Казалось, это было самое веселое Рождество со времени восшествия Виктории на престол. Они проводили его в Виндзоре, где гостили некоторые немецкие кузены и кузины и любимые друзья, включая премьер-министра. Там стояло огромное дерево, украшенное цветными лампочками и разными игрушками – это была немецкая традиция, однако и в Англии она быстро стала весьма популярной. Всех ждали подарки. Для самых близких их лично упаковала и надписала ее величество. В часовне Святого Георга прошла рождественская служба. Виктория от избытка чувств прослезилась. Альберт похвалил музыку и немного покритиковал некоторые обычаи, сказав, что, по его мнению, следовало бы использовать более простую форму самой службы. Надо же, его считали тайным католиком! Он их просто презирал! Виктория заметила, что на протяжении всей службы лорд Мельбурн спал – это ее забавляло и раздражало одновременно.
Но несмотря на подарки и роскошный обед, во время которого изумленный жених королевы решил, что просто невероятно, чтобы женщина, тем более такая крохотная, как Виктория, могла столько съесть, несмотря на все поцелуи, комплименты и на то, что некоторые родственники из Германии вели себя довольно шумно и развязно, позабыв, что они в обществе королевы Англии, атмосфера была весьма напряженной.
Внешне они вроде бы помирились с Альбертом после ссоры, но страсти лишь были спрятаны флером рождественской гармонии, напоминая угрожающий взорваться вулкан. Королева смеялась немного громче, чем следовало. Ее глаза чересчур блестели, и она так нервно вела себя, что двое людей, которые слишком хорошо знали ее, не могли обмануться. Она не была счастлива. Мельбурн и Лизен прекрасно это понимали.
Лизен использовала представившуюся ей возможность в очередной раз уколоть принца, когда тот забыл поблагодарить ее за подарок, на все двести процентов. Она сделала так, что Виктория застала ее горько рыдающей, и разразилась перед ней потоком жалоб и жалости к себе. Виктория ее не любит, и тут уж ничего изменить нельзя. Она прекрасно понимает: как только они поженятся, муж начнет настраивать против нее ее любимую мадам.
Виктория наивно поверила в безутешное горе своей наперсницы, хотя и запретила ей говорить об этом. Как только королева ушла, Лизен осушила глаза и довольная задремала, сидя в кресле. Что бы там ни говорила Виктория, семена подозрения и неприязни были посеяны не зря. Игрушки не имели права что-то или кого-то любить или нет, а этот молодой щенок как раз и был игрушкой королевы. Красивой игрушкой, с которой станет забавляться ее милая мадам, и чем скорее он это поймет и начнет вести себя как положено, тем лучше. Лизен знала, что он расстроил королеву своей попыткой проявить независимость, и ее ревнивое сердце радовалось этому. Виктория никогда ему не позволит так себя вести. Она слишком увлеклась им и вообразила, что любит его. Все это романтическая ерунда, которой она набралась из книг. Она собирается выйти за него замуж, потому что ей необходим наследник.
Но если этот молодой человек возомнил, что она станет играть роль послушной жены подобно обычной женщине, ему придется сильно в этом разочароваться. Лизен уверена, что ее госпожа не забыла о своих правах и укажет его королевскому высочеству Саксен-Кобургу его место.
Мельбурн, как всегда, не стал ничего предпринимать. Он наблюдал за Викторией, и ему было грустно, потому что он видел: она напряжена и плохо себя чувствует. Печальная необходимость оценивать дорогое ему существо объективно заставила его признать, что чем лучше он узнавал Альберта, тем больше он ему нравился. Он не мог найти в его поведении погрешностей, а вот его обожаемая королева постоянно совершала ошибки. Он повторял себе, что она еще так неопытна. Но ведь и у принца тоже отсутствовал опыт. Она безумно влюблена и поэтому такая импульсивная, щедрая и забывает, что Альберт не выносит и презирает скандалы – такова уж его натура. Она слишком любит командовать. Конечно, к этому обязывает положение, но и в ее характере заложено желание повелевать. На свете было не много людей и еще меньше королей, обладавших таким даром властвовать, как у этой маленькой женщины.
