Я имею в виду мир гадалок и сорвиголов.
Гарри издал легкий вздох облегчения. Опершись на крышу автомобиля, он ответил:
— Может, вы и правы. Но я все-таки открою вам небольшой секрет.
— Какой же?
— Если вы считаете, что я впадаю в уныние от разговоров о тревельяновском ясновидении, вам есть смысл понаблюдать за моей реакцией на нравоучения стрэттоновских родственников, которые неустанно твердят мне о том, какую ошибку я совершил, нарушив вековую традицию их рода, отвергнув настоящий мир. Мир, в котором царствуют акулы, волки и прочие хищники, где ценится не человек, а размер его кошелька.
Молли часто заморгала, изумленная его откровениями. Потом тихонько рассмеялась:
— Какой ужас! Я так понимаю что вы не смогли ублажить ни тех, ни других родственников?
— Совершенно верно. — Гарри невольно залюбовался тем, как пляшут искорки веселья в ее зеленых глазах. От его недавнего уныния не осталось и следа. Он улыбнулся. — Стрэттоны точно так же как и Тревельяны, не питают уважения к моим академическим наклонностям. Оба семейства уверены в том, что я намеренно избрал карьеру ученого, лишь бы досадить им. А то, что я еще умудряюсь делать на ней деньги, злит их еще больше.
— Так или иначе, все наши поступки продиктованы определенными мотивами. Что из того, что желание досадить родственникам помогло вам стать ведущим авторитетом в области истории науки?
— В общем-то в своих нападках на меня Стрэттоны мало чем отличаются от Тревельянов, — сказал Гарри. — Правда, дядя Леон перещеголял всех. Он уже ведет речь о дурном влиянии генов.
— Это как понимать?
Улыбка скользнула по его губам.
— Он убежден в том, что стрэттоновская кровь убила во мне мужчину, превратив в слабовольного хлюпика и зануду.
— О Боже! Неудивительно, что после встречи с ним вы пребывали в таком настроении. Неужели вам всю жизнь суждено сражаться и со Стрэттонами, и с Тревельянами?
— Да. — Он поднял руку, предвосхищая неизбежный вопрос. — И пожалуйста больше не спрашивайте меня об этом.
— Я и не должна об этом спрашивать. Родственников ведь не выбирают.
Гарри полез в машину за покупками Молли. После ужина он найдет предлог пригласить Молли к себе и оставить на ночь, думал Гарри, открывая крышку багажника. Нужно будет проявить изобретательность. Желание овладеть Молли было как никогда сильным. Оно уже скорее походило на алчный голод.
Возможно, если бы Молли оказалась сегодня в его постели, ему не пришлось бы мучиться от бессонницы, думая о красном короле, которого вытащил из колоды карт у Эванджелины. Он терпеть не мог, когда шла плохая карта.
Мысленно прокручивая планы на вечер, Гарри провел Молли в лифт и нажал на кнопку первого этажа.
Через мгновение двери лифта распахнулись, и они оказались в вестибюле высотного здания. Первой, кого увидел Гарри, была его бывшая невеста Оливия. Она ходила взад-вперед возле конторки консьержа.
— Проклятие, — тихо пробормотал он.
«Ситуация наглядно демонстрирует, что во мне нет и намека на некий телепатический дар», — мрачно подумал он. Действительно, будь он наделен хоть каплей ясновидения, он бы непременно почувствовал приближение опасности.
Увидев Гарри, Оливия остановилась. Пальцы ее крепко сжали ремень дорогой кожаной сумочки, висевшей на плече.
— Гарри.
Он осторожно покосился на нее. Как всегда, Оливия выглядела безупречно. Ее стремление к совершенству восхищало Гарри. Оно было верным признаком того, что перед тобой женщина с завидным самообладанием, с готовыми ответами на все вопросы.
Сегодня на Оливии были кремовая шелковая блузка, рыжеватые брюки в мягкую складку и легкий пиджак из бежевого шелка. Ее золотистые волосы были причудливо сколоты на затылке. Красивое лицо отмечено печатью некоторого напряжения. В серых глазах угадывалось беспокойство.
Гарри героически устоял против искушения вернуться в лифт.
— Привет, Оливия. — Он сильнее сжал Молли руку, останавливаясь посреди вестибюля. — Я бы хотел представить тебе Молли Аббервик. Молли, а это Оливия Хью. Жена моего кузена Брэндона.
— Добрый день, — сказала Молли и вежливо улыбнулась Оливии. Та холодно кивнула головой.
— Здравствуйте.
— Мы как раз направляемся ужинать, Оливия, — пояснил Гарри. — Ты извинишь нас?
Оливия нахмурила идеально очерченные брови.
— Гарри, я уже несколько часов торчу здесь, ожидая тебя. Твоя экономка ушла в пять. Она мне сказала, что вечером ты непременно будешь дома.
— Я, как видишь дома, но у меня свои планы на вечер.
Оливия мельком взглянула на Молли и, видимо, решила не стесняться ее присутствия.
