— Тут много примеров альпийского влияния, элементы стиля шале, но вряд ли это можно назвать баварским влиянием.
Вывод шестой — или седьмой? Даже если ложь основана на толике правды, убедись, что человек, которому ты вешаешь лапшу на уши, разбирается в предмете хуже тебя.
— Да, альпийский, швейцарский, баварский стили — они очень похожи.
— Неужели? А я думал, они сильно отличаются друг от друга.
Вывод восьмой или девятый: не вступай в спор; помни о своей главной цели.
— Послушайте, вот что я вам скажу. Один человек в Нью-Йорке готов хорошо заплатить, если я привезу ему отсюда кое-какие эскизы. Он был в Рио прошлым летом и заприметил тут несколько замечательных строений. И по его описанию выходит, что они выстроены в баварском стиле.
— Это, скорее, где-то на северо-западе, в сельской местности. Там есть несколько потрясающих домов. Резиденция Айзенштата, например. Но они, я думаю, евреи. Представляете там даже есть что-то от мавританского стиля. Ну и, разумеется, имение Граффа. Оно, пожалуй, излишне монументально, но производит впечатление — это уж точно. Впрочем, оно и понятно: Графф — мультимиллионер.
— Как-как его имя? Графф?
— Морис Графф. Он импортер. Да они все занимаются импортом.
— Кто?
— Э, да перестаньте, а то вы сами не знаете! Не сойти мне с этого места, если он не носил генеральские погоны или не был крупной шишкой в верховном главнокомандовании!
— Вы англичанин?
— Я англичанин.
— Но работаете в немецком книжном магазине.
— Ich spreche gut Deutsch.
— Они что, не могут найти немца?
— Думаю, когда нанимаешь кого-то вроде меня, это имеет свои выгоды, — сказал англичанин загадочно. Ноэль изобразил удивление:
— В самом деле?
— Да, — ответил продавец, взбираясь на одну ступеньку выше. — Никто меня ни о чем не спрашивает.
Продавец посмотрел вслед удаляющемуся американцу, быстро слез со стремянки и сдвинул ее в сторону.
Этим жестом он словно подводил финальную черту под успешно выполненным заданием — своим крохотным триумфом. Быстрым шагом он прошел между стеллажами и свернул в другой проход столь стремительно, что едва не сбил с ног покупателя, изучавшего томик Гете.
— Verzeihung, — сказал продавец вполголоса и без всякого смущения.
— Schwesterchen, — ответил мужчина, у которого были густые, черные с проседью брови.
В ответ на этот упрек в недостатке мужественности продавец обернулся:
— Вы?!
— Друзья Тинаму всегда рядом, — ответил мужчина.
— Вы следили за ним? — спросил продавец.
— Он так и не догадался. А вы звоните, куда нужно. Англичанин двинулся к двери своего кабинета в дальнем конце магазина. Он вошел в кабинет, снял телефонную трубку и набрал номер. На другом конце провода трубку снял помощник самого могущественного человека в Рио.
— Резиденция сеньора Граффа. Доброе утро.
— Наш человек в отеле заслуживает хорошего вознаграждения, — сказал продавец. — Он оказался прав. Мне необходимо поговорить с герром Граффом.
— Я передам твое сообщение, бабочка, — сказал помощник.
— Нет-нет! У меня есть еще кое-какая информация, которую я должен сообщить ему лично.
— В чем суть? Мне не надо тебе напоминать, что он очень занятой человек.
— Ну, скажем так: речь идет о моем соплеменнике. Я ясно выражаюсь?
— Мы знаем, что он в Рио. Он уже с нами связался. Так что ты малость опоздал.
— Он все еще здесь. В магазине. Он, наверное, хочет поговорить со мной.
Помощник заговорил мимо трубки, но его слова можно было разобрать:
— Это актер, мой господин. Он хочет поговорить с вами. Все шло по плану. Но кажется, возникли осложнения. Его соплеменник находится в магазине.
Телефонная трубка перекочевала в другие руки.
— Ну что? — спросил Морис Графф.
— Я хочу доложить вам, что все произошло в точности, как мы с вами и предполагали...
— Да-да, я это уже понял, — прервал его Графф. — Ты хорошо поработал. Что там этот англичанин? Он у тебя?
— Он следил за американцем. Он не отставал от него ни на шаг. Он все еще в магазине. И по-моему, хочет, чтобы я ему все рассказал. Мне рассказать?
— Нет, — ответил Графф. — Мы вполне можем обойтись без его вмешательства. Скажи ему, что мы беспокоимся о том, как бы его не опознали, и предлагаем ему оставаться пока в тени. Скажи, что я не одобряю его методы. Можешь добавить, что это я тебе лично передал.
