Ц Зачем нам ваши полудохлые мухи с гривами? Ты только глянь, бр
атец, здесь же лучшие коняжки от самого Петербурга до китайской границы.
Они отдохнут пару часов, а потом вновь помчат, быстрые, как горячий степно
й ветер.
Ц Да, лошадушки у вас породистые! Ц смотритель со знанием дела прищелкн
ул языком. Ц Но в Сибири-то они завянут, как розы на морозе. Они ж едят толь
ко лучшие корма, а вот соломкой с крыш или мхом побрезгуют. Воду предпочит
ают только чистую, а лед со стен лизать ну уж никак не станут. Ты мне вот что
скажи, братец, как вы дальше собираетесь до Сибири добираться на таких ло
шадушках?
Мирон проворчал что-то невнятное во взлохмаченную бороду, лег в сено и по
думал, засыпая: «А смотритель-то, каналья, прав. Нам нужны маленькие, вынос
ливые клячи. Вот только где их взять-то? Куда ни приедем Ц до нас везли эта
п и всех отдохнувших лошадей забрали. Эх, Нина Павловна, Нина Павловна, ста
ло быть, нас путешествие в геенну огненную ожидает…».
Наступил вечер.
Ц Это наш шанс, Ц сказала Ниночка, расталкивая спящих дам. Ц Пока наши м
ужья спят, мы будем в пути. У них отрыв от нас небольшой. Разве что в семь час
ов.
Сестрицы, вставайте, мы их нагоним. Что такое семь часов на пять-то тысяч в
ерст?
Но это были часы в саване снежной бури, это были часы поломанных саней и во
лнения за трех больных женщин, оставленных метаться в горячке в маленько
м городишке. Но все равно вперед, только вперед, сестрицы! Мы должны догнат
ь наших мужей.
На шестой день, где-то уже под вечер, следы этапа, за которым столь упрямо с
ледовали они, стали заметней. День был ясным, морозным, снежная буря прекр
атилась так же внезапно, как и началась. Зато поднялся ледяной ветер. Женщ
ины ежились под меховыми одеялами, когда Волконская громко закричала:
Ц Они Ц здесь!
Мария Николаевна привстала в санях, торжествующе замахала руками. Вдале
ке покрытые снегом поля прочертила тонкая линия: колонна идущих на катор
гу!
Возки с женщинами остановились кругом. Из лошадиных ноздрей валил пар, м
гновенно превращаясь на звенящем морозце в маленькие кристаллики льда.
Кучеры накидывали на лошадей попонки из старых одежек.
Ц Ваши сиятельства, по глоточку бы только. Дозволяете? Столько времени в
пути, заколели уже, для сугреву надобно бы.
Ц Поедем за ними следом, Ц предложила княгиня Трубецкая. Ц Да только н
а глаза караулу не объявляясь. Нечего с казаками допреж времени встречат
ься. Но сегодня все равно на той же станции почтовой придется. Ну и что? Ямы
почтовые для всех существуют. Никто нас оттуда выгнать никакого права не
имеет.
И они уже неторопливо пустились в путь по следам санного обоза этапников
, ведавшего только одну дорогу: в Сибирь. В бесконечные дали тайги, в забве
ние…
Почтовый ям Новая Шарья располагался в двадцати верстах от Вятки, города
, в котором заканчиваются все большие дороги. Оттуда было уже не так-то пр
осто добраться даже до Перми, последнего крупного города европейской Ро
ссии. За Пермью возвышался великий пояс Каменный, Урал. А за поясом тем леж
ала Сибирь, бескрайние леса, широкие реки да болота.
Санный обоз с женами декабристов незадолго до полуночи добрался до Ново
й Шарьи. На балках уныло раскачивались на ветру фонари. Казаки стали лаге
рем за воротами почтового яма. Большой костер манил призрачным теплом, а
дикие всадники сидели вокруг огня, пили и весело смеялись. Пара караульн
ых кружила на низкорослых лошаденках вокруг почтовой станции, проверяя
каждого, кто приближался к ней. К саням, в которых ехали женщины, понеслось
сразу шесть казаков.
Ц Стой! Ц рявкнул один из них осипшим от мороза голосом. Ц Стой, кому го
ворят! Сюда не велено.
Мирон Федорович, правивший лошадьми первого возка, даже бровью не повел.
Он вытянул длинную плеть, щелкнул ею над головами лошадей и крикнул:
Ц А ну, пошли, залетные!
Казачий патруль в немом удивлении уставился на взявших диким темпом лош
адей. Наконец, вожак их выхватил саблю из ножен и поскакал вслед санному о
бозу.
Ц Стой! Ц вновь прокричал он. Ц Именем государя, стой, кому говорят!
