— Флинн явно старался успокоиться и улыбался через силу. — Но убрать ее можно будет только после того, как привезут ужин. Пусть только один человек привяжет веревку к открытому грузовику. И без всяких фокусов!
— Фокусов не будет.
— Надеюсь. Для одного дня фокусов было предостаточно. — Флинн повернулся и пошел вверх по ступенькам, но вдруг остановился, обернулся и сказал: — Я докажу тебе, Бурк, что я порядочный человек… Каждая собака знает, что Джек Фергюсон — полицейский стукач. Скажи ему, чтобы он убирался из города, если жизнь ему дорога.
Флинн снова повернулся, взбежал вверх по ступенькам и скрылся за углом.
Бурк с минуту смотрел ему вслед. «Я солдат, а не уголовник, у которого руки по локоть в крови», — припомнились ему слова Флинна. Произнес он их спокойно, без всякой боли в голосе, но все равно мука наполняла его душу.
* * *
Брайен Флинн стоял перед кардиналом, сидевшим на престоле.
— Ваше Высокопреосвященство, хочу задать вам один очень важный вопрос.
Кардинал склонил голову.
— Есть какие-либо скрытые пути или потайные ходы в этом соборе?
Кардинал ответил сразу же:
— Даже если бы и были, я бы об этом не сказал.
Флинн шагнул назад и указал на потолок башни склепа, который украшали красные головные уборы умерших архиепископов Нью-Йорка.
— Вы бы хотели, чтобы и ваш головной убор тоже висел там?
Кардинал, отрешенно глядя на него, заметил:
— Я — христианин, который верит в жизнь после смерти, поэтому меня не запугать.
— Ах, кардинал, вы неверно поняли мои слова. Я имел в виду, что прикажу своим людям взять топоры и крушить этот прекрасный шпиль, пока он не падет на церковные скамьи прямо к вашим ногам.
Кардинал еле слышно вздохнул и мягко ответил:
— Мне неизвестны тайные ходы. Но это не значит, что их нет.
— Да, так оно и есть. Думаю, что они все же существуют. Припомните, как вам впервые показывал собор главный викарий. В нем наверняка должен быть предусмотрен запасной ход для побега на случай восстания. Проход для священников, какие делаются в Ирландии или Англии.
— Не думаю, что архитектор предусмотрел такой проход. Здесь все же Америка.
— Но ведь с каждым годом разница между этими странами в определенном смысле все более сглаживается. Послушайте, Ваше Высокопреосвященство, если сумеете вспомнить про ходы, вы спасете многие человеческие жизни.
Кардинал откинулся в кресле и оглядел огромное пространство собора. Да, здесь есть двойные стены с лестницами, ведущими куда-то, проходы, которые никогда не использовались, но он, честно говоря, не помнил их или не знал, куда они ведут — наружу или куда-нибудь еще туда, где выход никем не контролируется. Кардинал перевел взгляд на мраморный пол под ногами. Под ним был склеп, вокруг которого располагалась полая выпуклость. Но об этом они уже знали. Он видел, как Хики и Меган Фитцджеральд спускались туда, откинув бронзовую плиту позади алтаря.
Две трети выпуклости были чуть выше, чем все это низкое темное пространство, где под мраморным полом могли шнырять только мерзкие крысы. Каждый год по этому темному полу проходило шесть миллионов людей, чтобы поклониться Богу, обратиться к нему с молитвой или просто взглянуть на его образ. А холодный мрак под их ногами оставался неизменным. Таков он и сейчас — он просачивается из пустоты в собор, в сознание и души людей, находящихся здесь. Темнота отодвигает назад святые лучи света.
Взгляд кардинала задержался на фигурах святых, напряженно застывших в трифории и на церковных хорах, подобно часовым на темных, скалистых утесах или у крепостных стен. Вечный страж, испуганный, одиноко стоящий, шепчущий: «Страж. Ну, как ночка?»
— Думается мне, что сюда входа нет и, по всему видно, для вас нет и выхода, — сказал кардинал, повернувшись к Флинну.
— Я выйду только через главные парадные двери, — резко бросил тот.
Он спросил кардинала о странном возвышении, о подземных ходах, ведущих из храма, и о понижении внизу. Но кардинал только покачал головой.
— Это абсурд. Типичный абсурд — думать так о церкви. Это дом Господа, а не пирамида. Здесь нет никаких других тайн, кроме таинства веры.
Флинн лишь улыбнулся:
— И нет даже припрятанного сокровища, кардинал?
