Его гневный взгляд был устремлен на Кэма. Было ясно, что этот цыган, чья родственница, по его мнению, была обесчещена, жаждал крови.
– О Боже, – пробормотала Амелия.
Кэм, стоявший возле нее, нагнулся и спросил:
– Вы ему что-нибудь говорили?
Амелия залилась краской, вспомнив свою ночную сорочку с пятнами крови и выражение лица горничной.
– Конечно, нет. Должно быть, слуги насплетничали.
Кэм смотрел на разъяренного гиганта со смирением.
– Возможно, вам повезло, моя дорогая. Похоже, что наша помолвка может закончиться преждевременно.
– Он не причинит мне зла. Это вас он хочет убить.
Не спуская глаз с Меррипена, Кэм отошел от стола.
– Ты хочешь о чем-то поговорить, chal? – с удивительным самообладанием спросил он.
Меррипен ответил по-цыгански. Хотя никто, кроме Кэма, ничего не понял, было ясно, каким будет ответ.
– Я собираюсь на ней жениться, – сказал Кэм, будто стараясь утихомирить Меррипена.
– Это еще хуже! – Глаза Меррипена налились кровью.
Лорд Сент-Винсент быстро встал между ними. Как и Кэму, ему приходилось разнимать драчунов в игорном доме. Поэтому он сказал спокойно, не повышая тона:
– Полегче, парни. Я уверен, что вы сможете найти способ решить ваши разногласия более мирным путем.
– С дороги! – прорычал Меррипен и тем самым положил конец цивилизованному обсуждению.
Приятное выражение лица Сент-Винсента не изменилось ни на йоту.
– Ты прав. Ничто так не утомляет, как необходимость быть разумным. Все же боюсь, что ты не можешь скандалить в присутствии леди. Они могут бог весть что подумать.
Горящий взгляд Меррипена метнулся на сестер Хатауэй, немного задержавшись на бледном лице Уин, которая еле заметно покачала головой, молча приказывая ему уступить.
– Меррипен… – заговорила Амелия. Сцена была унизительной. Вместе с тем ее тронуло, что Меррипен встал на защиту ее чести.
Но Кэм не дал ей говорить. Окинув Меррипена хладнокровным взглядом, он сказал:
– Не в присутствии gadjos, – и, указав взглядом на сад, стал спускаться по каменным ступеням.
Меррипен, немного замешкавшись, пошел вслед за ним.
Глава 17
Когда они скрылись из виду, лорд Уэстклифф обратился к Сент-Винсенту:
– Может быть, нам пойти за ними и последить на расстоянии, чтобы они не убили друг друга?
Сент-Винсент покачал головой и сел. Он взял руку своей немного испуганной Эви и стал ее гладить.
– Поверь мне, Роан держит ситуацию под контролем. Его противник, может, и крупнее его, но у Роана то преимущество, что он вырос в Лондоне, где ему приходилось общаться и с преступниками, и с очень непростыми людьми. – Улыбнувшись жене, он добавил: – Вроде наших служащих.
Амелия не боялась за Кэма. Это будет бой между дубинкой и рапирой, и более ловкая и проворная рапира одержит победу. Но такой исход таил в себе свои опасности. Кроме, пожалуй, Лео, все они очень любили Меррипена. Девочки вряд ли простят человека, который обидит его. Особенно Уин.
Глядя на сестер, Амелия хотела как-то их утешить, но запнулась, заметив, что Уин не выглядела ни испуганной, ни беспомощной. Она была раздражена.
– Меррипен ранен, – сказала она. – Он должен лежать в постели, а не гоняться за мистером Роаном.
– Я не виновата, что он встал с постели, – возмущенно прошептала Амелия.
Голубые глаза Уин сверкнули.
– Но ты сделала что-то, что растревожило всех. И совершенно очевидно, что в этом замешан мистер Роан.
Поппи, жадно прислушивавшаяся к разговору сестер, не удержалась и добавила:
– Замешан в интимном смысле.
Амелия и Уин воскликнули одновременно:
– Заткнись, Поппи!
Поппи нахмурилась:
– Я всю свою жизнь ждала, когда же Амелия собьется с правильного пути. Теперь, когда это произошло, я просто в Восторге.
– И я тоже, – жалобно пропищала Беатрикс, – хотя я не понимаю, о чем вы говорите.
Кэм шел впереди вдоль ограды из тиса, чтобы увести Меррипена подальше от основного здания. Когда они остановились, казавшийся спокойным Кэм скрестил руки на груди и посмотрел на Меррипена – огромного взбешенного цыгана с повадками нелюдима-одиночки. Загадочный Меррипен не имел никаких связей ни с одним табором. Почему он выбрал себе судьбу сторожевого пса в семье gadje? Чем он им обязан? Возможно, Меррипен был mahrime, то есть считался у цыган недостойным доверия? Отверженный. Изгой. Если это так, то чем же он провинился?