Ц А государь далеко! Ц весело огрызнулся Мирон. Затем в азарте крикнул
другим возницам. Ц Давай, братушки, покажем этим шелудивым! Пущай помнят!
Внезапно щелкнули все плети разом, лошади заржали испуганно, скованная м
орозом земля задрожала под топотом копыт. Мирон добрался до постоялого д
вора намного быстрее казаков. Глянул на вожака их, бородатого рябого пар
ня, заметил злой огонек в его черных глазах и вновь взметнулась длинная к
ожаная плеть. Обернулась змеей вокруг тела казачьего Ц мощный рывок, и т
от рухнул на заснеженную землю, как подкошенный. Тут подоспел и весь санн
ый обоз.
Перед входом на почтовый ям сани остановились. Внутри царила страшная су
ета. Слышались громкие крики, раздавались команды, кто-то торопливо бежа
л куда-то. А потом в дверях сгрудилось с десяток солдат с ружьями наизгото
вку. Сквозь этот заслон с трудом протиснулся на крыльцо полковник Лобано
в.
Когда-то в одной из стычек на границах, стычек, что вела Россия в то время н
епрестанно, Николай Борисович Лобанов потерял левую ногу. И тогда молодо
й офицер решил, что и на протезе можно ходить ничуть не хуже, чем на своей с
обственной ноге. И заказал протез. Но не такой простой, как у других инвали
дов, а сущее произведение искусства, что сделал ему скульптор Суслов по о
собому наброску. На этой деревяшке были вырезаны древние старорусские р
уны, что поразили бы каждого, пожелай Лобанов выставлять свою ногу напок
аз на какой-нибудь выставке.
Лобанов замер на мгновение в дверях почтовой станции, окинул взглядом са
нный обоз, увидел княгиню Трубецкую с Ниночкой и вздохнул тяжко.
Ц Ну, вот, дикие бабы аж из самого города Санкт-Петербурга по нашу душу по
жаловали, Ц промолвил он, наблюдая за вылезающей из саней Ниночкой. Та бе
сстрашно двинулась к Лобанову. Ц Поздравляю, Ц и офицер склонился в шут
овском поклоне. Ц Вы победили в гонках. Но если вы думаете, сударыня, что я
возьму вас с собой через Урал, то это Ц трагическое заблуждение, мадам.
Ц Он еще раз холодно поклонился Ниночке, а потом указал рукоятью нагайк
и на флигель постоялого двора. Ц Там каторжане, мадам, и мой долг достави
ть их в Сибирь. Всех. Политические каторжники, мадам… это Ц особый случай
. Если бы то были воришки, убийцы, шулера всех мастей… к чему бы мне тогда за
ботиться о них! Коли кто из них и сбежал бы где-нибудь в тайге… да и пускай б
ы! Кто из них там устраивается в одиночестве дебрей, среди медведей и рысе
й, не опасен уже для общества. Но ваши мужья, мадам, они и за Читой останутся
опасными. Вряд ли, в России-матушке кого-либо еще уважают поболее политич
еских заключенных. Сударыни, ваш героизм делает вам честь, но здесь конец
вашему путешествию!
Ц Это вы так решили, полковник?
Ц Да, именем государя.
Ц Где же наш милейший Лобанов? Ц раздался в этот момент голос княгини Т
рубецкой.
Лобанов вздохнул еще несчастней.
Ц Ну, вот, княгиня Трубецкая! Мадам, разве ж я мил? На моей совести много не
достатков, но этот…
Ц Вы собираетесь испортить нам жизнь? Ц Трубецкая подошла ближе. Она бы
ла чуть меньше ростом полковника, но в расстегнутой меховой шубке и шапо
чке сейчас казалась выше, много выше.
Женщины начали доставать короба со всем необходимым для ночевки. Возниц
ы охраняли сани от казаков, наползших на двор со всех сторон. Им явно хотел
ось отомстить за проштрафившихся своих товарищей. Всем уж начинало каза
ться, что вот-вот начнется кровавая потасовка. Уже повисли в воздухе руга
тельства. Какой же «правильный» кучер и не менее «правильный» казак не з
ахватит с собой в дорогу сундучок с народным богатством Ц крепким словц
ом, Ц сундучок бездонный?
Полковник Лобанов скривил недовольно красиво очерченные губы, а Трубец
кая спокойно заметила:
Ц Разве вы не собираетесь приказать вашим воякам угомониться? Или вы до
пустите кровопролитие? У нас кучеры сильные, откормленные.
Ц Мне известно, что милые дамы подготовились к долгому путешествию. Тем
легче мне будет отослать всех вас домой.
Ц У вас, что, есть на то указ государя императора?
Ц Нет, такого указа у меня нет.
