Себастьян снял с Мэри ее легкомысленную шляпу и теперь был занят тем, что осторожно распутывал сетку на ее волосах. Он почему-то сразу невзлюбил эту сетку и еще в Лондоне постоянно убеждал Мэри ее выбросить.
Его настойчивость удивляла леди Валери. Ведь эта сетка удерживала в порядке массу ее белокурых локонов, но впрочем… может быть, Себастьян как раз и хотел видеть их в беспорядке. Это вполне объяснимо, улыбнулась леди Валери.
Она с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как он распустил волосы Мэри по жесткой подушке, которую положили ей под голову. Да, очевидно, беспорядок был ему больше по вкусу.
Мэри подняла руку и, схватив Себастьяна за кисть, произнесла что-то вроде «оставьте», но ее слабый голос был еле слышен в большой комнате. Себастьян наклонился к ней, демонстрируя нежнейшее отношение, и тихо заговорил. Все должны были видеть, как он очарован видом своей невесты.
Да, она очень изменилась с тех пор, как перестала быть экономкой. Туалеты сидели на ней прекрасно. Даже леди Валери, всегда гордившаяся своей способностью видеть то, чего не видят другие, удивилась, когда Мэри впервые надела новое платье. Голубой бархатный лиф подчеркивал синеву ее глаз, а темно-синяя шелковая юбка соблазнительно обвивалась вокруг ее ног при каждом движении, давая проницательному наблюдателю намек на скрываемые под ней прелести.
Себастьян всегда был проницательным наблюдателем, и он точно знал, хотя, может быть, сама Мэри об этом не догадывалась, что вдвоем они составляли поразительную пару. Если бы они сейчас были обнаженными, думала леди Валери, могло бы показаться, что они только что сошли с легкомысленного содержания миниатюры, которую ей подарил в свой последний приезд датский посол. Да, игривые мысли порой посещали ее.
Бэб лично поднес леди Валери бренди, а лакей подал напиток Себастьяну.
Взяв рюмку, Себастьян помахал ею под носом у Мэри. На этот раз голос ее прозвучал так громко и отчетливо, что все присутствующие явственно услышали, как она сказала «нет!»
Себастьян мягко уговаривал ее, очаровательно улыбаясь, и леди Валери с трудом подавила счастливый вздох. Она обожала красивую интригу. Как это чудесно: заварить кашу, а потом сидеть и наблюдать, что из этого получается. Возраст все-таки имеет свои неоспоримые преимущества.
– Ха, она очнулась?! – взревел Бэб, так что все присутствующие встрепенулись.
– Я думаю, – в дверях появилась небольшого роста стройная женщина. Она подошла к Бэбу. – От твоего крика кто угодно очнется, но с головной болью, Бэбби.
Вспышка безудержного веселья нарушила все мысли разнежившейся леди Валери о любви, браке и внуках. Бэбби? Эта женщина назвала маркиза Смитвика Бэбби?
– Я Нора, леди Смитвик, – представилась она леди Валери с извиняющейся улыбкой. – Простите, что я не приветствовала вас сразу по приезде, но сегодня мы еще не ожидали гостей.
– Это нам следует извиняться. Но Себастьян думал, что нам лучше приехать пораньше на тот случай, если лорд Смитвик, – леди Валери ужасно хотелось назвать его Бэбби, но она удержалась, – решит выкинуть нас из своих владений.
Нора, чрезвычайно удивившись, бросила нежный взгляд на своего мужа.
– Ну что вы? Он на такое абсолютно не способен. Бэб – добрейший из людей.
Вспомнив ходившие некогда слухи о грандиозном семейном скандале, леди Валери решила, что Нора может говорить искренне. Она с пристрастием усмотрела новую маркизу и пришла к выводу, что у нее милая улыбка, скромные манеры и… что вся она какого-то коричневого цвета. Карие глаза, каштановые волосы, спускавшиеся локонами на плечи, смуглая кожа, усыпанная, ближе к мизерному бюсту, грязноватыми веснушками. Правду, наверно, говорили, что Бэб Фэрчайлд женился на гувернантке.
Занятно! Леди Валери взглянула на Бэба, потом на Нору и снова на Бэба. Никогда бы не подумала, что у этого олуха хватит смелости не послушать отца. А новоиспеченная леди Смитвик, пожалуй, окажется с характером.
– Мне уже значительно лучше. – Мэри явно не испытывала такого порыва нежности к Себастьяну, как леди Валери, потому что она оттолкнула его довольно резко и села. – Я приношу извинения за такое странное появление в вашем доме, леди Смитвик.
