Графенштайн стоял спиной к камину и набивал трубку табаком. В кресле перед столом выпрямившись сидел Вотрель. Сбоку при полном освещении стали отчетливо видны многочисленные морщины у него на лице с пожелтевшими от курения усами. В его холодных, бесстрастных глазах застыло вежливое внимание; светлые волнистые волосы заметно поседели на висках. Его безукоризненно сложенное тело было облечено в превосходно сшитый костюм, так что он казался похожим на манекен. Однако за внешним холодным высокомерием чувствовалась натура нервная, не лишенная любви к театральным жестам и даже риску. Такие, как он, способны сделать блестящую карьеру, скажем, стать знаменитым полководцем, умеющим произносить зажигательные речи, призывая солдат к отважной атаке неприятеля, а затем, оставшись в стороне и хладнокровно и расчетливо оценив свое положение, принять меры к тому, чтобы самому оказаться вне опасности. Из подобного материала действительно частенько получаются генералы, артисты и зазывалы уличных балаганов.– Если позволите, месье, несколько вопросов, – продолжал Банколен. – Вы понимаете их необходимость…Вотрель слегка склонил голову.– Могу я спросить, во сколько вы сегодня пришли сюда?– Точно сказать не могу. Во всяком случае, где-то вскоре после десяти часов.– Прошу вас рассказать подробно, что вы делали потом.– Это совсем не трудно. Вообще-то мне не очень хотелось сюда идти, – он с отвращением огляделся по сторонам, – но предыдущее замужество Луизы было не очень приятным, и Рауль подумал отвлечь ее от тягостных воспоминаний, поскольку здесь довольно весело и оживленно… Мы пришли с супругами Килар, но они были вынуждены вскоре уйти. Кроме того, – тут Вотрель посмотрел на Банколена с таким выражением, как будто подумал об очень забавной шутке, – кроме того, думаю, Рауль назначил здесь кое-кому свидание…– В самом деле? Вы сказали „кое-кому“, месье Вотрель, словно имели в виду женщину…Вотрель пожал плечами. Казалось, Банколен очень заинтересован разговором, но оба смотрели друг на друга настороженно, как дуэлянты.– На самом деле я не знаю. Мы поднялись наверх. Луизу тут же окружили знакомые дамы и увлекли за собой. Народу было еще очень мало. В курительной вообще никого, когда мы с Раулем зашли туда выпить. После этого он оставил меня – хотел сыграть в рулетку. „Хочу поставить на красное, Эдуар, – крикнул он, – сегодня вечером красное – мой удачный цвет!“ Могу поклясться, что на его лице снова промелькнула сардоническая усмешка.Потом Рауль вернулся в курительную, как будто передумал играть. „Кстати, – сказал он, – что это за коктейль, – помнишь, ты мне говорил, – который делает бармен в американском баре в „Амбассадоре“?“ Я объяснил, что это особо крепкий напиток. Называется, кажется, „Обезьянья железа“. „Тогда не окажешь ли мне услугу? – не унимался он. – Сходи к здешнему бармену и объясни, как его готовить. Пусть он сделает для меня. Вечером я ожидаю человека по очень важному делу… И скажи бармену, чтобы коктейли принесли в карточную комнату, когда я позвоню. Мужчина должен прийти около половины двенадцатого. Спасибо“.Я остался сидеть в курительной…– Минутку, пожалуйста, – прервал его Банколен и обратился к Графенштайну: – Доктор, не позвоните ли вы по этому колокольчику? Шнур рядом с вами.Австриец выполнил его просьбу, и мы все в молчании стали ждать. Наконец в комнату вошел стюард в белом фраке, тот самый, что уронил поднос перед входом в комнату, где произошло убийство. Это был бледный и невыразительный человек со строгими манерами. Его влажные глаза смотрели испуганно. Вотрель повернулся, чтобы взглянуть на него.– Стюард, – обратился к служащему Банколен, – это вы обнаружили убитого?– Да, месье. Вот этот месье, – стюард нервно кивнул на Вотреля, – сказал мне, чтобы я ждал звонка из карточной комнаты около половины двенадцатого. Я принес коктейли, которые заказал месье. Я увидел… – Его лицо сморщилось, и он начал оправдываться: – Я не смог удержать поднос, месье! Правда не смог! Если вы поговорите обо мне с…– Не волнуйтесь. Забудьте о посуде. Значит, вы услышали звонок, да? Во сколько?