— Верить или не верить любому из них, — заговорила Роберта Шпигель, — не в этом дело. Важно, что каждый в резиденции кардинала и в соседних комнатах прочитал последнее сообщение, и каждый теперь припрется сюда со своими выводами. — Она посмотрела на Рурка. — Их выводы станут для нас оправданием нанесения упреждающего удара, комиссар. А они о нем только сейчас и думают. — Она снова повернулась к Беллини: — Капитан, подготовьтесь броситься на штурм по первой же команде.
Беллини встревоженно кивнул.
Дверь открылась, в кабинет вошел епископ Доунс.
— Кто-то хотел меня видеть?
Все пятеро мужчин вопросительно посмотрели друг на друга, затем раздался голос Роберты:
— Да, это я просила вас прийти.
Доунс остался стоять посреди кабинета. Помощница мэра задумалась на несколько секунд, а потом уверенно произнесла:
— Монсеньер, ни мэр, ни я, ни кто бы то ни было не хотят делать ничего такого, что нанесло бы ущерб собору или подвергло угрозе жизнь заложников. Тем не менее…
Епископ заметно напрягся.
— …Тем не менее, если мои коллеги, полиция и люди в Вашингтоне решат, что переговоры больше нет смысла продолжать, что все ясно и угроза жизни заложников только возрастает… тогда вы и ваша епархия согласитесь с нашим решением направить в собор подразделения сил специального назначения?
Епископ застыл, словно каменное изваяние, и молчал.
— Дайте монсеньеру копию последнего сообщения, — обратилась Шпигель к Беллини.
Доунс взял протянутую бумагу, прочел ее и взглянул на Роберту Шпигель:
— Я должен буду посоветоваться с главным викарием. На себя такую ответственность брать не могу, — сказал он, повернулся и покинул комнату.
Снова заговорила Шпигель:
— Каждый раз, когда мы раскрываем новый пласт этой проблемы, я убеждаюсь, как сильно мы недооцениваем Флинна. Наша позиция слаба со всех сторон, время бежит, и становится очевидно, что самый легкий способ действия — сдаться, но не Флинну, а нам.
— Тут даже сдаться не так-то просто, — заметил Лэнгли. — Мы, конечно, можем сдаться, но это вовсе не значит, что сдадутся и Вашингтон, и Лондон, и Дублин.
— Капитан, — обратился к Беллини комиссар Рурк, — единственное, на что мы можем решиться сами, без чьего-либо разрешения, кроме мэра, — это штурм.
— Легко сказать, сэр, но осуществить штурм не так-то просто и очень опасно, — ответил Беллини.
— Судя по всему, вы решили отказаться от переговоров, — проговорил Шрёдер.
Все посмотрели на него, а Бурк сказал:
— Капитан, вы пока все еще наша главная надежда. Если есть нечто среднее между капитуляцией и штурмом, я уверен, вы найдете, что это такое. Вместе с тем Брайен Флинн сказал, что третьего не дано, и, по-моему, он сказал правду. Рассвет или смерть.
* * *
Морин, не отрываясь, глядела на Хики, который разговаривал с кардиналом и отцом Мёрфи в исповедальне. Она обратилась к Бакстеру:
— Он спрашивает их о кнопке и о содержании первой информации.
Бакстер кивнул и поднялся со скамьи.
— Давайте походим немного, разомнем ноги. Заодно поговорим.
Они молча пошли по алтарному помосту к престолу, пройдя расстояние около сорока футов, затем повернулась и направились назад. Когда они проходили у ограды, Бакстер наклонил голову и тихо сказал:
— Посмотрите туда, на медную плиту.
Морин бросила взгляд на алтарь справа. За лестницей в ризницу виднелась огромная медная плита, через которую Хики и Меган Фитцджеральд спускались вниз с кейсами.
Бакстер осмотрел все обширное пространство собора.
— Я стараюсь изучить это здание. Когда Хики и Фитцджеральд вылезли из-под этой плиты, руки и колени у них были испачканы землей. Значит, там должно быть очень низкое пространство, в котором можно передвигаться только на четвереньках. Это должно быть темное, неосвещенное или слабо освещенное помещение. Огромное пространство, почти с городскую площадь, где можно бесследно испариться. Если нам удастся быстро поднять эту плиту и нырнуть в подземелье, они никогда не смогут отыскать нас там даже с фонарем.
Проходя опять по правой стороне алтаря, они вновь внимательно оглядели плиту.
— Даже если мы сможем поднять плиту, — сказала Морин, — и нырнуть под нее, прежде чем нас застрелят, мы не окажемся на свободе, и никто вне собора не узнает, что мы там, внизу.
