Она кивнула головой и открыла дверь. Леда не сказала ни слова, даже не упомянула о полиции. Миссис Докинс все равно ничему не поверит. Когда дверь закрылась, Леда спрятала лицо в ладонях.
– Видите, что вы наделали!
– Могло быть и хуже. Какая удивительно неприятная женщина!
Леда глянула вверх. Он махнул рукой, щелкнул пальцами, в тот же момент громкий стук раздался у двери. Леда подумала, что это миссис Докинс, но вместо нее увидела, как серебряный диск вонзился в дверь. Появился еще один, издавая какое-то жужжание, потом третий, четвертый. Они походили на многоконечные звезды, и их острые концы впивались в деревянную поверхность двери.
Через минуту девушка поняла, что это мистер Джерард бросает их, диски словно рождались из его рук. Пятая многоугольная звезда сверкнула в его пальцах. Свет, пробравшийся сквозь занавески, расцветил ее всеми цветами радуги. Когда он разжимал пальцы, диск исчез, не впился в дверь, как остальные, а просто испарился.
Эти остроугольные звезды могли выколоть глаза кому угодно. Леда вскочила на ноги и прижалась к стене.
– Чего вы хотите? Почему вы не ушли?
– Сколько у вас денег? – спросил он поразительно спокойно.
– Вы хотите их украсть тоже? Да? Вот! – она швырнула монеты в него. – Возьмите! Я отдам свой последний пенс, чтобы вы убрались отсюда.
Он поймал один шиллинг на лету. Остальные упали на кровать, на пол. Он положил пойманный шиллинг на покрывало.
– Вы не пошли в полицию. Спасибо. Леда посмотрела на него и внезапно почувствовала жуткую усталость. Она ничего не ответила.
– Я не знал, каковы ваши намерения, когда вы ушли. Подумал, что лучше спрятаться.
Он взял зеркало, повернул его под тем же углом, под каким недавно его держала Леда. Мягкая улыбка коснулась его губ, когда в зеркале отразилась чердачная балка.
Девушка все еще сжимала в руках белье, то и дело подбирая упавшее.
– Я не вор, – сказал он, все еще глядя в зеркало. Затем он положил его и взял свой плащ. – Нарушитель порядка? Возможно. Тот, кто изменяет порядок вещей, которые считаются неизменными. Разве не поэтому полиция ищет меня? Ведь не из-за того же, что я приношу кому-либо боль или взял чужое. Они ищут меня потому, что я нарушил существующую модель, а это считается опасным.
– Мне это тоже кажется опасным! – воскликнула Леда.
Он завернулся в темный плащ, застегнул пояс.
– Я хотел бы, чтобы вы доверяли мне.
– Доверять вам?! Да вы с ума сошли!
– Мисс Этуаль, я был в вашей комнате каждую ночь за последнюю неделю. Я причинил вам боль? Взял что-либо, принадлежащее вам?
– Что? – ее голос утратил элементарную сдержанность. – Вы приходили в мою комнату каждый день? Целую неделю?
– И вы об этом не догадывались, верно? Пока вам не пришло в голову все передвинуть и вымыть всю комнату и себя этим необыкновенно ароматным мылом.
– Да вы сумасшедший! При чем тут мыло?
– Оно пахнет, а это мне мешает.
– Оно не пахнет, – сказала Леда с достоинством, – мыло Хадсона не имеет запаха.
– Оно пахнет, – сказал он. – Но я виноват, я совершил ошибку, был слишком нетерпелив.
– Конечно, это ваша вина. Но не моя! Я имею полное право мыть пол и передвигать мебель, если захочу, не хватало, чтобы на это мне жаловался взломщик. И… и висеть на балке, подобно ужасной летучей мыши или вампиру! – Она раскраснелась. – Я никогда вам этого не прощу, сэр. Никогда!
Он отвел глаза и впервые выглядел как виноватый.
– Вы навсегда утратили право называться джентльменом, – заключила она с жаром. – Почему вы не ушли тем же путем, как вошли?
– Потому что у меня сломана нога.
– Я не верю вам. Вы не можете вылезти из окна, но вы же забрались на чердачную балку.
Он наклонился, развязал шнурки на обуви. Темная одежда упала, сползая, как юбка.
– Не стоит, – поспешно сказала Леда, – вам нет нужды это доказывать.
Он наклонился, ощупывая пальцами свою ногу под тканью.
– Если вы мне поможете, я с этим справлюсь. Найдите мне шину, и я уйду.
– Но… – она зажала пальцами рот и уставилась на его прикрытую ногу. – Может быть, лучше позвать доктора?
– Нет, – просто сказал он. – Вы можете мне помочь.
