Это все, что тебе нужно.
Лошадь вскинула голову, как будто спрашивая, а что он находит в этом плохого.
– Продажная ты тварь. Ну, так и к черту тебя тогда. – Он снял со столба фонарь и, шатаясь, пошел было прочь. Но затем попятился и, наклонившись над загородкой стойла, разразился последним заявлением:
– К черту всех баб. От них больше беспокойства, чем сами они того стоят.
Кобылка выразила свое мнение по этому вопросу сильным влажным выдыхом, так что он отскочил прочь, вытирая рукавом лицо. Бренди плеснуло на его элегантный бархатный жилет, и он ошарашенно уставился на темное расплывающееся пятно.
– Ну, смотри, что ты наделала, – растерянно сказал он. – Из-за тебя я свое полосканье расплескал. Но у меня еще найдется.
Он наклонился и начал шарить глазами по земляному полу, пока не увидел еще одну бутылку, нераскупоренную, стоявшую там, где он ее раньше припрятал.
– Я знаю, ты вот теперь думаешь, как это я ее подниму, с фонарем в одной руке и с бутылкой в другой. Но дело все в том, что есть еще такое чудо – пальцы.
Осторожно прихватив бутылку за горлышко, он показал ее не проявившей никакого любопытства лошади.
– Небось завидно тебе, что у тебя таких нет?
Она, естественно, ничего не отвечала, и он торжествующе затряс головой.
– Вот то-то же!
Бутылки звякали одна об другую, когда он проходил между стойлами. Фонарь отбрасывал по сторонам огненные блики. Он прошел в помещение, где стояли жеребцы. Огромные мускулистые животные шептали ему что-то мягкими губами, когда он проходил мимо, признавая его превосходство со спокойным достоинством. Один из них, украшение конюшни, окончательно утвердивший свое господство над собратьями, качнул головой. Йен ответил на это приветствие:
– Сегодня полнолуние, – сказал он. – Ты чувствуешь, что тебя куда-то тянет, Квик? Ведь тебе хочется скакать и скакать, пока ты не доберешься до конца света?
Квик грациозно закивал.
– Вот и мне тоже. – Йен поднял ко рту бутылку. – Но я вместо этого пью. Для тебя и такого утешения не найдется.
– Ему и не надо, – неожиданно раздался голос откуда-то из темноты.
Йен тупо смотрел на жеребца, но сразу успокоился, когда из стойла поднялась чья-то белокурая голова.
– Я думал, это Квик заговорил, – признался он смеясь.
Но смех его умолк, когда он поднял фонарь, и на свет выступил высокий блондин.
– Бог ты мой, еще один фэрчайлдовский ублюдок!
Молодой человек резко сделал шаг вперед, намереваясь схватить его за шиворот, но Квик легким плавным движением заставил его попятиться к стене. Он не причинил незнакомцу вреда, так что Иен понял – животные любят этого молодого человека, но отодвинул его, надежно защищая Йена.
– Я не хотел никого обидеть, – сказал Йен, пока молодой человек отталкивал от себя жеребца. – Я сам незаконный. Я просто думал, что мы все наперечет. Уж во всяком случае, я всех знаю.
– Ну, ну, пропусти меня. Я не стану его бить.
Юноша говорил с жеребцом как с равным, и Квик отступил. Облокотившись на дверцу стойла, юноша спросил:
– Почему ты думаешь, что я из Фэрчайлдов?
Йен снова засмеялся.
– Тут и думать нечего! По лицу. По волосам. По росту, по обаянию… во всяком случае, я полагаю, оно у тебя есть. Я еще не встречал ни одного Фэрчайлда без него.
Юноша некоторое время смотрел на него серьезно, затем его суровое лицо медленно преобразила улыбка.
– Да, уж обаяния у меня не меньше, чем у тебя.
У него шотландский акцент, подумал Йен. Но говорит он правильно и явно учился где-то. Любопытно. Где же это милый папаша Лесли снова наблудил? Или Берджес? Или…
– Ты знаешь, кто твой отец?
Юноша удивился.
– Разумеется.
– И я тоже. – Йен подхватил бутылки. – Добавим?!
Молодой человек открыл дверцу стойла, вышел и тщательно закрыл ее за собой.
– А я вообще еще не пил.
Йен дал ему нераскупоренную бутылку и подождал, пока тот вытащил пробку и сделал глоток. Он не закашлялся, но глаза у него немного заслезились.
– Бренди хоть куда.
– Самый лучший. Фэрчайлды плохого не пьют.
– Давай-ка мне пока что это. – Парень взял фонарь из руки Йена, не встретив с его стороны никакого сопротивления. – Пожар в конюшне – скверная штука.