— Да здесь все золото. Тело и кровь Христа, что помещены в дарохранительнице, радость и милосердие, мир и любовь, пребывающие здесь с нами, — вот наша золотая сокровищница. Милости прошу, берите все, что вам нужно.
— А также несколько диковинных драгоценных чаш и золото алтаря?
— Можете прихватить и их.
Флинн мотнул головой:
— Нет, я ничего не возьму отсюда, только своих фениев. Оставьте при себе свое золото и свою любовь. — Он пробежался глазами по всему величавому великолепию интерьера собора. — Надеюсь, все это сохранится. — Взгляд его остановился на кардинале. — Ладно. Может быть, небольшая прогулка освежит вашу память. Прошу вас, пройдемте со мной.
Кардинал поднялся, и они вдвоем медленно спустились по ступенькам алтаря и пошли в вестибюль собора.
* * *
Отец Мёрфи заметил, что кардинал уходит куда-то вместе с Флинном. Когда они скрылись из виду, он осмотрелся, чтобы определить, что происходит вокруг. Меган нигде не было, Бакстер сидел, задумавшись, на другом краю скамьи, а Джон Хики стоял, облокотившись на алтарный орган, и разговаривал по полевому телефону. Отец Мёрфи повернулся к Морин:
— Вас раздирает желание что-то сделать, не так ли?
Она вскинула на него глаза. Неудавшийся побег, едва не закончившийся смертью, сделал ее странно расслабленной, почти безмятежной, словно она получила какое-то необычное очищение. Но стремление действовать еще не исчезло до конца из ее души. Поэтому Морин молча кивнула головой.
После долгого молчания отец Мёрфи опять спросил ее:
— Вы знаете какой-нибудь код — ну, вроде азбуки Морзе?
— Да. Азбуку Морзе я знаю. А зачем?
— Вы — в смертельной опасности, и я думаю, вам надо исповедаться, вдруг что-нибудь случится… внезапно…
Морин посмотрела на священника, но ничего не ответила.
— Доверьтесь мне.
— Я согласна.
Отец Мёрфи подождал, пока Хики закончит разговаривать по полевому телефону, и подозвал его:
— Мистер Хики, могу я поговорить с вами?
Хики выглянул из-за алтарной ограды.
— Выбирайте любую из комнат для невест. Только сначала протрите скамейку.
— Мисс Мелон хочет исповедаться.
— Да ну, — рассмеялся Хики. — Ее исповедь займет, по меньшей мере, целую неделю.
— Это не повод для шуток. Она чувствует, что ее жизнь в опасности, и…
— Так оно и есть. Ну ладно. Идите, вас никто не остановит.
Отец Мёрфи встал, Морин последовала за ним. Хики смотрел, как они направляются к противоположной стороне ограды, к исповедальне.
— А вы не можете исповедаться здесь?
Лицо отца Мёрфи выразило удивление:
— У всех на виду?! Это же исповедь!
Во взгляде Хики сквозило уже неприкрытое раздражение.
— Постарайтесь побыстрей.
Отец Мёрфи и Морин спустились по ступенькам и прошли через галерею к боковой кабинке для исповеди. Хики рукой дал сигнал стрелкам на карнизах, привлекая их внимание, а затем крикнул заложникам, остановившимся у кабинки:
— И без шуточек. Вы под перекрестным прицелом, так что не делайте глупостей.
Отец Мёрфи показал Морин на занавес кабинки, а сам вошел в сводчатый проход рядом. Пройдя в исповедальню через вход священников, он присел там на маленькое отгороженное место и дернул за шнур, раздвигающий черную ширму.
Морин преклонила колени и посмотрела через тонкую завесу на нечеткие очертания профиля священника.
— Я давно не исповедовалась. Я даже не знаю, с чего начать.
Она смущенно замолчала, и в ответ послышался отчетливый шепот отца Мёрфи, каким обычно принято говорить во время исповеди:
— Для начала найдите кнопку на створке двери.
— Не поняла.
— Там есть кнопка. Если вы нажмете ее, в верхнем холле дома настоятеля раздастся звонок. Таким способом осуществляется вызов священника, если кому-нибудь понадобится срочное отпущение грехов.
Он тихонько хихикнул, и Морин подумала, что по этому поводу в среде священнослужителей должна быть в ходу какая-нибудь шутка.
— Полагаете, мы сможем связаться… — От волнения она с трудом произносила слова.
— Мы не получим обратного сигнала, да нам он и не нужен. Я даже не знаю, услышит ли нас кто-нибудь. А сейчас действуйте побыстрей, нужно послать сообщение, что-нибудь полезное для тех, кто находится за стенами собора.