– Ты воспользовался Амелией, – прервал молчание Меррипен.
– Как ты об этом узнал? – спросил Кэм по-цыгански.
Меррипен сжимал и разжимал кулаки, словно хотел разорвать Кэма на куски. Даже у Люцифера глаза не могли бы быть такими черными и горящими.
– Говорите по-английски! – прорычал Меррипен. – Я давно не помню старого языка.
Кэм удивился, но согласно кивнул.
– Об этом болтали служанки, – ответил Меррипен. – Я случайно подслушал их разговор. Вы обесчестили девушку из моей семьи.
– Да, я знаю.
– Вы для нее недостаточно хороши.
– И это я знаю. – Кэм пристально посмотрел на Меррипена: – Ты хочешь ее для себя, chal?
Меррипен выглядел смертельно оскорбленным.
– Она мне сестра.
– Это хорошо. Потому что я хочу, чтобы она стала моей женой. И насколько я могу судить, никто не стоит в очереди, чтобы помочь Хатауэям, а я хочу помочь твоей семье.
– Им не нужны ваши деньги. Лорду Рамзи полагается ежегодное содержание.
– Рамзи скоро умрет, и мы оба это знаем. А когда это случится, титул перейдет к следующему бедному бастарду, и останутся четыре незамужние и совершенно непрактичные девицы. Как ты думаешь, что с ними будет? А как насчет сестры-инвалида? Ей понадобится медицинская помощь…
– Она не инвалид! – Прежде чем к Меррипену вернулось безразличное выражение лица, Кэм заметил в его глазах вспышку необычных эмоций – свирепость и вместе с тем муку.
Очевидно, подумал Кэм, не все Хатауэи для Меррипена как сестры. Может быть, это и есть ключ к его тайне? Возможно, Меррипен питает тайную страсть к женщине, слишком наивной, чтобы это понять, и слишком хрупкой, чтобы когда-либо выйти замуж.
– Меррипен, тебе придется примириться со мной. Потому что я могу сделать для Амелии и для остальных то, чего не сможешь сделать ты. – Несмотря на взгляд Меррипена, напугавший бы до смерти менее уверенного в себе человека, Кэм продолжал: – У меня не хватит терпения сражаться с тобой на каждом шагу. Поэтому если ты хочешь им добра, то либо исчезни, либо прими мое присутствие как данность. Я никуда не уеду.
Меррипен долго смотрел на Кэма в упор, и было видно, что он взвешивает все за и против. Страшное желание уничтожить своего врага угасало перед необходимостью поступить так, как будет лучше для его семьи.
– Кроме того, если Амелия не выйдет замуж за меня, тот gadjo опять начнет за ней ухаживать. Но ты же знаешь, что она будет лучше обеспечена со мной.
– Фрост разбил ей сердце, – хмуро сказал Меррипен. – А ты лишил ее невинности. Чем ты лучше его?
– Тем, что я ее не брошу. В отличие от gadjo цыгане верны своим женщинам. – Кэм выждал несколько секунд, прежде чем нарочно добавить: – Ты, верно, знаешь это лучше, чем я.
– Если ты причинишь ей боль… я убью тебя.
– Справедливо.
– Я и сейчас хочу убить тебя.
– Ты удивишься, сколько раз мне говорили такие слова.
– Нет, не удивлюсь. Я удивляюсь, почему до сих пор никто этого не сделал.
Амелия остановилась перед дверью в комнату Кэма. Еще никогда она так не нервничала. Из комнаты слышался шум: выдвигались и задвигались ящики, переносились с места на место какие-то предметы. Она поняла, что Кэм готовится к отъезду в Лондон.
Хозяева и гости Стоуни-Кросса тактично покинули террасу до того, как вернулись Кэм и Меррипен. Амелия успела перехватить Меррипена, когда он направлялся в свою комнату. Он глянул на нее сурово. Амелия хотела спросить его о чем-то, извиниться – правда, не зная, за что, – но он ее оборвал.
– Это ваш выбор, но он затрагивает всех нас. Не забывайте об этом, – пробормотал он и хлопнул дверью.
Она тихо постучала в дверь Кэма и вошла, предварительно убедившись, что в коридоре никого нет.
Кэм укладывал в небольшой чемодан стопку аккуратно сложенных вещей. Он поднял голову и посмотрел на нее вопросительно.
– Я боялась, что Меррипен разорвет вас на куски, – прерывистым от волнения голосом сказала она.
Он разогнулся и ответил с улыбкой:
– Как видите, я все еще целый.