— Благодарю вас, герр Графф! С превеликим удовольствием.
— Не сомневаюсь.
Графф отдал трубку своему помощнику.
— Тинаму не может допустить, чтобы это опять повторилось, — сказал он. — А все начинается сначала.
— Что, мой господин?
— Опять все сначала, — повторил старик. — Вмешательство, негласная слежка, слежка друг за другом. Когда власть перестает быть единоличной, все становятся подозрительными.
— Я что-то не понимаю.
— Разумеется, не понимаешь. Тебя же там не было. — Графф откинулся на спинку кресла. — Пошли еще одну телеграмму Тинаму. Сообщи ему наше требование: пусть он немедленно отзовет своего волка обратно на Средиземноморье. Он слишком рискует. Мы возражаем и не можем нести ответственность в таких обстоятельствах.
* * *
Ноэлю пришлось сделать множество телефонных звонков и прождать сутки, прежде чем ему сообщили, что Графф готов с ним встретиться, — это произошло в начале третьего на следующий день. Холкрофт взял в отеле автомобиль напрокат и отправился за город. Он часто останавливался и изучал туристическую карту, которую ему дали в прокатном агентстве. Наконец нашел нужный ему адрес и въехал через железные ворота на аллею, которая вела к дому на вершине холма.
Аллея завершилась большой бетонированной автостоянкой, окаймленной зеленым кустарником, заросли которого прорезала тропинка из ракушечника, вьющаяся между фруктовыми деревьями.
Продавец книжного магазина был прав: имение Граффа производило грандиозное впечатление. Отсюда открывался величественный вид: на равнины вблизи и горы вдали, а еще дальше на востоке виднелась подернутая дымкой голубая гладь Атлантики. Дом был трехэтажный. С обеих сторон от центрального входа высились массивные балконы. Сам же вход представлял собой тяжелую двустворчатую дверь полированного красного дерева с железными треугольными краями в каждом углу.
Внешне дом и в самом деле был выдержан в альпийском стиле: казалось, что архитектор использовал фрагменты нескольких швейцарских шале и соединил их в этом здании, помещенном среди гор в тропиках.
Ноэль припарковал машину справа от мраморных ступеней. На стоянке было еще два автомобиля — белый «мерседес» и обтекаемой формы красный «мазерати». Семейство Графф владело отличными транспортными средствами. Холкрофт подхватил свой атташе-кейс и фотоаппарат и стал подниматься по мраморным ступенькам.
— Мне лестно узнать, что наши скромные архитектурные ухищрения вызывают чей-то интерес, — сказал Графф. — Вполне естественно, что переселенцы стараются воссоздать на чужбине некое подобие родины. Мои предки родом из Шварцвальда... Воспоминания не умирают.
— Я очень благодарен вам, сэр, что вы приняли меня, — сказал Холкрофт и положил пять сделанных им только что набросков в атташе-кейс. — Я говорю, разумеется, от имени своего клиента.
— Вы удовлетворили свое любопытство?
— Я отснял целую пленку и сделал пять набросков, на большее я и надеяться не мог. Между прочим, джентльмен, который показывал мне ваше имение, может засвидетельствовать, что я фотографировал лишь детали внешней отделки.
— Что-то я вас не совсем понимаю.
— Мне бы не хотелось дать вам повод думать, что я нарушил неприкосновенность вашего жилища. Морис Графф коротко рассмеялся.
— Моя резиденция надежно охраняется, мистер Холкрофт. К тому же мне и в голову не приходило, что вы здесь находитесь для того, чтобы что-то украсть. Садитесь, пожалуйста.
— Благодарю вас. — Ноэль сел напротив старика. — В наши дни люди становятся подозрительными.
— Ну, не буду от вас скрывать, что я звонил в отель «Порто алегре» и проверял, зарегистрированы ли вы там. Зарегистрированы. Вас зовут Холкрофт, вы из Нью-Йорка, вам забронировало номер турагентство, имеющее солидную репутацию. Там вас, несомненно, хорошо знают, и вы пользуетесь непросроченными кредитными карточками. Вы въехали в Бразилию с подлинным паспортом. Больше мне ничего и не требовалось знать. В наше время очень трудно выдавать себя не за того, кем вы на самом деле являетесь, не так ли?
— Верно, — согласился Ноэль и подумал, что пора изложить подлинную причину своего визита. Он уже собрался раскрыть рот, но Графф продолжил, словно торопился заполнить возникшую паузу:
— Вы надолго в Рио?