Морин быстро пробежала пальцами по дубовой панели и нашла кнопку. Сначала нажала на нее несколько раз, чтобы привлечь чье-нибудь внимание, а затем начала отстукивать послание, закодированное точками и тире.
«Это Морин Мелон и отец Мёрфи».
Что нужно сказать? Она постаралась припомнить, чему обучалась на курсах радистов… Так что же сообщать?.. Кто, что, где, когда, сколько…
«В соборе находятся 13-15 вооруженных людей. По снайперу в каждом трифории и галерее. Один на церковных хорах. На лестнице в ризницу человек с „томпсоном“. По одному-два человека в каждой башне. Два или больше на чердаке. На постах установлены полевые телефоны. Заложники на алтаре».
Морин на минуту остановилась, припоминая, что ей удалось подслушать из разговоров террористов, затем начала отбивать в более быстром темпе:
«На чердак принесли много свечей. Бомбы? Также под алтарем»
Она снова остановилась, лихорадочно прокручивая в голове: кто, что, где?.. Через несколько секунд продолжила:
«Мак-Камейл это Брайен Флинн. Его заместитель Джон Хики. Меган Фитцжеральд третья из руководителей. Все двери заминированы. У них есть снайперские винтовки, автоматы, пистолеты, противотанковые гранатометы М-72, противогазы…»
— Стоп! — послышался из-за ширмы голос отца Мёрфи.
Морин отдернула руку от звонка. Голос отца Мёрфи зазвучал громко и уверенно:
— Сожалеешь ли ты, дочь моя, о всех содеянных тобою грехах?
— Да, сожалею.
— Прочти молитву, перебирая четки, еще раз.
В спокойную атмосферу исповедальни ворвался резкий голос Хики:
— Еще раз? О Господи, да пусть бы она стояла на коленях до самой Пасхи, если бы у нас было время. Выходите.
Морин вышла из кабинки для исповеди, а отец Мёрфи появился из-под свода прохода, кивнув по пути Хики, глядевшему на него:
— Благодарю. Позднее я попрошу кардинала выслушать мою исповедь.
Лицо Хики сморщилось в издевательской усмешке:
— Ну а потом чем вы займетесь, святой отец?
Священник вплотную приблизился к Хики.
— Я выслушаю исповеди ваших людей еще до того, как кончится вечер.
Хики презрительно хмыкнул:
— В соборах нет атеистов, так ведь, отец? — Он отошел на несколько шагов назад и кивнул священнику. — Кто-то сказал однажды: «К ночи и атеист немного верит в Бога». Так что, может быть, вы и правы. На рассвете они все потянутся к вам, когда увидят лицо смерти с жутким оскалом, показавшееся в окнах при первых лучах солнца. Но я не буду исповедоваться другому обреченному на смерть, и никто не будет — ни Флинн, ни эта стерва, с которой он спит.
Лицо отца Мёрфи стало пунцовым, но он продолжал:
— Я думаю, что Гарольд Бакстер захочет обрести покой в своей душе.
— Этот нехристь? Да еще в католическом храме? Я не поставлю и гроша ломаного… — Хики повернулся и посмотрел на одинокую фигуру, сидящую на скамье у алтаря. — А это действительно стоящая картина — протестантский подонок на коленях перед католическим священником. Очень забавно… Ну ладно, вам пора уматывать в свой загон.
Сзади него послышался голос Морин:
— Надеюсь, что доживу до того, чтобы посмотреть на вас перед лицом смерти. — Она отвернулась и вслед за священником направилась к алтарной ограде. Отойдя от Хики на некоторое расстояние, Морин коснулась руки отца Мёрфи и тихо произнесла: — Этот человек… В нем что-то зловещее… страшное…
Священник молча кивнул. Когда они подошли к ограде, Морин еле слышно спросила:
— Как вы думаете, у нас что-нибудь получилось?
— Не знаю.
— А азбуку Морзе вы сами знаете?
Священник преодолел последнюю ступеньку и открыл ворота в алтарной ограде.
— Нет. Но вы напишете эти точки и тире для меня, перед тем как я пойду исповедоваться. — Он пропустил ее вперед, и Морин, проходя мимо, слегка пожала его руку. В ответ на это отец Мёрфи взволнованно воскликнул:
— Подождите!
— Что случилось? — обернулась к нему Морин. Отец Мёрфи бросил взгляд в сторону Хики, который стоял около исповедальни и смотрел на них. Священник вытащил из-под рясы четки и протянул их Морин.
— Останьтесь здесь и станьте на колени у ограды.