– А где же нам пить наш славный бренди?
Парень внимательно к нему пригляделся. Похоже, он был не уверен, как ему вести себя с новым родственником. Наконец он сказал:
– У меня вообще-то есть тут место, где мы могли бы… поговорить.
Йен пошел за ним в глубину конюшни.
– Меня звать Йен. А тебя?..
– Хэдд … Хейли.
– Ну, рад с тобой познакомиться… Хэдд Хейли, – ухмыльнулся Йен.
Хэдд спокойно выдержал его взгляд, не моргнув и глазом.
– Таишься, да? Но долго тебе не продержаться в тени. Все равно твое лицо тебя скоро выдаст. Наверное, конюхи тебя уже опознали.
– Почему ты так думаешь?
– А вот у тебя синяки. – Йен показал на темный отек у него под глазом. – Небось, дрался, чтобы замять какие-нибудь сплетни? Это никогда не помогает. – Йен ткнул себя большим пальцем в грудь. – Мне ли не знать!
– Я приму к сведению, – сказал Хэдд. Речь его отличалась краткостью. Он явно не собирался распространяться на свой счет.
– Значит, у меня появился новый братец. Или кузен? – Йен попытался все же прояснить ситуацию.
– Пожалуй, кузен. Мы могли бы подняться на чердак, там устроено получше, но я не уверен, что ты одолеешь лестницу.
Йен сокрушенно покачал головой, признавая свою несостоятельность.
– Ну, останемся здесь. Тоже неплохо. – Хэдд указал на нишу, заполненную чистой соломой, которую должны были по утрам разложить по вычищенным стойлам.
– Прекрасно!
Иен опрокинулся на толстый слой соломы и сразу же заерзал, уколовшись сквозь одежду.
– И как только лошади на этом спят? – недовольно спросил он.
– Они обычно не ложатся.
Повесив фонарь на крюк, Хэдд расположился с большей осторожностью. Его голубые фэрчайлдовские глаза изучали Йена, пока тому не захотелось съежиться.
Но вместо этого он сказал:
– Выпей. Мне будет немного проще пережить потрясение. Не всякий день находишь кузена, который служит в твоей же конюшне.
– Тебе легче что ли станет, если я выпью? – легкая улыбка пробежала по серьезному лицу Хэдда, когда он последовал этому приглашению.
– Как я понимаю, ты во дворце не объявлялся?
– Нет, и тебя попрошу молчать обо мне.
Хэдд, похоже, относился слишком серьезно к своему положению. Куда серьезнее, чем на это посмотрел бы любой из дядей. Ну, да он сам в этом скоро убедится. Йен поднял руки ладонями наружу.
– У меня хватает трудностей с кузенами, которые уже живут во дворце. Ты сам разбирайся со своими делами.
Хэдд пристально наблюдал за ним.
– А что ты делал в конюшне?
– Отличное местечко, где можно выпить. – Не удовольствовавшись этим объяснением, Йен решил уточнить: – Ну, здорово выпить. Изрядно нализаться, понимаешь? Компания тут подходящая. – Йен махнул рукой в сторону стойла. – У меня здесь настоящая родня. И потом, в этом месте я не встречаю свою прелестную возлюбленную. Я не должен слушать ее нежный голосок, нашептывающий мне, как она мною восхищается, и притворяться, что я забочусь только о ее интересах.
– А разве не так?
Смех Йена звучал принужденно.
– Не говори глупостей, ты уже не маленький. Уж ее-то интересы меня нисколько не волнуют. Я ее и не люблю. Какая там любовь! – он придал последнему слову самую похотливую интонацию. – Мне ее денежки нужны. – Он неприязненно воззрился на Хэдда, словно тот упрекал его в чем-то. – А что в этом плохого?
– Да ничего, я думаю, – спокойно отозвался Хэдд. – Я знаю, у благородных так водится.
– Вот именно. А я ничем не лучше других Фэрчайлдов, черт побери! Такая же гнусная личность!
Йен пытался выдержать свой задорный тон до конца, но это у него не получилось, и он сбивчиво пробормотал:
– Только я своей гнусностью не наслаждаюсь.
– Ты, стало быть, самый порядочный.
– Да ты что! Скажешь тоже! Если я и переживаю, что мне приходится соблазнить женщину, я от этого не делаюсь лучше, чем вся эта прокаженная семейка.
Йен слишком поздно заметил суховатую нотку в голосе Хэдда.
– Да ты смеешься надо мной!
– Может быть, и так.
Хэдд вытянул свои длинные ноги и скрестил их в лодыжках.
– Ты не жил с ними, как я. Повезло тебе, повезло… – пробормотал Йен.