– Я действительно не знаю, смогу ли, – сказала она.
– Можете вы подержать мою стопу?
– Я думаю, что все же лучше позвать доктора, – сказала она, отступив на шаг. Он взглянул вверх на нее.
– Спокойно, дышите ровно, мисс Этуаль. Мы еще не начали.
Леда ощутила свое неровное дыхание. Она глубоко вдохнула и выдохнула.
– Что это за газеты? – спросил он, кивнув на стопку газет на стуле, которые Леда берегла всю неделю, выискивая каждую деталь о кражах. – Думаю, что их можно использовать в качестве шины, если у вас найдется, чем их обвязать.
Она с сомнением посмотрела на кипу газет.
– Разве это подойдет?
– Если мы разорвем вашу нижнюю юбку на лоскуты, чтобы скрепить газеты. Я куплю вам новую.
– Вот уж нет! Я не хочу, чтобы незнакомец покупал мне нижнюю юбку. – Она закашлялась, отказываясь обсуждать эту неподходящую тему. – Может быть, полотенце?
– Прекрасно. – Он наклонился и пододвинул газеты ближе, складывая и выравнивая их в дюйм толщиной. Поколебавшись, Леда взяла полотенце и, соединив края, начала разрывать его на длинные полосы. Потом она встала, зажав куски в руках.
– Это абсурд, – сказала она, – вы не сможете сами себе помочь. Вам надо выбираться отсюда.
– Не уверен, что смогу.
– И все же надо попробовать выбраться, настаивала она. – Голос ее окреп. – Или вы наделаете много ужасного, громкого шума. И потом, что я смогу сделать? Что подумает миссис Докинс?
Его рот скривился в иронической усмешке.
– Почему вы не переедете отсюда, если вас так заботит, что подумает миссис Докинс?
– У меня нет ни денег, ни надежды найти работу. Впрочем, мистер Джерард, это не имеет к вам никакого отношения.
Он повернул голову и взглянул на ее из-под ресниц.
– Объявлена награда за информацию о том, кто совершает кражи, – сказал он.
– Да? – спросила она слишком живо.
– Две сотни и пятьдесят фунтов.
– Да-да, я вспоминаю, что читала об этом.
– Вы можете сообщить и затем жить весьма шикарно на эти деньги.
– Леда распрямила плечи и холодно взглянула на него.
– Уверена, что порядочный человек не потребует награду за то, что он выполнил свой долг. Я буду себя презирать, если соглашусь улучшить свое положение за… эти кровавые деньги.
– И вы не считаете, что ваш долг – держать меня здесь?
– Уверена, что это мой долг, сэр. – Она глубоко вздохнула. – Но я осмелюсь заявить, что, когда я покину эту комнату, если вы позволите и не бросите в меня одну из этих чудовищных звезд, и не выбьете мне глаз, то к моему возвращению вас здесь не будет. Я не смогу полагаться на миссис Докинс, что она мне поверит, не могу привести сюда полицию после того, как вы ее чрезвычайно расположили своей двадцатифунтовой банкнотой, убедив в том, что я развлекаю мужчин в своей комнате. Вы очень удачно избавитесь от японской сабли. Предполагаю, что вы бросите ее в канал, а это постыдно, это будет бездумная варварская утрата вещи, которая, несомненно, стоила великому мастеру больших усилий и затрат времени, но это единственное свидетельство, которым я могла бы подтвердить показания, а без этого я буду выглядеть дурой, если пойду в полицию, разве не так?
– Боюсь, что это правда. Леда прислонилась к стене.
– И это действительно очень плохо, – добавила она угрюмо. – Я надеялась, что сержант Мак-Дональд получит за это повышение.
– Ваш близкий друг?
Она использовала в ответ самую светскую из манер мисс Миртл.
– Мои знакомства, близкие или нет, вас не касаются, мистер Джерард. Он улыбнулся.
– Сержант Мак-Дональд не дежурит, в это утро, как я понял?
– Не имею представления, – ответила она упрямо.
– А что вы скажете о том парне, который запечатывает особой печатью свои письма?
– Не имею понятия, о чем вы говорите. – Леда начала краснеть.
К счастью, он оставил эту тему, а только смотрел на нее несколько мгновений, а потом взглянул вниз на свою ногу.
– Дайте полотенце сюда, пожалуйста. Леда скрутила ткань в жгут. Ее затошнило.
– Идите сюда, сказал он тихо. – Только подержите мою ногу.
Она проглотила комок в горле и подошла. Опустилась перед ним на колени.
– Вам будет больно, – сказала она просто.