— Пробуду еще несколько дней. Я записал имя вашего архитектора и непременно проконсультируюсь с ним, если у него найдется для меня свободное время.
— Я попрошу своего секретаря ему позвонить, и он примет вас незамедлительно. Я понятия не имею, как в подобных случаях решается финансовая сторона дела — да и надо ли это вообще, — но уверен, что он даст вам копии чертежей, если они могут пригодиться.
Ноэль улыбнулся: в его душе проснулся профессионал.
— Это дело чести, мистер Графф. Мой визит к нему будет наилучшим знаком внимания. Я смогу поинтересоваться у него, где можно приобрести те или иные материалы, как он решал проблемы усадки и тому подобное! Я не стану спрашивать у него о чертежах, так как понимаю, что он весьма неохотно согласился бы мне их отдать.
— Никаких «неохотно»! — отрезал Графф, в чьем решительном тоне послышался отзвук его военного прошлого.
«Провалиться мне на этом месте, если он не носил генеральские погоны или не был какой-нибудь важной шишкой в верховном главнокомандовании...»
— Не стоит беспокоиться, сэр. Я и так получил все, что хотел.
— Ясно. — Графф обмяк в кресле. Он выглядел утомленным старцем, с нетерпением ожидающим завершения долгого дня. Впрочем, его глаза не были усталыми, в них таилась непонятная тревога. — Вам хватит часа на переговоры с ним?
— Конечно!
— Я договорюсь.
— Вы очень любезны.
— И тогда вы можете возвращаться в Нью-Йорк.
— Да. — Ну, теперь пора упомянуть имя фон Тибольтов. — Впрочем, у меня есть еще одно дело в Рио. Это не очень важно, но я пообещал попытаться. Не знаю пока, с чего начать. Может быть, с полиции.
— Звучит зловеще. Речь идет о преступлении?
— Совсем напротив. Я имел в виду управление полиции, которое могло бы помочь определить местонахождение одной семьи. Они не зарегистрированы в телефонной книге. Я даже сверял по списку незарегистрированных номеров, но у них нет и такого номера.
— А вы уверены, что они в Рио?
— Они жили в Рио перед тем, как след их затерялся. И насколько я могу судить, другие города в Бразилии тоже проверялись — по телефонным справочникам.
— Вы меня заинтриговали, мистер Холкрофт. Вам очень надо найти этих людей? Что они натворили? Впрочем, вы сказали, что они не совершали никакого преступления.
— Никакого. Но я о них мало что знаю. Мой приятель в Нью-Йорке, адвокат, знал о моей поездке сюда и попросил найти эту семью. Очевидно, им оставлено небольшое наследство родственниками на Среднем Западе.
— Наследство?
—Да.
— В таком случае, вероятно, следует обратиться к адвокатам здесь, в Бразилии.
— Мой приятель посылал, как он выразился, «запрос о поиске» в несколько адвокатских контор, — сказал Ноэль, вспомнив, что ему говорил атташе в Нью-Йорке. — Но так и не получил удовлетворительного ответа.
— И как же он это объясняет?
— Никак. Он был так расстроен! Мне кажется, он недостаточно заплатил трем адвокатам, занимавшимся этими поисками.
— Трем адвокатам?
— Да, — ответил Ноэль и сам удивился своей лжи. Он просто произносил первое, что приходило на ум. — У него есть знакомый адвокат в Чикаго... или в Сент-Луисе, другой адвокат работает в компании, принадлежащей моему приятелю, в Нью-Йорке, и еще здесь, в Рио. Что-то я себе с трудом могу представить, как нечто конфиденциальное может оставаться конфиденциальным, если в деле участвуют трое адвокатов. Возможно, его ошибка заключалась в том, что он поделил гонорар между тремя разными людьми.
— Но ваш друг поразительно благородный человек. — Графф поднял брови, выражая свое восхищение. И еще что-то, подумал Холкрофт.
— Мне бы хотелось так думать.
— Возможно, я смогу помочь. У меня обширные связи. Холкрофт покачал головой:
— Я не смею вас утруждать. Вы и так слишком много сделали для меня. И к тому же, как я сказал, дело не столь уж важное.
— Ну, разумеется. — Графф пожал плечами. — Я не собираюсь вторгаться в конфиденциальные дела. — Немец скосил глаза на окно. Солнце уже заваливалось за горные хребты на западе, и копья оранжевого света проникали сквозь оконное стекло, воспламеняя поверхность темной мебели.