Ц А мы послушны только воле государевой! Он сослал наших мужей, вот мы и о
тправились за ними вослед, Ц Ниночка протиснулась мимо Лобанова ко вхо
ду на постоялый двор. Ц Коли вернет он наших мужей по домам, мы тоже верне
мся. Для нас только одна дорога существует: та, которой идут наши мужья. К т
ому же вы не имеете права повернуть нас вспять, государь выправил нам под
орожные.
Она рванула на себя дверь, клубы чадного дыма вырвались из нутра дома, печ
и на почтовом яме дымили нещадно, а потом влетела внутрь, гордая и прекрас
ная, стащила с головы платок и встряхнула длинными черными косами.
Ц Ниночка Кошина, Ц устало промолвил Лобанов. Ц Я помню ее еще ребенко
м, и что же с ней сейчас сталось.
Он подозвал офицера, отдал приказ навести порядок меж вовсю уже бранящим
ися казаками и возницами. Потом вновь повернулся к Трубецкой.
Ц Я знаю, что есть у вас особая подорожная царя, княгиня…
Ц Мне-то на нее наплевать! Ц перебила она. Ц Я об этом и его величеству с
ообщала, когда он отклонил прошения других женщин. Мне для меня одной ник
акой милости не надо. Поймите же, мы все хотим быть подле наших мужей; и ник
то нас не вернет. Даже силой.
Лобанов ничего ей не ответил на это. Лишь предложил княгине Екатерине ру
ку.
Ц Могу ли я считать вас своей гостьей? Окажете ли вы мне честь отужинать
вместе?
Ц Мы все Ц все женщины без исключения Ц отужинаем. А не я одна. Мы Ц сест
ры по несчастью.
Ц Коли б только по одному несчастью! Ц и Лобанов в третий уж раз за сегод
няшний вечер тяжко вздохнул. Ц Княгиня, поверьте, когда я потерял ногу, я
страдал куда как меньше, чем мучаюсь ныне.
Ц Вы страдаете из-за нескольких женщин?
Ц Я страдаю из-за дня завтрашнего, Ц и Лобанов галантно провел Трубецк
ую в большое душное помещение. Здесь никого, кроме двух офицеров, не было.
Всех остальных путешествующих еще до прибытия каторжан разместили в др
угом флигеле, дабы не столкнулись в случае чего с мятежниками. За конторк
ой, где лежали станционные записи, стоял мрачный смотритель Алексей, нех
отя поклонившийся вошедшим.
Ц А что должно завтра случиться? Ц спросила Трубецкая настороженно, не
вероятно испугавшись последнего замечания Лобанова. Ц Новые какие неп
риятности?
Ц Да нет, все будет, как обычно, Ц туманно отозвался Лобанов. То, что долж
но было действительно произойти завтрашним утром, тяжелой каменной глы
бой лежало у него на сердце. Он подумал о каторжанах, что были когда-то офи
церами, героями войны и лицами благородного происхождения. На заре затуш
ат в них распоследние искры человеческого достоинства, уподобив их звер
ью, имеющему лишь право на то, чтобы дышать, есть да спать.
Где-то через час жены ссыльнокаторжан собрались за длинным столом, чере
з неохоту пожевали пережаренную, жестковатую отбивную, запили разбавле
нным водой вином и собрались хоть пару часов, да урвать у сна. Трубецкая вн
овь подошла к Лобанову: ее волновала их дальнейшая возможность добратьс
я до далекой пока что Сибири.
Ц Назовите мне хотя бы один закон, запрещающий свободному человеку пут
ешествовать по России, куда ему вздумается. Даже если вздумалось как раз
в Сибирь податься.
Ц А ваши лошади? Ц негромко спросил Лобанов. Ц Где вы собираетесь брат
ь для них овес? Ваши благородные рысаки откажутся и от коры деревьев, и от
лебеды. А большего вы за Уралом и не сыщите. Да и об жесткую траву летом они
лишь морды себе повредят.
Ц Всегда можно найти других лошадей, Николай Борисович.
Лобанов окинул взглядом сидевших за длинным столом женщин и опустил гол
ову.
Ц Да половина из вас быстро сгинет, княгиня, Ц прошептал он.
Ц Зато сгинем-то со спокойной совестью… Иначе наша долгая и благополуч
ная жизнь там, в Петербурге, превратится в геенну огненную… Николай Бори
сович, скажите, что с моим мужем?
Лобанов пожал плечами.
Ц Он не сдается, не пал духом, а это многого стоит. А вот когда подумаю об э
том борзописце Кюхельбекере… до чего ж сложный человек! Мечется в тесной
одежонке, отказывается другую, по размеру, одеть и распевает детские пес
енки, когда с ним заговаривают. Меня так вообще «папенькой с отрезанной н
огой» величает. Сумасшедший, как есть, сумасшедший! Он видит в Сибири не ги
гантский мертвый дом, а будущее всей России. Будущее, построенное на кост
ях ссыльнопоселенцев… Нет, определенно, его не в Сибирь, а в желтый дом над
обно!