– Уверяю вас, что мне уже больно. Только подержите мою лодыжку, когда я попрошу, нажмите на нее. Не дергайте, а только медленно, сильно надавите. Может потребоваться нажать всем телом. – Он взглянул на нее из-под ресниц. – И что бы я ни делал, мисс Этуаль, не отпускайте.
– Будет больно.
– Если только вы отпустите.
– О боже, – сказала она. – Не думаю, что я смогу это сделать.
– Положите руки на мою лодыжку, мисс Этуаль. Она закусила губу, сделала еще один глубокий вздох и положила руки на его ногу, обернутую черной тканью. Очень осторожно она продвинула ладони вверх под свободными легинсами из черного хлопка. Пришлось вообразить себя няней, привычной к тому, чтобы касаться совершенно незнакомых мужчин. Мужчин любого типа, как в этом случае.
Над его лодыжкой ткань кончалась, и она ощутила под своими пальцами его кожу, горячую и опухшую. Сочувственно взглянула на него, в первый раз поняв опасность ранения и боль, которую он испытывал.
Он не смотрел на нее больше. Его ресницы были опущены, а лицо отрешенное, как высеченное из мрамора. Постепенно его дыхание изменялось, становилось все глубже, медленнее – она это скорее почувствовала, чем услышала. По мере того, как менялось дыхание, менялся и он, появилось что-то неземное в его облике. В утреннем свете его волосы стали золотисто-красными со множеством оттенков.
– Теперь, – пробормотал он, – нажмите. Леда слегка нажала.
– Сильнее! – Они встретились глазами, и она, закусив губу, усилила нажим. Его лицо не изменилось, она не почувствовала напряжения, сопротивления боли. Леда навалилась на ногу всем телом. Она услышала, как он заскрипел зубами.
– Не отпускайте, – попросил он, уловив ее смятение еще до того, как ее пальцы задрожали.
Она кивнула, чувствуя, что может потерять сознание, но руки не отпускала. Она закрыла глаза от страха, прежде чем увидела перелом, и смотрела только сквозь ресницы.
– Хорошо, сказал он тихо. – Очень медленно. Теперь ослабьте. Достаточно.
Девушка не удержалась и открыла глаза. Он уверенными движениями заворачивал ногу газетами – не менее дюйма шириной. Потом в ход пошли полоски из полотенца, которые он обернул вокруг колена, а также вокруг икры. Протянул ей последний кусок материи.
– Вы не перевяжете мою лодыжку?
– Его спокойная речь придала ей уверенности. Осторожно, стараясь, чтобы его нога не коснулась пола, она перевязала ее. Потребовалось немало усилий. Но Леда была удивлена, как он умело и уверенно наложил импровизированную повязку.
– Вы врач? – спросила она.
– Нет.
Что-то в его голосе заставило ее поднять голову. Теперь, когда его нога была неподвижна, он сидел очень тихо, и в какую-то секунду его глаза, казалось, потеряли способность видеть и полузакрылись. Она схватила его за руку, опасаясь, что он потеряет сознание, но он не шевельнулся, не отодвинулся от нее, казалось, он покорился ей, но продолжал следить за ее движениями. Когда она дотронулась до его руки, у нее было такое чувство, что она прикоснулась к чему-то неживому.
От резкого рывка к нему она потеряла равновесие, и получилось, что не она, а он удержал ее от падения.
– Простите меня, – выдохнула она, отпустив его руку и отступив назад. – Вам больно?
Его мягкая улыбка, казалось, излучала энергию, словно ему хотелось, чтобы луч света проник в ее сердце.
– Все хорошо. Вы сделали все хорошо. Но я хочу спросить нечто важное.
– Что? – спросила она, возвращаясь к реальности, чувствуя некоторое неудобство от этой дружеской беседы с обычным вором.
– Вы умеете писать?
– Конечно, я умею писать.
– А печатать?
Она заколебалась. Он следил за ней. Девушка несколько дольше, чем нужно, медлила с ответом, но потом ее внезапная ложь прозвучала почти естественно. Чего не сделаешь от отчаяния?
– Сорок слов в минуту, – ответила она, повторив то, что читала в объявлениях опытных машинисток. – Без опечаток.
Кажется, он принял это весьма существенное преувеличение с полным доверием.
– Мне очень нужен человек, подобный вам. Вы согласитесь работать у меня, мисс Этуаль?
– В качестве грабителя? – сухо спросила она. Он посмотрел на нее с легкой ухмылкой, покачал головой.
