А его модный набриллиантиненный пробор, сверкающие запонки и галстучная булавка с золотистым топазом лишь довершают впечатление. Если бы Дмитрию не доводилось видеть своими глазами, как Антипов в одиночку брал вооруженных бандюг, агента Сыскной полиции можно было бы принять за обычного фата и мелкого ловеласа...
– Знакомьтесь – Павел Мефодьевич Антипов, Анастасия Павловна Покотилова.
Антипов галантно поклонился.
– Весьма польщен, мадам. Ожидал нашей встречи. Премного о вас наслышан. Прошу вас.
Павел любезно отодвинул стул, предлагая Асе сесть к столу.
– Неужели польщены? – с вызовом спросила она, даже не улыбнувшись в ответ. – Вы ведь обязаны меня арестовать как беглую каторжную.
Дмитрий вздрогнул – зачем она это говорит? Зачем провоцировать старого сыскаря на неукоснительное исполнение им служебного долга, он ведь может свой долг и исполнить...
– Ну с этим спешить некуда, – улыбнулся Антипов самой обаятельной улыбкой из своего арсенала.
– А я вас помню, – продолжала Ася, разглядывая Антипова холодным взглядом. – Как принято говорить в хорошем обществе, мы , кажется , встречались... Вы приходили в наш дом вместе с другими полицейскими в день убийства моего мужа.
– Я тоже прекрасно помню вас, сударыня, – ответил Антипов и хотел было что-то добавить, но Колычев перебил его, пытаясь увести разговор от неприятной темы.
– Павел, ты спрашивал, как мне удалось избежать сегодня смерти? Меня спасла Анастасия Павловна. Представь себе, очаровательная молодая дама напала со спины на вооруженного убийцу и ухитрилась так отделать его поленом, что тот растянулся на земле, а потом кинулся бежать без оглядки.
Дмитрий рассказывал о происшедшем и сам чувствовал, что слова его звучат как-то фальшиво и бодренькая интонация голоса тут не уместна. «Боже, я окончательно все испорчу», – подумал он и замолчал.
– Анастасия Павловна, неужели вы способны на такой героизм? – спросил Антипов.
Ася пожала плечами.
– Какой там героизм? Стояла у окна, смотрела сквозь щелку в шторах на улицу и увидела, как в Дмитрия Степановича целится из револьвера здоровый громила. Пришлось бежать на выручку, схватив первое, что подвернулось под руку. А подвернулось как раз полено, потому что перед тем Василий принес дрова для растопки печей и сложил их в сенях. На каторге я научилась не медлить и не бояться, когда нужно ввязаться в драку.
– Если бы вы только знали, кто этот бандит, стрелявший в Дмитрия Степановича! – воскликнул Антипов, собираясь рассказать Асе про Бочарникова, уголовного преступника, побывавшего на каторге за убийство, а потом прибившегося к фирме Маркеловых, конкурентов Покотиловых...
– Я знаю, – спокойно ответила Ася. – Это дворник Ермолай. Он служил у нас с покойным мужем в особняке на Пречистенке, а потом давал против меня показания в суде. Я его узнала, когда подошла близко, чтобы огреть поленом...
– Что, со спины узнали? – быстро спросил Антипов.
– Ну, когда он падал, вставал, а потом убегал, я и лицо его рассмотрела, он не все время спиной ко мне поворачивался. Хотя знакомого человека и со спины узнать немудрено. Это Ермолай, дворник наш, только без бороды...
За столом установилась именно та пауза, которую в пьесах принято называть «немая сцена».
– Так, – сказал наконец с тяжким вздохом Павел, – чем дальше в лес, тем больше дров... Стало быть, Маркеловы, присмотрев фабрику Никиты Покотилова и вознамерившись ее купить, пристроили в дом Покотиловых своего человека. И еще хорошо бы узнать, с какими намерениями – так, присмотреть за хозяевами или...
– Скорее – или , – осторожно добавил Дмитрий, бегло взглянув на Анастасию (сейчас разговор неизбежно коснется убийства Никиты; как его вдова воспримет подобную тему?). Лицо Аси оставалось спокойным.
– Судя по недавней сцене в переулке, этот Бочарников способен на многое, – продолжил Колычев развивать свою мысль. – А не могли ли Маркеловы поручить ему убийство Никиты Покотилова?
– С какой целью? – спросил Антипов, в тоне которого больше не было никаких галантерейно-фатовских нот. – Где тут выгода для них?
