Алису в Стране чудес“. Он медленно читал, шевеля губами и водя толстым пальцем по строчкам. Постепенно на его лице появилось выражение крайней растерянности. Доктор перевернул страничку назад, словно желая убедиться, что глаза его не обманули. Затем потряс головой, словно приходя в себя, и снова принялся читать с мрачной решимостью.Банколен отодвинул пачку бумаг.– Франсуа, – приказал он, – пошлите группу людей проверить всех, кто присутствовал здесь. Немедленно позвоните в сыскную полицию… Это самый важный приказ. Установите слежку за домом Салиньи. Если кто-нибудь попытается туда проникнуть – кто угодно, понимаете? – задержите его. А теперь, друзья, вот вам итог наших сведений. Я прочту все подряд, отмечая время каждого события.Он начал читать из своей записной книжки:22.15 – Салиньи, его жена, Вотрель, месье и мадам Килар прибыли в ресторан. (Свидетели: Фенелли и Дж. Г. Буиссон, дирижер оркестра.)22.20 – месье и мадам Килар уходят домой. (Свидетели: Фенелли, Буиссон, Вотрель.)22.25–22.55 – Вотрель и Салиньи в курительной комнате. (Свидетели: стюард бара, официант.)22.30 – мадам де Салиньи разговаривает с Фенелли наверху. (Свидетель: Фенелли.)22.50–23.25 – Фенелли в одиночестве наверху. (Свидетель: тот же.)22.55 – Салиньи выходит из курительной. (Свидетели: стюард бара, Вотрель.)22.55–23.30 – Вотрель проводит время в курительной. (Свидетель: Вотрель. Примечание: официант помнит, что приносил ему выпивку – около 23.15.)23.18 – мадам подходит к нам в салоне. (Свидетели: мы сами.)23.30 – Салиньи входит в карточную комнату. (Свидетели: мы и мадам.)23.30 – Вотрель разговаривает с детективом, уточняет время. (Свидетель: Франсуа Дильзар.) Детектив только что заступил на пост.23.30–23.36 – Вотрель беседует с детективом перед входом в карточную комнату. (Свидетель: тот же.)23.37– Вотрель подходит к нам в салоне. (Свидетели: мы.)23.40 – Стюард и Франсуа обнаруживают убийство.Примечания.Не обнаружен никто, кто видел кого-либо из этих людей в холле с 22.20 до 23.30, в течение больше часа.Никто не помнит, чтобы видел Салиньи с 22.55, когда он покинул Вотреля в курительной, до 23.30, когда он вошел в карточную комнату.Вполне возможно, что кто-то из посторонних вошел через заднюю дверь, выходящую в переулок, который упирается в рю Дезо. До момента убийства за этой дверью не наблюдали.Итак, это документ, – заявил Банколен, – который многое объясняет. И знаете, каким образом? Пробелами во времени, не имеющими свидетелей. Надеюсь, вы и сами понимаете их важность. Так что, доктор, оставляю их на ваше усмотрение. – Он обернулся ко мне: – Пойдем со мной, посмотрим, что скажет медэксперт. Глава 6В ЧЕРНЫХ ГОСТИНЫХ Мы с Банколеном неторопливо двинулись в холл. Теперь, когда события и участники трагического вечера начали обретать более конкретные черты, когда из показаний свидетелей и их эмоций начала складываться более или менее приближенная к реальности картина преступления, я почувствовал, что моя голова становится кристально чистой и способна понять главное.В холле находилось много народу. Все возбужденно переговаривались. Перед входом в карточную комнату с мрачным и важным видом, засунув руки в карманы, стояла небольшая группа мужчин в черных шляпах. У одного из них была складная фотокамера. Он прислонился к стойке перил лестницы, во рту небрежно торчала дымящаяся сигарета. Эксцентрично одетые охотники за свежатинкой от прессы тоже явились целой толпой.Когда мы опять оказались в карточной комнате, то застали в ней несколько человек, изучающих положение трупа. Они столпились на некотором расстоянии от него, чтобы не наступать на зловещее пятно крови на ковре. Мужчина с отсутствующим и бесстрастным выражением лица и пышными бакенбардами – вероятно, медэксперт – записывал что-то в блокноте, склонив голову набок, как художник, прикидывающий перспективу. Закончив дело широким росчерком пера, он сделал знак двоим мужчинам.Один из них установил камеру и стал с ней возиться, а другой приготовил какой-то порошок в плоском блюдце. Вскоре комнату озарила яркая вспышка, и в свете фонаря в воздухе поднялся дымок – пудра, которая медленно поднималась вверх. Пока группа готовилась сделать другие фотоснимки, я пытался запечатлеть в воображении сцену.