Морин взяла четки и тоже бросила взгляд на Хики.
— Какая же я глупая…
— Нет, это моя вина. Теперь молитесь, чтобы он ничего не заподозрил, — тихо сказал отец Мёрфи и вошел в алтарь.
Морин встала на колени и начала задумчиво перебирать пальцами четки. Повернувшись, она оглядела собор и остановила взгляд на самом сокровенном для нее месте. С мрачноватых балконов на нее смотрели, словно зловещие вороны, темные фигуры святых. Она, будто тень, проскользнула к передней дверце; неземная тишина повисла в холодной серой дымке каменной кладки башенных стен. Она пристально следила за Джоном Хики. И он глазел во все глаза на исповедальню, улыбаясь во весь рот.
Глава 27
Брайен Флинн помог кардиналу подняться в звонницу. Тот с осуждением посмотрел на разбитые слуховые окна. Флинн подошел к Дональду Маллинсу и спросил насмешливо:
— Ты давал когда-нибудь официальную аудиенцию архиепископу Нью-Йорка?
Маллинс не обратил внимания на иронию в голосе Флинна, встал на колени и поцеловал кольцо на руке кардинала.
— Отдохни, Дональд, — распорядился Флинн. — Внизу, в книжной лавке, есть горячий кофе.
Маллинс быстро сбежал вниз по лестнице. Флинн подошел к одному из разбитых слуховых окон и выглянул на улицу. В холодной сырой комнате надолго воцарилась тишина.
— Вам не кажется это странным… вооруженный революционер встал на колени на пыльный пол, чтобы поцеловать вам руку?
Кардинал ничего не ответил на очередную колкость Флинна, а лишь бросил на него нетерпеливый взгляд.
— Зачем мы поднялись сюда? Здесь нет потайных ходов.
— Вы много общались с Гордоном Стиллвеем?
— Мы обсуждали план проведения реставрационных работ, — ответил кардинал.
— И он никогда не говорил о странностях в архитектуре собора? Не секрет, что…
— Не в моих привычках повторять одно и то же дважды…
Флинн шутовски поклонился:
— Ах, извините. Я только попытался освежить вашу память, Ваше Высокопреосвященство.
— Чего конкретно вы хотите от меня, мистер Флинн?
— Мне нужно, чтобы вы приняли участие в переговорах и выступили перед широкой публикой. Я собираюсь провести нечто вроде пресс-конференции в помещении под ризницей — мне кажется, что там будет достаточно удобно. Ваше выступление будет демонстрироваться по телевидению и радио…
— Я не буду в этом участвовать.
— Черт возьми, вы же давали множество интервью на радио и телевидении, лишь бы дискредитировать нас. Вы довольно долго использовали свою кафедру для выступлений, направленных против ИРА. Теперь у вас есть возможность реабилитировать нас.
— Я выступал против убийств и беспорядков. Если такие выступления считаются дискредитированием ИРА, то…
— Вы были когда-нибудь в английских лагерях для интернированных? — сердито спросил Флинн. — Вам известно, как там обращаются с несчастными заключенными?
— Я видел и слышал многое и осуждаю британские методы в Ольстере, равно как и методы, применяемые ИРА.
— Да никто и не помнит о таких выступлениях. — Брайен приблизил свое лицо к лицу кардинала. — Вы сделаете сообщение всему миру, что, как американо-ирландец, как католический прелат, поедете в Северную Ирландию и посетите эти лагеря.
— Но если вы освободите оттуда всех своих сподвижников, зачем тогда будет нужен такой визит, мистер Флинн?
— В этих лагерях сотни заключенных.
— Но у тех, кто будет освобожден по вашему списку, останутся еще родственники в лагерях. Да кроме того, большое число известных и популярных лидеров вашей партии. Они-то ведь останутся, так что у вас будут моральные оправдания своим кровавым методам. Я не такой простодушный, как вы думаете, мистер Флинн, и не допущу, чтобы вы использовали меня в своей игре.
Флинн глубоко вздохнул:
— В таком случае я не могу давать никаких гарантий сохранности этой церкви. Мне предстоит увидеть, как все это разрушится, несмотря на исход переговоров.
Теперь кардинал придвинулся ближе к Флинну:
— Мистер Флинн, каждый человек должен заплатить за каждый свой грех определенную цену. Наш мир несовершенен, и грешники, населяющие его, нередко избегают наказания и мирно умирают в своих постелях. Но есть и высший, небесный суд…
— Не старайтесь запугать меня. И не воображайте, что суд проклянет меня, а вам приделает ангельские крылышки. Мое представление о рае, или о рае справедливости, несколько более атеистическое, нежели ваше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Фокусов не будет.