Амелия почувствовала, что ее бросило в жар. Когда она его видела воочию, он казался прекраснее, чем в ее воспоминаниях. Поэтому она потупила взор и быстро произнесла:
– Я подумала о том, что вы сказали. Я приняла решение. Но сначала мне хотелось бы объяснить, что оно никак не связано с вашими личными достоинствами, которые, безусловно, заслуживают внимания. Просто…
– Мои личные достоинства?
– Ваш ум. Ваша привлекательность.
– О!
Это восклицание прозвучало как-то странно, так что Амелия глянула на него с недоумением. Его карие глаза смеялись. Почему ее слова так его развеселили?
– Вы меня слушаете?
– Можете мне поверить – если обсуждаются мои личные достоинства, я всегда – весь внимание. Продолжайте.
Она нахмурилась:
– Мистер Роан, хотя я считаю ваше предложение комплиментом, и при сложившейся ситуации…
– Ближе к делу, Амелия. – Он положил руки ей на плечи. – Вы выйдете за меня замуж?
– Я не могу. Просто не могу. Мы не подходим друг другу. Мы совершенно разные, это так очевидно. Вы импульсивны. Вы, не моргнув глазом, принимаете решения, которые меняют жизнь коренным образом. А я не спеша иду по своему пути, не сворачивая.
– Вчера вы свернули. И посмотрите, как хорошо все вышло. – Он усмехнулся. – Я не импульсивный, любовь моя. Просто я знаю, когда важно в соответствии с логикой принять решение.
– А брак – это важно?
– Конечно. – Кэм положил руку на сердце: – Это решение принимается здесь.
– Я знакома с вами всего несколько дней. Мы совсем чужие люди. Я не могу доверить будущее всей своей семьи человеку, которого я даже толком не знаю.
– Люди могут прожить в браке пятьдесят лет и никогда не узнать друг друга. Кроме того, самое важное обо мне вы уже знаете.
Амелия вдруг услышала какой-то раздражающий звук и сначала подумала, что так громко бьется ее сердце. Но когда Кэм, улыбнувшись, слегка наступил ей на ногу и стук прекратился, она поняла, что сама постукивает по полу. Черт бы побрал эту дурацкую привычку!
Кэм одной рукой обнял Амелию за талию, а другой поднял ее левую руку и поднес к губам палец, на котором сияло кольцо.
– Я не смогла его снять, – проворчала Амелия. – Оно слишком маленькое.
– Нет, не маленькое. Если вы расслабите руку, кольцо само соскользнет.
– Но моя рука расслаблена.
– Ах, эти gadjis, – вздохнул Кэм. – Вы все такие несгибаемые, как вековые дубы. Очевидно, из-за корсета.
Он наклонил голову и поцеловал ее. Потом языком раздвинул ее губы и проник внутрь. Она в ужасе пошевелилась, почувствовав, что он расстегивает пуговицы платья на спине. Верх платья провис спереди, обнажив заключенную в корсет грудь.
– Кэм… нет…
– Ш-ш-ш…
Его горячее, возбуждающее дыхание заполнило ее.
– Я помогаю тебе снять кольцо. Разве ты не этого хочешь?
– Кольцо не имеет никакого отношения к тому, чтобы снимать с меня кор… – Корсет разошелся. – Это не поможет. – Она попыталась вернуть его на место, но ее движения напоминали неуклюжие жесты человека, находящегося под водой.
– А мне поможет. – Рука Кэма проскользнула под ее панталоны. От смущения она непроизвольно дернулась, и панталоны упали на пол. – Я хочу увидеть тебя при дневном свете. – Он начал жадно целовать ее шею и плечи. – Monisha, ты самая прекрасная женщина на свете, самая…
Кэм с таким нетерпением и силой старался стащить с нее платье, что разошлись швы.
– Кэм, остановись. Это не мое платье, – забеспокоилась Амелия и стала сама расстегивать пуговицы.
В коридоре послышались чьи-то шаги, и она в ужасе замерла. Но кто-то – очевидно, слуга – прошел мимо закрытой двери. А вдруг кто-нибудь войдет? Может, в данный момент ее ищут?
– Кэм, прошу тебя, не сейчас.
– Я буду нежен. Я понимаю, что прошло слишком мало времени после первого раза.
Амелия отрицательно замотала головой, но дала уложить себя на кровать. Потом схватилась обеими руками за сорочку, чтобы та не разошлась на груди, и прошептала:
– Не в этом дело. Вдруг кто-нибудь узнает. Услышит… Кто-нибудь…
– Расслабься, колибри, чтобы я мог раздеть тебя. Иначе я просто разорву эту чертову сорочку.
– Кэм, не надо… – простонала она, но тут же услышала треск разрываемой ткани. – Что ты наделал! Что я скажу горничной? И как мне теперь надеть корсет?
Но Кэм ее не слушал, а просто швырнул сорочку на пол.