— Их фамилия фон Тибольт, — произнес Ноэль, внимательно глядя на лицо старика. Однако если он и рассчитывал увидеть какую-нибудь реакцию, то увиденное превзошло все его ожидания.
Глаза старика Граффа широко раскрылись и гневно засверкали — он пронзил Холкрофта взглядом, исполненным ненависти.
— Ах ты, свинья! — сказал немец так тихо, что Холкрофт едва расслышал его слова. — Так это был всего лишь трюк, хитроумный предлог, чтобы проникнуть в мой дом! Прийти ко мне!
— Вы ошибаетесь, мистер Графф. Вы можете связаться с моим клиентом в Нью-Йорке...
— Свинья! — орал старик. — Фон Тибольты! Verrater! Мразь! Трусы поганые! Schweinhunde! Да как ты смеешь!
Ноэль обомлел, беспомощно глядя на старика. Лицо Граффа побелело от ярости. Жилы на шее набухли, глаза налились кровью, руки задрожали, и он судорожно вцепился в подлокотники кресла.
— Я не понимаю... — начал Холкрофт, вставая.
— Ты все отлично понимаешь! Ты — подонок! Ты ищешь фон Тибольтов! Ты хочешь вернуть их к жизни!
— Они что — умерли?
— Я молю Всевышнего, чтобы это было так!
— Графф, послушайте меня, если вам что-либо известно...
— Вон из моего дома! — Старик с трудом поднялся на ноги и заорал в направлении закрытой двери, кабинета: — Вернер!
В дверь ворвался помощник Граффа:
— Мой господин! Was ist...
— Выброси этого мошенника отсюда! Выгони его из моего дома.
Помощник взглянул на Холкрофта:
— Прошу вас выйти. Немедленно.
Ноэль схватил свой атташе-кейс и быстро пошел к двери. На пороге он остановился и обернулся на разъяренного Граффа. Старый немец был похож на уродливый манекен. Он дрожал от ярости:
— Вон! Убирайся вон! Ты мне омерзителен. Последнее оскорбление вывело Ноэля из себя. Омерзительным был не он, а этот исполненный высокомерия старик, этот напыщенный самодур и грубиян. Этот монстр, который предал, а затем уничтожил человека, страдавшего тридцать лет назад... и тысячи таких, как он. Чертов нацист!
— Вы не смеете оскорблять меня.
— Это мы еще посмотрим, кто смеет, а кто нет. Вон!
— Я уйду, генерал, или как вас там. Но я не собираюсь слишком спешить, потому что теперь я все понял. Я для вас такой же ничтожный человек, как и те тысячи трупов, которые вы сожгли. Но вот я называю только одно имя — и вы сразу теряете самообладание. Вы не можете сдержать своего гнева, потому что вы знаете — и я знаю, — что стало известно фон Тибольту тридцать лет назад, когда вы нагромоздили горы трупов. Он увидел, кто вы такой на самом деле.
— Мы и не скрывали этого. Все знали. Мы никого не обманывали.
Холкрофт замолчал и невольно сглотнул слюну. Вне себя от ярости, он должен был теперь восстановить справедливость по отношению к человеку, который воззвал к нему сквозь десятилетия, он должен был нанести ответный удар по этому воплощению некогда внушавшей ужас власти, из-за которой он лишился отца. Холкрофт совсем потерял контроль над собой.
— Зарубите себе на носу! — крикнул Ноэль. — Я найду фон Тибольтов, и вам меня не остановить. И не воображайте себе, будто это вам удастся. И не думайте, будто вы меня напугали. Нисколько. Это я вас напугал. Тем, что разоблачил вас. Вы носите Железный крест на слишком видном месте!
Графф взял себя в руки.
— Ну что ж, найди фон Тибольтов. Мы подоспеем вовремя.
— Я найду их. И тогда, если с ними что-то случится, я буду знать, чьих это рук дело. Я вас выведу на чистую воду! Вы сидите в своем замке и отдаете команды. Вы до сих пор делаете вид, будто ничего не изменилось. Но ваша песенка спета уже давно — еще до окончания войны, — и такие люди, как фон Тибольт, знали это. Они это поняли, а вы — нет. И никогда не поймете.
— Убирайся вон!
В кабинет вбежал охранник. Он обхватил Ноэля сзади, рука скользнула ему под правое плечо и зажала грудь. Его сшибли с ног и выволокли из кабинета. Холкрофт, размахнувшись, ударил не глядя атташе-кейсом и почувствовал, что удар пришелся по массивному пухлому туловищу человека, который волок его по коридору. Он сильно ударил невидимого врага локтем в живот, а потом яростно лягнул его пяткой под колено. Результат последовал незамедлительно: охранник взвыл от боли и ослабил свои объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Вывод шестой — или седьмой? Даже если ложь основана на толике правды, убедись, что человек, которому ты вешаешь лапшу на уши, разбирается в предмете хуже тебя.