– А фабрика, на которую они нацелились? Никита не собирался распродавать то, что создавал всю жизнь тяжелым трудом. К нему и подступаться с этим делом было нечего, оставалось одно – убрать хозяина. После смерти Никиты основной наследницей оставалась Анастасия Павловна, а она тоже не продала бы фабрику Маркеловым. Ведь не продали бы, Анастасия Павловна?
– Помилуй Бог, ни за что, – прошептала Ася.
– Ну вот, ни за что, – повторил ее слова Дмитрий. – Стало быть, и вдову нужно смести с пути, чтобы вся недвижимость Никиты Покотилова перешла к его брату. А с Ксенофонтом уже можно договориться. Известно, что у него были огромные долги. Легко предположить, что Маркеловы скупили его векселя или даже сами запутали его долговой сетью, чтобы иметь возможность диктовать свою волю. Итак, убив руками Бочарникова Покотилова-старшего и отправив несчастную вдову на каторгу, они приходят к вступившему в наследство Покотилову-младшему и говорят: «Зачем тебе, братец Ксенофонт, Никитина фабрика? Лишняя обуза и головная боль. Уступи ее нам с зачетом твоих векселей. А то ведь мы передадим векселя ко взысканию. Взыскание – оно, конечно, теперь не так тебе страшно, ты с наследства разжился, но ведь крупную сумму сразу запросто из дела не выймешь. Да и позор – взыскание векселей, разговоры, сплетни, опись имущества... А брать деньги под залог, чтобы с нами расплатиться, – потом все одно процент большой возвращать вместе с долгом придется, кредиторы второй раз шкуру снимут. Кому это нужно? Отдай нам фабрику, и разойдемся по-хорошему».
– Убедительно говоришь, – кивнул Павел. – Нужно будет уточнить, у кого в руках были векселя Ксенофонта, не у Маркеловых ли. Допустим, все это так и ради покупки фабрики по дешевке Маркеловы всю эту кашу и заварили. Но на практике – как мог служивший в дворниках Ермолай Бочарников получить доступ к оружию хозяина? Ведь Никита был застрелен из своего собственного пистолета.
– Анастасия Павловна утверждает, что днем двери в дом обычно не запирались. Кто-нибудь из прислуги всегда был в доме и присматривал, чтобы не вошли чужие. Но друг за другом-то прислуга не следила! Человек, который с утра до ночи снует по двору, всегда сможет улучить момент, когда хозяева уйдут, а другие слуги отвлекутся. Если он откуда-нибудь узнал или просто предположил, что в столе Никиты можно найти оружие, украсть пистолет было делом нескольких минут. Я полагаю, что, заранее раздобыв хозяйский пистолет, Бочарников подготовился к убийству и выждал подходящий день. И вот такая удача – хозяйка в гостях, прислуга почти вся отпущена, Никита Покотилов сидит в своем особняке в одиночестве. Можно войти в дом и хладнокровно его застрелить, а потом протелефонировать хозяйке, невнятно сообщив о несчастье в доме. Остается лишь равнодушно смотреть, как хозяйку ведут в тюрьму, и дать на суде показания о том, что выстрелы прозвучали не до того, как Анастасия Павловна вернулась из гостей, а после...
Рассуждения Колычева прервало неожиданное происшествие – Ася, сидевшая все это время за столом с совершенно спокойным и невозмутимым видом, вдруг потеряла сознание и упала в обморок.

Глава 20

После того как Анастасию Павловну привели в чувство и с помощью Дуняши уложили в постель, стало ясно, что разговоры пора заканчивать, тем более что и время уже перевалило далеко за полночь. Усталый Антипов остался ночевать у Колычева, ему приготовили постель на диване в кабинете хозяина.
Вскоре в доме погасли огни, и в комнатах воцарилась тишина, хотя никто из обитателей старого особняка не спал. Ася смотрела в темноту своей мансарды, и перед ее глазами вновь и вновь, как лента в синематографе, прокручивались события того страшного дня, когда погиб Никита. Теперь, по-новому заглядывая в прошлое, она видела какие-то мелкие детальки, взгляды, обрывки событий, ясно говорившие – убийцей мужа был дворник Ермолай... И как она сразу не смогла об этом догадаться? Ведь это он, Ермолай, застрелил Никиту Герасимовича и сделал все, чтобы она сама попала на каторгу... И за все свое зло проклятый убийца только-то и получил от нее, что поленом по спине? Нет, теперь Ася не успокоится, пока не сведет с ним счеты!