Обезглавленное тело, застывшее в странном положении на коленях. Оно было наклонено вперед, так что обрубок шеи упирался в пол, а спина выгнута вверх. Одна нога полусогнута, а другая вытянута в сторону. Обе руки согнуты в локтях, кисти вытянуты вперед, как у сфинкса, пальцы вцепились в ковер. В целом создавалось впечатление, будто человек собирался броситься вперед. На спине пиджак намок от крови, впереди рубашка стала розового цвета, а руки были настолько забрызганы кровью, что мелкие красные пятнышки попали даже на тыльную сторону рук. Банколен поставил отсеченную голову на прежнее место, в нескольких футах от тела… И снова над неподвижным телом вспыхнула фотовспышка, ослепительная, как мгновенная жуткая смерть.Один полицейский с большим куском мела, какой используют портные для разметки ткани, обвел на полу контур тела. После чего медэксперт указал большим пальцем на выход и устало сказал: „Давайте, ребята“.Двое подняли тело – оно уже застывало, напоминая одетую гипсовую статую, – и понесли его из комнаты. Оно проплыло мимо нас, и Банколен, шагнув вперед, на секунду задержал носильщиков. Подергивая себя за усы, он с минуту смотрел на тело, затем разжал пальцы одной руки жертвы и наклонился поближе. Я не сразу разглядел, что он извлек из-под ногтя. Это оказался крохотный кусочек нитки, бесцветный и почти невидимый. Банколен положил ее в конверт и сделал носильщикам знак уходить.Деловитый голос медэксперта, жест руки, указывающий на дверь, – вот так уносили джентльмена к его могиле… Это было безлико и странно патетично на фоне доносящихся снизу звуков оркестра, играющего реквием.С блокнотом в руке медэксперт подошел к Банколену:– Я здесь больше не нужен, месье следователь. Что вы намерены делать с телом? Его родственники…– Их у него нет, – развел руками детектив, – насколько мне известно, никаких близких родственников. Отправьте тело на вскрытие – мне нужен акт. И свяжитесь с его поверенными. Они позаботятся о похоронах, если его друзья, – Банколен криво усмехнулся, – не возьмут на себя эти хлопоты. Пока все…Что ж, казалось, у него действительно мало друзей. Я отошел в сторону, чтобы не слышать их разговора. Меня поразила эта смерть – не столько своей трагичностью, сколько отсутствием малейшего достоинства. Безусловно, живой Салиньи представлял собой куда более гордую фигуру, чем эта, стоило только представить себе мощное тело, отражающее удары теннисного мяча на корте, залитом ярким солнцем. Был ли он, как я воображал, рубаха-парнем, простодушным и дружелюбным в общении с людьми – играющим роль д'Артаньяна с его вечной ревностью и такой же готовностью кинуться на выручку друга? Здесь лежала голова трупа с густыми белокурыми волосами, широко распахнутыми наивными и покорными карими глазами, приоткрытыми губами, за которыми тускло поблескивали великолепные зубы. Сейчас все это было подернуто мертвенной пленкой. Да, Рауль, ты носил голову на плечах явно не для того, чтобы теперь вокруг нее слонялись эти болтливые равнодушные люди, занятые своим делом, которые случайно задевали ее ногами, так что она откатывалась в сторону…Я подошел к окну. Оно по-прежнему было открыто, красные шторы колыхались. Я высунул голову наружу и осмотрелся. Проплывающая высоко в небе луна освещала серые каменные стены, ее свет отражался на темных окнах домов по другую сторону улицы. Прямо перед домом виднелся небольшой двор, отгороженный стеной от тротуара на рю Дезо. За высоким домом напротив посверкивал освещенный силуэт Эйфелевой башни, казавшейся единственным одухотворенным существом в ночи. Вокруг царила равнодушная тишина… Я повернул голову.Да, Банколен прав. Просто невозможно покинуть эту комнату через окно и это было доказано произошедшими позднее событиями. С этой стороны на верхнем этаже не было ни одного окна, только гладкая каменная стена, которая тянулась вверх на двадцать с чем-то футов и заканчивалась выступающей вперед крышей, что не давало возможности ни уцепиться за нее пальцами, ни привязать веревку. До других окон по обе стороны от того, в которое я выглядывал, было не меньше двадцати футов, и они находились в людном салоне и курительной комнате. Окна нижнего этажа от грабителей защищали прочные металлические решетки… Но основным доказательством являлся густой, нетронутый слой пыли на подоконнике внутри и на карнизе снаружи. Никто не мог выбраться из окна, не задев этого покрова. Обычно окно было заперто. Тогда почему сегодня вечером оно оказалось открытым?