Казалось, Виктория не замечала гордости своего жениха или сложности его положения. Временами она была до неприличия неделикатна в отношении Альберта. Иногда она становилась такой нежной и милой, что Альберт – Мельбурн мог в этом поклясться – был поражен. Принц был серьезным и воспитанным молодым человеком, хотя иногда и просто скучным, а также удивительно честным с самим собой и другими людьми, незлобивым и всегда старался делать то, что считал правильным. Он никогда не будет жестоким к Виктории и не станет пользоваться своим положением. Мельбурн внимательно наблюдал за ним и был абсолютно в этом уверен: он ее не любил. Но Мельбурн простил его за это. Лорд вспомнил свои прежние романы и пришел к выводу, что его увлечение кончалось быстрее, чем привязанность дам к нему. Он подумал, что принц окажется в весьма сложном положении, так как ему некуда будет бежать.
Но все равно существовали составляющие счастья. Добрые намерения, чувство долга, дисциплина и, наконец, вера в триумф разных достоинств – все это казалось ему трогательным. Если бы его брак основывался на подобных чувствах, то сам Мельбурн сбежал бы из дома через неделю, но он не был счастлив, хотя его жена обладала совершенно противоположными качествами, поэтому он не мог быть полноправным судьей. Виктория и Альберт будут счастливы. После женитьбы они привыкнут друг к другу, когда эмоции немного остудит здравый смысл, а самолюбие принца станет не таким болезненным, и он лучше будет понимать свою жену и научится справляться с ней. Все будет хорошо, если их оставят в покое.

Глава 8

– Александрина-Виктория, берешь ли ты этого мужчину в свои законные мужья?
– Да.
Это было сказано шепотом, который не слышал никто, кроме архиепископа Кентерберийского, стоявшего на ступеньках алтаря перед ней. Он был великолепен в вышитой золотом мантии и высокой митре. Королева отвечала очень тихо, голос у нее дрожал, и Альберт с трудом различал слова.
Виктория думала, как чудесно выглядел алтарь. Там было множество свечей, и золотые подносы для сбора пожертвований. Вдруг ее заинтересовало, что считает по этому поводу Альберт. Она знала, что ему не нравится роскошь в церкви. Затем Виктория принялась подмечать разные мелочи.
У архиепископа была простуда, голос звучал хрипло. Он делал паузу посередине предложения, чтобы откашляться. На улице проглянуло солнце, и великолепные, красные с синим витражи красочно расцветили алтарь. Дворец Святого Джеймса. Виктория радовалась, что бракосочетание состоялось здесь, в маленькой церкви, вместо огромного Вестминстерского аббатства. Почему, интересно, она так испугана и тронута до слез подобной простой церемонией? Она совершенно не волновалась во время коронации.
Альберт выглядел просто неописуемо великолепно. Она гордилась им и была рада, что на нем полная форма английского фельдмаршала. Бриджи по колено, золотое кружево, лента через плечо и звезда ордена Подвязки. Ее свадебная фата зацепилась за цветы из букета. Виктория попыталась освободить ее, пока архиепископ продолжал бубнить. Она не прислушивалась к его словам. Их уже обвенчали, и она стала женой Альберта. На добрые и плохие времена, в бедности и в богатстве, в болезни и в добром здравии. Навсегда, пока смерть не разлучит их. Она до сих пор не осознала реальности брака, даже пока повторяла эти ужасные клятвы, ей все чудилось, как в дымке, будто все вовсе не так окончательно, как выглядело.
Но все равно она была очень счастлива. На глазах у нее показались слезы, и легкий букет задрожал в руках. Да, очень счастлива, несмотря на то, что ее испуг не прошел. Она прислала Альберту записочку до начала церемонии – глупую сбивчивую записку о погоде, потому что не смогла выразить словами обуревавшие ее утром чувства. Она так и не написала о своем сожалении по поводу прежних ссор, но не высказала страстную надежду, что он любит ее так же сильно, как и она его, и не пообещала сделать все от нее зависящее, чтобы в будущем его ждала счастливая жизнь.
Возможно, она ему все сама скажет, когда они останутся наедине в Виндзоре, или позже, когда у них начнется медовый месяц. Как жаль, что им отведено на отдых не слишком много времени, но она уже объяснила Альберту, заметившему, что два или три дня – это так мало, что королева не может на более длительное время оторваться от своих государственных занятий в личных целях. Но к тому времени они уже будут тесно связаны супружескими узами.