— Зато мы будем знать, что мы уже не наверху.
Морин согласно кивнула:
— Да, это уже довод, не так ли?
Несколько минут они продолжали молча прохаживаться, затем Морин спросила:
— Как вы собираетесь все это проделать?
Бакстер изложил свой план.
* * *
Кардинал и отец Мёрфи не спеша шли по алтарю, и Морин и Бакстер заметили смертельную бледность, покрывшую лица обоих священнослужителей. Отец Мёрфи печально посмотрел на Морин и Гарольда.
— Хики все пронюхал.
Затем заговорил кардинал:
— Я не возражал бы против передачи сигналов в дом настоятеля. — Он недовольно посмотрел сначала на отца Мёрфи, а затем на остальных. — Но было бы лучше, если бы вы заблаговременно предупреждали меня о своих планах.
Бакстер кивнул:
— Мы как раз и собираемся это сделать, Ваше Высокопреосвященство. Мы обдумываем план побега. И хотим, чтобы вы оба пошли с нами.
Кардинал отрицательно покачал головой и произнес твердо:
— Мое место здесь. — На какое-то мгновение показалось, что его мысли витают далеко, но он встрепенулся и продолжал: — Но я готов дать вам свое благословение. — Кардинал повернулся к отцу Мёрфи: — Вы можете уходить вместе с ними, если того пожелаете.
Мёрфи покачал головой и обратился к Морин и Бакстеру:
— Я не могу оставить Его Высокопреосвященство. Но помогу вам, если сумею.
Морин внимательно посмотрела на каждого из трех стоящих перед ней мужчин.
— Хорошо. Давайте обсудим детали и выберем время. — Она взглянула на свои часы. — В девять часов мы уходим.
Глава 33
Как только епископ Доунс вошел в кабинет настоятеля, капитан Беллини спросил у него:
— Вы еще не нашли план собора?
Епископ мотнул головой:
— Сотрудники ищут его здесь и в здании епархии. Мне даже не верится, что что-то найдется.
Комиссар Рурк обратился к Лэнгли:
— Что вы делаете, чтобы разыскать архитектора Гордона Стиллвея?
Лэнгли закурил и некоторое время молчал. Наконец произнес:
— К его офису на Восточной Пятьдесят третьей улице ездили детективы. Но, конечно, там все оказалось закрыто…
— А вы получили ордер на обыск? — не дал ему договорить Рурк.
Лэнгли заметил про себя, что комиссар стал более напористым. К полуночи он, вероятно, постарается получить ордер. Чуть помолчав, Лэнгли ответил:
— По сути дела, кто-то уже входил без ордера. Чертежей собора нет. Сейчас детективы ищут список служащих. Очевидно, он тоже пропал.
Епископ откашлялся и проговорил:
— Я не одобряю идею штурма… но, полагаю, его нужно готовить… — Он взглянул на книжный шкаф и продолжал: — Среди этих книг вы найдете штук пять, где есть иллюстрации помещений собора. В них есть несколько планов. Схемы очень приблизительные — для туристов, проходящих по первому этажу. Но интерьеры изображены довольно точно, думаю, вам это окажется полезным.
Беллини подошел к книжному шкафу и принялся просматривать полки.
Бурк привстал и сказал:
— Может быть, в квартире Стиллвея лежит комплект кальки? Но там никто не берет трубку, и детектив, которого мы туда направили, говорит, что на стук в дверь никто не отвечает. Я сейчас сам собираюсь туда.
Шрёдер тоже встал.
— Вы не можете уйти отсюда. Флинн сказал…
Бурк повернулся к нему:
— Черт с ним, с этим Флинном!
— Вперед, лейтенант, — подбодрила его Роберта Шпигель.
Лэнгли вырвал страничку из своей записной книжки и черкнул несколько слов:
— Вот адрес. Но не входи туда незаконным путем.
Епископ Доунс добавил:
— Если найдете Гордона Стиллвея, помните, что он очень старый человек. Постарайтесь не волновать его.
— Ничего незаконного я не делаю и не собираюсь волновать людей.
Бурк повернулся и вышел в соседний кабинет. Тяжелая дымовая завеса висела на уровне лиц людей, толпящихся в приемной. Он прошел в холл и спустился по ступенькам. Кабинеты в доме настоятеля на нижнем этаже были заполнены разными чинами в полицейской форме, отдававшими оперативные распоряжения. Бурк подошел к сидящему за столом капитану и показал свой жетон.
— Мне необходима полицейская машина с радио и лихой водитель.