В тот вечер Лобанов не успевал следить за беспокойными своими гостьями.
Одни из них подыскивали себе место для сна, другие писали письма или опра
вляли потрепавшуюся за время дороги одежду, а тут вдобавок из Перми приб
ыл новый возок. От новоприехавших узнали, что дорога на Пермь и далее на Ур
ал превратилась в пустыню снега и льда.
Ц Вот это зима, отец родной! Ц сказал один из новоприбывших станционном
у смотрителю. Ц Мы чуть в снегу не потопли. Я видел деревни, в которых из су
гробов только трубы едва виднеются.
В этой сутолоке никто не заметил, как Ниночка вышла из комнаты и просколь
знула на улицу. Прячась за санями, подобралась к флигелю, ставни на которо
м были заколочены намертво, а у дверей дежурил одинокий солдат в теплом т
улупе. Борясь с холодом, он навязал себе на сапоги пучки сена, стоял, перет
оптывался на крыльце, ежился.
Шорох, с коим мела землю длинная Ниночкина шуба, заставил его подскочить
резво и предостерегающе вскинуть ружье.
Ц Кто здесь? Пароль! Ц крикнул он.
Ц Двадцать пять рублей, Ц отозвалась Ниночка негромко. И замерла в тени
дома. Солдату было никак не разглядеть ее, но, услышав женский голос, он по
дуспокоился и опустил ружье.
Ц Ступай себе, барынька.
Ц Двадцать пять целковых за один лишь взгляд в окошко…
Ц Нет. Они меня тогда тоже на каторгу сошлют. А у меня жена, детишек четвер
о. Я ведь еще хочу с ними свидеться.
Ц Вот и сделаешь им тогда большой подарок Ц тридцать целковых.
Солдат воровато огляделся по сторонам.
Ц Я еще никогда не держал тридцать рублей в руках. Где ты, барынька? Ты тол
ько в окошко на них глянуть хочешь?
Ц И более уж ничего!
Ц Тогда поторопись. Там у четвертого окна ставенки как раз отходят. Кого
ищешь-то?
Ц Лейтенанта Бориса Тугая, Ц Ниночка бросилась к окну. Солдат медленно
плелся за ней по пятам. Он глядел на нее, и в глазах его разгоралось недобр
ое пламя. «Какая цыпа-то молоденькая!»
Ц Ну, что, здесь тот, кого ты ищешь? Вот делают баре рехволюции по-глупому.
А их все равно в живых оставляют, как же-с, они ж благородия у нас, сиятельст
ва. А бабенки их за ними по Руси шмыргают, как будто обоз свадебный! Святый
Боже, что ж со всеми нами станется, коли мы на государя-батюшку так поплев
ывать станем! Коли б мужик на царя поднялся, его б терзмя изорвали, спалили
да пеплом с помоями смешали… А этим что ж станется, Ц и он со злобой удари
л кулаком по стене флигеля. Ц А ведь государя-то порешить собирались! И в
се равно живехоньки, деньжищ-то, поди, много, и от смерти безносой откупят
ся!
Ц Замолчи, Ц потребовала Ниночка. Впрочем, она почти и не слушала, что та
м солдат бормочет. Ц Пятьдесят рублей! Ц с этими словами она приоткрыла
ставни и заглянула в темную комнату, освещенную лишь тремя свечными ога
рками. На полу, закутавшись в одеяла, сидели или лежали люди в обносках, ме
ртвецки бледные от долгого заключения. Ниночка увидела Трубецкого. Он си
дел рядом с Волконским и Луниным у стены и пил из какой-то жестянки кипято
к. Лунин жадно грыз сухарь.
Ц Видит небо, Ц презрительно пробормотал солдат за спиной у Ниночки,
Ц никакие они не иерои! У меня брат был, он в лесах под Бласковиной шайку и
з семи лихих людей в окружение взял. А ведь был солдатом, как я, разбойничк
ов с товарищами отлавливал. И тут остался с лихими людьми один на один. Дум
аешь, что сделал мой Миша? Как начал саблей махать, головы с плеч у двоих зл
одеев срубил долой, еще одного заколол и уж только апосля этого замертво
свалился, весь израненный. Вот он был иерой, брат мой Миша! А эти… нет!
Ц Да смолкни же! Ц Ниночка изо всех сил пыталась разглядеть Бориса в би
тком набитой этапниками комнате. Она почти задыхалась от страха. А что ес
ли его и нет здесь? Что если часть заключенных оставили в Петербурге, чтоб
ы отправить затем по другому этапу? Неужто она потратила столько страшны
х дней лишь на то, чтобы вот здесь, сейчас узнать, что Борис-то остался в Пет
ербурге?