– Вздор. Все вздор. – Нора приблизилась, шурша шелками, и положила руку Мэри на лоб. – Бэб настолько здоров и силен, что ему не понять – женщину может расстроить даже малейший пустяк. – Она посмотрела на мужа с упреком. – Известие о наследстве следовало сообщить дома в подобающей обстановке. А ты – на лестнице, без какой-либо подготовки. И вот – результат! Так вести себя впору только легкомысленному мальчишке.
Бэб виновато повесил голову. С его понурым видом и золотистыми волосами он походил на одну из охотничьих собак леди Валери, когда она ругала их за какие-нибудь провинности.
Леди Валери критически к нему присматривалась. Бог с ним, со всем прочим, но он замечательно хорош собой. Да, она легко вздохнула, он женат, а на чужую собственность леди Валери обычно не покушалась. По крайней мере… редко и уж, конечно, если это не были браки по любви. Как-то она здесь развлекалась, можно сказать, едва переступив порог. Игра, кажется, стоила свеч.
Помимо всего леди Смитвик ей сразу же понравилась. Это ее несколько удивило – в ее возрасте понимаешь, что нельзя доверять первым впечатлениям. Но что-то в худощавой и стройной фигуре Норы и ее твердом подбородке привлекало леди Валери. Она угадывала здесь родство душ, родство, основанное на сходстве интеллекта и близости целей. На этом ее размышления прервала Мэри.
– Меня очень удивило известие о наследстве, – призналась она.
А это, подумала леди Валери, на ее языке означает «ошеломило» и «взбесило». Мэри всегда старалась не вкладывать свой темперамент в слова. Леди Валери взглянула на отошедшего в сторону Себастьяна. Да, он сыграл с мисс Фэрчайлд славную шутку. Это не могло ее не разъярить. Ну, ну, посмотрим.
Мэри опустила ноги на пол. Держась обеими руками за сиденье дивана, чтобы сохранять равновесие, она нагнула голову почти к коленям, чтобы избавиться от головокружения. На самом деле она не теряла сознания совсем, но в ушах у нее шумело, и в глазах стоял туман, так что она была на грани этого. Во всяком случае, было полезно расслабиться и выиграть время, пока она не обретет какую-то ясность мысли.
Сейчас она поняла, что этого ей не дождаться еще много часов, а может быть, и дней. Бэб сказал, что она унаследовала состояние Фэрчайлдов. Если это так, она уже не зависит больше от леди Валери и не в тягость Хэддену. Она совершенно свободна. Если это так…
Ее медленно охватывало ликование и чувство торжества. Если это так, то теперь она может диктовать свои условия Себастьяну Дюрану, виконту Уитфилду. Эта мысль доставила ей мстительное удовольствие. Она не знала, чего он надеялся достичь, скрыв от нее то обстоятельство, что она богатая наследница. Но что бы он там ни замышлял, у него ничего не получится. Теперь она независима и сможет дать Хэддену все, что он пожелает. Она богата.
Откинув назад спутанные волосы, она осмотрелась по сторонам и узнала эту комнату. Она помнила блеск полированной меди, дорогие ткани повсюду, запах воска и свежих цветов. Она увидела перед собой огромный письменный стол из дорогого темного дерева, рассчитанный на то, чтобы внушать страх каждому, кто перед ним стоял. Кресло у стола было в рост ее самой, с чудовищами, впившимися когтями в спинку и подлокотники. Они гневно таращились на простого смертного, осмелившегося бросить вызов хозяину Фэрчайлд-Мэнор.
Много лет назад именно она осмелилась это сделать и была изгнана отсюда. Она все еще ощущала остатки того страха, смешавшиеся с чувством торжества, переполнявшим ее. Она наследница всего состояния Фэрчайлдов. Единственная наследница. И по иронии судьбы, именно благодаря деду.
Взглянув на Нору, Мэри попросила:
– Может быть, вы могли бы рассказать мне побольше об этом наследстве.
В свою очередь пристально глядя на Мэри, Нора обратилась к лакею:
– Вы можете удалиться, Генри, и закройте за собой дверь.
Вышколенный лакей молча поклонился и незамедлительно исполнил приказание, даже движением ресниц не выразив никакого интереса к обсуждаемому вопросу. А ведь он, конечно, не мог не интересоваться. Вся прислуга была крайне заинтригована таким поворотом событий. Мэри могла себе представить, что будет происходить у замочной скважины. О неуемном желании прислуги быть осведомленной о жизни своих хозяев она знала из первых рук.