– Запри дверь, – прошептала она. – Прошу тебя, запри дверь.
Кэм направился к двери, на ходу снимая кожаную безрукавку и рубашку. Потом, повернув в замке ключ, он медленно вернулся, не спуская глаз с Амелии, которая по горло зарылась в простыни.
Он стоял перед ней полуобнаженный, со спущенными на бедра бриджами.
– Ты ставишь меня в ужасное положение, – сказала Амелия, дрожа под холодными простынями.
Кэм снял с себя оставшуюся одежду и лег рядом с ней.
– Я знаю другие положения, которые тебе, возможно, покажутся более удобными.
Кэм провел руками по ее телу и обнаружил оставшиеся чулки и подвязки. Он нырнул под простыни, и Амелия ощутила его губы на нежной коже внутренней стороны бедра. Он расстегнул подвязки и начал медленно скатывать вниз чулки, при этом его губы скользили вслед за чулками. Его язык остановился сначала в ямке под коленом, потом на гладких икрах и тонких лодыжках. Закончил он тем, что поцеловал каждый палец на ее ноге.
К тому моменту, когда был снят второй чулок, Амелии стало так жарко, что захотелось сбросить простыни.
Кэм широко раздвинул ее бедра, а она обвила ногами его плечи. Он запустил пальцы в завитки волос в промежности, а потом проник языком в горячее пульсирующее естество. Это было уже слишком… нет, нет. Амелия напряглась от сладкой муки.
– Расслабься, дорогая.
– Не могу. О! Поторопись!
Он тихо рассмеялся и подул на влажные завитки.
– Для тебя будет лучше, если я не буду торопиться.
– Нет!
– А ты откуда знаешь? Для тебя это всего второй раз.
Он снова проник в нее языком, и она застонала.
– Я больше этого не вынесу.
Кэм приподнялся, продвинулся вверх и, устроившись у нее между ног, вошел в нее быстрым толчком. Она задохнулась от неожиданности и вцепилась ногтями ему в плечи.
Кэм остановился и посмотрел ей в глаза:
– Амелия, любовь моя. Ты можешь еще немного меня вытерпеть?
Плохо понимая, о чем он ее спрашивает, она покачала головой.
– А я думаю, что сможешь.
Его пальцы скользнули вниз, в то место, где соединялись их тела, и он начал медленно и ритмично двигаться, а его пальцы невероятно нежно и деликатно двигались в такт его движениям. Амелия выгнула спину: она хотела, чтобы он вошел в нее еще глубже. Она предвкушала каждый толчок… еще один… еще… пока наслаждение не захлестнуло ее.
Но вдруг она почувствовала, что Кэм остановился, и, обняв ногами его бедра, застонала, не желая отпускать его.
– Амелия, нет… позволь мне… мне надо… – Содрогнувшись, он кончил внутри ее.
Все еще в связке с нею, Кэм перевернул Амелию на бок и пробормотал что-то на своем языке. Она положила голову на подушку и вздрагивала каждый раз, когда ощущала внутри себя постепенно угасающую пульсацию его плоти.
Кэм взял ее руку и без всякого труда снял с пальца кольцо.
– Видишь, как легко оно снимается? – сказал он, протягивая ей украшение. – Но я хочу, чтобы это кольцо оставалось на твоем пальце.
Амелия удивленно глянула сначала на свою руку, потом на кольцо и нерешительно надела его на тот же палец, но тут же сняла.
– Как ты это делаешь?
– Я помог тебе расслабиться. Надень кольцо, Амелия.
– Не могу. Это будет означать, что я приняла твое предложение выйти замуж, а это не так.
Потянувшись, словно большой кот, он опять перевернул ее на спину и лег сверху, облокотившись по обе стороны ее головы. Амелия вздрогнула, почувствовав, что он все еще внутри ее.
– После того как ты дважды занималась со мной любовью, ты не можешь отказаться стать моей женой. Ты погубишь мою репутацию. Я буду чувствовать себя подлецом.
Несмотря на явную серьезность момента, Амелия улыбнулась:
– Наоборот. Считай, что своим отказом я оказала тебе огромную услугу. Вот увидишь, когда-нибудь ты будешь мне за это благодарен.
– Я поблагодарю тебя прямо сейчас, если ты наденешь это проклятое кольцо.
Амелия покачала головой.
Кэм продвинулся в нее чуть глубже, так, что она вздрогнула.
– А как же насчет моих личных способностей? Моих талантов? Кто о них позаботится?
– Ты вполне способен сам о себе заботиться. – Амелия изогнулась, чтобы положить кольцо на прикроватный столик. Кэм повернулся вместе с ней.
– Но гораздо приятнее, когда и ты принимаешь в этом участие, моя дорогая.