Тут он сбился с мысли, заметив приставшие к его жилету соломинки, особенно в одном месте. Смахивая их, он почувствовал под рукой влажность и никак не мог понять, кто бы это его облил. Он расстегнул жилет и подложил руку под мокрую ткань.
– О чем я? – Мысли путались в его пьяном сознании.
– О том, что ты обхаживаешь молодую леди ради ее денег.
Его планы в отношении Мэри так быстро пришли ему на память, что он понять не мог, как это он о них забыл.
– Каждый раз, когда она мне улыбается, каждый раз, когда она со мной танцует или смеется, я почти готов во всем признаться и просить прощения.
Хэдд отхлебнул из бутылки.
– А почему бы и нет?
– Да ты не дури. Как я могу пойти на попятный? Это же был мой план. Впервые все семейство меня зауважало.
Впрочем, откуда это мне в голову пришло, подумал Йен.
– Но если я отступлюсь теперь, они меня просто выставят вон. Положим, мне наплевать, что Фэрчайлды обо мне подумают – с их мозгами они и думать-то неспособны – но я слишком долго с ними прожил. Они уже полностью развратили меня. Я ничего не могу поделать.
Это так и было на самом деле. Прошли годы прежде чем Йен обнаружил в себе безнравственность, которую остальные Фэрчайлды так непринужденно выставляли напоказ. Теперь он понимал, что в этой безнравственности была своя притягательная сила.
– Одной женщине, считающей меня порядочным человеком, не изменить меня.
– Если ухаживание именно за этой тебя смущает, почему бы не найти другую богатую наследницу? – с любопытством спросил Хэдд.
– Приглашены были только четыре наследницы, – сообщил ему Йен. – Остальных от меня скрыли, сам знаешь, какая у Фэрчайлдов репутация, да еще эта незаконнорожденность вдобавок. Нет, для меня есть только одна.
– Жаль – Хэдда вся эта история скорее позабавила, чем встревожила.
Удерживая дрожь в руке, Йен поднес бутылку ко рту и, запрокинув голову, отхлебнул, сморщившись, когда стекло звякнуло о его зубы. Опустив бутылку и вытерев губы кружевной манжетой, он сказал:
– И теперь я уж добьюсь, чего хочу и когда хочу, иначе последствия падут на мою же голову. Что ты на меня так смотришь?
– Как? – уточнил Хэдд.
– Ну, как будто ты знаешь что-то, чего мне неизвестно. Уверяю тебя, что я доведу это дело до конца.
Когда он подумал о своем положении в доме Фэрчайлдов, его решимость еще больше окрепла.
– Не желаю больше терпеть лишения. Мне надоело вечное унижение. Я никогда, ни за что не стану больше зависеть от Фэрчайлдов.
– А эта молодая леди, за которой ты ухаживаешь? – Хэдд поводил пальцем по горлышку бутылки, которую он все еще держал в руках. – Ты станешь пренебрегать ею?
– Нет.
– И не будешь бить ее?
– Нет!
– Не поселишь с ней в одном доме свою любовницу?
– Разумеется, нет. Почему ты задаешь такие странные вопросы?
– Нет, просто в чем же тогда дело? Насколько я понимаю, на этих девушках из общества женятся почти всегда ради их состояния. Ты говоришь, что ты такой же распутный, как и другие Фэрчайлды. Я не берусь судить о мужчинах, как судят о них женщины, но мне кажется, что тебе бы ничего не стоило осчастливить эту девушку. – Хэдд говорил так, будто его заботила судьба Йена.
– Еще бы! Такого любовника, как я, поискать! Она должна бы меня обожать.
– Ну, так что мешает делу?
Кто-кто, а Йен хорошо знал, что мешает. Он был слишком пьян, чтобы удержаться от признания:
– Она любит другого.
Это удручавшее Йена обстоятельство вызвало у Хэдда только улыбку.
– Откуда ты можешь это знать?
Йен посмотрел на него с недоумением. Значит, Хэдд не придает ее любви никакого значения. Или он просто не верит, что Йен знает, о чем говорит. Поэтому лучше сказать ему правду.
– А ты разве не знал, что я сын русалки?
– Русалки? – Хэдд поднялся и сел. – Твоя мать действительно из подводного царства?
Йен с удивлением взглянул на своего нового родственника. Тот был моложе, опрятнее, пристойнее его, превосходил его во всем и даже… знал больше его?
– А что ты собственно знаешь о русалках? – спросил его Йен.
– Я слышал в Шотландии древние легенды. – Шотландский акцент Хэдда намного усилился. – Но я еще никогда не встречал никого, кто бы претендовал на происхождение от обитателей моря.