– В половине двенадцатого. Это точно, потому что я внимательно следил за временем. Месье Салиньи всегда дает чаевые… щедрые чаевые…– Где вы находились в этот момент?– В баре, месье. Бар соединяется с курительной комнатой – дверь из нее находится рядом с карточной комнатой на той стороне, которая ближе к фасаду здания.– А где висит шнур от звонка в карточной комнате?– Естественно, около двери в общий холл, месье. Видите ли, снаружи от этой двери стоял мужчина – ваш детектив, месье. Я постучал, мне не ответили. Я еще подумал, что если войду, то могу кого-то смутить… Я опять постучал, на этот раз очень громко. Ответа не было! Тогда я сказал вашему детективу: „Там кто-нибудь есть? Как вы думаете, мне войти?“ Он сказал: „Что вы хотите сказать? Кто там должен быть?“ Я сказал: „Месье де Салиньи“. И он вдруг побелел как полотно. „Зайдите, – сказал он. – Заходите вы, или это сделаю я“. Я вошел… – Стюард говорил все быстрее, а глазки его забегали.– Alors Здесь: итак (фр.)
, я вошел. Сначала я не заметил, что здесь что-то не так. Ваш человек заглядывал через мое плечо. Нет, сначала я не заметил… не заметил. Alors, я двинулся вперед и – mere de Dieu! Матерь Божья (фр.)
едва не споткнулся об эту голову! Я закричал, бросился к двери в салон, я не смог удержать поднос! Вот и все, месье, клянусь…Он выразительно размахивал руками. При воспоминании об увиденном взгляд у него словно остановился. Затем стюард в изнеможении прислонился спиной к двери. Мужчина тяжело дышал, словно прошел марафонскую дистанцию.Банколен откинулся назад и устремил задумчивый взгляд в потолок. Он молчал, пощипывая бородку. Затем жестом отпустил стюарда. С глубоким вздохом, будто снова взваливал на плечи тяжелую ношу, начальник полиции обратился к Вотрелю:– Итак, месье, продолжим. Салиньи оставил вас в курительной комнате. Когда это было?Вотрель широко улыбнулся:– Дорогой мой, вряд ли я смогу указать точное время каждого своего поступка сегодня. Это было незадолго до одиннадцати, возможно, без пяти минут. – Он говорил тоном мягкого увещевания, но взгляд его был твердым и бдительным. – Точнее сказать не могу. – Он пожал плечами. – Может, я ошибаюсь…– Значит, вы сидели в курительной?– Да. В одной из кабинок. У нас с Раулем здесь немного знакомых. Фи! Здесь собирается не самое приятное общество! – Вотрель скорчил брезгливую гримасу. – А рулетка! Видите ли, месье, это игра наудачу, чего я терпеть не могу. Она не требует усилий ума, не требует того, что Эдгар По называл „оценкой противника“. Нет уж, простите – такое не по мне. Я оставался там и чувствовал себя вполне уютно. Я читал книгу, оставленную кем-то в кабинке. Книга очень интересная, называется „Алиса в Стране чудес“.– Милостивый боже! – в отчаянии воскликнул Банколен и ударил ладонью по столу. – Господа, это невероятно! Автор этой безумной трагикомедии написал ее, будучи в доску пьяным! Он надрывался от хохота, заставляя одного героя появиться в доме только для того, чтобы швырнуть на пол садовый совок; другого – забыть „Алису в Стране чудес“ не где-нибудь, а в казино! По его изощренной прихоти третий герой безмятежно почитывает эту парадоксальную повесть, тогда как в комнате рядом уже готовится к своему кровавому пиршеству жестокий убийца! Но нет, в этой пьесе все-таки должны присутствовать хоть какие-то признаки здравого смысла! Ведь если во всех этих инцидентах нет смысла, тогда и во всем мире его нет! – Поразительная перемена произошла в нашем славном полицейском: на мгновение его лицо осветилось победным торжеством, подобным тому, какое испытал Сатана, увидев наконец слабость в вооружении Михаила. Его очи метали стрелы. Но очень быстро лицо Банколена приобрело прежнее выражение, и он деловито продолжил: – Очень хорошо… Теперь я должен еще раз побеспокоить вас вопросом о времени, месье Вотрель. Я сверялся с показаниями часов в курительной и на лестнице. Их показания совпадают с моими… Сколько сейчас на ваших часах?