Он потянулся за кольцом, и Амелия с удивлением ощутила, что его твердая плоть заполнила все внутри ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– О Боже, – пробормотала Амелия.
Кэм, стоявший возле нее, нагнулся и спросил:
– Вы ему что-нибудь говорили?
Амелия залилась краской, вспомнив свою ночную сорочку с пятнами крови и выражение лица горничной.
– Конечно, нет. Должно быть, слуги насплетничали.
Кэм смотрел на разъяренного гиганта со смирением.
– Возможно, вам повезло, моя дорогая. Похоже, что наша помолвка может закончиться преждевременно.
– Он не причинит мне зла. Это вас он хочет убить.
Не спуская глаз с Меррипена, Кэм отошел от стола.
– Ты хочешь о чем-то поговорить, chal? – с удивительным самообладанием спросил он.
Меррипен ответил по-цыгански. Хотя никто, кроме Кэма, ничего не понял, было ясно, каким будет ответ.
– Я собираюсь на ней жениться, – сказал Кэм, будто стараясь утихомирить Меррипена.
– Это еще хуже! – Глаза Меррипена налились кровью.
Лорд Сент-Винсент быстро встал между ними. Как и Кэму, ему приходилось разнимать драчунов в игорном доме. Поэтому он сказал спокойно, не повышая тона:
– Полегче, парни. Я уверен, что вы сможете найти способ решить ваши разногласия более мирным путем.
– С дороги! – прорычал Меррипен и тем самым положил конец цивилизованному обсуждению.
Приятное выражение лица Сент-Винсента не изменилось ни на йоту.
– Ты прав. Ничто так не утомляет, как необходимость быть разумным. Все же боюсь, что ты не можешь скандалить в присутствии леди. Они могут бог весть что подумать.
Горящий взгляд Меррипена метнулся на сестер Хатауэй, немного задержавшись на бледном лице Уин, которая еле заметно покачала головой, молча приказывая ему уступить.
– Меррипен… – заговорила Амелия. Сцена была унизительной. Вместе с тем ее тронуло, что Меррипен встал на защиту ее чести.
Но Кэм не дал ей говорить. Окинув Меррипена хладнокровным взглядом, он сказал:
– Не в присутствии gadjos, – и, указав взглядом на сад, стал спускаться по каменным ступеням.
Меррипен, немного замешкавшись, пошел вслед за ним.
Глава 17
Когда они скрылись из виду, лорд Уэстклифф обратился к Сент-Винсенту:
– Может быть, нам пойти за ними и последить на расстоянии, чтобы они не убили друг друга?
Сент-Винсент покачал головой и сел. Он взял руку своей немного испуганной Эви и стал ее гладить.
– Поверь мне, Роан держит ситуацию под контролем. Его противник, может, и крупнее его, но у Роана то преимущество, что он вырос в Лондоне, где ему приходилось общаться и с преступниками, и с очень непростыми людьми. – Улыбнувшись жене, он добавил: – Вроде наших служащих.
Амелия не боялась за Кэма. Это будет бой между дубинкой и рапирой, и более ловкая и проворная рапира одержит победу. Но такой исход таил в себе свои опасности. Кроме, пожалуй, Лео, все они очень любили Меррипена. Девочки вряд ли простят человека, который обидит его. Особенно Уин.
Глядя на сестер, Амелия хотела как-то их утешить, но запнулась, заметив, что Уин не выглядела ни испуганной, ни беспомощной. Она была раздражена.
– Меррипен ранен, – сказала она. – Он должен лежать в постели, а не гоняться за мистером Роаном.
– Я не виновата, что он встал с постели, – возмущенно прошептала Амелия.
Голубые глаза Уин сверкнули.
– Но ты сделала что-то, что растревожило всех. И совершенно очевидно, что в этом замешан мистер Роан.
Поппи, жадно прислушивавшаяся к разговору сестер, не удержалась и добавила:
– Замешан в интимном смысле.
Амелия и Уин воскликнули одновременно:
– Заткнись, Поппи!
Поппи нахмурилась:
– Я всю свою жизнь ждала, когда же Амелия собьется с правильного пути. Теперь, когда это произошло, я просто в Восторге.
– И я тоже, – жалобно пропищала Беатрикс, – хотя я не понимаю, о чем вы говорите.
Кэм шел впереди вдоль ограды из тиса, чтобы увести Меррипена подальше от основного здания. Когда они остановились, казавшийся спокойным Кэм скрестил руки на груди и посмотрел на Меррипена – огромного взбешенного цыгана с повадками нелюдима-одиночки. Загадочный Меррипен не имел никаких связей ни с одним табором. Почему он выбрал себе судьбу сторожевого пса в семье gadje? Чем он им обязан? Возможно, Меррипен был mahrime, то есть считался у цыган недостойным доверия? Отверженный. Изгой. Если это так, то чем же он провинился?
