– Простите, мадам.
Леди Литтлтон зарделась. Она служила королеве много лет, и только искренняя любовь к принцу Уэльскому подтолкнула ее к разговору о его путешествии. Все прекрасно понимали, что королева была бы рада, если бы принца там ждал полный провал, и что она из себя выходила, читая газеты с похвалами своему сыну. Она без конца повторяла, что исключительно благодаря усилиям принца-консорта ее сын наконец смог вполне прилично вести себя. Леди Литтлтон сердито подумала, что королева – просто чудовищная мать! Не имело никакого смысла критиковать принца Альберта, потому что он все равно ничего не понимал, но мать!.. Она сделала реверанс и села подальше от королевы.
– Леди Августа, пожалуйста, сыграйте для нас! Мне так надоели эти разговоры о путешествиях и тому подобной чепухе!
Виктория смотрела прямо перед собой, пока открывали рояль. Она не слышала ни одной ноты, хотя леди Августа Брюс в течение почти часа играла исключительно те пьесы, которые обычно нравились Виктории.
Отвратительный мальчишка! Как несправедливо, что он добился успеха, что люди аплодировали речам, которые для него писали другие, причем эти речи цитировались в газетах. Ее милый друг до изнеможения трудится для общего блага и никогда не получил ни единой похвалы.
Если бы они признали Альберта, хвалили и любили его, как он того заслуживает, она бы с радостью отдала за это десять лет своей жизни. Но принц постоянно сгибается под грузом разочарования. Теперь Альберт будет вынужден слушать восторги по поводу успехов Берти в Канаде. Берти открывал мост через рекy Святого Лаврентия. Берти посетил бал в Нью-Йорке. Берти развлекают, хвалят и ублажают. У него чудесные манеры! А кто когда-либо замечал манеры его отца?! Приятная и открытая внешность Берти… Да вы лучше вспомните о точеной красоте его отца. И она должна читать подобную чушь? Берти – дурак и лгун, которого сделали рыцарем ордена подвязки и принцем Уэльским, – когда-нибудь станет править в Англии! Как все несправедливо! И если Литтлтон посмеет еще раз упомянуть его имя, она лишит ее должности.
Все присутствующие в гостиной королевы видели глубокую морщину между ее бровями и стальной блеск глаз под тяжелыми веками. Никто не посмел двинуться или кашлянуть, пока леди Августа не закончила играть.
– Дорогой мой, Стокмар сказал, что единственным выходом для нас будет ранний брак Берти. – Виктория не отводила взгляда от лица принца, умоляя его не переживать. Бедный, он выглядел таким взволнованным. На лбу у него пролегли глубокие морщины и резче обозначились складки возле рта. Он лишился почти всех своих красивых темных волос и теперь стал чуть ли не лысым. Она сжала руку мужа и быстро поцеловала ее. – И Стокмар прав. Брак образумит нашего сына, заставит чувствовать ответственность. Ты же помнишь, – она попыталась скрыть свое недовольство Берти за шуткой, – какой я была упрямой и как обожала удовольствия, пока ты не женился на мне? Никто лучше нас не знает, как может хороший супруг или супруга изменить человека.
Альберт вздохнул. Как она добра, даже постаралась свести к шутке их волнения, но он прекрасно знал Викторию, и она не могла его обмануть. Их сын вернулся из путешествия с непомерным ощущением собственной значимости. Он взбунтовался против постоянного наблюдения за ним Брюса. Полковник написал принцу-консорту, что его сын впадает в бешенство и начинает орать, когда его пытаются поправить. Он даже как-то попытался съездить в Лондон без разрешения, однако его исчезновение обнаружили, и королевская карета ждала беглеца на станции, чтобы отвезти прямо в Букингемский дворец. Едва удалось избежать грандиозного скандала. Берти страдал всеми пороками, от которых пытался его уберечь отец. Ему нравилось играть в карты, он пил и уделял слишком большое внимание хорошенькой фрейлине Вики, которая приехала навестить родных из Германии.
– Я так часто разочаровывался в нем, что у меня больше не осталось надежды, – сказал Альберт. – И больше всего меня страшит, что он совершит какой-нибудь ужасный аморальный поступок, если мы его срочно не женим.
– Альберт! – в ужасе воскликнула Виктория. Она была в шоке.