Вотрель повернул в ладони плоские серебряные часы, внимательно посмотрел на циферблат и сообщил:– Ровно двадцать пять минут первого.– Точно такое же время и на моих, секунда в секунду. – Банколен обернулся ко мне: – А на твоих?– Двадцать четыре с половиной минуты.Банколен нахмурился:– Хорошо. Далее, месье Вотрель. Вы можете сказать, где вы находились в половине двенадцатого – в то время, когда месье де Салиньи вошел в карточную комнату?– С погрешностью в несколько секунд могу, месье. – Вотрель помолчал, затем неожиданно разразился хохотом. – Представьте, в это время я находился в холле и разговаривал с вашим детективом. Я провел с ним около восьми минут, после чего на его глазах прошел в салон, где Луиза представила меня вам.От плохо скрытой наглости ответа Банколен едва не потерял самообладание. Справившись с собой, он во второй раз попросил доктора Графенштайна дернуть шнур звонка.В дверях с важным видом, потирая крупный нос, появился Франсуа.– Да, месье, этот джентльмен стоял там со мной; – подтвердил тот. – Я занял свой пост, за пять минут до нашего знакомства, и сидел в кресле перед дверью в курительную, когда он подошел ко мне, предложил сигарету и спросил: „Вы не можете сказать мне, сколько сейчас времени? Кажется, у меня отстают часы“. – „Я знаю наверняка, месье, – ответил я, – что у меня точные часы, – сейчас половина двенадцатого. Однако мы можем сверить их с часами на лестнице“. – Франсуа перевел дыхание, бросив на нас быстрый проницательный взгляд, и продолжил: – Мы подошли к лестнице прямо напротив входа в карточную комнату. На часах было столько же, сколько у меня. Он поставил на своих часах правильное время, и мы стояли там и разговаривали…– Следовательно, – перебил его Банколен, – вы находились прямо перед дверью из холла в карточную комнату в тот самый момент, когда месье де Салиньи вошел туда из салона?– Да. Он стоял со мной – я имею в виду месье Вотреля – больше пяти минут, а потом прошел в салон. Я оставался у подножия лестницы…– И все это время вы следили за этой дверью?– Бессознательно, месье, но следил. Я стоял спиной к лестнице.– Тогда вы уверены, что никто не входил и не выходил этим путем?– Совершенно уверен, месье… Я стоял там, когда подошел стюард с подносом, – наверное, он уже рассказал об этом, – и был у него прямо за спиной, когда он вошел в комнату. Я увидел тело вместе с ним. Я не отходил от двери, пока вы сами не пришли с другой стороны, как вы помните. И даже после этого я не сводил с нее глаз. Никто не выходил! Это все.Банколен подпер рукой подбородок. Во время допроса Вотрель выказывал беспокойство – постукивал моноклем по подлокотнику, раздраженно ерзал. Его глубокие морщины растягивались в злобную усмешку, обнажающую редкие зубы и заставляющую топорщиться узкие усики, длинные ноздри подергивались. В глазах сверкнуло злорадство. Что это было – реакция на скуку или облегчение? Вкрадчиво, со злорадной усмешкой, он заявил:– Разумеется, вы вольны вообразить, что часы были подведены.– С настенными часами ничего не было подстроено, а наручные и у меня, и у моего друга идут нормально. Это я уже проверил, – отозвался спокойно Банколен.– В таком случае, полагаю, я свободен? Осмелюсь напомнить, мадам требуется внимание, и я буду рад отвезти ее домой…– А где сейчас мадам?– Думаю, в дамской гостиной, при ней служанка.– Полагаю, – криво улыбнулся Банколен, – вы не повезете ее домой к месье де Салиньи?Вотрель воспринял вопрос очень серьезно. Он вставил монокль в глаз и с жаром ответил:– Нет, разумеется, нет! Я отвезу ее в гостиницу, где она останавливалась до этого, на авеню дю Буа. Если понадобится мой адрес, – он извлек портмоне, – вот моя визитная карточка. Буду рад подарить вам ее дубликат, – вежливо сказал он, – в любое время, в будущем, когда у вас снова появится желание нанести оскорбление, как вы сделали это сегодня.Одернув костюм, он встал и выпрямился во весь свой громадный рост, надменно вздернув верхнюю губу, отчего опять стали видны его редкие зубы. Монокль в глазу торжествующе отблескивал, и весь его вид словно говорил: „Попробуйте ответить на такое!