– Какое это теперь имеет значение? Прошло тридцать лет.
– Я собираюсь все же поискать этих Бейли. Кто знает, что у них на уме.
– Есть какие-то соображения, где их искать?
– Пока нет, знаю только, что они хорошо замели следы. Информация сестры Блэшфорд, что они из Лафборо, не подтвердилась, надо начинать все сначала. Если Бейли не соврал ей, что он бухгалтер, значит, он должен числиться в списках их профсоюза. Завтра я это выясню.
– А потом найдешь его, то есть – их?
– Если мне дадут их адрес.
– Если дадут, я займусь этим делом сама. В конце концов, это мое дело, – решительно объявила Мэгги, входя в свой привычный образ.
– И мое тоже, – мягко поправил ее Барт.
Ее глаза остановились на нем, готовые вспыхнуть огнем, если ему вздумается настаивать на своем.
– Если я рассказала тебе о Мэри Маргарет Хорсфилд, это еще не значит, что передала тебе все полномочия, – жестко проговорила она. – Узнай, где находится моя дочь. Остальное – мое дело. Я сама им займусь.
– Этого я и боюсь, – сказал Барт.
– Тебе платят не за то, чтобы ты боялся. От тебя требуется лишь выполнять мои распоряжения.
Даже воспоминания о наивной и трогательной Мэри Маргарет были безжалостно растоптаны каблуком уверенной Мэгги Кендал.
– В ясный день зоркие люди видят далеко. Меня беспокоит то, что ты не видишь дальше своего носа, то есть дальше того, куда простираются твои желания. Давно пора тебе избавиться от необоснованных страхов, что тебе вот-вот грозит превратиться в «бывшую». Твой имидж незыблем. Ты одна из тех редких звезд, кто внушает обожание, о котором другие могут только мечтать. Такой была Мерилин Монро, такой была Ингрид Бергман. Чтобы ситуация изменилась, должно случиться нечто сверхъестественное.
И вот еще о чем подумай. Может быть, твоя одержимая решимость стала такой мощной, потому что в глубине твоей души до сих пор живет никому не ведомая малышка по имени Мэри Маргарет Хорсфилд.
Барт почувствовал вдруг, что между ними внезапно выросла стена.
Мэгги резко встала, отшвырнув от себя стул.
– Я знала, что не следовало тебе ничего говорить, – прошипела она. – Не забывай, с кем разговариваешь! Я тебе не актрисулька из «мыльной оперы», которая только и умеет, что лить слезы ведрами! Ты имеешь дело со звездой, которая получает семизначные гонорары! И не смей мне диктовать, что следует делать, а что нет. Я сама распоряжаюсь своей жизнью. Я, а не ты. Как бы тебе этого ни хотелось.
Дверь с грохотом захлопнулась за ней.
– О'кей. Значит, решено и подписано, – насмешливо крикнул ей вслед Барт. – Я в деле!
12
Мэгги на ватных ногах вошла в спальню. Ярость ее не знала границ. Все, включая ее самое, вышло из-под ее бдительного контроля, все смешалось, а она терпеть не могла беспорядка и всегда старалась его избегать. Ее бесило, что она перестала управлять ходом событий. А в таком случае возможен самый непредсказуемый поворот. Дернул же ее черт на эти кухонные откровения! Она и вообще-то не склонна откровенничать, а уж насчет своего прошлого тем более, а тут – на тебе, язык развязался сам собой. Конечно, Барт никому ничего не сболтнет, но это плохое утешение.
И как это так сошло с катушек в последние полчаса или час! Правда, в последнее время она чувствовала себя неуютно, страшновато было возвращаться на сцену после долгого перерыва. Но тревожное состояние было даже кстати, оно помогало держаться в форме, не позволяло расслабляться, готовило к встрече с публикой. Но что хорошо для сцены, не годится для жизни. Когда премьера позади, ей нужен покой, абсолютный покой. Все из-за этих проклятых часов, вдруг подумала она. Мэгги вынула их из кармана. Эти часы взбаламутили стоячее болото, подняли со дна всю грязь.
Она раздраженно потерла шею, чувствуя там неприятное напряжение. Говорят, что исповедь полезна для души, подумала она, Ибсен выразился в том духе, что ночные слова отличаются от дневных, потому что с приходом ночи ослабляются узы дня и обычно подавляемые мысли и опасные признания находят наконец выход. Прав был старый мудрец, усмехнулась Мэгги. Он знал людей и их психологию, вот почему так великолепны его пьесы.