– Ты воспользовался Амелией, – прервал молчание Меррипен.
– Как ты об этом узнал? – спросил Кэм по-цыгански.
Меррипен сжимал и разжимал кулаки, словно хотел разорвать Кэма на куски. Даже у Люцифера глаза не могли бы быть такими черными и горящими.
– Говорите по-английски! – прорычал Меррипен. – Я давно не помню старого языка.
Кэм удивился, но согласно кивнул.
– Об этом болтали служанки, – ответил Меррипен. – Я случайно подслушал их разговор. Вы обесчестили девушку из моей семьи.
– Да, я знаю.
– Вы для нее недостаточно хороши.
– И это я знаю. – Кэм пристально посмотрел на Меррипена: – Ты хочешь ее для себя, chal?
Меррипен выглядел смертельно оскорбленным.
– Она мне сестра.
– Это хорошо. Потому что я хочу, чтобы она стала моей женой. И насколько я могу судить, никто не стоит в очереди, чтобы помочь Хатауэям, а я хочу помочь твоей семье.
– Им не нужны ваши деньги. Лорду Рамзи полагается ежегодное содержание.
– Рамзи скоро умрет, и мы оба это знаем. А когда это случится, титул перейдет к следующему бедному бастарду, и останутся четыре незамужние и совершенно непрактичные девицы. Как ты думаешь, что с ними будет? А как насчет сестры-инвалида? Ей понадобится медицинская помощь…
– Она не инвалид! – Прежде чем к Меррипену вернулось безразличное выражение лица, Кэм заметил в его глазах вспышку необычных эмоций – свирепость и вместе с тем муку.
Очевидно, подумал Кэм, не все Хатауэи для Меррипена как сестры. Может быть, это и есть ключ к его тайне? Возможно, Меррипен питает тайную страсть к женщине, слишком наивной, чтобы это понять, и слишком хрупкой, чтобы когда-либо выйти замуж.
– Меррипен, тебе придется примириться со мной. Потому что я могу сделать для Амелии и для остальных то, чего не сможешь сделать ты. – Несмотря на взгляд Меррипена, напугавший бы до смерти менее уверенного в себе человека, Кэм продолжал: – У меня не хватит терпения сражаться с тобой на каждом шагу. Поэтому если ты хочешь им добра, то либо исчезни, либо прими мое присутствие как данность. Я никуда не уеду.
Меррипен долго смотрел на Кэма в упор, и было видно, что он взвешивает все за и против. Страшное желание уничтожить своего врага угасало перед необходимостью поступить так, как будет лучше для его семьи.
– Кроме того, если Амелия не выйдет замуж за меня, тот gadjo опять начнет за ней ухаживать. Но ты же знаешь, что она будет лучше обеспечена со мной.
– Фрост разбил ей сердце, – хмуро сказал Меррипен. – А ты лишил ее невинности. Чем ты лучше его?
– Тем, что я ее не брошу. В отличие от gadjo цыгане верны своим женщинам. – Кэм выждал несколько секунд, прежде чем нарочно добавить: – Ты, верно, знаешь это лучше, чем я.
– Если ты причинишь ей боль… я убью тебя.
– Справедливо.
– Я и сейчас хочу убить тебя.
– Ты удивишься, сколько раз мне говорили такие слова.
– Нет, не удивлюсь. Я удивляюсь, почему до сих пор никто этого не сделал.
Амелия остановилась перед дверью в комнату Кэма. Еще никогда она так не нервничала. Из комнаты слышался шум: выдвигались и задвигались ящики, переносились с места на место какие-то предметы. Она поняла, что Кэм готовится к отъезду в Лондон.
Хозяева и гости Стоуни-Кросса тактично покинули террасу до того, как вернулись Кэм и Меррипен. Амелия успела перехватить Меррипена, когда он направлялся в свою комнату. Он глянул на нее сурово. Амелия хотела спросить его о чем-то, извиниться – правда, не зная, за что, – но он ее оборвал.
– Это ваш выбор, но он затрагивает всех нас. Не забывайте об этом, – пробормотал он и хлопнул дверью.
Она тихо постучала в дверь Кэма и вошла, предварительно убедившись, что в коридоре никого нет.
Кэм укладывал в небольшой чемодан стопку аккуратно сложенных вещей. Он поднял голову и посмотрел на нее вопросительно.
– Я боялась, что Меррипен разорвет вас на куски, – прерывистым от волнения голосом сказала она.
Он разогнулся и ответил с улыбкой:
– Как видите, я все еще целый.