Боль от утраты мужа снова накрыла ее мутной волной и стала такой невыносимой, что Ася даже не понимала, как она могла только что броситься с поцелуями к Дмитрию Степановичу. Да, он очень красив, образован, добр, он принял большое участие в ее судьбе и рисковал ради нее жизнью... Но он – чужой человек! Чужой! Как можно было так забыться, чтобы повиснуть у него на шее? Какой стыд!
А Дмитрий, мучаясь без сна в своей спальне, курил у оконной форточки папироску за папироской и думал, что сегодня он потерял нечто важное, нечто очень нужное и даже совершенно необходимое, и может быть, потерял без возврата...
Искорка, вспыхнувшая между ним и Анастасией в темном переулке, ярко блеснув, погасла, и он за всей суетой ничего не сумел сделать, чтобы ее уберечь. Но с другой стороны, какие бы то ни было личные отношения между адвокатом и клиенткой являются нарушением норм юридической этики. Разве можно поощрять к сближению женщину, которая от тебя зависит? В этом есть нечто смутное...
Василий с Дусей тоже не спали в своей комнате. Евдокия, расплетая на ночь косы, пилила мужа:
– Вот же ты, остолоп, Васька, идолище! Хозяина чуть не убили, а тебе даже невдомек на улицу выглянуть! Стрельба под окном, Анастасия и та с поленом наперевес на помощь Дмитрию Степановичу побежала, а тебя все где-то черти носят! Никогда вовремя на месте не найдешь. Рассчитает нас хозяин после этого и будет прав. На черта ему такие слуги – самого убивают, а прислуга и не пошевелится, и голоса не подаст!
О том, что сама она отлучилась поболтать к знакомой горничной из соседнего переулка и тоже не смогла поучаствовать в сцене со стрельбой, Дуся скромно умолчала...
Никак не могли обитатели особняка уснуть в эту ночь... Только сыскной агент Антипов блаженно захрапел, едва коснувшись щекой подушки, – состояние душевного сметения было чуждо его натуре.
За завтраком мужчины продолжили вчерашнюю беседу, стараясь, впрочем, не забывать о чувствах несчастной вдовы. Поэтому о многих неприятных подробностях либо умалчивали, либо говорили полунамеками.
– Итак, версия у нас зародилась убедительная, – рассуждал Антипов. – Но доказательств, таких, знаешь, веских, неопровержимых, за давностью не соберешь...
– Прямые улики собрать трудно, – соглашался Колычев, – но мало ли прецедентов, когда суд при вынесении приговора опирается на совокупность косвенных доказательств. Правда, у хороших юристов любое сомнение принято трактовать в пользу обвиняемого...
– Вот и я о чем! Что мы можем предъявить? Докажем факт давней связи Маркеловых с Бочарниковым – раз; использование Бочарникова для поручений особого рода, как-то криминальных деяний, подтвердит факт его вооруженного нападения на тебя – это два; устройство Бочарникова, который мог претендовать на лучшую должность, простым дворником в дом Покотиловых, устройство предположительно с преступным намерением – три...
– Можно попытаться доказать факт принуждения Маркеловыми Ксенофонта Покотилова к продаже фабрики, – продолжил Колычев. – Потом факты подкупа защитника и свидетелей на процессе – адвокат Бреве, конечно же, не признается, что ему дали взятку, но на Ксению Лапину можно надавить, здесь шанс есть. И еще раз, со всем тщанием следует опросить прислугу Покотиловых и всех соседей и соседскую прислугу – может быть, кто-то все же случайно увидел, как дворник проник в кабинет хозяина, чтобы украсть оружие, а потом, в роковой день вошел в дом для убийства.
– А еще лучше – поймать чертового Бочарникова и выбить из него признание, – подвел резюме Антипов. – Ладно, дорогие мои, отдыхайте, день сегодня воскресный. Ты, Дмитрий, в церковь к обедне сходи, помолись за свое чудесное избавление от гибели и за спасительницу, рабу Божию Анастасию. А я побежал, мне, как всегда, отдыхать некогда.
– Дмитрий Степанович, вы и вправду пойдете к обедне? – спросила Ася после того, как Антипов покинул дом.
– Да, – улыбнулся Колычев. – Мне ведь есть за что поблагодарить Бога и есть за кого помолиться.
– Пожалуйста, возьмите меня с собой! – попросила Ася. – Я так давно не была в церкви. Вы знаете, мне хочется в храме Божием попросить у Богородицы помощи.