— Да, альпийский, швейцарский, баварский стили — они очень похожи.
— Неужели? А я думал, они сильно отличаются друг от друга.
Вывод восьмой или девятый: не вступай в спор; помни о своей главной цели.
— Послушайте, вот что я вам скажу. Один человек в Нью-Йорке готов хорошо заплатить, если я привезу ему отсюда кое-какие эскизы. Он был в Рио прошлым летом и заприметил тут несколько замечательных строений. И по его описанию выходит, что они выстроены в баварском стиле.
— Это, скорее, где-то на северо-западе, в сельской местности. Там есть несколько потрясающих домов. Резиденция Айзенштата, например. Но они, я думаю, евреи. Представляете там даже есть что-то от мавританского стиля. Ну и, разумеется, имение Граффа. Оно, пожалуй, излишне монументально, но производит впечатление — это уж точно. Впрочем, оно и понятно: Графф — мультимиллионер.
— Как-как его имя? Графф?
— Морис Графф. Он импортер. Да они все занимаются импортом.
— Кто?
— Э, да перестаньте, а то вы сами не знаете! Не сойти мне с этого места, если он не носил генеральские погоны или не был крупной шишкой в верховном главнокомандовании!
— Вы англичанин?
— Я англичанин.
— Но работаете в немецком книжном магазине.
— Ich spreche gut Deutsch.
— Они что, не могут найти немца?
— Думаю, когда нанимаешь кого-то вроде меня, это имеет свои выгоды, — сказал англичанин загадочно. Ноэль изобразил удивление:
— В самом деле?
— Да, — ответил продавец, взбираясь на одну ступеньку выше. — Никто меня ни о чем не спрашивает.
Продавец посмотрел вслед удаляющемуся американцу, быстро слез со стремянки и сдвинул ее в сторону.
Этим жестом он словно подводил финальную черту под успешно выполненным заданием — своим крохотным триумфом. Быстрым шагом он прошел между стеллажами и свернул в другой проход столь стремительно, что едва не сбил с ног покупателя, изучавшего томик Гете.
— Verzeihung, — сказал продавец вполголоса и без всякого смущения.
— Schwesterchen, — ответил мужчина, у которого были густые, черные с проседью брови.
В ответ на этот упрек в недостатке мужественности продавец обернулся:
— Вы?!
— Друзья Тинаму всегда рядом, — ответил мужчина.
— Вы следили за ним? — спросил продавец.
— Он так и не догадался. А вы звоните, куда нужно. Англичанин двинулся к двери своего кабинета в дальнем конце магазина. Он вошел в кабинет, снял телефонную трубку и набрал номер. На другом конце провода трубку снял помощник самого могущественного человека в Рио.
— Резиденция сеньора Граффа. Доброе утро.
— Наш человек в отеле заслуживает хорошего вознаграждения, — сказал продавец. — Он оказался прав. Мне необходимо поговорить с герром Граффом.
— Я передам твое сообщение, бабочка, — сказал помощник.
— Нет-нет! У меня есть еще кое-какая информация, которую я должен сообщить ему лично.
— В чем суть? Мне не надо тебе напоминать, что он очень занятой человек.
— Ну, скажем так: речь идет о моем соплеменнике. Я ясно выражаюсь?
— Мы знаем, что он в Рио. Он уже с нами связался. Так что ты малость опоздал.
— Он все еще здесь. В магазине. Он, наверное, хочет поговорить со мной.
Помощник заговорил мимо трубки, но его слова можно было разобрать:
— Это актер, мой господин. Он хочет поговорить с вами. Все шло по плану. Но кажется, возникли осложнения. Его соплеменник находится в магазине.
Телефонная трубка перекочевала в другие руки.
— Ну что? — спросил Морис Графф.
— Я хочу доложить вам, что все произошло в точности, как мы с вами и предполагали...
— Да-да, я это уже понял, — прервал его Графф. — Ты хорошо поработал. Что там этот англичанин? Он у тебя?
— Он следил за американцем. Он не отставал от него ни на шаг. Он все еще в магазине. И по-моему, хочет, чтобы я ему все рассказал. Мне рассказать?
— Нет, — ответил Графф. — Мы вполне можем обойтись без его вмешательства. Скажи ему, что мы беспокоимся о том, как бы его не опознали, и предлагаем ему оставаться пока в тени. Скажи, что я не одобряю его методы. Можешь добавить, что это я тебе лично передал.