“ Это было равносильно тому, как если бы он спокойно швырнул перчатку в лицо Банколену. Я увидел, как опасно сверкнули глаза детектива. Задумчиво держа в пальцах визитную карточку, шеф полиции наморщил лоб и внимательно посмотрел на Вотреля.– Возможно, месье будет разочарован, – с преувеличенной вежливостью ответил он. – Может быть, опыт месье не позволяет ему знать о том, что правила дуэли, к сожалению, предусматривают право противника также вооружиться шпагой? – Его спокойный, невозмутимый взгляд встретился с остекленевшим взглядом Вотреля.Так они стояли друг против друга, разделенные столом, несколько напряженных мгновений, как будто между ними происходила молчаливая и невидимая для постороннего наблюдателя схватка. Графенштайн выронил трубку. Та не замедлила разбиться о камин. Доктор повернул голову на стук, и я увидел, как он растерянно переводит взгляд с одного на другого. Эдуар Вотрель больше ничем мне не запомнился, хотя, бог видит, у меня есть причины помнить его – хотя бы тот самый момент, когда он стоял в своем превосходно сшитом костюме, из нагрудного кармана которого аккуратно высовывался уголок белоснежного платка, а от него самого исходил аромат сиреневого лосьона. И все же, думаю, реакцией на явный намек Банколена на его причастность к убийству были подергивание его губ и подрагивание монокля. Причина тому постепенное, тяжелое осознание, что в который раз кто-то разгадал в нем труса.Разумеется, Вотрель великолепно справился с этим ударом. Буквально через мгновение он вновь стал бесстрастным, довольным и наглым. Но от всей его внешности, от лоснящихся волос до сверкающих туфель, веяло безнадежностью человека, который не раз терпел поражение.Вотрель нашел в себе силы рассмеяться и насмешливо произнести:– Следовательно, вы считаете меня убийцей?– Нет, – пожал плечами Банколен, – в настоящее время не считаю. Предположительно каждый может оказаться убийцей, но нельзя ожидать, чтобы каждый был прорицателем или колдуном… Я только задаю вопросы. – В подтверждение этого он неожиданно спросил: – Скажите, месье Вотрель, месье де Салиньи говорил по-английски?– Рауль?! Очень любопытный вопрос. Рауль был истинным спортсменом, но и только. Он был фехтовальщиком, великолепным теннисистом – у него была подача, которую Лакост и то отражал с трудом, – и самым лучшим наездником в скачках с препятствиями. Правда, – веско добавил Вотрель, – он получил серьезную травму, упав с лошади, отчего у него очень пострадали рука и позвоночник. Ему даже пришлось обратиться к иностранному специалисту. Помните, это чуть не помешало свадьбе. Да, безусловно, он был выдающимся спортсменом. Но он редко открывал книгу. Что за чушь! Рауль говорит по-английски! Единственные английские слова, которые он знал, – это гейм и сет.Слуга принес пальто Вотреля – длинное и темное, с большим собольим воротником и с серебряной петелькой-вешалкой. Оно словно громко заявляло о его богатстве. Вотрель надел черную шляпу, и из-под ее широких мягких полей блеснул его монокль. Затем извлек длинный мундштук слоновой кости, вставил сигарету. Стоя в дверях, высокий, артистичный, с торчащим изо рта длинным мундштуком, он улыбнулся:– Вы не забудете мою карточку, месье Банколен?– Раз уж вы меня вынуждаете, – передернул тот плечами, – должен сказать, что с большим удовольствием я посмотрел бы на вашу идентификационную карточку, месье.Вотрель вынул мундштук.– Это означает, что вы не считаете меня французом?– Полагаю, вы русский.– Совершенно верно. Я приехал в Париж десять лет назад. С тех пор я получил документы на гражданство.– Вот как! И кем же вы там были?– Позвольте представиться: батальонный майор Федоров из 9-го казачьего кавалерийского полка армии его величества.Вотрель насмешливо щелкнул каблуками, низко поклонился и исчез. Глава 5АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС Банколен посмотрел на меня, приподняв в снисходительном удивлении брови.– Алиби как у младенца! – развел руками я. – Не знаю, Банколен, как вы сумеете его разрушить.– Пока мне это и не нужно. Вопрос в другом: где этот смехотворный дуэлянт достает средства, чтобы общаться с таким миллионером, как Салиньи? – Он нахмурился. – К сожалению, сегодня здесь маловато их знакомых… Франсуа!Тот поспешил явиться.– Франсуа, вы позаботились о том, чтобы за всеми этими людьми проследили, когда они уходят?– О да, месье.– Отлично. Пусть Ротар разыщет тех, кто точно помнит, что видел Салиньи за игрой в рулетку и в курительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