Ц Ты давно с этапом этим идешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
атец, здесь же лучшие коняжки от самого Петербурга до китайской границы.
Они отдохнут пару часов, а потом вновь помчат, быстрые, как горячий степно
й ветер.
Ц Да, лошадушки у вас породистые! Ц смотритель со знанием дела прищелкн
ул языком. Ц Но в Сибири-то они завянут, как розы на морозе. Они ж едят толь
ко лучшие корма, а вот соломкой с крыш или мхом побрезгуют. Воду предпочит
ают только чистую, а лед со стен лизать ну уж никак не станут. Ты мне вот что
скажи, братец, как вы дальше собираетесь до Сибири добираться на таких ло
шадушках?
Мирон проворчал что-то невнятное во взлохмаченную бороду, лег в сено и по
думал, засыпая: «А смотритель-то, каналья, прав. Нам нужны маленькие, вынос
ливые клячи. Вот только где их взять-то? Куда ни приедем Ц до нас везли эта
п и всех отдохнувших лошадей забрали. Эх, Нина Павловна, Нина Павловна, ста
ло быть, нас путешествие в геенну огненную ожидает…».
Наступил вечер.
Ц Это наш шанс, Ц сказала Ниночка, расталкивая спящих дам. Ц Пока наши м
ужья спят, мы будем в пути. У них отрыв от нас небольшой. Разве что в семь час
ов.
Сестрицы, вставайте, мы их нагоним. Что такое семь часов на пять-то тысяч в
ерст?
Но это были часы в саване снежной бури, это были часы поломанных саней и во
лнения за трех больных женщин, оставленных метаться в горячке в маленько
м городишке. Но все равно вперед, только вперед, сестрицы! Мы должны догнат
ь наших мужей.
На шестой день, где-то уже под вечер, следы этапа, за которым столь упрямо с
ледовали они, стали заметней. День был ясным, морозным, снежная буря прекр
атилась так же внезапно, как и началась. Зато поднялся ледяной ветер. Женщ
ины ежились под меховыми одеялами, когда Волконская громко закричала:
Ц Они Ц здесь!
Мария Николаевна привстала в санях, торжествующе замахала руками. Вдале
ке покрытые снегом поля прочертила тонкая линия: колонна идущих на катор
гу!
Возки с женщинами остановились кругом. Из лошадиных ноздрей валил пар, м
гновенно превращаясь на звенящем морозце в маленькие кристаллики льда.
Кучеры накидывали на лошадей попонки из старых одежек.
Ц Ваши сиятельства, по глоточку бы только. Дозволяете? Столько времени в
пути, заколели уже, для сугреву надобно бы.
Ц Поедем за ними следом, Ц предложила княгиня Трубецкая. Ц Да только н
а глаза караулу не объявляясь. Нечего с казаками допреж времени встречат
ься. Но сегодня все равно на той же станции почтовой придется. Ну и что? Ямы
почтовые для всех существуют. Никто нас оттуда выгнать никакого права не
имеет.
И они уже неторопливо пустились в путь по следам санного обоза этапников
, ведавшего только одну дорогу: в Сибирь. В бесконечные дали тайги, в забве
ние…
Почтовый ям Новая Шарья располагался в двадцати верстах от Вятки, города
, в котором заканчиваются все большие дороги. Оттуда было уже не так-то пр
осто добраться даже до Перми, последнего крупного города европейской Ро
ссии. За Пермью возвышался великий пояс Каменный, Урал. А за поясом тем леж
ала Сибирь, бескрайние леса, широкие реки да болота.
Санный обоз с женами декабристов незадолго до полуночи добрался до Ново
й Шарьи. На балках уныло раскачивались на ветру фонари. Казаки стали лаге
рем за воротами почтового яма. Большой костер манил призрачным теплом, а
дикие всадники сидели вокруг огня, пили и весело смеялись. Пара караульн
ых кружила на низкорослых лошаденках вокруг почтовой станции, проверяя
каждого, кто приближался к ней. К саням, в которых ехали женщины, понеслось
сразу шесть казаков.
Ц Стой! Ц рявкнул один из них осипшим от мороза голосом. Ц Стой, кому го
ворят! Сюда не велено.
Мирон Федорович, правивший лошадьми первого возка, даже бровью не повел.
Он вытянул длинную плеть, щелкнул ею над головами лошадей и крикнул:
Ц А ну, пошли, залетные!
Казачий патруль в немом удивлении уставился на взявших диким темпом лош
адей. Наконец, вожак их выхватил саблю из ножен и поскакал вслед санному о
бозу.
Ц Стой! Ц вновь прокричал он. Ц Именем государя, стой, кому говорят!
Ц А государь далеко! Ц весело огрызнулся Мирон. Затем в азарте крикнул
другим возницам. Ц Давай, братушки, покажем этим шелудивым! Пущай помнят!