– Я ни на что не претендую, – устало сказал Йен. – Я есть то, что я есть.
Хэдд впервые потянул из бутылки с таким видом, как будто ему было действительно необходимо выпить. Достав из жилетного кармана кожаный мешочек, он бросил его Йену.
Тот поймал его и заглянул внутрь.
– Морские камешки?
– Брось-ка их мне назад. Где твоя мать теперь?
– Вернулась в море. И покинула сына, оставив его отцу. Они всегда возвращаются в море.
– И превращаются потом в тюленей.
Хэдд расчистил место на полу и высыпал туда камни. Он посмотрел на них, потом на Йена, потом снова на камни.
– Это волшебство. И как это на тебя подействовало?
– Я скучаю по ней. – Йен произнес эти слова без особого выражения. Боль с годами прошла, и он уже почти не ощущал ее.
Хэдд ничего не заметил. Собрав камни, он положил их снова в мешочек и опустил его в жилетный карман.
– Я все-таки хочу спросить, откуда ты знаешь, что эта девушка любит другого? Потому что ты сын русалки?
– А, ты вот о чем… – Йен с нарочитой небрежностью пожал плечами. – Я могу видеть… что люди чувствуют.
– То есть как – видеть?
Юноша был явно возбужден и заинтересован, но в его поведении не было никаких признаков недоверия, и поэтому Йен рассказал ему.
– Я вижу свет, окружающий людей. Разного цвета свет.
Йен провел ладонью по лицу, принявшему внезапно совсем утомленный вид.
– Меня трудно обмануть.
– А эта молодая леди – какой ты видишь свет вокруг нее?
– Вокруг нее – золотистый ореол, и он усиливается и превращается в сияние, когда к ней приближается человек, которого она любит.
Йен сознавал, что его тон становится все более мрачным и даже каким-то пророческим, но его это уже не беспокоило. Он смотрел на гладкую поверхность камня в своем кольце и думал, видит ли Хэдд, как загорается изнутри лунный камень, когда он прикасается к нему рукой.
– Мне не часто случается видеть такое. Обычно только у супругов, которые давно женаты. Давно и счастливо женаты.
Йен пристально следил за Хэддом, выжидая первого проявления недоверия или насмешки. Но не заметил ничего подобного.
– Понятно. – Хэдду действительно казалось, что он понимает. Во всяком случае, он не собирался дразнить Йена и не смеялся над ним.
– Но почему она тебя не прогонит, если любит другого?
– Она не понимает, что я ухаживаю за ней. – Как было унизительно в этом признаться! – И не осознает, что она любит того человека.
Глава 16.
Мэри, вздрогнув, проснулась. Как это случалось последние четыре дня, она широко раскрытыми глазами неподвижно уставилась в серую предрассветную мглу, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце.
Убийца.
Это слово эхом преследовало ее везде. Оно осталось у нее в сознании из ночного кошмара, кошмара, заполненного лакеями, которые обвиняюще указывали на нее пальцем, ожившими трупами, бесконечной дорогой на эшафот, над которым болталась петля виселицы.
Убийца!
Поднявшись с постели, она оделась в темное и на цыпочках подошла к куче записок, подсунутых за ночь ей под дверь. Она подобрала их и, подойдя окну, стала разбирать, пока не нашла ту, которую искала. Ту самую, с простой каплей воска вместо печати. Она уже знала, что в ней написано.
Убийца.
Это слово повторялось в каждой из них. Это единственное слово лишало ее покоя так, как это не могли бы сделать самые пространные обвинения.
Мэри знала, кто писал эти записки. Она его больше не встречала, да в этом и не было нужды. У всех камердинеров в ее кошмарах была та же ухмылка, все они так же являли собой угрозу, как и тот человек, которого она увидела тогда ночью в коридоре. Он преследовал ее.
Бросив взгляд на постель, где спала Джилл, Мэри отперла дверь. После того, как она получила первую записку, она попросила у миссис Бэггот ключ в надежде, что взаперти она сможет спать спокойнее, но она надеялась напрасно.
Мэри уже совсем приготовилась выскользнуть в дверь, когда Джилл громко прошептала:
– Будьте осторожны, мисс Фэрчайлд.
– Постараюсь, – неуверенно ответила Мэри.
Джилл явно не полагалась на здравомыслие своей госпожи. Она постоянно твердила, что блуждать одной по коридорам глупо и безрассудно. После получения первой записки Мэри подумала, что она, быть может, и права. Но она нигде не чувствовала себя в безопасности.
В коридоре она проворно подошла к окну, в алькове сломала печать и развернула листок.
«Убийца.
Семья Бессборо все еще предлагает вознаграждение за поимку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32