Я обернулся и увидел Банколена, дающего указания специалистам. Вооруженные лупами, кисточками и порошком, похожим на мелко просеянную муку, они искали отпечатки пальцев. Но в комнате было немного предметов, на которых могли оставаться следы пальцев, хотя дактилоскописты осмотрели даже сдвинутые в сторону карточные столы. Все еще работал полицейский фотограф, и комната постоянно освещалась резкими вспышками света его фотокамеры. По приказу Банколена двое полицейских аккуратно сняли покрывало с дивана, сложили его и вынесли вместе с подушками. Один специалист ковырялся в ковре, сгребая на бумажку какой-то пепел… Дактилоскописты перешли к окну. Они радостно вскрикнули, обнаружив отпечатки чьих-то пальцев на стекле, чем напомнили мне любопытных мальчишек, роющихся на свалке и вдруг нашедших что-то интересное.Наконец все ушли, кроме нашей компании и медэксперта. Громкий топот в холле почти стих. Полицейские записывали имена тех, кто оставался, так что колесо мельницы правосудия продолжало вращаться. Банколен прислонился к двери, выходящей в салон, тихонько насвистывая и озирая ее внимательным взглядом. Медэкспорт, в сдвинутом набок шелковом цилиндре, стоял посреди комнаты и что-то сосредоточенно писал карандашом в блокноте. Очерченный мелом контур тела резко выделялся на красном ковре, пропитанном кровью.Банколен медленно заговорил:– Четыре стены комнаты размером двадцать на двадцать футов обтянуты красной кожей. На столе у дивана лампа под красным стеклянным колпаком. Полдюжины красных плюшевых кресел, три карточных стола, сдвинутые к стене. Вот и все, если не считать тела и исчезнувшего убийцы…– А? – рассеянно отозвался эксперт, засунув карандаш за ухо.Медленно, словно стараясь как следует понять сцену убийства, Банколен повторил ему свое описание.Медэксперт громко захлопнул блокнот.– Ерунда! Этого не может быть! – решительно заявил он, оглядывая комнату.– И тем не менее это так, – констатировал Банколен. Затем он подошел к двери в холл и открыл ее. – Франсуа! Встаньте-ка на то место, где вы стояли!Со своего места у окна я видел холл, лестницу и нижний край циферблата часов на нижней площадке. Появился Франсуа и встал прямо напротив меня, в нескольких футах от двери. Затем Банколен открыл дверь в опустевший салон.– Мы сидели там, – пояснил он, – вон в том алькове, и все время наблюдали за дверью. После того как сюда вошел Салиньи, никто не входил и не выходил из комнаты. Никто не мог выйти из той двери, за которой наблюдал Франсуа… Но когда мы в нее вошли, здесь никого не было.Доктор энергично нахлобучил цилиндр.– Но это же нелепо! Даже смешно! – Он взмахнул рукой. – Значит, он где-то прячется.– В самом деле? И где же? Может, укажете место, которое я не заметил?Доктор теребил бакенбарды, внимательно оглядываясь. Вдруг торжествующе воскликнул:– А окно… – но, высунув голову наружу, удрученно умолк. – Ладно, черт побери, это же ваша работа, а не моя! Если вы точно знаете, что здесь никто не прячется…– Я в этом уверен. Салиньи входит в комнату, как мы установили, в половине двенадцатого. Почти сразу он вызывает стюарда… – Сдвинув брови, Банколен смотрел на красный шнур, свисающий у двери в салон. – Но он ли его вызвал? Во всяком случае, кто-то это сделал. Приблизительно без четверти двенадцать стюард со своим подносом входит сюда из салона… и видит Салиньи, лежащего вот здесь, где мелом очерчен контур его тела… с отрубленной головой.Он неподвижно замер с поднятым вверх пальцем. За пределами карточной комнаты голоса расходящихся людей становились все тише, у входа приглушенно затарахтели моторы автомобилей.– Все время обе двери находились под пристальным наблюдением. Но убийца благополучно скрылся. – С кривой усмешкой Банколен постучал себя по голове костяшками пальцев и продолжал: – В любом случае почему же в баре раздался звонок из этой комнаты? Вот что меня озадачивает. Зачем он звонил?