Внезапно щелкнули все плети разом, лошади заржали испуганно, скованная м
орозом земля задрожала под топотом копыт. Мирон добрался до постоялого д
вора намного быстрее казаков. Глянул на вожака их, бородатого рябого пар
ня, заметил злой огонек в его черных глазах и вновь взметнулась длинная к
ожаная плеть. Обернулась змеей вокруг тела казачьего Ц мощный рывок, и т
от рухнул на заснеженную землю, как подкошенный. Тут подоспел и весь санн
ый обоз.
Перед входом на почтовый ям сани остановились. Внутри царила страшная су
ета. Слышались громкие крики, раздавались команды, кто-то торопливо бежа
л куда-то. А потом в дверях сгрудилось с десяток солдат с ружьями наизгото
вку. Сквозь этот заслон с трудом протиснулся на крыльцо полковник Лобано
в.
Когда-то в одной из стычек на границах, стычек, что вела Россия в то время н
епрестанно, Николай Борисович Лобанов потерял левую ногу. И тогда молодо
й офицер решил, что и на протезе можно ходить ничуть не хуже, чем на своей с
обственной ноге. И заказал протез. Но не такой простой, как у других инвали
дов, а сущее произведение искусства, что сделал ему скульптор Суслов по о
собому наброску. На этой деревяшке были вырезаны древние старорусские р
уны, что поразили бы каждого, пожелай Лобанов выставлять свою ногу напок
аз на какой-нибудь выставке.
Лобанов замер на мгновение в дверях почтовой станции, окинул взглядом са
нный обоз, увидел княгиню Трубецкую с Ниночкой и вздохнул тяжко.
Ц Ну, вот, дикие бабы аж из самого города Санкт-Петербурга по нашу душу по
жаловали, Ц промолвил он, наблюдая за вылезающей из саней Ниночкой. Та бе
сстрашно двинулась к Лобанову. Ц Поздравляю, Ц и офицер склонился в шут
овском поклоне. Ц Вы победили в гонках. Но если вы думаете, сударыня, что я
возьму вас с собой через Урал, то это Ц трагическое заблуждение, мадам.
Ц Он еще раз холодно поклонился Ниночке, а потом указал рукоятью нагайк
и на флигель постоялого двора. Ц Там каторжане, мадам, и мой долг достави
ть их в Сибирь. Всех. Политические каторжники, мадам… это Ц особый случай
. Если бы то были воришки, убийцы, шулера всех мастей… к чему бы мне тогда за
ботиться о них! Коли кто из них и сбежал бы где-нибудь в тайге… да и пускай б
ы! Кто из них там устраивается в одиночестве дебрей, среди медведей и рысе
й, не опасен уже для общества. Но ваши мужья, мадам, они и за Читой останутся
опасными. Вряд ли, в России-матушке кого-либо еще уважают поболее политич
еских заключенных. Сударыни, ваш героизм делает вам честь, но здесь конец
вашему путешествию!
Ц Это вы так решили, полковник?
Ц Да, именем государя.
Ц Где же наш милейший Лобанов? Ц раздался в этот момент голос княгини Т
рубецкой.
Лобанов вздохнул еще несчастней.
Ц Ну, вот, княгиня Трубецкая! Мадам, разве ж я мил? На моей совести много не
достатков, но этот…
Ц Вы собираетесь испортить нам жизнь? Ц Трубецкая подошла ближе. Она бы
ла чуть меньше ростом полковника, но в расстегнутой меховой шубке и шапо
чке сейчас казалась выше, много выше.
Женщины начали доставать короба со всем необходимым для ночевки. Возниц
ы охраняли сани от казаков, наползших на двор со всех сторон. Им явно хотел
ось отомстить за проштрафившихся своих товарищей. Всем уж начинало каза
ться, что вот-вот начнется кровавая потасовка. Уже повисли в воздухе руга
тельства. Какой же «правильный» кучер и не менее «правильный» казак не з
ахватит с собой в дорогу сундучок с народным богатством Ц крепким словц
ом, Ц сундучок бездонный?
Полковник Лобанов скривил недовольно красиво очерченные губы, а Трубец
кая спокойно заметила:
Ц Разве вы не собираетесь приказать вашим воякам угомониться? Или вы до
пустите кровопролитие? У нас кучеры сильные, откормленные.
Ц Мне известно, что милые дамы подготовились к долгому путешествию. Тем
легче мне будет отослать всех вас домой.
Ц У вас, что, есть на то указ государя императора?
Ц Нет, такого указа у меня нет.
