– В том-то все и дело, что откроются! Поэтому Алексей так уверен в собственной безнаказанности и ведет себя до предела нагло. О, как же я все запутал! Выхода нет.
– Успокойся, выход есть всегда, – Дмитрий ненадолго задумался. – Поступим следующим образом: дай телеграмму в банк с просьбой отменить твое распоряжение о доставке денег и попроси, чтобы на телеграфе тебе заверили копию отправленной тобой телеграммы. Потом я сниму у тебя показания о факте шантажа со стороны Заплатина, я все-таки тоже судебный следователь, хоть и из другой губернии, но лицо не совсем уж частное. Мы заклеим листы с показаниями в конверт, опечатаем вместе с копией телеграммы и передадим нотариусу. Кстати, ты взял с Заплатина расписку о получении от тебя трех тысяч?
– Нет.
– Феликс, ты ведь юрист, а ведешь себя как гимназист седьмого класса. Надеюсь, у тебя не хватило ума подписать вексель или долговую расписку на недоданную Заплатину сумму?
– Он поверил мне на слово.
– Еще один юрист! Правда, этот Заплатин, в отличие от тебя, так и не доучился. Ну что ж, то, что ты не дал никаких письменных обязательств – плюс, хотя отсутствие подтверждений о получении Заплатиным денег – большой минус...
– Плюс, минус – я вообще плохо понимаю, о чем ты говоришь!
– Друг мой, мы должны принять какие-то меры для твоей защиты. В случае нежелательного поворота событий эти бумаги у нотариуса, датированные сегодняшним числом, подтвердят факт шантажа. Хотя подтверждение одностороннее, заплатинской расписки, увы, нет, и хороший адвокат, если дело дойдет до суда, будет настаивать, что обвинение сфабриковано. Но на этапе предварительного дознания следователь, надеюсь, поверит, что тебя шантажировали, так как показания о шантаже, пусть неофициальные, были оставлены у нотариуса задолго до того, как вопрос об этом, не дай Бог, станет фигурировать в следственном деле.
– Вот судейский крючок! Ладно, Митя, я положусь на твое слово, хотя так и не понял, в чем соль интриги. Я ведь все равно не хотел говорить об этом следователю.
– Не исключай, что ему это станет известно без тебя. И мы пока не можем предположить, каким образом будут развиваться события. Нужно подстраховаться на любой случай. Кстати, если ты не возражаешь, копию твоих показаний я бы хотел оставить у себя.
– Зачем?
– Полагаю, мне нужно заняться приватным расследованием дела об убийстве твоей жены и всего, что с ним связано. Моя интуиция подает тревожные сигналы, а я привык ей доверять. Жаль, что мне не довелось самому осмотреть место преступления, да и со следственным протоколом меня никто не захочет ознакомить. Это сильно осложняет дело. Но беседовать с людьми и строить на основе полученной информации собственные логические заключения мне ведь нельзя запретить?
– А что, деньги Заплатину мне так и не отдавать? – спросил вконец запутавшийся Феликс.
– Так и не отдавать. Иначе какой был бы смысл отменять собственное распоряжение о доставке крупной суммы в банк? Не поощряй чужую алчность, иначе попадешь в полную зависимость от нечистоплотного человека.
– Так что же мне делать, Митя?
– Выжидать. Пока ничего другого не остается.

Глава 11

Канцелярские и письменные принадлежности Феликс предпочитал заказывать по каталогу фирмы «Мюр и Мерилиз» из Москвы. То, что продавалось в здешних лавочках, не устраивало князя своим качеством.
Проинвентаризировав княжеские запасы писчебумажных товаров, Дмитрий выбрал плотную папку из свиной кожи с двойными завязками и специальным золотым тиснением, изображающим герб рода князей Рахмановых – в такой папке удобно не только хранить, но и перевозить документы с места на место, если возникнет в этом нужда. В папку он вложил копию рассказа Феликса о шантаже – первый документ его частного следствия. Папка, содержащая всего несколько листков почтовой бумаги, казалась пустой.
