Закончив с работой, Монкриф прошел в спальню, ожидая застать Кэтрин одетой к обеду, но она спала, одной рукой обняв подушку, а другую, спрятав под одеяло.
Монкриф остановился и долго смотрел на жену. Кэтрин выглядела так соблазнительно, что было горько оставлять ее в одиночестве. Сейчас одежда скрывала то, что Монкриф когда-то видел в неверных бликах огня, но красота этого тела навеки врезалась в его память.
Он хотел ее каждую ночь и каждое утро. Боль этого неудовлетворенного желания была столь постоянна, что Монкриф почти привык к ней.
– Кэтрин, – негромко позвал он, вовсе не желая ее будить, но понимая, что это необходимо. Черт бы побрал викария и родителей Гарри!
Монкриф обошел кровать, наклонился и прошептал ей на ухо:
– Кэтрин.
Она, наконец, проснулась, захлопала глазами и собралась потянуться, но вдруг замерла, увидев его лицо так близко от своего. В этот момент, когда Кэтрин переходила от сонной истомы к обычной своей настороженности, Монкриф еще раз осознал, как они далеки друг от друга.
– У нас гости, – сообщил он и на шаг отступил.
– Какие?
– Викарий и родители Гарри.
– Зачем они здесь? – искренне удивилась Кэтрин.
– Очевидно, их интересует твое благополучие. Они желают убедиться, что ты находишься здесь по собственной воле. Что я не похитил тебя, бесчувственную, чтобы на тебе жениться.
– Их никогда особенно не интересовало мое благополучие, пока я жила в Колстин-Холле, – заметила она. – Так почему сейчас?
– Возможно, они скучали по тебе. Так часто бывает – мы не замечаем того, что имеем, и начинаем ценить это, только когда теряем.
Монкриф перешел к умывальнику. Герцогу Лаймонду никогда не приходилось дожидаться услуг. Вода в кувшине была уже теплой, полотенца свежими, на комоде стояло блюдо с фруктами и сырами, чтобы утолить голод до обеда. Жизнь в Балидоне кардинально отличалась от того, как они с Питером жили в недавнем прошлом: мерзли в самодельной палатке и радовались куску солонины.
Монкриф умылся и начал переодеваться к обеду. Снимая камзол и рубашку, он думал: смотрит ли на него Кэтрин? Вдруг он способен вызвать у нее такой же интерес, как и рисунки в той книге? Раздевшись до пояса, он повернулся к Кэтрин лицом – смотрит ли она, воспринимает ли его как мужчину?
Кэтрин сидела, прислонившись к спинке кровати, с широко распахнутыми глазами.
Стоя прямо перед ней, Монкриф снял панталоны и начал избавляться от нижнего белья. Глаза Кэтрин раскрылись еще шире. Монкриф вылил остаток горячей воды в таз, и не спеша, сполоснулся, продолжая наблюдать за Кэтрин в зеркало. Она не отводила взгляда.
Монкриф повернулся к ней лицом и стал вытираться, стараясь не прятать от нее ни одну часть тела. Когда в ответ на завороженный взгляд Кэтрин у него возникла эрекция, он ее тоже не стал скрывать.
– Как бы ты оценила меня, будь я иллюстрацией в той книге? – спросил Монкриф, пытаясь сохранить равнодушный тон и продолжая медленно вытираться. Интересно, отдает ли Кэтрин себе отчет, что, не отрываясь, следит за движениями его правой руки? Возбуждение достигло предела и уже доставляло боль, но Монкриф привык справляться с неудовлетворенным желанием, ведь последние две недели он, обнаженный, спал с женщиной, которую это совсем не интересовало.
Кэтрин смотрела как зачарованная.
Монкриф подошел к кровати, взял ее руку и притянул к своему окаменевшему стержню. Ладошка оказалась горячей и влажной.
– Кэтрин, я обычный мужчина, не монстр, не миф, просто мужчина.
Кэтрин молча смотрела на него во все глаза.
Монкриф привык сдерживаться, это было его обычное состояние. В мыслях ему уже виделась разрядка этой затянувшейся истории, но тело оставалось неподвижным и послушным воле. Никогда раньше он не желал Кэтрин с такой отчаянной силой и никогда не удерживал себя столь яростно.
Наконец Монкриф медленно отступил на шаг и повернулся к шкафу.
– Позвать Мэри, чтобы помогла тебе одеться? Кэтрин не вымолвила ни слова в ответ.
– Или ты доверишь мне эту честь? Она молча покачала головой.
Монкриф надел халат и дернул за шнурок звонка. Когда появился лакей, Монкриф приказал прислать горничную, потом подхватил Кэтрин на руки и перенес к туалетному столику.