Это навело на воспоминание о другом мудреце и проницательном знатоке человеческих душ, который однажды сказал ей: «Знаешь, Мэгги, те, кто утверждает, что всегда контролируют ситуацию и никогда не теряют над собой власти, как правило, в глубине души чувствуют себя совершенно беспомощными». Солу Мелчору можно верить. Хитрый был лис, хотя и добрый. Его помаргивающие голубые глаза видели насквозь каждого, и если кто-то или что-то оказывалось для него неприемлемым, добрый дядюшка превращался в неуступчивого строптивца. В другой раз он сказал ей еще одну памятную фразу, которая в тот момент глубоко уязвила ее. Теперь она всплыла из глубин памяти, где была надежно погребена много лет. Они тогда о чем-то поспорили, спорили они часто, и как часто бывало, никак не могли договориться, нашла коса на камень. И вот Сол как бы ни с того ни с сего сказал: «Мэгги, не стоит набрасываться на каждого, кто не во всем с тобой согласен. Сдается мне, твоя готовность к атаке – результат того, что тебе пришлось научиться защищаться прежде, чем ты стала по-настоящему взрослеть».
Как он догадался? – пораженная его проницательностью, думала она тогда. Очень не скоро и только после того, как она узнала его получше, ей открылось, что в том, что касалось человеческой природы, Господь, видно, уполномочил Сола переписать десять заповедей для современного употребления. Дорогой Сол. Мэгги тепло улыбнулась. Жаль, что его нет сейчас рядом. Он нашел бы, что посоветовать. Он был добр и внимателен к ней с той самой минуты, когда она сошла с поезда в Лос-Анджелесе. Она тогда специально просила, чтобы ее отправили поездом, а не самолетом. Улыбаясь своим воспоминаниям, она представила, как юная Мэгги с широко раскрытыми глазами умоляет: «Пожалуйста, мистер Мелчор, позвольте мне приехать в Голливуд как это делалось в тридцатые годы, как приезжали Гарбо, Дитрих, Хепберн и Дэвис. Ну пожалуйста, мистер Мелчор. Мне так хочется ехать на поезде, смотреть в окно, спать на верхней полке. Ну пожалуйста, мистер Мелчор. Можно мне приехать поездом?»
Он посмотрел на ее горящие от волнения щеки, на умоляюще сложенные у груди руки, встретил взгляд тигриных глаз, в которых так явственно горело честолюбие. Да, эта девочка знает, чего хочет, и если он поможет ей добиться своего, тень ее славы упадет и на него. Может быть, это его последний шанс.
Сол усмехнулся, нежно похлопал ее по щеке и добродушно ответил: «Почему бы нет?»
Когда Мэгги сошла со ступенек экспресса «XX век лимитед», ее встречал ассистент Сола с букетом цветов. Он проводил Мэгги к огромному черному «бьюику». Потом выяснилось, что Сол специально арендовал его. И еще он нанял для нее домик, спрятавшийся в садах Голливудских холмов. В доме была гостиная, спальня, кухня и ванная, а еще роскошный сад и плавательный бассейн. Мэгги отважилась попросить его снять для нее не квартиру, а дом. «Я так мечтала о своем домике, – тем же умоляющим тоном обратилась она к Солу, считая его чем-то вроде своего персонального Санта-Клауса. – Всю жизнь жила в каких-то клетушках, надоело уже. Неужели я не могу пожить в своем гнездышке, за которое смогу сама заплатить?»
– Посмотрим, что можно сделать, – ответил он.
Только после его смерти она узнала, что этот дом принадлежал самому Солу. Это был один из тех домов, где много лет назад жили старлетки, за которыми Сол приударял. За тридцать лет до его встречи с Мэгги Сол Мелчор был известным донжуаном, но для Мэгги он стал отцом, которого у нее, по существу, никогда не было. Его твердая рука и бесценный опыт помогли ей ступить на первую ступеньку профессиональной лестницы.
Ей не нравилось, когда Сол «одалживал» ее другим студиям на исполнение небольших, тщательно отобранных ролей. «Поднабраться опыта, – объяснял он. – Ты новичок, тебе надо многому научиться». И поскольку вслед за другими она безоговорочно доверяла его знаниям и опыту, Мэгги терпеливо молчала и делала, что ей велели. В конце концов, разве не он создал целую дюжину суперзвезд? На двух из них он даже был женат.
Кроме того, было достаточно такого, что компенсировало некоторые неудобства. Например, жизнь в тихом уединенном домике, собственная уютная спальня и душ. И еще было так удобно и приятно ездить по Голливуду и Беверли-Хиллз в маленьком собственном «Шевроле» с откидным верхом.