«Ничего, – сказал сам себе Колычев, – Бог даст, мне удастся раскопать кое-что важное, и эта папка еще потолстеет. Здешний судебный следователь, будь он хоть самым толковым юристом, все же может упустить мелкие детали. А если дело примет плохой оборот, каждая мелочь окажется принципиально важной. Для начала следовало бы найти проводника поезда, в котором ехалa Вера. Не может быть, чтобы он ничего не заметил. Да и с попутчиками не мешает побеседовать. Всех, конечно, не разыскать, но хотя бы кого-то... Жандарм говорил, что на станции из поезда вышли жена земского начальника, вернувшаяся с детьми из имения, тетка местного телеграфиста, купец... как же его... Ованесов, кажется. Да, купец Ованесов с приказчиком и рыбаки из артели... Ну рыбаки ехали третьим классом, и в нашем деле они не свидетели. Тетка телеграфиста, скорее всего, путешествовала во втором, как и купец с приказчиком... Хотя насчет купца нужно еще уточнить, может быть, задал шику и поехал в первом классе. А жена земского начальника наверняка ехала в первом, где-то рядом с Верой. Вот к кому необходимо нанести визит в первую очередь».
В середине дня Колычев и Рахманов отправились в город. Нотариус был страшно заинтригован, принимая на хранение от князя запечатанный конверт с неким загадочным документом, но все же любезно начертал на нем собственной рукой дату, когда документ поступил в его контору, и поставил подпись.
На телеграфе тоже никак не могли понять, зачем нужно отправлять телеграмму с распоряжениями в банк, который находится на соседней улице, – проще туда зайти и распорядиться на месте. Когда же оказалось, что князю требуется еще и заверенная копия его телеграммы, телеграфист решил, что эта какая-то необъяснимая барская причуда, и безропотно выполнил все просьбы князя.
Визит в дом земского начальника Колычев решил перенести на завтра – для такого сложного дела, как получение неофициальных свидетельских показаний, ему нужен был настрой и кураж.
– Как ты думаешь, Митя, мне следует зайти к Заплатину и сказать, чтобы он не рассчитывал больше ни на какие деньги? – осторожно спросил Феликс, когда они покончили с делами.
– Полагаю, это лишнее. Сделаем ему сюрприз.
– А если он сам заявится ко мне в имение?
– Вышлешь к нему лакея со словами: «Его сиятельство сегодня не принимают». Заплатину услышать такое будет особенно горько, и мы укрепим его революционный дух.
– Все тебе шуточки! А мне вот как-то не по себе...
В усадьбе князя Рахманова поджидал судебный следователь. Они сразу же уединились в кабинете Феликса и долго разговаривали за закрытой дверью. Княгиня волновалась, комкала в пальцах платочек, мерила шагами террасу, расхаживая из угла в угол, и все время спрашивала Колычева:
– Как вы полагаете, Митя, удобно ли пригласить следователя к обеду? Все-таки человек с дороги... Но, с другой стороны, как он воспримет мое приглашение? А вдруг откажется? Но тогда ему придется обедать в каком-нибудь здешнем трактире... Я не могу не накормить гостя, с чем бы он ни пришел. Как вы думаете, о чем они так долго беседуют?
От обеда следователь не отказался и был за столом весьма любезен, если не сказать – мил, развлекая княгиню различными интересными историями из собственной следственной практики. Но Феликс сидел мрачнее тучи и сразу же после обеда ушел к себе.
Колычев вызвался проводить следователя в город на пристань в княжеском экипаже. Дорогой разговор, естественно, коснулся расследования убийства княгини Веры.
– Вам удалось опросить проводника и попутчиков покойной княгини? – поинтересовался Дмитрий.
– Разумеется, с этого пришлось начинать. Но, увы, никаких особо дельных сведений никто из них не предоставил. Проводник сказал, что ночь была спокойной и только под утро к нему подходила горничная одной из пассажирок попросить стакан воды для своей барыни. Это, я полагаю, отношения к делу не имеет. Интереснее другое – кое-кто из пассажиров утверждает, что неизвестный человек стучался в двери их купе и при этом спрашивал: «Вера, ты здесь?»
– Голос был мужской или женский?
– Естественно, мужской, – ответил следователь.
Колычев с трудом удержал на языке вопрос: «Почему – естественно?» и продолжал слушать.
– Некто явно искал княгиню, – продолжал следователь. – Некто, достаточно близкий, чтобы называть княгиню по имени и на «ты». Некто, кто знал, что она едет в этом поезде, но не знал номер ее места. Одна из пассажирок, возмущенная подобной бесцеремонностью, встала с постели, выглянула из купе и увидела удаляющегося по вагонному коридору мужчину.
– И эта дама сможет его опознать?
– Увы, освещение в коридоре по ночному времени было скудным, да и видела она этого человека только со спины, не гнаться же было за ним. Единственное, что ей запомнилось – светлая легкая шляпа фасона «панама».