Наступившее после ухода лакея молчание было нарушено Себастьяном, представившимся Hope и, вслед за ним Бэбом, предложившим всем еще выпить. Оба явно считали, что добавочные порции любезности и спиртного помогут смягчить напряженность ситуации.
Оба, с удовольствием отметила про себя Мэри, присмирели и старались вести себя как можно приличнее. Это хорошо, значит, они не уверены в себе. Так им и следует – в особенности этому хитрому лису, именующему себя лордом Уитфилдом.
– Я, помню, видела вас, когда вы приходили к моему свекру, – сказала Нора, обращаясь к Мэри. – Вы были молоденькая и очень храбрая. Он вас прогнал тогда.
Себастьян свирепо уставился на Бэба. Бэб, опустив глаза, раскачивался с пяток на носки, с носков на пятки.
У Мэри загорелись щеки – она поняла, что ее молитвы не были услышаны. Она так хотела, чтобы этот эпизод начисто стерся у всех из памяти.
– Он и со мной пытался проделать то же самое. – Нора собирала в складки шелк своей юбки, внимательно следя за движением собственных пальцев. Видимо, эти воспоминания нисколько не радовали и ее. – Бэбу удалось помешать ему.
Мэри испытала невольное расположение к жене своего дяди.
– Значит, быть замужем за Фэрчайлдом лучше, чем принадлежать к этой семье по рождению.
– Я бы не сказала. – Нора слегка нахмурилась, но выражение ее лица тут же прояснилось.
– О, вы шутите, конечно. Извините, но говорят, что у меня совсем нет чувства юмора.
Мэри вовсе не шутила, но ей не хотелось разочаровывать Нору, и она продолжала:
– Когда лорд Фэрчайлд – отец Бэба – пытался выдворить меня, он уже лишил наследства вашего отца. Я полагаю, он хотел иметь хотя бы одного сына на своей стороне. В этом все дело, – просто объяснила Нора.
Не особенно лестно тут обрисована роль Бэба, подумала Мэри. Но, быть может, вполне справедливо?
– Но деньги-то он все-таки оставил мне. Почему?
– Чувство вины за то, как он обошелся с вашим отцом? – Нора развела руками, демонстрируя свое неведение. – Или с вами? А я думаю, скорее всего назло Бэбу.
– Будет ли мне позволено высказать предположение? – вмешалась леди Валери. – Я знала маркиза много лет, и я думаю, он оставил деньги Мэри просто потому, что предполагал – это вызовет раздор среди его потомства.
Нора поджала губы, ноздри у нее раздулись, словно она пыталась есть испорченное мясо или вдыхала тяжелый запах тления. Мэри, судя по выражению лица Норы, решила, что та просто вспомнила своего свекра. Воспоминание, безусловно, было не из приятных, но Hope удалось сохранить достаточно вежливый тон.
– Возможно, вы правы, леди Валери. Не следует говорить дурно об умершем, но такая идея скорее всего пришлась бы ему по душе. С чего бы иначе он оставил все огромное состояние внучке, которую перед этим сам же выгнал из дома?
Странно, но обсуждение ее вновь приобретенного богатства помогло Мэри полностью избавиться от последствий тяжелой дороги.
– О какой собственно сумме идет речь? – спросила она.
– Бэбу, разумеется, достался титул и земля, которая закреплена за старшим в роду. – Нора погладила спускавшийся ей на грудь локон. – Помимо этого, у вашего деда скопилось состояние в сто двадцать тысяч фунтов.
У Мэри по всему телу проступил пот.
– Вы покраснели, – шепнул ей Себастьян. Еще бы не покраснеть, она никогда в жизни даже не слышала, чтобы кто-то упоминал такую сумму.
Бэб хлопнул в ладоши, этим внезапным звуком заставив всех вздрогнуть.
– Давайте отпразднуем это событие. Выпьем за здоровье моей вновь обретенной племянницы и за ее огромное состояние. Ведь хорошо снова оказаться среди своих, а Джиневра?
Несколько мгновений Мэри пристально смотрела на него. Достаточно долго, чтобы вызвать у него чувство неловкости. Не мог же он говорить искренне? Это было бы уже что-то запредельное.
Хорошая экономка всегда заботится, чтобы все были довольны.
Медленно переводя дыхание, Мэри сказала себе, что ей больше нет надобности думать об удобствах других. Но от десятилетней привычки не так-то легко отделаться, и она постарался говорить возможно более вежливым тоном.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Мэри, лорд Смитвик.