— Благодарю вас, герр Графф! С превеликим удовольствием.
— Не сомневаюсь.
Графф отдал трубку своему помощнику.
— Тинаму не может допустить, чтобы это опять повторилось, — сказал он. — А все начинается сначала.
— Что, мой господин?
— Опять все сначала, — повторил старик. — Вмешательство, негласная слежка, слежка друг за другом. Когда власть перестает быть единоличной, все становятся подозрительными.
— Я что-то не понимаю.
— Разумеется, не понимаешь. Тебя же там не было. — Графф откинулся на спинку кресла. — Пошли еще одну телеграмму Тинаму. Сообщи ему наше требование: пусть он немедленно отзовет своего волка обратно на Средиземноморье. Он слишком рискует. Мы возражаем и не можем нести ответственность в таких обстоятельствах.
* * *
Ноэлю пришлось сделать множество телефонных звонков и прождать сутки, прежде чем ему сообщили, что Графф готов с ним встретиться, — это произошло в начале третьего на следующий день. Холкрофт взял в отеле автомобиль напрокат и отправился за город. Он часто останавливался и изучал туристическую карту, которую ему дали в прокатном агентстве. Наконец нашел нужный ему адрес и въехал через железные ворота на аллею, которая вела к дому на вершине холма.
Аллея завершилась большой бетонированной автостоянкой, окаймленной зеленым кустарником, заросли которого прорезала тропинка из ракушечника, вьющаяся между фруктовыми деревьями.
Продавец книжного магазина был прав: имение Граффа производило грандиозное впечатление. Отсюда открывался величественный вид: на равнины вблизи и горы вдали, а еще дальше на востоке виднелась подернутая дымкой голубая гладь Атлантики. Дом был трехэтажный. С обеих сторон от центрального входа высились массивные балконы. Сам же вход представлял собой тяжелую двустворчатую дверь полированного красного дерева с железными треугольными краями в каждом углу.
Внешне дом и в самом деле был выдержан в альпийском стиле: казалось, что архитектор использовал фрагменты нескольких швейцарских шале и соединил их в этом здании, помещенном среди гор в тропиках.
Ноэль припарковал машину справа от мраморных ступеней. На стоянке было еще два автомобиля — белый «мерседес» и обтекаемой формы красный «мазерати». Семейство Графф владело отличными транспортными средствами. Холкрофт подхватил свой атташе-кейс и фотоаппарат и стал подниматься по мраморным ступенькам.
— Мне лестно узнать, что наши скромные архитектурные ухищрения вызывают чей-то интерес, — сказал Графф. — Вполне естественно, что переселенцы стараются воссоздать на чужбине некое подобие родины. Мои предки родом из Шварцвальда... Воспоминания не умирают.
— Я очень благодарен вам, сэр, что вы приняли меня, — сказал Холкрофт и положил пять сделанных им только что набросков в атташе-кейс. — Я говорю, разумеется, от имени своего клиента.
— Вы удовлетворили свое любопытство?
— Я отснял целую пленку и сделал пять набросков, на большее я и надеяться не мог. Между прочим, джентльмен, который показывал мне ваше имение, может засвидетельствовать, что я фотографировал лишь детали внешней отделки.
— Что-то я вас не совсем понимаю.
— Мне бы не хотелось дать вам повод думать, что я нарушил неприкосновенность вашего жилища. Морис Графф коротко рассмеялся.
— Моя резиденция надежно охраняется, мистер Холкрофт. К тому же мне и в голову не приходило, что вы здесь находитесь для того, чтобы что-то украсть. Садитесь, пожалуйста.
— Благодарю вас. — Ноэль сел напротив старика. — В наши дни люди становятся подозрительными.
— Ну, не буду от вас скрывать, что я звонил в отель «Порто алегре» и проверял, зарегистрированы ли вы там. Зарегистрированы. Вас зовут Холкрофт, вы из Нью-Йорка, вам забронировало номер турагентство, имеющее солидную репутацию. Там вас, несомненно, хорошо знают, и вы пользуетесь непросроченными кредитными карточками. Вы въехали в Бразилию с подлинным паспортом. Больше мне ничего и не требовалось знать. В наше время очень трудно выдавать себя не за того, кем вы на самом деле являетесь, не так ли?
— Верно, — согласился Ноэль и подумал, что пора изложить подлинную причину своего визита. Он уже собрался раскрыть рот, но Графф продолжил, словно торопился заполнить возникшую паузу:
— Вы надолго в Рио?