Было совершенно непохоже на Альберта говорить подобные вещи про их сына…
– Альберт, милый, ты же не считаешь, что он способен на нечто постыдное. – Она внезапно побледнела, – Альберт, ты ничего важного не скрываешь от меня?
– Нет, моя дорогая, клянусь. Но такая опасность существует, и мы не должны закрывать на это глаза. Повторяю, его необходимо женить. Он наследный принц, и ему уже двадцать, даже почти двадцать один год.
Они поделились своими сомнениями с Вики. Та начала перебирать всех подходящих по возрасту немецких принцесс. Выбирать было особенно не из кого – кандидатки были или слишком молоды, или так страшны, что Берти, увидев их, даже не желал и думать о них. А заставить его вступить в брак с неприятной ему девушкой не было никакой надежды.
Список пришлось сильно сократить, потому что Вики с удивительной прозорливостью настаивала, что уродливая или неизящная невеста никогда не привлечет Берти. Казалось, они зашли в тупик. Альберт пожелал, чтобы его сын женился на немке, но подходящих немецких принцесс на выданье не оказалось. В письме Вики упомянула о молодой принцессе из Дании. Говорили, что она – хорошенькая и прелестная девушка, и Вики выражала готовность встретиться с ней, если на это согласятся ее родители.
– Как знать, – сказала Виктория, – может, эта девушка Александра окажется для нас подходящей кандидатурой.
– Союз с Данией расстроит Пруссию, – мрачно заметил Альберт.
– Но пусть Вики все же посмотрит на нее. Кажется, больше никого подходящего нет.
– Дорогой, если она такая милая, как об этом говорили Вики, мы можем сразу отметить, что этот брак никоим образом не привязывает нас к Дании. Брак с принцем Уэльским сам по себе огромная честь. Сейчас я сама напишу Вики, чтобы она познакомилась с этой девушкой и сообщила нам свое мнение о ней. Я тебя умоляю, не волнуйся из-за Берти, пока мы не получим письмо от Вики.
Будучи гостьей герцогини Мекленбург-Стрелиц, Вики в первый раз встретилась с Александрой Датской. Девушке было семнадцать лет, и первое что пришло в голову Вики, когда она увидела ее – слово «хорошенькая» совершенно не подходит к ней. Высокая грациозная девушка с великолепным лицом буквально очаровала Вики. Рыжие волосы, огромные глаза почти фиолетового оттенка, чудесная кожа и красивые зубы. В манере Александры вести себя не было и намека на то, что понимает, насколько прекрасна. Глядя на нее, Вики пыталась представить реакцию своих родителей, и решила, что никто не сможет сопротивляться столь редкостному сочетанию красоты, скромности и серьезности.
Юная принцесса очень нервничала. Ее невероятно бедные родители влезли в жуткие долги, стараясь приготовить ей подходящие наряды, и накануне ее отъезда все семейство просидело без сна всю ночь, с надеждой обсуждая предполагаемый исход смотрин.
Многое зависело от принцессы Вики. Аликс должна произвести на нее благоприятное впечатление.
Когда Аликс присела, ее дивная кожа порозовела от волнения – она встретилась с дочерью королевы Англии. А через мгновение она опять стала, как прежде, веселой и милой.
Девушка сидела рядом с Вики и не сводила с ее лица взгляда своих поразительных глаз, полных восхищения, и через полчаса Вики решила, что Александра должна стать женой Берти.
Никто не мог устоять перед этой милой девушкой. Не устоит и Берти. Он хоть и старался быть вежливым с этими ужасными неповоротливыми немецкими кандидатками в невесты, но впоследствии нелестно о них отзывался. Аликс же была просто идеальной парой для него, и, что самое главное, она станет прекрасной невесткой. Для папочки и в особенности мамы, которая временами была подлинным диктатором, не будет сложно управлять ею.
Вики оставалась в Стрелице два дня, а потом написала родителям, что поиск невесты для Берти закончился.

В феврале 1861 года старая дама сидела в кресле у огня. Она сквозь прикрытые веки смотрела, как горят поленья. На коленях у нее лежала сумочка, которую она вышивала. Нитка с иголкой торчали из незаконченного стежка. Дом в Фрогмуре был наполнен рукоделием герцогини Кента. Экраны для каминов, подушечки – все было украшено чудесной вышивкой. Она часто вышивала бисером по последней моде того времени.