Амелия почувствовала, что ее бросило в жар. Когда она его видела воочию, он казался прекраснее, чем в ее воспоминаниях. Поэтому она потупила взор и быстро произнесла:
– Я подумала о том, что вы сказали. Я приняла решение. Но сначала мне хотелось бы объяснить, что оно никак не связано с вашими личными достоинствами, которые, безусловно, заслуживают внимания. Просто…
– Мои личные достоинства?
– Ваш ум. Ваша привлекательность.
– О!
Это восклицание прозвучало как-то странно, так что Амелия глянула на него с недоумением. Его карие глаза смеялись. Почему ее слова так его развеселили?
– Вы меня слушаете?
– Можете мне поверить – если обсуждаются мои личные достоинства, я всегда – весь внимание. Продолжайте.
Она нахмурилась:
– Мистер Роан, хотя я считаю ваше предложение комплиментом, и при сложившейся ситуации…
– Ближе к делу, Амелия. – Он положил руки ей на плечи. – Вы выйдете за меня замуж?
– Я не могу. Просто не могу. Мы не подходим друг другу. Мы совершенно разные, это так очевидно. Вы импульсивны. Вы, не моргнув глазом, принимаете решения, которые меняют жизнь коренным образом. А я не спеша иду по своему пути, не сворачивая.
– Вчера вы свернули. И посмотрите, как хорошо все вышло. – Он усмехнулся. – Я не импульсивный, любовь моя. Просто я знаю, когда важно в соответствии с логикой принять решение.
– А брак – это важно?
– Конечно. – Кэм положил руку на сердце: – Это решение принимается здесь.
– Я знакома с вами всего несколько дней. Мы совсем чужие люди. Я не могу доверить будущее всей своей семьи человеку, которого я даже толком не знаю.
– Люди могут прожить в браке пятьдесят лет и никогда не узнать друг друга. Кроме того, самое важное обо мне вы уже знаете.
Амелия вдруг услышала какой-то раздражающий звук и сначала подумала, что так громко бьется ее сердце. Но когда Кэм, улыбнувшись, слегка наступил ей на ногу и стук прекратился, она поняла, что сама постукивает по полу. Черт бы побрал эту дурацкую привычку!
Кэм одной рукой обнял Амелию за талию, а другой поднял ее левую руку и поднес к губам палец, на котором сияло кольцо.
– Я не смогла его снять, – проворчала Амелия. – Оно слишком маленькое.
– Нет, не маленькое. Если вы расслабите руку, кольцо само соскользнет.
– Но моя рука расслаблена.
– Ах, эти gadjis, – вздохнул Кэм. – Вы все такие несгибаемые, как вековые дубы. Очевидно, из-за корсета.
Он наклонил голову и поцеловал ее. Потом языком раздвинул ее губы и проник внутрь. Она в ужасе пошевелилась, почувствовав, что он расстегивает пуговицы платья на спине. Верх платья провис спереди, обнажив заключенную в корсет грудь.
– Кэм… нет…
– Ш-ш-ш…
Его горячее, возбуждающее дыхание заполнило ее.
– Я помогаю тебе снять кольцо. Разве ты не этого хочешь?
– Кольцо не имеет никакого отношения к тому, чтобы снимать с меня кор… – Корсет разошелся. – Это не поможет. – Она попыталась вернуть его на место, но ее движения напоминали неуклюжие жесты человека, находящегося под водой.
– А мне поможет. – Рука Кэма проскользнула под ее панталоны. От смущения она непроизвольно дернулась, и панталоны упали на пол. – Я хочу увидеть тебя при дневном свете. – Он начал жадно целовать ее шею и плечи. – Monisha, ты самая прекрасная женщина на свете, самая…
Кэм с таким нетерпением и силой старался стащить с нее платье, что разошлись швы.
– Кэм, остановись. Это не мое платье, – забеспокоилась Амелия и стала сама расстегивать пуговицы.
В коридоре послышались чьи-то шаги, и она в ужасе замерла. Но кто-то – очевидно, слуга – прошел мимо закрытой двери. А вдруг кто-нибудь войдет? Может, в данный момент ее ищут?
– Кэм, прошу тебя, не сейчас.
– Я буду нежен. Я понимаю, что прошло слишком мало времени после первого раза.
Амелия отрицательно замотала головой, но дала уложить себя на кровать. Потом схватилась обеими руками за сорочку, чтобы та не разошлась на груди, и прошептала:
– Не в этом дело. Вдруг кто-нибудь узнает. Услышит… Кто-нибудь…
– Расслабься, колибри, чтобы я мог раздеть тебя. Иначе я просто разорву эту чертову сорочку.
– Кэм, не надо… – простонала она, но тут же услышала треск разрываемой ткани. – Что ты наделал! Что я скажу горничной? И как мне теперь надеть корсет?
Но Кэм ее не слушал, а просто швырнул сорочку на пол.
– Запри дверь, – прошептала она. – Прошу тебя, запри дверь.