– Я не хочу, чтобы ты сильнее повредила ногу, – выдохнул он ей в самое ухо. Кэтрин вздрогнула. – Тебе что-нибудь принести?
Не поднимая глаз, Кэтрин пробормотала:
– Монкриф, я просто хочу остаться одна. И все.
Он выпрямился, прошел к своему комоду, расчесал волосы серебряной щеткой, потом выбрал одежду для вечера. С тех пор как они с Кэтрин стали жить в одной комнате, Монкриф не пользовался услугами лакея. Будучи полковником, Монкриф привык все делать сам. Конечно, теперь он не чистил себе сапоги, но по привычке осматривал, когда их приносил лакей.
В дверь постучали, вошла Мэри и присела в книксене. При Монкрифе гувернантка Кэтрин всегда держалась очень скованно, а потому герцог поклонился жене, которая не обратила на него никакого внимания, занятая рассматриванием собственных пальцев, и вышел из спальни.
Атмосфера в комнате тут же стала менее напряженной и, как ни странно, менее комфортной.
Кэтрин оглянулась на захлопнувшуюся дверь и свободно вздохнула.
– Ваша светлость? – Мэри с нескрываемым беспокойством смотрела на хозяйку.
– Со мной все в порядке, Мэри. Правда-правда. Кэтрин заставила себя улыбнуться.
Интересно, такая мелкая ложь во благо – тоже грех? Безусловно, грех, но у нее есть грехи и пострашнее.
Одеваясь к обеду и готовясь встретить бывших свекра и свекровь, Кэтрин не переставала думать о Монкрифе.
Зачем он стал перед ней раздеваться? Должно быть, отлично знал, как выигрывает при сравнении с рисунками из той откровенной книги. Монкриф не такой мускулистый, как римский солдат, но его эрекция мощнее, чем у того рыжего.
Зачем он заставил ее дотронуться до него?
Кэтрин посмотрела на свои пальцы, которые еще помнили жар и твердость его стержня, хотели обвиться вокруг него, стиснуть, погладить.
– Вы нездоровы, ваша светлость? – спросила Мэри, встретившись с ее взглядом в зеркале. – Вы раскраснелись. У вас нет лихорадки?
Кэтрин покачала головой. У ее лихорадки есть имя – Монкриф.
Что за человек ее муж? С кем она обвенчана? Она никогда не видела Монкрифа верхом на лошади, но могла поспорить, что он прекрасный наездник. Интересно, герцог играет в карты, как Гарри? Вряд ли Монкриф способен выбрасывать деньги на ветер. А каким он был командиром? Был ли он справедлив, был ли строг, когда требовалось?
А любовник? Какой он любовник? На этой мысли Кэтрин себя одернула. Монкриф спросил, как она оценивает его в сравнении с иллюстрациями из книги. Что бы он ответил, скажи она ему правду? Он красивее, чем любой мужчина на тех иллюстрациях. Он больше напоминает статуи, которые Кэтрин видела в саду, шокирующие, но прекрасные образцы мужской красоты. У статуй самые интимные части тела закрывали фиговые листки. Монкрифу, чтобы прикрыться, потребовалась бы целая ветка таких листков.
Кэтрин слышала о сладострастных женщинах, которые не в состоянии держать в узде собственные инстинкты. В каждой деревне имелась женщина с испорченной репутацией, чье далеко не безупречное прошлое определяло характер ее будущего. Но Кэтрин и в голову не приходило, что она сама может уподобиться таким женщинам.
Кэтрин посмотрела на свое отражение в зеркале и поняла, почему Мэри сочла ее нездоровой. Глаза блестели слишком ярко, губы припухли. Лицо раскраснелось. К счастью, не все изменения были открыты взглядам, никто не мог видеть, как затвердели у нее груди, какой жар разлился внизу живота.
Неужели это и есть вожделение? Мэри очень удачно ее причесала – собрала локоны на затылке, а не, как обычно, по обе стороны лица. Кэтрин выглядела молодой, цветущей, живой. Она выглядела не вдовой, а невестой, жаждущей своей брачной ночи, чтобы исполнить супружеский долг.
О, неужели она столь испорченна, что испытывает вожделение к мужчине только потому, что ее поразила его нагота? Наверное, так оно и есть. Кэтрин никак не могла забыть, как Монкриф стоял перед ней и лениво вытирался. Не могла забыть, как прикоснулась к нему. Ей казалось, что пальцы навсегда запомнили форму его стержня.
Кэтрин резко поднялась и поблагодарила Мэри.
– Мне пора к гостям.