— Пробуду еще несколько дней. Я записал имя вашего архитектора и непременно проконсультируюсь с ним, если у него найдется для меня свободное время.
— Я попрошу своего секретаря ему позвонить, и он примет вас незамедлительно. Я понятия не имею, как в подобных случаях решается финансовая сторона дела — да и надо ли это вообще, — но уверен, что он даст вам копии чертежей, если они могут пригодиться.
Ноэль улыбнулся: в его душе проснулся профессионал.
— Это дело чести, мистер Графф. Мой визит к нему будет наилучшим знаком внимания. Я смогу поинтересоваться у него, где можно приобрести те или иные материалы, как он решал проблемы усадки и тому подобное! Я не стану спрашивать у него о чертежах, так как понимаю, что он весьма неохотно согласился бы мне их отдать.
— Никаких «неохотно»! — отрезал Графф, в чьем решительном тоне послышался отзвук его военного прошлого.
«Провалиться мне на этом месте, если он не носил генеральские погоны или не был какой-нибудь важной шишкой в верховном главнокомандовании...»
— Не стоит беспокоиться, сэр. Я и так получил все, что хотел.
— Ясно. — Графф обмяк в кресле. Он выглядел утомленным старцем, с нетерпением ожидающим завершения долгого дня. Впрочем, его глаза не были усталыми, в них таилась непонятная тревога. — Вам хватит часа на переговоры с ним?
— Конечно!
— Я договорюсь.
— Вы очень любезны.
— И тогда вы можете возвращаться в Нью-Йорк.
— Да. — Ну, теперь пора упомянуть имя фон Тибольтов. — Впрочем, у меня есть еще одно дело в Рио. Это не очень важно, но я пообещал попытаться. Не знаю пока, с чего начать. Может быть, с полиции.
— Звучит зловеще. Речь идет о преступлении?
— Совсем напротив. Я имел в виду управление полиции, которое могло бы помочь определить местонахождение одной семьи. Они не зарегистрированы в телефонной книге. Я даже сверял по списку незарегистрированных номеров, но у них нет и такого номера.
— А вы уверены, что они в Рио?
— Они жили в Рио перед тем, как след их затерялся. И насколько я могу судить, другие города в Бразилии тоже проверялись — по телефонным справочникам.
— Вы меня заинтриговали, мистер Холкрофт. Вам очень надо найти этих людей? Что они натворили? Впрочем, вы сказали, что они не совершали никакого преступления.
— Никакого. Но я о них мало что знаю. Мой приятель в Нью-Йорке, адвокат, знал о моей поездке сюда и попросил найти эту семью. Очевидно, им оставлено небольшое наследство родственниками на Среднем Западе.
— Наследство?
—Да.
— В таком случае, вероятно, следует обратиться к адвокатам здесь, в Бразилии.
— Мой приятель посылал, как он выразился, «запрос о поиске» в несколько адвокатских контор, — сказал Ноэль, вспомнив, что ему говорил атташе в Нью-Йорке. — Но так и не получил удовлетворительного ответа.
— И как же он это объясняет?
— Никак. Он был так расстроен! Мне кажется, он недостаточно заплатил трем адвокатам, занимавшимся этими поисками.
— Трем адвокатам?
— Да, — ответил Ноэль и сам удивился своей лжи. Он просто произносил первое, что приходило на ум. — У него есть знакомый адвокат в Чикаго... или в Сент-Луисе, другой адвокат работает в компании, принадлежащей моему приятелю, в Нью-Йорке, и еще здесь, в Рио. Что-то я себе с трудом могу представить, как нечто конфиденциальное может оставаться конфиденциальным, если в деле участвуют трое адвокатов. Возможно, его ошибка заключалась в том, что он поделил гонорар между тремя разными людьми.
— Но ваш друг поразительно благородный человек. — Графф поднял брови, выражая свое восхищение. И еще что-то, подумал Холкрофт.
— Мне бы хотелось так думать.
— Возможно, я смогу помочь. У меня обширные связи. Холкрофт покачал головой:
— Я не смею вас утруждать. Вы и так слишком много сделали для меня. И к тому же, как я сказал, дело не столь уж важное.
— Ну, разумеется. — Графф пожал плечами. — Я не собираюсь вторгаться в конфиденциальные дела. — Немец скосил глаза на окно. Солнце уже заваливалось за горные хребты на западе, и копья оранжевого света проникали сквозь оконное стекло, воспламеняя поверхность темной мебели.
— Их фамилия фон Тибольт, — произнес Ноэль, внимательно глядя на лицо старика. Однако если он и рассчитывал увидеть какую-нибудь реакцию, то увиденное превзошло все его ожидания.