— Надеюсь. Для одного дня фокусов было предостаточно. — Флинн повернулся и пошел вверх по ступенькам, но вдруг остановился, обернулся и сказал: — Я докажу тебе, Бурк, что я порядочный человек… Каждая собака знает, что Джек Фергюсон — полицейский стукач. Скажи ему, чтобы он убирался из города, если жизнь ему дорога.
Флинн снова повернулся, взбежал вверх по ступенькам и скрылся за углом.
Бурк с минуту смотрел ему вслед. «Я солдат, а не уголовник, у которого руки по локоть в крови», — припомнились ему слова Флинна. Произнес он их спокойно, без всякой боли в голосе, но все равно мука наполняла его душу.
* * *
Брайен Флинн стоял перед кардиналом, сидевшим на престоле.
— Ваше Высокопреосвященство, хочу задать вам один очень важный вопрос.
Кардинал склонил голову.
— Есть какие-либо скрытые пути или потайные ходы в этом соборе?
Кардинал ответил сразу же:
— Даже если бы и были, я бы об этом не сказал.
Флинн шагнул назад и указал на потолок башни склепа, который украшали красные головные уборы умерших архиепископов Нью-Йорка.
— Вы бы хотели, чтобы и ваш головной убор тоже висел там?
Кардинал, отрешенно глядя на него, заметил:
— Я — христианин, который верит в жизнь после смерти, поэтому меня не запугать.
— Ах, кардинал, вы неверно поняли мои слова. Я имел в виду, что прикажу своим людям взять топоры и крушить этот прекрасный шпиль, пока он не падет на церковные скамьи прямо к вашим ногам.
Кардинал еле слышно вздохнул и мягко ответил:
— Мне неизвестны тайные ходы. Но это не значит, что их нет.
— Да, так оно и есть. Думаю, что они все же существуют. Припомните, как вам впервые показывал собор главный викарий. В нем наверняка должен быть предусмотрен запасной ход для побега на случай восстания. Проход для священников, какие делаются в Ирландии или Англии.
— Не думаю, что архитектор предусмотрел такой проход. Здесь все же Америка.
— Но ведь с каждым годом разница между этими странами в определенном смысле все более сглаживается. Послушайте, Ваше Высокопреосвященство, если сумеете вспомнить про ходы, вы спасете многие человеческие жизни.
Кардинал откинулся в кресле и оглядел огромное пространство собора. Да, здесь есть двойные стены с лестницами, ведущими куда-то, проходы, которые никогда не использовались, но он, честно говоря, не помнил их или не знал, куда они ведут — наружу или куда-нибудь еще туда, где выход никем не контролируется. Кардинал перевел взгляд на мраморный пол под ногами. Под ним был склеп, вокруг которого располагалась полая выпуклость. Но об этом они уже знали. Он видел, как Хики и Меган Фитцджеральд спускались туда, откинув бронзовую плиту позади алтаря.
Две трети выпуклости были чуть выше, чем все это низкое темное пространство, где под мраморным полом могли шнырять только мерзкие крысы. Каждый год по этому темному полу проходило шесть миллионов людей, чтобы поклониться Богу, обратиться к нему с молитвой или просто взглянуть на его образ. А холодный мрак под их ногами оставался неизменным. Таков он и сейчас — он просачивается из пустоты в собор, в сознание и души людей, находящихся здесь. Темнота отодвигает назад святые лучи света.
Взгляд кардинала задержался на фигурах святых, напряженно застывших в трифории и на церковных хорах, подобно часовым на темных, скалистых утесах или у крепостных стен. Вечный страж, испуганный, одиноко стоящий, шепчущий: «Страж. Ну, как ночка?»
— Думается мне, что сюда входа нет и, по всему видно, для вас нет и выхода, — сказал кардинал, повернувшись к Флинну.
— Я выйду только через главные парадные двери, — резко бросил тот.
Он спросил кардинала о странном возвышении, о подземных ходах, ведущих из храма, и о понижении внизу. Но кардинал только покачал головой.
— Это абсурд. Типичный абсурд — думать так о церкви. Это дом Господа, а не пирамида. Здесь нет никаких других тайн, кроме таинства веры.
Флинн лишь улыбнулся:
— И нет даже припрятанного сокровища, кардинал?
— Да здесь все золото. Тело и кровь Христа, что помещены в дарохранительнице, радость и милосердие, мир и любовь, пребывающие здесь с нами, — вот наша золотая сокровищница. Милости прошу, берите все, что вам нужно.