– Но, ваша светлость, еще несколько шпилек… Кэтрин сделала неловкий шаг, вскрикнула от резкой боли и снова опустилась на пуфик.
– Я позову его светлость, – пробормотала горничная и выскочила из комнаты.
Кэтрин хотела ее удержать, но сообразила, что другого способа попасть в столовую просто нет – лакеям придется ее нести, не появляться же перед гостями в объятиях Монкрифа. Однако случилось именно так.
Глава 15
– Ты устанешь носить меня повсюду на руках, – говорила Кэтрин, пока они спускались по парадной лестнице.
– Не раньше, чем через год, – отвечал Монкриф, легко шагая по ступеням.
Кэтрин заглянула ему в глаза и отвела взгляд. Не стоило этого делать. Женщине легко утонуть в их темно-синей глубине.
– Зато я позволю тебе меня носить, когда я что-нибудь себе сломаю, – улыбнулся Монкриф.
– Тогда мне понадобятся два лакея.
– И они будут возить меня в тачке – руки-ноги болтаются.
Кэтрин еще не слышала, как он шутит, и на сердце у нее потеплело. Господи, как давно она не смеялась!
У дверей гостиной Монкриф на миг задержался, супруги обменялись взглядами, и Монкриф вошел.
Ближе всех к дверям сидела Джулиана. Она уставилась на Кэтрин пренебрежительным взглядом и явно намеревалась произнести нечто язвительное, но тут же опомнилась и закрыла рот. Со времени памятного обеда невестка воздерживалась от критических замечаний в адрес Кэтрин. Джулиана напоминала маленького ребенка, который, испытав однажды границы дозволенного, смиряется и не сразу решается опять их нарушить.
– Девочка моя дорогая, – вскричала миссис Дуннан, прижимая платок к губам. – Что с тобой произошло?
– Ничего страшного. Случайно оступилась, – ответила Кэтрин. Монкриф усадил ее на софу. Кэтрин нежно улыбнулась мужу, но, встретившись с ним взглядом, вдруг смутилась, с трудом отвела глаза и тут же попала в объятия миссис Дуннан. Бывшая свекровь обняла ее так крепко, что чуть не задушила.
– О, как давно мы не виделись! – воскликнула гостья.
Да, прошло не меньше пяти месяцев с тех пор, как родители Гарри появлялись в Колстин-Холле, чтобы справиться о ее самочувствии.
Кэтрин мягко высвободилась из цепких объятий бывшей свекрови и поздоровалась с мистером Дуннаном, которому всегда отдавала предпочтение.
Монкриф отошел в сторону, но не слишком далеко – всего на несколько футов. Он старался разделить свое внимание между викарием и четой Дуннан, но стоял с такой кислой миной, что Кэтрин хотелось попросить его, чтобы он лучше скрывал свои антипатии. Каждый раз, когда муж бросал на Кэтрин взгляд, ее захлестывала горячая волна.
– Простите, – тряхнув головой, обратилась Кэтрин к миссис Дуннан, – о чем вы меня спросили?
– Это ваша новая невестка что-то сказала о количестве лакеев, – извиняющимся тоном ответила миссис Дуннан.
Кэтрин махнула рукой, словно даруя Джулиане разрешение и дальше заниматься вечными придирками. Кэтрин в жизни не видела такой скупой женщины. Джулиана не хотела понять одного: поместье таких размеров, как Балидон, нуждается в ежедневных заботах и вложениях, иначе неизбежны еще более крупные затраты. Даже Кэтрин по опыту знала об этом, хотя Колстин-Холл нельзя было по масштабам и сравнить с Балидоном.
– Я говорю, – вступила обиженная Джулиана, – что у нас слишком много лакеев, служанок и горничных. Только вчера я видела, как одна из этих девиц хихикала с лакеем. Будь слуги действительно заняты, у них не было бы времени на эти глупости.
– Давай обсудим это завтра, – предложил Монкриф, стараясь сменить неуместную тему. Джулиана откинулась в кресле, нахмурилась, но замолчала.
Кэтрин обратилась к бывшей свекрови:
– Ваша поездка была благополучной? – Деревня, где жили родители Гарри, находилась всего в часе пути от замка.
– О, абсолютно благополучной, – ответила миссис Дуннан. – День был такой прекрасный, что у нас даже было время пойти и положить цветы на могилу нашего дорогого Гарри.
Монкриф на шаг приблизился. Кэтрин быстро на него посмотрела и отвела взгляд.
– Только позавчера я говорила Гортензии, – гнула свое Джулиана, – нет никакого смысла держать больше трех садовников. В конце концов, скоро зима, сады засыпают. Нельзя же нанимать слуг, чтобы они бездельничали, ели наш хлеб и сидели, задрав ноги кверху.