Ц А мы послушны только воле государевой! Он сослал наших мужей, вот мы и о
тправились за ними вослед, Ц Ниночка протиснулась мимо Лобанова ко вхо
ду на постоялый двор. Ц Коли вернет он наших мужей по домам, мы тоже верне
мся. Для нас только одна дорога существует: та, которой идут наши мужья. К т
ому же вы не имеете права повернуть нас вспять, государь выправил нам под
орожные.
Она рванула на себя дверь, клубы чадного дыма вырвались из нутра дома, печ
и на почтовом яме дымили нещадно, а потом влетела внутрь, гордая и прекрас
ная, стащила с головы платок и встряхнула длинными черными косами.
Ц Ниночка Кошина, Ц устало промолвил Лобанов. Ц Я помню ее еще ребенко
м, и что же с ней сейчас сталось.
Он подозвал офицера, отдал приказ навести порядок меж вовсю уже бранящим
ися казаками и возницами. Потом вновь повернулся к Трубецкой.
Ц Я знаю, что есть у вас особая подорожная царя, княгиня…
Ц Мне-то на нее наплевать! Ц перебила она. Ц Я об этом и его величеству с
ообщала, когда он отклонил прошения других женщин. Мне для меня одной ник
акой милости не надо. Поймите же, мы все хотим быть подле наших мужей; и ник
то нас не вернет. Даже силой.
Лобанов ничего ей не ответил на это. Лишь предложил княгине Екатерине ру
ку.
Ц Могу ли я считать вас своей гостьей? Окажете ли вы мне честь отужинать
вместе?
Ц Мы все Ц все женщины без исключения Ц отужинаем. А не я одна. Мы Ц сест
ры по несчастью.
Ц Коли б только по одному несчастью! Ц и Лобанов в третий уж раз за сегод
няшний вечер тяжко вздохнул. Ц Княгиня, поверьте, когда я потерял ногу, я
страдал куда как меньше, чем мучаюсь ныне.
Ц Вы страдаете из-за нескольких женщин?
Ц Я страдаю из-за дня завтрашнего, Ц и Лобанов галантно провел Трубецк
ую в большое душное помещение. Здесь никого, кроме двух офицеров, не было.
Всех остальных путешествующих еще до прибытия каторжан разместили в др
угом флигеле, дабы не столкнулись в случае чего с мятежниками. За конторк
ой, где лежали станционные записи, стоял мрачный смотритель Алексей, нех
отя поклонившийся вошедшим.
Ц А что должно завтра случиться? Ц спросила Трубецкая настороженно, не
вероятно испугавшись последнего замечания Лобанова. Ц Новые какие неп
риятности?
Ц Да нет, все будет, как обычно, Ц туманно отозвался Лобанов. То, что долж
но было действительно произойти завтрашним утром, тяжелой каменной глы
бой лежало у него на сердце. Он подумал о каторжанах, что были когда-то офи
церами, героями войны и лицами благородного происхождения. На заре затуш
ат в них распоследние искры человеческого достоинства, уподобив их звер
ью, имеющему лишь право на то, чтобы дышать, есть да спать.
Где-то через час жены ссыльнокаторжан собрались за длинным столом, чере
з неохоту пожевали пережаренную, жестковатую отбивную, запили разбавле
нным водой вином и собрались хоть пару часов, да урвать у сна. Трубецкая вн
овь подошла к Лобанову: ее волновала их дальнейшая возможность добратьс
я до далекой пока что Сибири.
Ц Назовите мне хотя бы один закон, запрещающий свободному человеку пут
ешествовать по России, куда ему вздумается. Даже если вздумалось как раз
в Сибирь податься.
Ц А ваши лошади? Ц негромко спросил Лобанов. Ц Где вы собираетесь брат
ь для них овес? Ваши благородные рысаки откажутся и от коры деревьев, и от
лебеды. А большего вы за Уралом и не сыщите. Да и об жесткую траву летом они
лишь морды себе повредят.
Ц Всегда можно найти других лошадей, Николай Борисович.
Лобанов окинул взглядом сидевших за длинным столом женщин и опустил гол
ову.
Ц Да половина из вас быстро сгинет, княгиня, Ц прошептал он.
Ц Зато сгинем-то со спокойной совестью… Иначе наша долгая и благополуч
ная жизнь там, в Петербурге, превратится в геенну огненную… Николай Бори
сович, скажите, что с моим мужем?
Лобанов пожал плечами.
Ц Он не сдается, не пал духом, а это многого стоит. А вот когда подумаю об э
том борзописце Кюхельбекере… до чего ж сложный человек! Мечется в тесной
одежонке, отказывается другую, по размеру, одеть и распевает детские пес
енки, когда с ним заговаривают. Меня так вообще «папенькой с отрезанной н
огой» величает. Сумасшедший, как есть, сумасшедший! Он видит в Сибири не ги
гантский мертвый дом, а будущее всей России. Будущее, построенное на кост
ях ссыльнопоселенцев… Нет, определенно, его не в Сибирь, а в желтый дом над
обно!