, я вошел. Сначала я не заметил, что здесь что-то не так. Ваш человек заглядывал через мое плечо. Нет, сначала я не заметил… не заметил. Alors, я двинулся вперед и – mere de Dieu! Матерь Божья (фр.)
едва не споткнулся об эту голову! Я закричал, бросился к двери в салон, я не смог удержать поднос! Вот и все, месье, клянусь…Он выразительно размахивал руками. При воспоминании об увиденном взгляд у него словно остановился. Затем стюард в изнеможении прислонился спиной к двери. Мужчина тяжело дышал, словно прошел марафонскую дистанцию.Банколен откинулся назад и устремил задумчивый взгляд в потолок. Он молчал, пощипывая бородку. Затем жестом отпустил стюарда. С глубоким вздохом, будто снова взваливал на плечи тяжелую ношу, начальник полиции обратился к Вотрелю:– Итак, месье, продолжим. Салиньи оставил вас в курительной комнате. Когда это было?Вотрель широко улыбнулся:– Дорогой мой, вряд ли я смогу указать точное время каждого своего поступка сегодня. Это было незадолго до одиннадцати, возможно, без пяти минут. – Он говорил тоном мягкого увещевания, но взгляд его был твердым и бдительным. – Точнее сказать не могу. – Он пожал плечами. – Может, я ошибаюсь…– Значит, вы сидели в курительной?– Да. В одной из кабинок. У нас с Раулем здесь немного знакомых. Фи! Здесь собирается не самое приятное общество! – Вотрель скорчил брезгливую гримасу. – А рулетка! Видите ли, месье, это игра наудачу, чего я терпеть не могу. Она не требует усилий ума, не требует того, что Эдгар По называл „оценкой противника“. Нет уж, простите – такое не по мне. Я оставался там и чувствовал себя вполне уютно. Я читал книгу, оставленную кем-то в кабинке. Книга очень интересная, называется „Алиса в Стране чудес“.– Милостивый боже! – в отчаянии воскликнул Банколен и ударил ладонью по столу. – Господа, это невероятно! Автор этой безумной трагикомедии написал ее, будучи в доску пьяным! Он надрывался от хохота, заставляя одного героя появиться в доме только для того, чтобы швырнуть на пол садовый совок; другого – забыть „Алису в Стране чудес“ не где-нибудь, а в казино! По его изощренной прихоти третий герой безмятежно почитывает эту парадоксальную повесть, тогда как в комнате рядом уже готовится к своему кровавому пиршеству жестокий убийца! Но нет, в этой пьесе все-таки должны присутствовать хоть какие-то признаки здравого смысла! Ведь если во всех этих инцидентах нет смысла, тогда и во всем мире его нет! – Поразительная перемена произошла в нашем славном полицейском: на мгновение его лицо осветилось победным торжеством, подобным тому, какое испытал Сатана, увидев наконец слабость в вооружении Михаила. Его очи метали стрелы. Но очень быстро лицо Банколена приобрело прежнее выражение, и он деловито продолжил: – Очень хорошо… Теперь я должен еще раз побеспокоить вас вопросом о времени, месье Вотрель. Я сверялся с показаниями часов в курительной и на лестнице. Их показания совпадают с моими… Сколько сейчас на ваших часах?Вотрель повернул в ладони плоские серебряные часы, внимательно посмотрел на циферблат и сообщил:– Ровно двадцать пять минут первого.– Точно такое же время и на моих, секунда в секунду. – Банколен обернулся ко мне: – А на твоих?– Двадцать четыре с половиной минуты.Банколен нахмурился:– Хорошо. Далее, месье Вотрель. Вы можете сказать, где вы находились в половине двенадцатого – в то время, когда месье де Салиньи вошел в карточную комнату?