— А также несколько диковинных драгоценных чаш и золото алтаря?
— Можете прихватить и их.
Флинн мотнул головой:
— Нет, я ничего не возьму отсюда, только своих фениев. Оставьте при себе свое золото и свою любовь. — Он пробежался глазами по всему величавому великолепию интерьера собора. — Надеюсь, все это сохранится. — Взгляд его остановился на кардинале. — Ладно. Может быть, небольшая прогулка освежит вашу память. Прошу вас, пройдемте со мной.
Кардинал поднялся, и они вдвоем медленно спустились по ступенькам алтаря и пошли в вестибюль собора.
* * *
Отец Мёрфи заметил, что кардинал уходит куда-то вместе с Флинном. Когда они скрылись из виду, он осмотрелся, чтобы определить, что происходит вокруг. Меган нигде не было, Бакстер сидел, задумавшись, на другом краю скамьи, а Джон Хики стоял, облокотившись на алтарный орган, и разговаривал по полевому телефону. Отец Мёрфи повернулся к Морин:
— Вас раздирает желание что-то сделать, не так ли?
Она вскинула на него глаза. Неудавшийся побег, едва не закончившийся смертью, сделал ее странно расслабленной, почти безмятежной, словно она получила какое-то необычное очищение. Но стремление действовать еще не исчезло до конца из ее души. Поэтому Морин молча кивнула головой.
После долгого молчания отец Мёрфи опять спросил ее:
— Вы знаете какой-нибудь код — ну, вроде азбуки Морзе?
— Да. Азбуку Морзе я знаю. А зачем?
— Вы — в смертельной опасности, и я думаю, вам надо исповедаться, вдруг что-нибудь случится… внезапно…
Морин посмотрела на священника, но ничего не ответила.
— Доверьтесь мне.
— Я согласна.
Отец Мёрфи подождал, пока Хики закончит разговаривать по полевому телефону, и подозвал его:
— Мистер Хики, могу я поговорить с вами?
Хики выглянул из-за алтарной ограды.
— Выбирайте любую из комнат для невест. Только сначала протрите скамейку.
— Мисс Мелон хочет исповедаться.
— Да ну, — рассмеялся Хики. — Ее исповедь займет, по меньшей мере, целую неделю.
— Это не повод для шуток. Она чувствует, что ее жизнь в опасности, и…
— Так оно и есть. Ну ладно. Идите, вас никто не остановит.
Отец Мёрфи встал, Морин последовала за ним. Хики смотрел, как они направляются к противоположной стороне ограды, к исповедальне.
— А вы не можете исповедаться здесь?
Лицо отца Мёрфи выразило удивление:
— У всех на виду?! Это же исповедь!
Во взгляде Хики сквозило уже неприкрытое раздражение.
— Постарайтесь побыстрей.
Отец Мёрфи и Морин спустились по ступенькам и прошли через галерею к боковой кабинке для исповеди. Хики рукой дал сигнал стрелкам на карнизах, привлекая их внимание, а затем крикнул заложникам, остановившимся у кабинки:
— И без шуточек. Вы под перекрестным прицелом, так что не делайте глупостей.
Отец Мёрфи показал Морин на занавес кабинки, а сам вошел в сводчатый проход рядом. Пройдя в исповедальню через вход священников, он присел там на маленькое отгороженное место и дернул за шнур, раздвигающий черную ширму.
Морин преклонила колени и посмотрела через тонкую завесу на нечеткие очертания профиля священника.
— Я давно не исповедовалась. Я даже не знаю, с чего начать.
Она смущенно замолчала, и в ответ послышался отчетливый шепот отца Мёрфи, каким обычно принято говорить во время исповеди:
— Для начала найдите кнопку на створке двери.
— Не поняла.
— Там есть кнопка. Если вы нажмете ее, в верхнем холле дома настоятеля раздастся звонок. Таким способом осуществляется вызов священника, если кому-нибудь понадобится срочное отпущение грехов.
Он тихонько хихикнул, и Морин подумала, что по этому поводу в среде священнослужителей должна быть в ходу какая-нибудь шутка.
— Полагаете, мы сможем связаться… — От волнения она с трудом произносила слова.
— Мы не получим обратного сигнала, да нам он и не нужен. Я даже не знаю, услышит ли нас кто-нибудь. А сейчас действуйте побыстрей, нужно послать сообщение, что-нибудь полезное для тех, кто находится за стенами собора.