Говорят, что все невесты хорошо выглядят в день свадьбы. Как будто волшебство церемонии смягчает неприглядные черты их внешности и придает им красоту и сияние. Виктория выглядела хорошо, когда утром стояла перед огромным зеркалом, гораздо лучше, чем всегда – пожалуй, даже была хорошенькой. Она и сама согласилась, когда ее мать, родственники и подружки невесты сказали ей об этом. Ее белое атласное платье было собрано на широком кринолине. От этого она казалась выше ростом. Оборки из чудесного кружева были тонки и прозрачны, как паутинки. Два белых страусиных пера изящно изгибались вниз с бриллиантовой тиары, придерживающей фату, делая очертания лица мягче.
Как глупо думать о своей внешности в подобный момент. И еще ей хотелось незаметно отвести в сторону перо, потому что оно щекотало ее левую щеку… Альберт выглядел таким благородным и отвечал архиепископу ясным чистым голосом. Казалось, он ценил и понимал важность и торжественность всего, что они говорили и делали. Она была уверена, что у него не кружилась голова и он не чувствовал себя так глупо, как это было с Викторией.
О, когда же архиепископ закончит свои пожелания! Она все равно не слышит ни слова. Ей очень хотелось повернуться и посмотреть в лицо Альберту, прежде чем они вместе пройдут по проходу. Он, наверное, выглядит счастливым. Он должен быть счастливым…
Хор начал петь гимн, торжественный и трогательный, и звуки органа разносились сладким эхом по темной старой церкви. Две фигурки у алтаря двигались в унисон. Виктория подала руку мужу и на какое-то мгновение замешкалась. Стоявшие рядом люди увидели, как королева быстро подарила Альберту взгляд обожания, и наиболее романтичные из них настаивали на том, что его взгляд был также полон страсти. Потом процессия медленно двинулась к выходу из церкви на улицу, в яркий свет февраля.
Они ничего не сказали друг другу, пока ехали в карете в Букингемский дворец. Когда приветственный шум толпы достиг их ушей, Виктория взяла Альберта за руку и крепко сжала ее. Сразу пропало чувство нереальности, мир снова стал близким ей. Она вернулась на принадлежавшее ей место.
Королева улыбалась и махала из окна кареты приветствовавшим ее в день свадьбы подданным. В лучах солнца крохотная фигурка в карете, казалось, принадлежала маленькой сверкающей фее в белом атласе и бриллиантах. Толпа позабыла обо всех скандалах, карикатурах на нового принца-консорта, слухах о разногласиях между новобрачными, обсуждение которых так им скрашивало долгие часы ожидания процессии. Народ кричал и размахивал руками, выражая недолгую поддержку королеве и ее мужу.
Во дворце состоялся длинный и нудный банкет. Там следовало произносить исключительно официальные речи, и муж с женой могли только обменяться несколькими фразами шепотом… Герцог Саксен-Кобург низко склонился к руке своей невестки, а Эрнест произнес прелестный комплимент невесте, прежде чем поздравить своего младшего брата. Они любили друг друга и радовались возможности снова увидеться, думала Виктория, глядя на них. Но она была готова пресечь любое проявление назойливости со стороны матери. Однако когда к ней подошла герцогиня, Виктории не понадобилось ничего делать…
Гости расселись по местам, и банкет начался. Подали несметное количество блюд, но на этот раз у Виктории не было аппетита. Она заметила, что и Альберт почти не притронулся к еде, и с нежностью подумала, что он, наверное, устал. Королева повернулась и спросила его, как он себя чувствует. Альберт шепнул, что очень счастлив, но ему хочется отбыть в Виндзор, как только будет закончен банкет.
Теперь он не боялся оставаться с ней наедине и у него не вызывала отвращения необходимость выполнить супружеские обязанности. В его душе не осталось ничего, кроме ужасной боли смирения и страстного желания как можно быстрее уехать с приема, даже от любимых отца и брата. Ему придется встретить будущее наедине с женой, которой он только что обещал любить и заботиться о ней до конца жизни. Служба в церкви дала ему удивительное ощущение общности с Викторией. Наверное, все дело в его излишней нервозности, но сейчас ему это помогало. У него будет компаньон в одиноком существовании, на которое он себя обрек. Он станет жить в незнакомой стране, среди неведомых людей. Его домом будет дворец, принадлежащий не ему и отделанный в чуждом ему вкусе. Его жизнь и привычки станут подчиняться порядку чужого государства. Все будет английским! Его одежда, его привязанности, его окружение, его пища.