Кэм направился к двери, на ходу снимая кожаную безрукавку и рубашку. Потом, повернув в замке ключ, он медленно вернулся, не спуская глаз с Амелии, которая по горло зарылась в простыни.
Он стоял перед ней полуобнаженный, со спущенными на бедра бриджами.
– Ты ставишь меня в ужасное положение, – сказала Амелия, дрожа под холодными простынями.
Кэм снял с себя оставшуюся одежду и лег рядом с ней.
– Я знаю другие положения, которые тебе, возможно, покажутся более удобными.
Кэм провел руками по ее телу и обнаружил оставшиеся чулки и подвязки. Он нырнул под простыни, и Амелия ощутила его губы на нежной коже внутренней стороны бедра. Он расстегнул подвязки и начал медленно скатывать вниз чулки, при этом его губы скользили вслед за чулками. Его язык остановился сначала в ямке под коленом, потом на гладких икрах и тонких лодыжках. Закончил он тем, что поцеловал каждый палец на ее ноге.
К тому моменту, когда был снят второй чулок, Амелии стало так жарко, что захотелось сбросить простыни.
Кэм широко раздвинул ее бедра, а она обвила ногами его плечи. Он запустил пальцы в завитки волос в промежности, а потом проник языком в горячее пульсирующее естество. Это было уже слишком… нет, нет. Амелия напряглась от сладкой муки.
– Расслабься, дорогая.
– Не могу. О! Поторопись!
Он тихо рассмеялся и подул на влажные завитки.
– Для тебя будет лучше, если я не буду торопиться.
– Нет!
– А ты откуда знаешь? Для тебя это всего второй раз.
Он снова проник в нее языком, и она застонала.
– Я больше этого не вынесу.
Кэм приподнялся, продвинулся вверх и, устроившись у нее между ног, вошел в нее быстрым толчком. Она задохнулась от неожиданности и вцепилась ногтями ему в плечи.
Кэм остановился и посмотрел ей в глаза:
– Амелия, любовь моя. Ты можешь еще немного меня вытерпеть?
Плохо понимая, о чем он ее спрашивает, она покачала головой.
– А я думаю, что сможешь.
Его пальцы скользнули вниз, в то место, где соединялись их тела, и он начал медленно и ритмично двигаться, а его пальцы невероятно нежно и деликатно двигались в такт его движениям. Амелия выгнула спину: она хотела, чтобы он вошел в нее еще глубже. Она предвкушала каждый толчок… еще один… еще… пока наслаждение не захлестнуло ее.
Но вдруг она почувствовала, что Кэм остановился, и, обняв ногами его бедра, застонала, не желая отпускать его.
– Амелия, нет… позволь мне… мне надо… – Содрогнувшись, он кончил внутри ее.
Все еще в связке с нею, Кэм перевернул Амелию на бок и пробормотал что-то на своем языке. Она положила голову на подушку и вздрагивала каждый раз, когда ощущала внутри себя постепенно угасающую пульсацию его плоти.
Кэм взял ее руку и без всякого труда снял с пальца кольцо.
– Видишь, как легко оно снимается? – сказал он, протягивая ей украшение. – Но я хочу, чтобы это кольцо оставалось на твоем пальце.
Амелия удивленно глянула сначала на свою руку, потом на кольцо и нерешительно надела его на тот же палец, но тут же сняла.
– Как ты это делаешь?
– Я помог тебе расслабиться. Надень кольцо, Амелия.
– Не могу. Это будет означать, что я приняла твое предложение выйти замуж, а это не так.
Потянувшись, словно большой кот, он опять перевернул ее на спину и лег сверху, облокотившись по обе стороны ее головы. Амелия вздрогнула, почувствовав, что он все еще внутри ее.
– После того как ты дважды занималась со мной любовью, ты не можешь отказаться стать моей женой. Ты погубишь мою репутацию. Я буду чувствовать себя подлецом.
Несмотря на явную серьезность момента, Амелия улыбнулась:
– Наоборот. Считай, что своим отказом я оказала тебе огромную услугу. Вот увидишь, когда-нибудь ты будешь мне за это благодарен.
– Я поблагодарю тебя прямо сейчас, если ты наденешь это проклятое кольцо.
Амелия покачала головой.
Кэм продвинулся в нее чуть глубже, так, что она вздрогнула.
– А как же насчет моих личных способностей? Моих талантов? Кто о них позаботится?
– Ты вполне способен сам о себе заботиться. – Амелия изогнулась, чтобы положить кольцо на прикроватный столик. Кэм повернулся вместе с ней.
– Но гораздо приятнее, когда и ты принимаешь в этом участие, моя дорогая.
Он потянулся за кольцом, и Амелия с удивлением ощутила, что его твердая плоть заполнила все внутри ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28