Каждое воскресенье Мэгги писала письма Грейс Кендал, на четырех-пяти страницах, и, отдыхая у кромки своего бассейна, внимательно читала ее ответы в счастливом неведении относительно того, что болтают о ней, о ее молодости и возрасте ее продюсеры на студиях, где она проходила под маркой «последней милашки Сола Мелчора».
Когда она приехала, он дал ей несколько дней на устройство, и однажды утром прислал за ней автомобиль, чтобы доставить на студию. Подъезжая к заветным воротам, она чувствовала тревогу, возбуждение, но не страх. Это была земля обетованная. И самое начало ее собственного пути.
Она слышала, как шофер сказал охраннику: «Мэгги Кендал к мистеру Мелчору».
Охранник сверился со списком. «О'кей», – сказал он, поднимая шлагбаум. Мэгги, сидя на заднем сиденье, обняла себя руками. Сколько раз видела она подобные сцены в кино? Сколько раз воображала себя героиней этих фильмов, перед которой подымается шлагбаум киностудии! И вот мечты сбываются. А еще говорят, такого не бывает!
Когда она вошла в его офис, Сол разговаривал по телефону. Она окинула глазами стены комнаты, сплошь увешанной фотографиями знаменитостей. Каждая была с автографом. «Солу, моему учителю», – подписано было в углу одной из них, изображающей всем известную знаменитость. «Я твой должник, Сол», – прочитала она на другой. У нее перехватило дыхание от невольного восхищения. Она медленно обошла комнату с белыми стенами, устланную белым ковром, и вернулась к двери.
– У тебя еще будет время все здесь рассмотреть, – улыбнулся он, по обыкновению часто помаргивая ресницами, – а пока что я хочу познакомить тебя с режиссером, который готовится к съемкам нового фильма. Именно это я имел в виду для тебя. Там есть небольшая роль для молодой девушки, твоя роль.
– А кто режиссер? – спросила Мэгги, сразу взяв быка за рога.
– Слоан Китридж.
Мэгги открыла рот, чтобы что-то сказать, и не смогла.
– Боже, – с трудом только и выговорила она, всплеснув руками, и прижала ладонь к сердцу, которое, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. – Я видела все его картины…
– Скажи ему об этом. Подобно всем прочим, он падок на лесть.
– Но это сущая правда!
– Тем более скажи. – Он взял в руки толстую папку. – Это сценарий. Я пометил твой текст красным карандашом. Возьми домой и выучи его. Слово в слово. Придешь сюда завтра в десять утра. Слоан придет взглянуть на тебя, послушает, как ты читаешь текст, и решит, годишься ли ты ему.
– Гожусь, – горячо ответила Мэгги.
Она начала читать сценарий с самого начала прямо в машине по дороге к дому и, когда они доехали, уже закончила. Сценарий был живой, остроумный, и у нее набиралось несколько очень удачных реплик, хотя было только два эпизода. Это была роль актрисы, готовой на все ради своей карьеры. Прочитав сценарий, Мэгги поняла, что для ее карьеры это будет очень удачный старт.
Наутро она сама поехала на студию, и к восьми часам уже нашла костюмерную, представилась заведующей и объяснила ей то, что знала на студии уже каждая женщина.
– Мне предстоит важный показ, – сказала Мэгги. – Мистеру Слоану Китриджу. Мне нужно соответствующее платье. Не позволите ли одолжить его в вашем гардеробе? У меня нет ничего подходящего…
Уверенная в том, что эта англичаночка – любовница самого Сола Мелчора, а следовательно, услужить ей – значит, выслужиться перед хозяином, костюмерша не колеблясь предоставила свое хозяйство в распоряжение Мэгги.
– Моя героиня – будущая актриса, но не настолько талантливая, чтобы не пустить в ход другие свои способности. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, – сказала Мэгги.
Еще бы, подумала костюмерша, знакомая для тебя роль.
Я бы тоже на все пошла, если бы могла, подумала Мэгги.
К кабинету Сола Мелчора она подошла ровно в десять. Прежде чем онемевшая от удивления секретарша открыла перед ней дверь, она набрала в грудь побольше воздуха, и, покачиваясь на высоченных шпильках, точь-в-точь как Мерилин Монро в «Ниагаре», перешагнула порог. Сол сидел за столом, беседуя с высоким худым мужчиной, стоявшим у окна. Оба обернулись, услышав, как отворилась дверь.
Сол вскочил с места.