В тот вечер Лобанов не успевал следить за беспокойными своими гостьями.
Одни из них подыскивали себе место для сна, другие писали письма или опра
вляли потрепавшуюся за время дороги одежду, а тут вдобавок из Перми приб
ыл новый возок. От новоприехавших узнали, что дорога на Пермь и далее на Ур
ал превратилась в пустыню снега и льда.
Ц Вот это зима, отец родной! Ц сказал один из новоприбывших станционном
у смотрителю. Ц Мы чуть в снегу не потопли. Я видел деревни, в которых из су
гробов только трубы едва виднеются.
В этой сутолоке никто не заметил, как Ниночка вышла из комнаты и просколь
знула на улицу. Прячась за санями, подобралась к флигелю, ставни на которо
м были заколочены намертво, а у дверей дежурил одинокий солдат в теплом т
улупе. Борясь с холодом, он навязал себе на сапоги пучки сена, стоял, перет
оптывался на крыльце, ежился.
Шорох, с коим мела землю длинная Ниночкина шуба, заставил его подскочить
резво и предостерегающе вскинуть ружье.
Ц Кто здесь? Пароль! Ц крикнул он.
Ц Двадцать пять рублей, Ц отозвалась Ниночка негромко. И замерла в тени
дома. Солдату было никак не разглядеть ее, но, услышав женский голос, он по
дуспокоился и опустил ружье.
Ц Ступай себе, барынька.
Ц Двадцать пять целковых за один лишь взгляд в окошко…
Ц Нет. Они меня тогда тоже на каторгу сошлют. А у меня жена, детишек четвер
о. Я ведь еще хочу с ними свидеться.
Ц Вот и сделаешь им тогда большой подарок Ц тридцать целковых.
Солдат воровато огляделся по сторонам.
Ц Я еще никогда не держал тридцать рублей в руках. Где ты, барынька? Ты тол
ько в окошко на них глянуть хочешь?
Ц И более уж ничего!
Ц Тогда поторопись. Там у четвертого окна ставенки как раз отходят. Кого
ищешь-то?
Ц Лейтенанта Бориса Тугая, Ц Ниночка бросилась к окну. Солдат медленно
плелся за ней по пятам. Он глядел на нее, и в глазах его разгоралось недобр
ое пламя. «Какая цыпа-то молоденькая!»
Ц Ну, что, здесь тот, кого ты ищешь? Вот делают баре рехволюции по-глупому.
А их все равно в живых оставляют, как же-с, они ж благородия у нас, сиятельст
ва. А бабенки их за ними по Руси шмыргают, как будто обоз свадебный! Святый
Боже, что ж со всеми нами станется, коли мы на государя-батюшку так поплев
ывать станем! Коли б мужик на царя поднялся, его б терзмя изорвали, спалили
да пеплом с помоями смешали… А этим что ж станется, Ц и он со злобой удари
л кулаком по стене флигеля. Ц А ведь государя-то порешить собирались! И в
се равно живехоньки, деньжищ-то, поди, много, и от смерти безносой откупят
ся!
Ц Замолчи, Ц потребовала Ниночка. Впрочем, она почти и не слушала, что та
м солдат бормочет. Ц Пятьдесят рублей! Ц с этими словами она приоткрыла
ставни и заглянула в темную комнату, освещенную лишь тремя свечными ога
рками. На полу, закутавшись в одеяла, сидели или лежали люди в обносках, ме
ртвецки бледные от долгого заключения. Ниночка увидела Трубецкого. Он си
дел рядом с Волконским и Луниным у стены и пил из какой-то жестянки кипято
к. Лунин жадно грыз сухарь.
Ц Видит небо, Ц презрительно пробормотал солдат за спиной у Ниночки,
Ц никакие они не иерои! У меня брат был, он в лесах под Бласковиной шайку и
з семи лихих людей в окружение взял. А ведь был солдатом, как я, разбойничк
ов с товарищами отлавливал. И тут остался с лихими людьми один на один. Дум
аешь, что сделал мой Миша? Как начал саблей махать, головы с плеч у двоих зл
одеев срубил долой, еще одного заколол и уж только апосля этого замертво
свалился, весь израненный. Вот он был иерой, брат мой Миша! А эти… нет!
Ц Да смолкни же! Ц Ниночка изо всех сил пыталась разглядеть Бориса в би
тком набитой этапниками комнате. Она почти задыхалась от страха. А что ес
ли его и нет здесь? Что если часть заключенных оставили в Петербурге, чтоб
ы отправить затем по другому этапу? Неужто она потратила столько страшны
х дней лишь на то, чтобы вот здесь, сейчас узнать, что Борис-то остался в Пет
ербурге?
Ц Ты давно с этапом этим идешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25