– А зачем вообще люди звонят в колокольчик? – с отчаянием воскликнул доктор. – Видимо, чтобы вызвать слугу.– Следовательно, в любой момент здесь можно было ожидать появления слуги?– Естественно.– Следовательно, убийца, зная, что в любой момент может появиться слуга, тем не менее приступает к отсечению головы Салиньи. Чего же он хочет? Свидетеля своего преступления? Если это Салиньи дернул за шнур, неужели убийца все равно решил приступить к своему черному делу? И что то же самое, возможно ли, чтобы убийца сам вызвал слугу и приступил к делу?– Это не тревожило убийцу, – вступил в разговор медэксперт, – если он такой невидимка, как вы уверяете. Или он стал невидимым и благополучно вышел в одну из дверей, или стал легче воздуха и вылетел в окно. Более невероятной ситуации и придумать невозможно. Или он был закрыт в комнате, все двери которой были под наблюдением, или вам нужно было смотреть внимательнее.Банколен в задумчивости потер щеку и вдруг заявил:– Есть еще одна возможность.– Ну? – нетерпеливо спросил доктор.– Ни Салиньи, ни убийца не вызывали стюарда.– Вы хотите сказать, стюард вообще не слышал никакого звонка?– Нет. Я так же уверен в полной невиновности стюарда, как и в том, что он слышал этот звонок. Я хочу сказать только то, что сказал.– Звонил кто-то другой? – заорал доктор. – Тот, кто потом исчез?– Нет. Я думаю, шнур дернул человек, который вообще не находился в комнате.Доктор что-то возмущенно забормотал, но постарался овладеть собой, пока натягивал перчатки. Пристально глядя на Банколена, он спокойно сказал:– Ваше предположение, месье, выходит за рамки вероятности. Лично я нахожу его просто невозможным… Кстати, вы абсолютно уверены, что вашему детективу Франсуа Дильзару можно полностью доверять и что его показания правдивы?– Готов поручиться головой.– И вы так же настаиваете на своих показаниях?– Да, конечно.В ответ доктор только трагически воздел руки и ретировался. Вскоре мы увидели его рядом с Франсуа у подножия лестницы. Они размахивали руками и возбужденно кричали друг на друга, со страстностью истинных галлов. Банколен закрыл дверь.– Возможность скрытого входа, – заметил он, стукнув ногой по полу, – совершенно исключена. Как я сказал, мы проверили все стены. Однако ради перестраховки, прежде чем я пришлю сюда архитектора, мы с тобой проверим пол и потолок. Я подниму ковер, а ты тем временем поднимись наверх и найди помещение над этой комнатой. Мы можем проверить этот пол, перестукиваясь. Но я совершенно уверен в отрицательном результате. – Он удрученно покачал головой. – В этом деле каждая личность, каждое событие противоречит друг другу. Каждое событие несет в себе ложное значение. Слишком большое количество странных поступков, взятых вместе, складывается в картину, которая сбивает нас с толку. Я начинаю думать, что в этом преступлении слишком много неестественных моментов, чтобы считать его делом рук сумасшедшего.Я вышел в холл, оставив Банколена размышлять в комнате. Снизу по-прежнему доносились голоса Франсуа и доктора. Их спор шел на убыль, везде стало тихо и пусто. Приглушенный свет падал на оставленные в беспорядке стулья в конце холла. Одна кадка с пальмой была опрокинута, на красной ковровой дорожке и мраморном полу валялись окурки сигарет. Владельца заведения не было видно, но уже появилась уборщица с метлой и корзиной. В салоне кто-то собирал осколки стекла, а в курительной слышались чьи-то осторожные шаги в такт тихо напеваемой мелодии „Аллилуйя“.Наверху, где мраморная лестница с бронзовыми перилами делала поворот к следующему этажу, было темно. И дверь на площадке была закрыта – мне следовало об этом догадаться, так как она вела в помещения, куда вход обычным клиентам запрещен. Я наудачу повернул круглую ручку. Дверь оказалась незапертой.С внутренней стороны двери имелись два засова – Фенелли не любил рисковать. Я остановился, всматриваясь в темноту коридора. Он был такой же, как и внизу, только здесь на стенах висели гобелены, выдержанные в серо-зеленых тонах, а пол устилала серая ковровая дорожка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22