Морин быстро пробежала пальцами по дубовой панели и нашла кнопку. Сначала нажала на нее несколько раз, чтобы привлечь чье-нибудь внимание, а затем начала отстукивать послание, закодированное точками и тире.
«Это Морин Мелон и отец Мёрфи».
Что нужно сказать? Она постаралась припомнить, чему обучалась на курсах радистов… Так что же сообщать?.. Кто, что, где, когда, сколько…
«В соборе находятся 13-15 вооруженных людей. По снайперу в каждом трифории и галерее. Один на церковных хорах. На лестнице в ризницу человек с „томпсоном“. По одному-два человека в каждой башне. Два или больше на чердаке. На постах установлены полевые телефоны. Заложники на алтаре».
Морин на минуту остановилась, припоминая, что ей удалось подслушать из разговоров террористов, затем начала отбивать в более быстром темпе:
«На чердак принесли много свечей. Бомбы? Также под алтарем»
Она снова остановилась, лихорадочно прокручивая в голове: кто, что, где?.. Через несколько секунд продолжила:
«Мак-Камейл это Брайен Флинн. Его заместитель Джон Хики. Меган Фитцжеральд третья из руководителей. Все двери заминированы. У них есть снайперские винтовки, автоматы, пистолеты, противотанковые гранатометы М-72, противогазы…»
— Стоп! — послышался из-за ширмы голос отца Мёрфи.
Морин отдернула руку от звонка. Голос отца Мёрфи зазвучал громко и уверенно:
— Сожалеешь ли ты, дочь моя, о всех содеянных тобою грехах?
— Да, сожалею.
— Прочти молитву, перебирая четки, еще раз.
В спокойную атмосферу исповедальни ворвался резкий голос Хики:
— Еще раз? О Господи, да пусть бы она стояла на коленях до самой Пасхи, если бы у нас было время. Выходите.
Морин вышла из кабинки для исповеди, а отец Мёрфи появился из-под свода прохода, кивнув по пути Хики, глядевшему на него:
— Благодарю. Позднее я попрошу кардинала выслушать мою исповедь.
Лицо Хики сморщилось в издевательской усмешке:
— Ну а потом чем вы займетесь, святой отец?
Священник вплотную приблизился к Хики.
— Я выслушаю исповеди ваших людей еще до того, как кончится вечер.
Хики презрительно хмыкнул:
— В соборах нет атеистов, так ведь, отец? — Он отошел на несколько шагов назад и кивнул священнику. — Кто-то сказал однажды: «К ночи и атеист немного верит в Бога». Так что, может быть, вы и правы. На рассвете они все потянутся к вам, когда увидят лицо смерти с жутким оскалом, показавшееся в окнах при первых лучах солнца. Но я не буду исповедоваться другому обреченному на смерть, и никто не будет — ни Флинн, ни эта стерва, с которой он спит.
Лицо отца Мёрфи стало пунцовым, но он продолжал:
— Я думаю, что Гарольд Бакстер захочет обрести покой в своей душе.
— Этот нехристь? Да еще в католическом храме? Я не поставлю и гроша ломаного… — Хики повернулся и посмотрел на одинокую фигуру, сидящую на скамье у алтаря. — А это действительно стоящая картина — протестантский подонок на коленях перед католическим священником. Очень забавно… Ну ладно, вам пора уматывать в свой загон.
Сзади него послышался голос Морин:
— Надеюсь, что доживу до того, чтобы посмотреть на вас перед лицом смерти. — Она отвернулась и вслед за священником направилась к алтарной ограде. Отойдя от Хики на некоторое расстояние, Морин коснулась руки отца Мёрфи и тихо произнесла: — Этот человек… В нем что-то зловещее… страшное…
Священник молча кивнул. Когда они подошли к ограде, Морин еле слышно спросила:
— Как вы думаете, у нас что-нибудь получилось?
— Не знаю.
— А азбуку Морзе вы сами знаете?
Священник преодолел последнюю ступеньку и открыл ворота в алтарной ограде.
— Нет. Но вы напишете эти точки и тире для меня, перед тем как я пойду исповедоваться. — Он пропустил ее вперед, и Морин, проходя мимо, слегка пожала его руку. В ответ на это отец Мёрфи взволнованно воскликнул:
— Подождите!
— Что случилось? — обернулась к нему Морин. Отец Мёрфи бросил взгляд в сторону Хики, который стоял около исповедальни и смотрел на них. Священник вытащил из-под рясы четки и протянул их Морин.
— Останьтесь здесь и станьте на колени у ограды.
Морин взяла четки и тоже бросила взгляд на Хики.