– Мэгги, дорогуша… Какая умница! Догадалась одеться для показа!
– Я решила, это даст вам лучшее представление о моих способностях, – отметила она с притворным простодушием.
Сол окинул взглядом облегающее платье из черного бархата с глубоким вырезом. Оно подчеркивало белизну ее кожи. А рыжие волосы горели, как костер грешника. Все точно соответствует характеру персонажа, отметил про себя Сол и, обратившись к долговязому мужчине, сказал:
– Слоан, это моя юная протеже Мэгги Кендал.
– Мисс Кендал, – скромно промолвила Мэгги, давая ему возможность не торопясь разглядеть себя. Она успела заметить, что у Слоана серые глаза и седые волосы, узкое сухощавое лицо с выступающими скулами, крупный, красиво очерченный рот. Улыбка обнажила прекрасные зубы.
– Здравствуйте, мисс Кендал, – вежливо сказал он, пожимая ей руку. Сол заранее предупредил его о том, что новенькая – девица непредсказуемая, поэтому он постарался скрыть свое изумление.
– Текст выучила? – спросил Сол.
– Хотите, я вам помогу? – неожиданно для себя спросил Слоан Китридж. Вообще он никогда не читал текст вместе с новыми актерами, но тут неожиданно для себя самого предложил свои услуги.
– Ой, правда? – благодарно откликнулась Мэгги. Всю ночь она репетировала свою роль перед зеркалом. Слов было немного, и она, конечно, выучила их назубок. Но она репетировала не только речь, но и движения, жесты, мимику, пытаясь показать не только стремление девушки, но и ее тайный умысел, ее готовность на все. Она придумала себе эффектное движение плечами, которое выигрышно подчеркивало линию ее груди, быстрый взгляд из-под ресниц и позу – нога на ногу. Она выбрала и тембр – теперь ее голос звучал по-детски наивно на контрасте с вызывающей внешностью.
Они прошлись по обоим эпизодам. Слоан Китридж читал по сценарию, Мэгги отвечала наизусть. Она произносила строчки текста так, будто слова только что приходили ей в голову. Когда чтение закончилось, Сол, стараясь не обнаружить того, что в самом деле думал о претендентке на роль, деловито сказал:
– Хорошо. А теперь ступай переоденься, выпей чашечку кофе и возвращайся к нам. А тем временем Слоан примет свое решение.
Оставшись вдвоем, мужчины обменялись взглядами. Потом Сол кивнул, понимающе улыбнулся Слоану.
– Крутая девица, а?
– Где ты ее подцепил?
– В Англии. Они снималась в фильмах категории Б у второсортных режиссеров. По-моему, уже созрела для большого кино. Какое ты и делаешь.
– Она именно то, что мне нужно. Внешность подходящая и умеет взять за живое. Сыровата, конечно, но это поправимо.
– Она спешит, имей в виду.
– Заметил, – сухо согласился режиссер. – Как и то, что она успела одеться для роли и прочла весь сценарий, а не только свои эпизоды.
– Ты скоро убедишься, что не ошибся в ней, – сказал Сол, – Мэгги Кендал ничего не делает наполовину.
По графику Мэгги должна была быть занята в течение недели, и за это ей положили пятьсот долларов. Но съемки заняли месяц. Натуру снимали в центре Лос-Анджелеса, но транспортный шум делал невозможным запись звука. Диалог пришлось переозвучивать в студии. Потом группа отправилась в Сан-Франциско снимать театральные сцены. Мэгги наслаждалась каждой минутой, но старалась вести себя скромно и непритязательно, строго выполняя все, что ей велели. Из-под смиренно опущенных ресниц она цепко наблюдала за происходящим вокруг, укладывая в памяти каждую деталь, которая могла бы ей пригодиться, следя за каждым шагом и жестом голливудских знаменитостей, входивших в состав группы.
Во время ее пребывания на натуре Сол приглашал репортеров, и благодаря его усилиям имя Мэгги стало появляться в газетных колонках. Злопыхатели и сплетники считали ее не более чем очередной подружкой Сола Мелчора, но предварительный просмотр фильма «Девушка, которая может все» для прессы показал, что почти все заметили «хорошенькую рыженькую девушку» или «девушку, которая играла Глорию».
Когда Сол второй раз сосватал ее какой-то студии, ей дали более значительную роль и заплатили вдвое больше. К несчастью, актриса, игравшая главную роль, невзлюбила новенькую, которая стремительно двигалась вверх, в то время как звезде уже пора было подумывать о мягком спуске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41