Капитан оторвался от плана центральной части города.
— Вам? Но зона по другую сторону оцепления плотно забита транспортом и людьми. Куда вы так спешите, лейтенант?
— В Грэмерси-парк. И побыстрее, как только можно.
— Хорошо, пробивайтесь тогда к радиотелевизионной станции на Лексингтон-авеню.
— Черт возьми! — Бурк схватил трубку телефона и соединился через коммутатор с кабинетом епископа. — Лэнгли, вертолет пока еще во дворе Рокфеллеровского центра? Хорошо. Позвони и прикажи ему прогреть мотор.
Он вышел из дома настоятеля на Пятьдесят первую улицу, вдохнул холодного бодрящего воздуха и почувствовал себя намного лучше. Дождь со снегом прошел, но ветер все еще дул довольно сильно. Он подошел к безлюдному перекрестку Пятьдесят первой улицы и Мэдисон-авеню.
Мрачная тишина повисла над освещенными улицами, прилегающими к собору. Вдали виднелся кордон из полицейских машин, автобусов и карет «скорой помощи», по заснеженным улицам и тротуарам тянулись коммуникационные кабели. Силуэты часовых четко вырисовывались на фоне полутемных зданий. В джипах разъезжали солдаты Национальной гвардии с винтовками наготове. В холодном воздухе гулко раздавалось рявканье мегафонов, вооруженные полисмены патрулировали по оцепленному району. Бурк слышал, как скрипит снег под их и его собственными ногами. Пока он шел, думал о Белфасте, и хотя там никогда не был, почему-то чувствовал, что знает этот город. Он поднял воротник и зашагал быстрее.
Через Мэдисон-авеню кто-то на холодном северном ветру ехал не спеша верхом на лошади. Бурк пристально вгляделся в седока. Ба! Да это же Бетти Фостер проехала под фонарем. Похоже, она не заметила его, и он продолжал шагать дальше.
Ветер стих, и до него донеслись издалека, из-за оцепления, звуки музыки и пения. Нью-Йорк не отказался от праздника.
Бурк обошел заднюю стену часовни Богоматери, приблизился к резиденции кардинала и через кружевные занавески комнаты на первом этаже увидел сотрудников службы спецназначения, стоящих в комнате. Их инструктировал какой-то лейтенант, видна была классная доска с каким-то написанным на ней изречением. В другом окне, в углу, Бурк заметил хорошо одетых мужчин и женщин, среди них губернатора и мэра города, столпившихся вокруг буфета. Непохоже было, чтобы они развлекались, но вместе с тем не выглядели столь сурово и мрачно, как спецназовцы у классной доски.
На перекрестке Бурк повернул и оглянулся на собор, освещенный фонарями из сада. Мягкий люминесцентный свет ложился на цветные витражи и бросал красочные тени на белую от снега улицу. Безмятежная картинка, прямо привлекательная открытка: покрытые инеем ветви голых деревьев и искрящееся пространство нетронутого, чистого снега. Кто знает, может, более безмятежной картины в нашем веке больше и не наблюдалось — нигде вокруг не видно ни машин, ни людей, свет в домах погашен…
Что-то отвлекло его внимание, и он взглянул на две башни, через разбитые слуховые окна которых пробивался свет. В северной башне-колокольне мелькнула какая-то тень, так и есть — одинокая фигура осторожно перемещается от окна к окну. Человек, видимо, замерз, все время настороже и внимательно наблюдает. В южной башне также виднелась фигура, но она стояла неподвижно. Два человека — по одному на каждой башне — вот, пожалуй, и все, кто наблюдал из осажденного кафедрального собора. «Теперь многое зависит от них», — подумал Бурк. Он надеялся, что у них хватит выдержки.
* * *
Полицейский штабной вертолет летел на юг вдоль Лексингтон-авеню. Сверху Бурк видел, что внизу началось движение транспорта и наметился совсем небольшой проход для его движения по Манхэттену. Проблески красного света на каждом перекрестке говорили, что там стоят по нескольку полицейских машин. Высотные здания средней части города сменились в старой части Грэмерси-парк более низкими, и вертолет пошел на посадку.
Бурк разглядел фонари небольшого частного сквера, окруженного изящными городскими зданиями. Он указал на них, и пилот, развернув машину в воздухе, направил ее на открытую площадку, включив посадочные фары. Вертолет приземлился на маленькой лужайке. Бурк спрыгнул и поспешил к высокой чугунной ограде. Он с грохотом затряс прутья высоких тяжелых ворот но оказалось, что они закрыты. По ту сторону ворот, на тротуаре, собралась небольшая толпа людей, и все смотрели на него с нескрываемым любопытством. Бурк крикнул:
— Нет ли среди вас привратника?