– На его могиле так мило, – продолжала миссис Дуннан. – И так трудно поверить, что его нет с нами уже столько месяцев. Да, меньше года. – И бывшая свекровь выразительно посмотрела на платье Кэтрин цвета лаванды.
Кэтрин хотелось прекратить сетования мамаши, ей казалось нетактичным слушать, их в присутствии Монкрифа. Однако ничто не могло остановить миссис Дуннан, когда она начинала говорить о сыне.
– Я помню, как восхитительно выглядел Гарри в военной форме. – Она вздохнула и приложила платок к уголку глаза. – Такой прекрасный молодой человек, и погиб в самом расцвете сил.
– У него была чахотка? – спросила Гортензия и придвинулась ближе. – У меня тоже слабые легкие, а зимой кашель становится сильнее, хотя я все время принимаю отвары трав. В деревне есть знахарка, я собираюсь сходить к ней и попросить приготовить для меня особые припарки.
Миссис Дуннан на мгновение пришла в замешательство, потом зажала платок в кулак и решительно повернулась к Гортензии:
– Мой сын был солдатом, настоящим героем. Кэтрин смотрела в пол.
– Мой сын заслуживал, чтобы его оплакивали дольше, чем несколько месяцев.
Кэтрин подняла глаза и встретила обвиняющий взгляд миссис Дуннан.
– Деньги, – говорила Джулиана, – все время деньги на ветер, вот что я вам скажу.
Кэтрин улыбнулась Гортензии.
– Будь любезна, прикажи, чтобы растопили камин. Мне кажется, я немного замерзла.
– Ты разоришь нас, не пройдет и года, – пробормотала Джулиана. – Маленькие неудобства лишь закалят твой характер.
– Не думаю, что я стану сильнее, если обморожусь.
– Когда ты была замужем за Гарри, ты не была такой расточительной.
Монкриф только саркастически приподнял бровь. Кэтрин бросила на него рассерженный взгляд.
– Что же мне делать, Джулиана? – прочирикала Гортензия.
Кэтрин с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза, улыбнулась и повторила:
– Гортензия, позвони лакею. – И с вызовом посмотрела на Джулиану, как будто провоцируя ее возразить, но та только фыркнула и пробормотала что-то насчет мотовства.
Кэтрин прижала пальцы к вискам, головная боль грозила разыграться не на шутку. Однако упомянуть об этом она не рискнула, понимая, что Гортензия тут же примется предлагать массу сомнительных средств. Миссис Дуннан выглядела так, как будто сейчас расплачется – никто не хотел говорить о ее драгоценном Гарри. Джулиана сердились, а Монкриф продолжал сохранять непроницаемое выражение лица.
Если бы Кэтрин действительно имела пристрастие к опию, сегодня она бы непременно приняла дозу.
Монкриф пребывал в дурном настроении, понимал это и потому молчал.
Как он и опасался, родители Гарри бестактно превозносили своего сына, не стесняясь присутствия самого Монкрифа. Кэтрин пропускала большую часть реплик мимо ушей, и если к ней прямо не обращались, предпочитала хранить молчание.
Каждый раз, когда перед Монкрифом на миг открывалась женщина, которую он знал по письмам, Кэтрин снова пряталась в свою раковину. Он уже начинал верить, что есть две Кэтрин. Одна – та, которую он полюбил за ее чистосердечность, остроумие и трезвый взгляд на жизнь. Вторая – бледная тень, которая говорила, двигалась и реагировала на окружающее так, словно спала наяву.
Вошел Уоллес с маленьким серебряным подносом и подал мужчинам балидонское виски. Монкриф с иронией отметил, что викарий вовсе не склонен отказываться от земных радостей. Священнослужитель с удовольствием взял хрустальный стакан, посмотрел на свет и стал с наслаждением прихлебывать. Мистер Дуннан был более сдержан, но явно получал удовольствие от напитка.
– Отлично, Уоллес, – похвалил Монкриф своего нового дворецкого за уместную инициативу, когда молодой человек с поклоном протянул ему поднос. Тот с трудом сдержал счастливую улыбку.
Когда Уоллес вышел, миссис Дуннан обратилась к Монкрифу с вопросом:
– Вы давно знакомы с нашей Кэтрин?
Монкриф на мгновение задумался. Его ответ должен определить характер дальнейших расспросов.
– Недавно, – легко ответил он. – А вы, миссис Дуннан, вы были долго знакомы с Кэтрин до того, как они с Гарри поженились? – И он оглянулся на Кэтрин, которая внимательно разглядывала рисунок паркета.
– Всего несколько месяцев, должна признаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29