– Не густо, – вздохнул Дмитрий, про себя подумав: «Наверняка, эта въедливая дама и есть супруга земского начальника».
– Можно предположить, что кто-либо из петербургских знакомых княгини, узнав о ее отъезде в южное имение мужа, отправился тем же поездом и искал ее для разговора или объяснения. Только непонятно, почему нужно было тянуть с этим разговором чуть ли не до прибытия поезда на конечную станцию – по дороге из Петербурга вполне можно было успеть разыскать княгиню и побеседовать с ней. Однако эту версию надлежит проверить, и я, ваш покорный слуга, отправляюсь через пару дней в столицу проверять петербургские связи покойной княгини. Что ж, служебная поездка в Петербург – не самое плохое, что может случиться в ходе расследования.
Вернувшись в усадьбу, Колычев кинулся к столу и записал по свежей памяти разговор со следователем, прибавив еще пару листов в свою папку с «делом».
«Господи, кому довелось побывать судейским чиновником, тот чиновником и помрет, – подумал он. – Даже приехав к морю отдохнуть и подлечиться после ранения, я ухитрился заняться дознанием по уголовному делу. Неужели иной формы проведения досуга для судейских сухарей не бывает?»
Спустившись в сад, Колычев нашел там Феликса, сидевшего в одиночестве в открытой беседке. Ладонью он поглаживал свое раненое предплечье. Неподвижный взгляд молодого князя был устремлен куда-то в далекую морскую синеву, но казалось, что Феликс ничего не видит, погрузившись в свои мрачные думы. Дмитрий присел рядом с ним. Рахманов по-прежнему молчал.
– Рана болит? – спросил Колычев.
– Что? – очнулся Феликс. – Рана? Нет... Душа у меня болит. А рана уже затянулась.
– Можно узнать, о чем вы сегодня говорили со следователем?
– Да так... В основном о Петербурге и о жизни Веры в столице. Дотошный субъект, этот следователь, всю душу измотал... Как-то, знаешь, вспомнилось все, – Феликс смахнул слезу. – Я только теперь понимаю, как был перед ней виноват. Встретил юную прекрасную девушку и испортил ей жизнь! Какой я подлец, Митя...
– Успокойся.
– Да как тут успокоишься? Ведь главное – Веры уже нет, и теперь ничего нельзя исправить! А этот следователь ухитрился расковырять все мои душевные раны. Он даже кое-какие личные письма, написанные Верой из Петербурга, забрал. А там, между прочим, были строки, адресованные мне и никому больше.
– Феликс, перед лицом смерти всякая щепетильность отступает. Следователь едет в Петербург, и письма Веры нужны ему для дела.
– Ах, так он уезжает? Слава Богу! Наконец можно будет отдохнуть от этого зануды. На редкость утомительный тип. То задаст сотню вопросов о подругах и покойной тетушке Веры (какое это имеет отношение к убийству?), а то вдруг и вообще заговорит о сущей ерунде. Например, ни с того, ни с сего стал расспрашивать, ношу ли я летние шляпы фасона «панама». Я, естественно, их ношу, и в моем гардеробе штук пять таких шляп, но почему я должен обсуждать детали своей одежды со следователем? Или он вообразил себя моим приятелем, которому я буду хвалиться обновками? Это так действует мне на нервы, я еле сдерживался, чтобы не наговорить этому остолопу колкостей!

Глава 12

К вечеру в усадьбу приехал Заплатин. Феликс, по совету Колычева, отказался его принять, и Дмитрию пришлось самому выйти к нежеланному гостю.
– Что, наше сиятельство от меня прячется? – спросил Заплатин наглым тоном. – Передай князиньке, что у меня важное дело.
– Феликс к тебе не выйдет, – отрезал Колычев. – А о важном деле можешь поговорить со мной, тем более что я оказался в курсе, какого характера дело привело тебя сюда.
– Ах вот даже как! – фыркнул Заплатин. – Душка Рахманов постарался укрыться за твою спину? Поражаюсь, как этот слизняк всегда умеет найти чью-то широкую спину, чтобы угнездиться за ней! С младых ногтей привык на ком-нибудь паразитировать. Ладно, раз ты принял на себя обязанности посредника, придется прибегнуть к твоей помощи. Передай своему титулованному другу, чтобы он не шутил с огнем. Деньги, которые я прошу, нужны мне не для себя, а для общего дела...