– Ну, конечно, – Бэб, казалось, совершенно не ощущал никаких скрытых мотивов ее заявления. Он сиял улыбкой, как мальчишка, которому доверили тайну. – Называй меня дядя Бэб. Ведь я теперь твой опекун.
В мгновение ока одна эта фраза открыла Мэри глаза на всю гениальность плана Себастьяна! Надо отдать ему должное – он действительно все продумал. Незамужние женщины не имеют права на владение состоянием. Если она промолчит об их притворной помолвке, она и ее состояние окажутся в руках Бэба. Мэри передернула плечами, как от озноба.
Если она даст Себастьяну право на себя, он защитит ее богатство от жадности Фэрчайлдов.
Кого она предпочтет? Бэба, вечного расточителя, одного из многочисленных Фэрчайлдов, при всем своем добродушии не потрудившегося помочь ей, когда дед ее выгнал? Или Себастьяна, который… Она уставилась на Себастьяна невидящим взглядом. Себастьян Дюран виконт Уитфилд! Одержимый жаждой власти. Нетерпеливый грубиян. Шантажист. Волна ненависти, лишающей разума, окатила ее.
Но никакой слабости. Она никогда не спрашивала, что имеет для нее в виду Себастьян, когда закончится этот несчастный маскарад. Ее не волновало, что, лишив ее состояния, он может выбросить ее на навозную кучу.
Может быть, он запрячет ее в тюрьму. Это наиболее вероятно.
Не дав себе времени передумать, она сказала:
– Дядя, у меня для вас хорошие новости. Лорд Уитфилд и я помолвлены.
Бэб ничуть не изменился в лице и ничем не выказал своего удивления. Значит, он прекрасно видел, как лорд Уитфилд вынес ее из кареты, как они обходились друг с другом с непринужденностью людей, привыкших часто и подолгу бывать вместе. Возможно, он слышал, как лорд Уитфилд заявил о своих притязаниях на ее расположение. Бэб казался недалеким весельчаком, но не скрывались ли за этой грубовато-добродушной наружностью далеко идущие финансовые планы? Мэри стало не по себе, когда она вспомнила тревожные предсказания Хэддена. Ее ожидает опасность.
Неужели они правда готовы убить ее?
Лорд Уитфилд подошел к ней и, опустив руку ей на плечо, крепко сжал его.
– Не забывайте чаще называть меня Себастьян, любовь моя, а иначе ваш дядя не поверит, что мы без ума друг от друга.
– Я полагаю, мой дядя понимает необходимость соблюдения приличий для женщины, – сказала Мэри, ни к кому не обращаясь.
– Ну, разумеется. – Лорд Уитфилд сел рядом с ней, ленивым, чувственным движением гладя ее руку чуть повыше локтя.
Мэри невольно сжала кулаки, призывая на помощь всю свою выдержку хорошей экономки, чтобы, размахнувшись, не влепить ему пощечину.
Взяв Мэри за кисть, он расстегнул ее перчатку. Медленно, палец за пальцем, он стянул перчатку с ее руки. Мэри и все присутствующие наблюдали за ним как завороженные, пока руки мнимых влюбленных не соприкоснулись ладонь к ладони.
Теперь она поняла его намерение. Ощутив всю интимность этого жеста, она попыталась высвободить свою руку, но он задержал ее в своей.
Для него спектакль еще не закончился. Громко, так что голос его раздался по всей комнате, он сказал:
– Ваш дядя также, несомненно, понимает вечное желание любовника нарушать границы приличия и простит нас. – Поднося ее руку к губам, он нежно взглянул ей в глаза.
Это могло бы произвести на нее впечатление, если бы она не вспомнила, как две недели назад в Шотландии он таким же жестом взял руку леди Валери. Ну и что? Тогда он только приложился губами к суставам ее пальцев. Надо сказать, репертуар у него довольно однообразный. Она чуть не пожала плечами, вовремя вспомнив о полной неуместности этого жеста.
Но он неожиданно взял в рот ее указательный палец и слегка прикусил.
Она так подскочила, что это ни для кого из присутствующих не осталось незамеченным. У нее перехватило дыхание, когда, чтобы облегчить причиненную боль, он сомкнул губы вокруг пальца и поглубже втянул его в рот.
Смущенная и зачарованная, она смотрела на него, на эти губы, которые она ясно увидела еще в момент их первой встречи, когда ей было уж совсем не до таких деталей. Память о них не померкла даже в ужасе той кровавой ночи. А теперь он прикасался к ней губами так, как это мог делать только очень близкий человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32