Быстрая и энергичная герцогиня, которая в свое время так досаждала королю Вильгельму IV, в пожилом возрасте отдала предпочтение более женским делам. Все ее амбиции умерли много лет назад подобно ее духу бунтарства, не выдержав борьбы с Викторией. Никто не вспоминал те давние дни. Так много времени прошло с тех пор, что давно ссоры с дочерью позабылись. Разочарования и обиды перестали терзать ее душу. Все казалось просто дурным сном. Долгие годы она хорошо себя чувствовала в семейном кругу – любимая мать и бабушка, уважаемая и обожаемая…
Бревно в камине стрельнуло, и герцогиня встрепенулась. Она снова почувствовала боль, причем более настойчивую, чем прежде. Только что ей вспомнился умерший муж. Как странно, с чего бы это после стольких лет? Внезапно ей ясно почудилось, будто они только что расстались. Она прямо-таки видела его перед собой. Вот он неуклюже двигается по комнате, заводя одни за другими часы из своей бесчисленной коллекции. Старая дама улыбнулась, вспомнив, как ее раздражало, когда он устанавливал стрелки и заводил свои часы. Бой часов часто не давал ей спать. Но потом она привыкла и уже ничего не замечала. По-своему он был неплохим мужем, и хотя он погряз в долгах, в конце его жизни они стали ближе друг к другу. Она вспоминала его последние слова, которые он пробормотал, умирая, сорок лет назад: «Не забывай меня».
Герцогиня снова прикрыла глаза, пытаясь не думать о боли в груди. Потом она позвонила в маленький колокольчик, стоявший на столике рядом с креслом. Хотя в камине ярко пылал огонь и были задернуты шторы, отрезав ее от серого февральского вечера, ей было холодно. Еще рано и маленький круг ее придворных пока не ужинал, да герцогине и не хотелось есть.
Когда вошли ее придворные дамы, она попросила, чтобы ей помогли лечь в постель. Последнее, что она сделала перед тем, как заснуть – вынула старинные часы герцога с отделкой из черепашьего панциря и осторожно завела их.
Когда королева и принц прибыли из Лондона, герцогиня была без сознания. Они стояли в полумраке комнаты рядом с кроватью. Виктория опустилась на колени и взяла в ладони слабую руку матери. В это мгновение от них отлетели годы.
– Мама! Мамочка!
Она умирала, ее дорогая мамочка, с которой они были счастливы столько лет… Лежала здесь такая неподвижная и ничего не чувствовала. Дыхание у нее было очень громким и хриплым, а рука, которую Виктория целовала и гладила, казалась влажной и безжизненной.
По щекам у Виктории лились слезы. Придворные дамы герцогини отодвинулись подальше. Было что-то ужасное в горе королевы. Казалось нереальным, что она стоит на коленях, проливает слезы и называет герцогиню «мамочкой!», совсем как самая обычная женщина. Одна за другой дамы покинули спальню, оставив с ней Альберта.
Он не плакал. Рыдания никогда не выразили бы его чувства к старой герцогине, лежавшей перед ними. Его горе граничило с завистью. Эта женщина ему нравилась, и на все его попытки облегчить ее жизнь она отвечала ему глубокой благодарностью и любовью.
Он чувствовал, что она относилась к нему, как к сыну. Слава богу, потому что сейчас, когда Виктория стояла перед ней на коленях, ее не мучила совесть. Он нежно обнял жену и поднял ее на ноги.
– Ты должна отдохнуть, – шепнул он Виктории. – Ей уже никто не поможет. Если она очнется, нас позовут.
Но старая герцогиня так и не пришла в сознание. В течение ночи королева несколько раз тихо приходила в ее спальню с лампой, точно ждала какого-либо знака. Виктория услышала, как внезапно прекратилось хриплое дыхание и в этот момент зазвонили старинные часы ее отца.
– О, когда я вспоминаю, как была несправедлива к ней…
Альберт смотрел на расстроенное лицо Виктории. Глаза у нее опухли от рыданий. Он подумал, уж не послать ли опять за врачом. Сэр Джеймс Кларк уже осмотрел королеву и объявил, что только время в состоянии излечить ее от глубокого горя. Альберт недоумевал, почему он не прописал ей успокоительное. Ему никогда не нравился этот человек, он ему не верил. К тому же у него были грубые манеры, раздражавшие принца.