– Благородно, весьма благородно! – не удержался Колычев.
– Тебе этого все равно не понять. А дорвавшегося до кормушки молодого князя такая сумма не разорит. Если же Феликс решил идти на конфликт, это его дело. Но пусть прежде просчитает все последствия! Если я поменяю показания и все мои приятели заявят, что князя на нашей вечеринке не было и что он заплатил нам три тысячи за ложное алиби, не думаю, что Рахманов много выиграет...
– Позволь напомнить тебе, что лжесвидетельство – дело уголовно наказуемое, – заметил Дмитрий.
Но урезонить Заплатина не удалось.
– Наказание за лжесвидетельство не сравнится с наказанием за убийство, – заявил он. – Пусть Феликс прикинет, понравится ли ему на каторге. Кстати, за убийство супруги его наверняка лишат всех прав состояния. И, боясь потерять малую толику своих богатств, он скоро лишится всего. Всего! И поедет из своего утопающего в розах замка в сибирские рудники! Да не поедет, а пойдет. По этапу! Гремя кандалами, прости за банальность.
– «И шли вы , гремя кандалами...» Мне кажется, ты уже все сказал, что хотел? – перебил его Колычев. – Литературные красоты вроде гремящих кандалов в подобной речи излишни. Они хороши лишь в выступлениях на революционных митингах да в подпольных изданиях. Все, Алексей. Позволь мне откланяться. Я передам князю суть твоих требований.
– Да уж, передай! Сделай такую любезность. И скажи, что я буду ждать еще один день. Только один день и все! Если завтра к вечеру денег не будет, твой князь горько пожалеет, что вообще родился на свет!
– Непременно передам. Кстати, я теперь с полным правом могу давать на следствии показания о шантаже и угрозах расправы – я слышал это только что от тебя собственными ушами. Это, знаешь ли, совсем не то, что говорить с чужих слов.
– Дмитрий, я не люблю угроз. Я ведь тоже с полным правом могу утверждать, что ты только что склонял меня к продолжению лжесвидетельства и грозил в противном случае свести со мной счеты. И попробуй это опровергнуть. Твое слово против моего. Так что Феликсу я советую подумать получше, нужна ли ему эта война со мной?
– А у тебя красивая шляпа, Заплатин. Кажется, такой фасон называется «панама»? Незаменимая вещь в южных губерниях...
– Колычев, не выводи меня из себя! Ни о чем более идиотском, чем шляпные фасоны, ты говорить не можешь? Да, черт возьми, это «панама». Доволен? А теперь пойди и передай Феликсу то, о чем я тебе говорил!
Заплатин резко повернулся, пошел по дорожке, сбивая на ходу головки цветов в клумбах, и вскоре скрылся за воротами парка.
– Митя, о чем вы говорили? – нервно спросил Феликс, как только Колычев вернулся в гостиную.
– Да так, обо всем понемногу, – уклончиво ответил Дмирий.
– И что, ты сказал ему, что денег не будет?
– Естественно, сказал.
– А он обещал отомстить?
– Естественно, обещал. Дает нам еще сутки, а там уж... Грозится, что ты пожалеешь, что вообще родился на свет.
– Митя, и ты говоришь об этом так спокойно! Он же через день начнет действовать! – закричал Феликс.
– Успокойся, мы тоже начнем действовать.
– Да что мы можем сделать?
– Многое, – спокойно сказал Дмитрий. – Распорядись, чтобы приготовили экипаж.
– А куда ты собрался под вечер?
– Не я, а мы. Сейчас мы поедем в город, чтобы с утра не терять много времени. Переночуем там в гостинице, а завтра сразу, как проснемся, займемся делами.
– Делами? – удивился Феликс. – Какими?
– Важными. Ты знаком с вашим земским начальником?
– Шапочно. Но моего отца и, особенно, тетку старик земский знал очень хорошо.
– Прекрасно. Есть повод нанести ему визит и возобновить знакомство.
– Да зачем мне поддерживать знакомство с этим старым хрычом? Тоже мне, удовольствие! Я подобных знакомств всеми силами избегаю. Начнет еще являться сюда с ответными визитами. А мне не до развлечений. И самому не хочется в гости, и у себя предпочел бы никого не принимать.
– Феликс, мы едем в город не развлекаться, а заниматься важными делами ! Повторяю – важными ! На тебя возлагается ответственная задача представить меня супруге земского начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32