– С погрешностью в несколько секунд могу, месье. – Вотрель помолчал, затем неожиданно разразился хохотом. – Представьте, в это время я находился в холле и разговаривал с вашим детективом. Я провел с ним около восьми минут, после чего на его глазах прошел в салон, где Луиза представила меня вам.От плохо скрытой наглости ответа Банколен едва не потерял самообладание. Справившись с собой, он во второй раз попросил доктора Графенштайна дернуть шнур звонка.В дверях с важным видом, потирая крупный нос, появился Франсуа.– Да, месье, этот джентльмен стоял там со мной; – подтвердил тот. – Я занял свой пост, за пять минут до нашего знакомства, и сидел в кресле перед дверью в курительную, когда он подошел ко мне, предложил сигарету и спросил: „Вы не можете сказать мне, сколько сейчас времени? Кажется, у меня отстают часы“. – „Я знаю наверняка, месье, – ответил я, – что у меня точные часы, – сейчас половина двенадцатого. Однако мы можем сверить их с часами на лестнице“. – Франсуа перевел дыхание, бросив на нас быстрый проницательный взгляд, и продолжил: – Мы подошли к лестнице прямо напротив входа в карточную комнату. На часах было столько же, сколько у меня. Он поставил на своих часах правильное время, и мы стояли там и разговаривали…– Следовательно, – перебил его Банколен, – вы находились прямо перед дверью из холла в карточную комнату в тот самый момент, когда месье де Салиньи вошел туда из салона?– Да. Он стоял со мной – я имею в виду месье Вотреля – больше пяти минут, а потом прошел в салон. Я оставался у подножия лестницы…– И все это время вы следили за этой дверью?– Бессознательно, месье, но следил. Я стоял спиной к лестнице.– Тогда вы уверены, что никто не входил и не выходил этим путем?– Совершенно уверен, месье… Я стоял там, когда подошел стюард с подносом, – наверное, он уже рассказал об этом, – и был у него прямо за спиной, когда он вошел в комнату. Я увидел тело вместе с ним. Я не отходил от двери, пока вы сами не пришли с другой стороны, как вы помните. И даже после этого я не сводил с нее глаз. Никто не выходил! Это все.Банколен подпер рукой подбородок. Во время допроса Вотрель выказывал беспокойство – постукивал моноклем по подлокотнику, раздраженно ерзал. Его глубокие морщины растягивались в злобную усмешку, обнажающую редкие зубы и заставляющую топорщиться узкие усики, длинные ноздри подергивались. В глазах сверкнуло злорадство. Что это было – реакция на скуку или облегчение? Вкрадчиво, со злорадной усмешкой, он заявил:– Разумеется, вы вольны вообразить, что часы были подведены.– С настенными часами ничего не было подстроено, а наручные и у меня, и у моего друга идут нормально. Это я уже проверил, – отозвался спокойно Банколен.– В таком случае, полагаю, я свободен? Осмелюсь напомнить, мадам требуется внимание, и я буду рад отвезти ее домой…– А где сейчас мадам?– Думаю, в дамской гостиной, при ней служанка.– Полагаю, – криво улыбнулся Банколен, – вы не повезете ее домой к месье де Салиньи?Вотрель воспринял вопрос очень серьезно. Он вставил монокль в глаз и с жаром ответил:– Нет, разумеется, нет! Я отвезу ее в гостиницу, где она останавливалась до этого, на авеню дю Буа. Если понадобится мой адрес, – он извлек портмоне, – вот моя визитная карточка. Буду рад подарить вам ее дубликат, – вежливо сказал он, – в любое время, в будущем, когда у вас снова появится желание нанести оскорбление, как вы сделали это сегодня.Одернув костюм, он встал и выпрямился во весь свой громадный рост, надменно вздернув верхнюю губу, отчего опять стали видны его редкие зубы. Монокль в глазу торжествующе отблескивал, и весь его вид словно говорил: „Попробуйте ответить на такое!“ Это было равносильно тому, как если бы он спокойно швырнул перчатку в лицо Банколену. Я увидел, как опасно сверкнули глаза детектива. Задумчиво держа в пальцах визитную карточку, шеф полиции наморщил лоб и внимательно посмотрел на Вотреля.– Возможно, месье будет разочарован, – с преувеличенной вежливостью ответил он. – Может быть, опыт месье не позволяет ему знать о том, что правила дуэли, к сожалению, предусматривают право противника также вооружиться шпагой? – Его спокойный, невозмутимый взгляд встретился с остекленевшим взглядом Вотреля.