Ему уже заранее не нравились те люди, среди которых он должен будет жить. Он пытался понять их, проникнуться их любовью к спорту, даже лучше сказать, страстью. Он старался заставить себя свыкнуться с их недоверием к иностранным вещам и людям, с их презрением к интеллектуальным занятиям, искусству и наукам, с их упрямством и распущенностью… Он прилагал к этому все силы – и ничего не добился. Но он знал, что и они также пытались понять его и тоже ничего не добились. Он будет один и исключение – та женщина, на которой он женился. Только от нее зависело, сбудутся ли его надежды на покой или счастье – ему это было понятно, а потому не терпелось уехать в Виндзор.
Когда ужин закончился, Виктория подала знак, и все поднялись, пока слуга отодвигал ее стул. Она взяла Альберта под руку и покинула банкетный зал, не переставая улыбаться направо и налево. Гости начали покидать зал согласно табели о рангах.
– Я не задержусь, дорогой мой, – шепнула она Альберту. – Только переоденусь, и мы поедем.
Он поцеловал ей руку и улыбнулся. Виктория поняла, как он устал, и ей снова стало его жаль, душу захлестнула новая волна нежности к нему. Несмотря на толпу, окружавшую их, казалось, что они уже были только вдвоем.
– Я почти готов, мне только необходимо снять это, – он указал на форму. – Я буду ждать вас, моя дорогая Виктория, и боюсь, что буду ждать с нетерпением.
Она почти бежала вверх по широкой лестнице. О, скорее уехать отсюда! Из дворца, от ее огромного двора, даже от Лизен. Как она была расстроена, когда узнала, что, хотя молодожены и берут ее с собой, но они не будут выходить из своих апартаментов все эти три дня. Виктории пришлось проявить твердость, потому что Альберт весьма деликатно намекнул, что если баронесса будет с ними, то они лишатся уединения, о котором так мечтали. Лизен – близкий друг и не может не понимать этого. Что ж, она поедет с ними, но не станет им докучать! О, как Виктории хочется уехать в Виндзор и насладиться этими тремя днями, которые ей удалось выкроить, чтобы освободиться от своих обязанностей. Она была счастлива, что Альберт мечтал о том же!
В апартаментах королевы Лизен помогла ей переодеться. Она вытирала слезы, суетилась, снова и снова повторяла, что мадам – самая прекрасная невеста во всем мире. Они сняли бриллиантовую тиару, и только сейчас Виктория поняла, какая она тяжелая. У корней волос осталась красная отметина, и ее пришлось протирать розовой водой. Ее драгоценное ожерелье и серьги надежно заперли. Виктория сняла с себя невинно-белое атласное платье невесты с отделкой кружевами, сменила крохотные, украшенные самоцветами туфельки на более простые и надела дорожный костюм – тоже белый, с короткой мантией, подшитой мехом горностая для тепла, и белую шляпку-капор с нежными цветками флердоранжа на полях.
Когда она была почти готова, вошла ее мать в сопровождении тетушек, герцогинь и некоторых из кузин королевы.
– Мне бы не хотелось мешать вам, мадам, – грустно заявила она, – но я понимаю, что вы желаете, чтобы я не нарушила правил, и зашла попрощаться с вами наедине.
Виктория с улыбкой повернулась к матери. Она вообще про нее забыла от волнения и разговоров.
– Дорогая мама, как мне это приятно! Надеюсь, вам понравилась церемония. По-моему, все прошло хорошо.
На какое-то мгновение у герцогини оттопырилась нижняя губа, как у огорченного ребенка, и из глаз полились слезы. Во время церемонии она рыдала в платок. Ее так растрогала свадебная церемония ее единственного дитя. Теперь это дитя стояло перед ней – невеста, которая вскоре станет женой. Она сейчас уедет с мужчиной, которого сама выбрала, и станет еще дальше от своей матери…
– Моя малышка, – вырвалось у нее, – моя маленькая Виктория!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38