— Какая же я глупая…
— Нет, это моя вина. Теперь молитесь, чтобы он ничего не заподозрил, — тихо сказал отец Мёрфи и вошел в алтарь.
Морин встала на колени и начала задумчиво перебирать пальцами четки. Повернувшись, она оглядела собор и остановила взгляд на самом сокровенном для нее месте. С мрачноватых балконов на нее смотрели, словно зловещие вороны, темные фигуры святых. Она, будто тень, проскользнула к передней дверце; неземная тишина повисла в холодной серой дымке каменной кладки башенных стен. Она пристально следила за Джоном Хики. И он глазел во все глаза на исповедальню, улыбаясь во весь рот.
Глава 27
Брайен Флинн помог кардиналу подняться в звонницу. Тот с осуждением посмотрел на разбитые слуховые окна. Флинн подошел к Дональду Маллинсу и спросил насмешливо:
— Ты давал когда-нибудь официальную аудиенцию архиепископу Нью-Йорка?
Маллинс не обратил внимания на иронию в голосе Флинна, встал на колени и поцеловал кольцо на руке кардинала.
— Отдохни, Дональд, — распорядился Флинн. — Внизу, в книжной лавке, есть горячий кофе.
Маллинс быстро сбежал вниз по лестнице. Флинн подошел к одному из разбитых слуховых окон и выглянул на улицу. В холодной сырой комнате надолго воцарилась тишина.
— Вам не кажется это странным… вооруженный революционер встал на колени на пыльный пол, чтобы поцеловать вам руку?
Кардинал ничего не ответил на очередную колкость Флинна, а лишь бросил на него нетерпеливый взгляд.
— Зачем мы поднялись сюда? Здесь нет потайных ходов.
— Вы много общались с Гордоном Стиллвеем?
— Мы обсуждали план проведения реставрационных работ, — ответил кардинал.
— И он никогда не говорил о странностях в архитектуре собора? Не секрет, что…
— Не в моих привычках повторять одно и то же дважды…
Флинн шутовски поклонился:
— Ах, извините. Я только попытался освежить вашу память, Ваше Высокопреосвященство.
— Чего конкретно вы хотите от меня, мистер Флинн?
— Мне нужно, чтобы вы приняли участие в переговорах и выступили перед широкой публикой. Я собираюсь провести нечто вроде пресс-конференции в помещении под ризницей — мне кажется, что там будет достаточно удобно. Ваше выступление будет демонстрироваться по телевидению и радио…
— Я не буду в этом участвовать.
— Черт возьми, вы же давали множество интервью на радио и телевидении, лишь бы дискредитировать нас. Вы довольно долго использовали свою кафедру для выступлений, направленных против ИРА. Теперь у вас есть возможность реабилитировать нас.
— Я выступал против убийств и беспорядков. Если такие выступления считаются дискредитированием ИРА, то…
— Вы были когда-нибудь в английских лагерях для интернированных? — сердито спросил Флинн. — Вам известно, как там обращаются с несчастными заключенными?
— Я видел и слышал многое и осуждаю британские методы в Ольстере, равно как и методы, применяемые ИРА.
— Да никто и не помнит о таких выступлениях. — Брайен приблизил свое лицо к лицу кардинала. — Вы сделаете сообщение всему миру, что, как американо-ирландец, как католический прелат, поедете в Северную Ирландию и посетите эти лагеря.
— Но если вы освободите оттуда всех своих сподвижников, зачем тогда будет нужен такой визит, мистер Флинн?
— В этих лагерях сотни заключенных.
— Но у тех, кто будет освобожден по вашему списку, останутся еще родственники в лагерях. Да кроме того, большое число известных и популярных лидеров вашей партии. Они-то ведь останутся, так что у вас будут моральные оправдания своим кровавым методам. Я не такой простодушный, как вы думаете, мистер Флинн, и не допущу, чтобы вы использовали меня в своей игре.
Флинн глубоко вздохнул:
— В таком случае я не могу давать никаких гарантий сохранности этой церкви. Мне предстоит увидеть, как все это разрушится, несмотря на исход переговоров.
Теперь кардинал придвинулся ближе к Флинну:
— Мистер Флинн, каждый человек должен заплатить за каждый свой грех определенную цену. Наш мир несовершенен, и грешники, населяющие его, нередко избегают наказания и мирно умирают в своих постелях. Но есть и высший, небесный суд…
— Не старайтесь запугать меня. И не воображайте, что суд проклянет меня, а вам приделает ангельские крылышки. Мое представление о рае, или о рае справедливости, несколько более атеистическое, нежели ваше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64