– Ну что ж, давайте рискнем вывести вас за порог моего дома. Обычно я хожу к обедне в церковь Ильи Обыденного в Обыденском переулке, но сегодня мы с вами отправимся в храм Зачатьевского монастыря. До ворот монастыря всего несколько шагов от дома, надеюсь, по дороге вас никто не опознает. Только, Анастасия Павловна, непременно закройте лицо вуалью и в храме выбирайте наименее освещенные места. Вдруг на службу придет кто-либо из ваших знакомых или даже недоброжелателей. Береженого Бог бережет.
На территории монастыря было несколько храмов, возведенных в разное время монастырскими покровителями. Кто только не оставил свой след в Зачатьевском монастыре – и сын Ивана Грозного, бездетный царь Федор Иоаннович с супругой Ириной, молившиеся здесь о ниспослании наследника, и древний род Римских-Корсаковых, чьи владения некогда соседствовали с монастырскими землями. Надвратную церковь Спаса Нерукотворного возвел собственным тщанием царский стольник Андрей Римский-Корсаков, и считалась она с тех пор в их роду чуть ли не домовой... А вот больничная церковь Сошествия Святого Духа появилась здесь относительно недавно, всего-то полвека назад на пожертвования полковницы Головиной...
Колычев, державший под руку Анастасию Павловну, быстро шел мимо богомольцев и вечных церковных нищих, обходя монастырские постройки. Раннюю обедню должны были служить не в большом соборе, построенном лет сто назад архитекторами Казаковыми, отцом и сыном, а в маленькой старинной церкви Рождества Христова. Дмитрий порадовался про себя – он гораздо больше любил эту древнюю, пропахшую ладаном церковку с ее намоленными иконами, помнящими еще Федора Иоанновича, чем помпезный холодный собор с его псевдоготическим стилем.
– Возьмите для меня свечи, – прошептала Ася у входа в церковь.
После того как Дмитрий, расплатившись с церковной служкой, подал Анастасии тонкие желтые свечи, она кивком поблагодарила его, прошла к образу Богоматери «Утоли моя печали» и, откинув с лица густую вуаль, опустилась на колени...
По окончании службы Колычев и Ася, смешавшись с толпой прихожан, вышли за ворота монастыря. Людской поток разделился на два ручейка – одни богомольцы, перекрестившись на надвратную церковь, направились в сторону Остоженки, другие двинулись вниз, к реке, теряясь по пути в окрестных переулках...
Дмитрий видел, что Ася плачет (ее глаза скрывала вуаль, но из-под вуали текли по щекам дорожки слез), и не стал тревожить ее разговорами. Просто предложил ей руку и повел к дому, до которого было совсем недалеко.
Отделившись от других богомольцев, Колычев и Ася переходили дорогу, чтобы скрыться в своем тихом особнячке, когда вслед им грохнул выстрел. Люди с криками кинулись врассыпную. Прикрыв Асю собой, Дмитрий обернулся и увидел, как из-за выступа кирпичной монастырской стены выходит все та же ненавистная фигура «Картуза»-Бочарникова, хорошо различимая на мгновенно опустевшей площадке перед монастырем.
«Опять я без оружия», – обреченно подумал Дмитрий.
И почему в самые опасные моменты он всегда невооружен? Что это – судьба или собственная беспечность?
Между тем, у монастырской стены происходило нечто непонятное. «Картуз» не успел снова прицелиться, как к нему метнулась какая-то темная тень, потом еще одна и еще... Кто-то повис на руке с револьвером, кто-то кинулся Бочарникову под ноги, сбивая его на землю. Вскоре у монастырской стены уже копошился темный людской клубок, состоящий из непонятно чьих рук, ног и голов, а два городовых в форме, появившись как из-под земли, бестолково суетились вокруг, не решаясь ввязаться в драку, и только оглушительно свистели.
Поскольку выстрелы прекратились, к месту происшествия стали подтягиваться любопытствующие, и вскоре клубок катающихся по земле, вцепившись друг в друга, людей поглотила толпа.
Колычев и Ася так и стояли на мостовой, растерянно обнявшись, словно Дмитрий продолжал закрывать спутницу от смертельной опасности.
– Ну, брат, видно, дошла до Господа твоя молитва, второй раз под пулями уцелел, – раздался рядом с ними знакомый голос. – Здравствуйте, Анастасия Павловна! Хорошо ли почивали нынче?
– Благодарствуйте, – машинально ответила Ася, узнав Павла Антипова. – Павел Мефодьевич, что здесь происходит?
– Да вот, изволите видеть, убийцу поймали, сударыня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32