– С воровством покончено. Одно только пребывание в вашем высокодуховном обществе избавило меня от желания воровать. Мне очень нужен секретарь. Вас это, наверное, удивит, но я веду довольно интенсивную и законную деловую переписку. – Мистер Джерард наклонился и начал перевязывать полотенце на икре. – Похоже на то, что эта нога очень свяжет меня во время моего пребывания в Англии. Мне очень нужен кто-то, чтобы помочь мне. На Гавайях я бы платил сто пятьдесят американских долларов в месяц. С учетом нынешнего курса… Ну скажем, десять фунтов и неделю?
– Десять… фунтов… в неделю? – подхватила Леда.
– Вы считаете эти условия приемлемыми? Она облокотилась на стол, ослабев от удивления. Затем выпрямилась и решительно ответила:
– Я не могу! Я действительно не могу. Вы преступник!
– Я? – Он в упор посмотрел на нее. – Правда – это то, в чем каждый должен убедиться сам. У меня нет слов, чтобы убеждать вас.
Она закрыла лицо руками, конечно же, он преступник. Да как он может быть не преступником, если у него краденые вещи, с маской на лице он появляется среди ночи? Десять фунтов в неделю! Только нарушивший закон может так много платить за секретарскую работу. Он мог убить ее в темноте, но остался с нею, помог ей дышать, потом спрятался на чердачной балке – не джентльмен, а чудовище! Зато потом выглядел виноватым…
Она опустила руки.
– Если вы не преступник, то зачем вам воровать все эти мечи и прочее?
Несколько секунд он молчал, затем потер подбородок и сказал:
– Не могу найти слов, чтобы поточнее вам это объяснить.
– «Кража» – весьма подходящее слово, по-моему.
– Вы ошибаетесь, – он не мигая смотрел ей в глаза.
– Ошибаюсь, – повторила она скептически. Он сложил пальцы в кулак, затем разжал руку, как будто бы горсть таила в себе объяснение.
– Обман и честность. Такт и уловка. Слабость и сила. Добро и зло. Хитрость. Все это вместе.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Он посмотрел на нее взглядом терпеливого учителя, объясняющего что-то тугодуму-ребенку.
– Я объясняю вам свои намерения. Вы спросили, почему я беру чужое.
Неудивительно, что миссис Миртл всегда предупреждала Леду относительно опасности мужчин.
Ладно. Боюсь, что я не умею разгадывать восточные ребусы. Возможно, вы объясните мне, какие «законные» дела вы имели в виду?
– В основном, кораблестроение. Я помогаю лорду и леди Эшданд в управлении компании «Арктурус», а также у меня есть свое собственное дело «Кайпа»: кораблестроение и транспортировка грузов. У меня также есть деревянная мельница на побережье Северной Америки. Есть акции компаний, занимающихся сахаром и хлопком, акции банков. Занимаюсь еще морскими страховками. – Он улыбнулся. – Вы верите мне?
– Я не знаю.
– Конечно, я мог бы все это придумать. «Кай-па» – значит «вздымающееся море» по-гавайски. «Арктурус» – название чайного судна, которое дядя лорда Эшланд построил в 1849 году. Лорд Эшланд переименовал его в «Ар-канум». Но, возможно, все это неправда, а я всего лишь ловкий и хитрый лжец.
– Я начинаю верить.
– Можно отвечать на ваши вопросы еще тысячу лет, но вы так и не найдете разгадку, кто я на самом деле.
– Что я знаю наверняка, мистер Джерард, так это то, что вы самая уникальная личность, с которой я когда-либо была знакома.
Он смотрел на нее, и его глаза отливали серебром – так поблескивала бы луна в ветряную облачную ночь. Медленно он покачал головой и сказал:
– То, что вы узнали, – это правда.
10

Гавайи, 1872
Дожен никогда не учил его петь. И вообще ничему его не учил, кроме японского языка. И сам никогда не пел, только отдавал приказы: заниматься, исправлять ошибки, колоть дрова, перенести тяжелую корзину с карпами от рыбного пруда в какой-нибудь отдаленный дом, где их даже не заказывали. Часто Дожен мог пожелать нечто странное: цветок с ветки дерева, до которого Сэмми не мог дотянуться, камень с самого высокого утеса Бриллиантовой гряды, перо птицы, которая гнездилась в зарослях ланая.
Что касается цветов и камней, то их можно было достать: мальчик научился прыгать, лазить по скалам и деревьям. По субботам он отправлялся с Доженом на Бриллиантовую гряду. Десять миль туда и оттуда, без передышки. Дожен небрежно принимал эти с трудом добываемые призы, чуть кивнув головой, и опускал их в воду в черном кувшине, что стоял возле Сэмми за столом. Когда обед заканчивался, мальчик относил кувшин в свою комнату, ставил его на пол и, заняв свое место в постели, смотрел в воду, пытаясь понять, почему Дожен пожелал именно этот Предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41