Припоминалась старая история, связанная с ним и одной из фрейлин герцогини Кента Флорой Гастингс, или это была дама из окружения Виктории? Альберт не смог восстановить в памяти все подробности, но был уверен, что сэр Джеймс не показал себя в той ситуации достойным врачом и человеком. Однако Виктория очень доверяла ему. Сэр Джеймс повторил, что постепенно королева отойдет от шока, вызванного смертью матери.
А между тем реакция королевы пугала всех при дворе и даже волновала правительство. Виктория после похорон упала в обморок. Она лишилась аппетита и сна, не могла заниматься делами, и проводила время, рассматривая вещи матери, читая ее дневники. Она мучилась и рыдала, пока Альберт не стал всерьез опасаться нервного срыва. Он никогда не подозревал, что нервная система его жены настолько ранима, не ожидал подобной реакции на смерть герцогини. Однако ни он, да и ни сама Виктория не понимали, что агония сожаления и потоки истеричных слез были выражением более глубоких чувств, чем горе по поводу утраты матери. Виктория привязалась к матери слишком поздно в своей жизни, и ее привязанность была вскормлена Альбертом, и ее поддерживала любовь матери к Альберту.
Виктория рыдала и доводила себя до истерики, потому что почувствовала могущество и неотвратимость смерти. Для Виктории это означало только одно, смерть забрала ее мать. Смерть заберет Альберта. Смерть сможет забрать Альберта, если только по воле Божьей она сама не умрет первой. Хотя это может случиться через много, много лет, неотвратимость расставания почти свела ее с ума!
– Когда я вспоминаю, как я была настроена против матери, не могу этого вынести, Альберт. И виновата во всем эта хитрая Лизен. А мать так любила меня! В ее дневниках я прочла о себе такие милые замечания… О, Альберт, я бы отдала все на свете, чтобы она вернулась ко мне, и я могла бы все исправить!
– Тебе не о чем жалеть, – успокаивал ее Альберт. – Ты была для нее хорошей дочерью, ты сделала ее счастливой.
– Но только в конце ее жизни, – продолжала рыдать Виктория. – Мне следовало хорошо к ней относиться все время. Альберт, как ужасно, когда ты не можешь вернуть себе дорогого человека. Я раньше не понимала этого. Не могу поверить, что больше никогда не увижу ее.
– Тебе придется примириться с этим. Успокойся и помни, дорогая, что твоя мать была очень доброй женщиной, и сейчас ей хорошо у Бога. И знаешь, ей, наверное, так грустно видеть, что ты сильно переживаешь и совершенно забросила свои дела. Не плачь, ты ее еще увидишь. Мы все встретимся на том свете когда-нибудь.
– Если бы я только верила в это.
Виктория вытерла глаза насквозь промокшим платком.
– Ты должна верить в это. – Альберт был просто в шоке. – Моя дорогая, мы все встретимся в будущей жизни. Ты знаешь это, не правда ли?
– Конечно. Просто иногда одолевают сомнения. Когда я вижу, как мама вспоминала прошлое, то не верю, что будет еще другая жизнь.
– Так нельзя думать, – заметил Альберт.
Как странно, что религия пустила в ее душе такие некрепкие корни, после долгих лет ежедневных молитв и регулярных воскресных посещений церкви. Он никогда даже не подозревал, что она не разделяла его устоявшихся понятий и верований по поводу того, что хорошая честная жизнь будет должным образом вознаграждена на Небесах и что любящие семьи становятся вечным союзом, как он себе объяснял, в райском доме. Это была чудесная и трогательная вера, и Альберт пришел в ужас, когда понял, что Виктория сомневается в этом. Наконец-то он нашел объяснение ее безутешному горю из-за кончины герцогини. Какие ужасные и безрадостные думы разрывали ее сердце!
– Дражайшая моя, ты должна непоколебимо верить, – серьезно сказал ей Альберт. – Нельзя сомневаться в том, что является истиной. Когда придет время нам умереть, то вера поможет любящим нас людям это перенести, если они будут знать, что расстаемся с другом всего лишь на время.
Виктория обняла его, да так крепко, что Альберту стало нечем дышать.
– Я не думала об этом, Альберт. Ты не должен говорить, что подобное может случиться с нами, иначе я не выдержу. Мне этого не перенести. Пожалуйста, дорогой, больше не нужно говорить об этом. Я постараюсь взять себя в руки и больше так не убиваться из-за мамы. Я знаю, что снова встречусь с ней и мы будем счастливы, как раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38