Никто не откликнулся.
Обхватив ладонями холодные прутья, Бурк заглянул между ними. Ему вспомнились ворота зоопарка и клетки с обезьянами, которые он видел утром, а также церковные ворота и тюремные решетки, которых немало перевидал на своем веку. Припомнились ему Лонг-Кеш и Крамлин-роуд, Лубянка и Дахау. Он подумал, что на свете еще очень много решеток и слишком много людей смотрят на белый свет через них. Внезапно его охватила злость, и он закричал:
— Идите сюда, черт возьми! У кого ключи?
Тут же хорошо одетая пожилая женщина подошла к нему и вынула красивый массивный ключ. Она молча открыла ворота, Бурк быстро проскользнул между створками и, грубо расталкивая толпу, поспешил к дому.
Он подошел к величественному старому зданию и громко постучал в дверь. Открыл охранник, и Бурк, показав жетон, прошмыгнул мимо него в вестибюль. Там на единственном стуле сидел человек в гражданской одежде, и Бурк небрежно представился ему.
— Детектив Льюис, — зевая, ответил сидящий и нехотя привстал.
— Что можешь сказать о Стиллвее? — спросил Бурк.
Детектив только отрицательно помотал головой.
— А вы уже получили ордер на обыск?
— Нет.
— У меня его тоже нет.
Бурк стал подниматься по ступенькам. Как-то раз, когда он был еще новичком, старый коп сказал ему: «Каждый живет на верхнем этаже. Каждого грабят на верхнем этаже. Каждый совершает грехи на верхнем этаже. И каждый умирает там же, на верхнем этаже». Бурк поднялся на верхний, четвертый этаж. На лестничную площадку выходили двери двух квартир. В одной, по-видимому, проживала обслуга. Он нашел дверь Стиллвея и позвонил. Детектив следовал за ним.
— Никого нет дома.
— Нету, Шерлок. Вот сволочи. — Бурк увидел, что на двери три замочные скважины врезаны вертикально, причем наверху самая старая, пониже — поновее, а третья совсем новая. Такое расположение явно свидетельствовало о нарастающей боязни хозяина стать жертвой ограбления. Бурк повернулся к детективу и спросил:
— Не хочешь ли приложить к двери свое плечико?
— Нет такого желания.
— У меня тоже. — Он направился к узкой лестнице за небольшой дверью. — Останься здесь!
Затем Бурк поднялся по лестнице и выбрался на крышу, а оттуда спустился вниз по пожарной лестнице к окну апартаментов Стиллвея.
В квартире было темно, лишь желтым светом мерцал циферблат радиочасов. На окнах решеток не было, Бурк вытащил револьвер и проткнул им старое, хрупкое стекло над оконным запором. Затем открыл защелку и толкнул оконную раму. Потом осторожно спустился в комнату и направился от окна на цыпочках, держа перед собой пистолет обеими руками. Он затаил дыхание и прислушался. Глаза у него стали привыкать к темноте и различать тени и очертания предметов. Ничто в комнате не двигалось, ничто не дышало, ничем не пахло; не было ничего такого, что хотело бы убить его, и Бурк понял, что тут никого не убивали. Он выпрямился во весь рост, нащупал выключатель люстры и включил свет.
Он находился в большой квартире-мастерской, современный интерьер которой мало походил на обычное жилье. Стены цвета слоновой кости, скрытое мягкое освещение, хромированная мебель. Это был интимный современный мир старого архитектора, который занимался реставрацией готики. «Стыд и срам, Гордон Стиллвей», — подумал Бурк.
Бурк направился к двери холла, держа наготове револьвер, и, медленно продвигаясь, заглядывал в темные углы. Все выглядело как обычно, ничего не было сдвинуто с места, нет темно-красного пятна на белом ковре, нет следа запекшейся крови на сияющем хроме. Бурк вложил револьвер в кобуру и, открыв дверь, направился к детективу.
— Окно, выходящее во двор, разбито. Основание для подозрения в совершении преступления есть. Надо подготовить протокол.
Детектив подмигнул и пошел к лестнице.
Бурк прикрыл за собой дверь и огляделся. Он находился в комнате, посредине которой стоял письменный стол с ящиками, где хранился архив. Он подошел к столу, выдвинул средний ящик, на котором были обозначены буквы G-S, и не очень удивился тому, что между карточками на собор святого Марка в Боувере и собор святого апостола Павла ничего не оказалось, а пустое место между ними было больше, чем следовало бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64