Глаза старика Граффа широко раскрылись и гневно засверкали — он пронзил Холкрофта взглядом, исполненным ненависти.
— Ах ты, свинья! — сказал немец так тихо, что Холкрофт едва расслышал его слова. — Так это был всего лишь трюк, хитроумный предлог, чтобы проникнуть в мой дом! Прийти ко мне!
— Вы ошибаетесь, мистер Графф. Вы можете связаться с моим клиентом в Нью-Йорке...
— Свинья! — орал старик. — Фон Тибольты! Verrater! Мразь! Трусы поганые! Schweinhunde! Да как ты смеешь!
Ноэль обомлел, беспомощно глядя на старика. Лицо Граффа побелело от ярости. Жилы на шее набухли, глаза налились кровью, руки задрожали, и он судорожно вцепился в подлокотники кресла.
— Я не понимаю... — начал Холкрофт, вставая.
— Ты все отлично понимаешь! Ты — подонок! Ты ищешь фон Тибольтов! Ты хочешь вернуть их к жизни!
— Они что — умерли?
— Я молю Всевышнего, чтобы это было так!
— Графф, послушайте меня, если вам что-либо известно...
— Вон из моего дома! — Старик с трудом поднялся на ноги и заорал в направлении закрытой двери, кабинета: — Вернер!
В дверь ворвался помощник Граффа:
— Мой господин! Was ist...
— Выброси этого мошенника отсюда! Выгони его из моего дома.
Помощник взглянул на Холкрофта:
— Прошу вас выйти. Немедленно.
Ноэль схватил свой атташе-кейс и быстро пошел к двери. На пороге он остановился и обернулся на разъяренного Граффа. Старый немец был похож на уродливый манекен. Он дрожал от ярости:
— Вон! Убирайся вон! Ты мне омерзителен. Последнее оскорбление вывело Ноэля из себя. Омерзительным был не он, а этот исполненный высокомерия старик, этот напыщенный самодур и грубиян. Этот монстр, который предал, а затем уничтожил человека, страдавшего тридцать лет назад... и тысячи таких, как он. Чертов нацист!
— Вы не смеете оскорблять меня.
— Это мы еще посмотрим, кто смеет, а кто нет. Вон!
— Я уйду, генерал, или как вас там. Но я не собираюсь слишком спешить, потому что теперь я все понял. Я для вас такой же ничтожный человек, как и те тысячи трупов, которые вы сожгли. Но вот я называю только одно имя — и вы сразу теряете самообладание. Вы не можете сдержать своего гнева, потому что вы знаете — и я знаю, — что стало известно фон Тибольту тридцать лет назад, когда вы нагромоздили горы трупов. Он увидел, кто вы такой на самом деле.
— Мы и не скрывали этого. Все знали. Мы никого не обманывали.
Холкрофт замолчал и невольно сглотнул слюну. Вне себя от ярости, он должен был теперь восстановить справедливость по отношению к человеку, который воззвал к нему сквозь десятилетия, он должен был нанести ответный удар по этому воплощению некогда внушавшей ужас власти, из-за которой он лишился отца. Холкрофт совсем потерял контроль над собой.
— Зарубите себе на носу! — крикнул Ноэль. — Я найду фон Тибольтов, и вам меня не остановить. И не воображайте себе, будто это вам удастся. И не думайте, будто вы меня напугали. Нисколько. Это я вас напугал. Тем, что разоблачил вас. Вы носите Железный крест на слишком видном месте!
Графф взял себя в руки.
— Ну что ж, найди фон Тибольтов. Мы подоспеем вовремя.
— Я найду их. И тогда, если с ними что-то случится, я буду знать, чьих это рук дело. Я вас выведу на чистую воду! Вы сидите в своем замке и отдаете команды. Вы до сих пор делаете вид, будто ничего не изменилось. Но ваша песенка спета уже давно — еще до окончания войны, — и такие люди, как фон Тибольт, знали это. Они это поняли, а вы — нет. И никогда не поймете.
— Убирайся вон!
В кабинет вбежал охранник. Он обхватил Ноэля сзади, рука скользнула ему под правое плечо и зажала грудь. Его сшибли с ног и выволокли из кабинета. Холкрофт, размахнувшись, ударил не глядя атташе-кейсом и почувствовал, что удар пришелся по массивному пухлому туловищу человека, который волок его по коридору. Он сильно ударил невидимого врага локтем в живот, а потом яростно лягнул его пяткой под колено. Результат последовал незамедлительно: охранник взвыл от боли и ослабил свои объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58