Так они стояли друг против друга, разделенные столом, несколько напряженных мгновений, как будто между ними происходила молчаливая и невидимая для постороннего наблюдателя схватка. Графенштайн выронил трубку. Та не замедлила разбиться о камин. Доктор повернул голову на стук, и я увидел, как он растерянно переводит взгляд с одного на другого. Эдуар Вотрель больше ничем мне не запомнился, хотя, бог видит, у меня есть причины помнить его – хотя бы тот самый момент, когда он стоял в своем превосходно сшитом костюме, из нагрудного кармана которого аккуратно высовывался уголок белоснежного платка, а от него самого исходил аромат сиреневого лосьона. И все же, думаю, реакцией на явный намек Банколена на его причастность к убийству были подергивание его губ и подрагивание монокля. Причина тому постепенное, тяжелое осознание, что в который раз кто-то разгадал в нем труса.Разумеется, Вотрель великолепно справился с этим ударом. Буквально через мгновение он вновь стал бесстрастным, довольным и наглым. Но от всей его внешности, от лоснящихся волос до сверкающих туфель, веяло безнадежностью человека, который не раз терпел поражение.Вотрель нашел в себе силы рассмеяться и насмешливо произнести:– Следовательно, вы считаете меня убийцей?– Нет, – пожал плечами Банколен, – в настоящее время не считаю. Предположительно каждый может оказаться убийцей, но нельзя ожидать, чтобы каждый был прорицателем или колдуном… Я только задаю вопросы. – В подтверждение этого он неожиданно спросил: – Скажите, месье Вотрель, месье де Салиньи говорил по-английски?– Рауль?! Очень любопытный вопрос. Рауль был истинным спортсменом, но и только. Он был фехтовальщиком, великолепным теннисистом – у него была подача, которую Лакост и то отражал с трудом, – и самым лучшим наездником в скачках с препятствиями. Правда, – веско добавил Вотрель, – он получил серьезную травму, упав с лошади, отчего у него очень пострадали рука и позвоночник. Ему даже пришлось обратиться к иностранному специалисту. Помните, это чуть не помешало свадьбе. Да, безусловно, он был выдающимся спортсменом. Но он редко открывал книгу. Что за чушь! Рауль говорит по-английски! Единственные английские слова, которые он знал, – это гейм и сет.Слуга принес пальто Вотреля – длинное и темное, с большим собольим воротником и с серебряной петелькой-вешалкой. Оно словно громко заявляло о его богатстве. Вотрель надел черную шляпу, и из-под ее широких мягких полей блеснул его монокль. Затем извлек длинный мундштук слоновой кости, вставил сигарету. Стоя в дверях, высокий, артистичный, с торчащим изо рта длинным мундштуком, он улыбнулся:– Вы не забудете мою карточку, месье Банколен?– Раз уж вы меня вынуждаете, – передернул тот плечами, – должен сказать, что с большим удовольствием я посмотрел бы на вашу идентификационную карточку, месье.Вотрель вынул мундштук.– Это означает, что вы не считаете меня французом?– Полагаю, вы русский.– Совершенно верно. Я приехал в Париж десять лет назад. С тех пор я получил документы на гражданство.– Вот как! И кем же вы там были?– Позвольте представиться: батальонный майор Федоров из 9-го казачьего кавалерийского полка армии его величества.Вотрель насмешливо щелкнул каблуками, низко поклонился и исчез. Глава 5АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС Банколен посмотрел на меня, приподняв в снисходительном удивлении брови.– Алиби как у младенца! – развел руками я. – Не знаю, Банколен, как вы сумеете его разрушить.– Пока мне это и не нужно. Вопрос в другом: где этот смехотворный дуэлянт достает средства, чтобы общаться с таким миллионером, как Салиньи? – Он нахмурился. – К сожалению, сегодня здесь маловато их знакомых… Франсуа!Тот поспешил явиться.– Франсуа, вы позаботились о том, чтобы за всеми этими людьми проследили, когда они уходят?– О да, месье.– Отлично. Пусть Ротар разыщет тех, кто точно помнит, что видел Салиньи за игрой в рулетку и в курительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22