— Мне нужно поговорить с тобой. Дело касается нашей семьи.
— Как-нибудь в другой раз, Оливия. — Гарри сделал шаг в сторону, намереваясь обойти ее, поскольку Оливия решительно преграждала ему путь.
— Гарри, это очень важно.
Молли еле заметно дернула его за руку.
— А, Гарри?
Оливия поджала губы.
— Мне действительно необходимо поговорить с тобой, Гарри. Вопрос срочный.
Молли нежно высвободила свои пальцы из его ладони и улыбнулась.
— Похоже, дело серьезное. Не волнуйтесь за меня. Я возьму такси.
— Черт возьми, Молли, что бы ни был за вопрос, он в любом случае подождет. Мы с вами идем ужинать.
— Нет. — Голос Оливии дрогнул. — Будущее Брэндона под угрозой. И виноват в этом ты, Гарри. Из-за тебя весь этот кавардак. Тебе и разгребать.
— Мне? — Гарри изумленно уставился на нее.
— До свидания, Гарри. — Молли попятилась к выходу. — Спасибо за интересный день.
Он собрался было последовать за ней, но Оливия остановила его, удержав за руку.
— Я должна обсудить с тобой ситуацию, — настойчиво повторила Оливия. — Это не займет много времени.
— Все в порядке, — крикнула Молли, уже стоя в дверях. — В самом деле. Нет проблем.
Гарри растерянно переводил взгляд с одной женщины на другую. Он всегда чувствовал, когда терпит поражение.
— Я попрошу Криса вызвать вам такси, Молли.
— К вашим услугам, мистер Тревельян. — Крис, ночной консьерж, потянулся к телефонной трубке.
— Не нужно. — Молли уже выходила из двери. — Вон стоит такси. Я отсюда вижу.
Гарри сделал еще один шаг в ее сторону и остановился, безвольно опустив руки. Он не хотел, чтобы она уходила домой одна. Он хотел, чтобы она была с ним. Здесь. Сейчас.
— Я позвоню вам, — сказал он.
— Не волнуйтесь, мы еще увидимся, — заверила она его. — У вас в багажнике остались мои покупки.
И она помахала рукой. Тяжелые стеклянные двери захлопнулись за ней. Гарри видел, как она поспешила через перекресток к стоявшему на противоположной стороне улицы такси.
Молли ушла. Он ощутил пустоту. .
— Ты опять не в настроении? — с легким раздражением в голосе спросила Оливия, переступая порог его квартиры. — Это депрессия. И можешь не притворяться, будто не знаешь об этом. Легче не станет.
— Я в настроении, но в плохом. — Он закрыл дверь и прошел к окну. За холмом проступали блики заходящего солнца. Ночь вступала в свои права. Стилизованные под старину круглые фонари на рыночной площади струили золотистый свет.
Гарри пытался разглядеть такси, увозившее Молли в причудливый древний особняк на Кэпитол-Хилл, но его уже и след простыл.
— Черт возьми, Гарри, неужели всегда нужно быть таким отрешенным. У меня к тебе серьезный разговор. Ты хотя бы выслушай меня. В конце концов в том, что случилось, виноват прежде всего ты.
Гарри даже не обернулся.
— Я так понимаю, это связано с тем разговором, что состоялся у нас с Брэндоном вчера?
Возникла короткая напряженная пауза.
— Брэндон говорил с тобой? — осторожно спросила Оливия.
— Да.
— Ну и что? Ты попытался убедить его не покидать «Стрэттон пропертиз»?
— Он вполне взрослый и самостоятельный человек. Это его будущее. Его решение. С какой стати я должен вмешиваться?
— Потому что он никогда бы не додумался до этого, если бы не ты, — взорвалась Оливия. — Черт возьми, Гарри, он идет на это не потому, что заботится о нашем будущем, он лишь пытается что-то доказать. Я пробовала заставить его трезво оценить ситуацию, но все без толку.
Гарри бросил на нее взгляд через плечо.
— И что же, по-твоему, он собирается доказать?
— Что он такой же сильный и независимый, как и ты. — Оливия раздраженно швырнула на диван свою сумочку. — Он завидует тебе, Гарри.
— Завидует? Чему, черт возьми? Ты же бросила меня, чтобы выйти за него замуж.
Оливия пришла в ярость.
— Неужели нужно поднимать этот вопрос?
— Послушай, я лишь напомнил о прошлом. И хотел подчеркнуть, что если и было какое-то соперничество между мной и Брэндоном, именно он вышел победителем.
Оливия вспыхнула.
— Дело не во мне, а в глупом мужском честолюбии. Самоутверждении. Не знаю, как это у вас, мужчин, называется. У Брэндона это засело в голове, как навязчивая идея. Он во что бы то ни стало хочет доказать, что у него мозги не хуже твоих. Втайне он всегда восхищался тем, как красиво ты расстался с деньгами Стрэттонов. Теперь он полон решимости тоже попробовать избавиться от семейной кабалы.
— Ну и что? Дайте ему шанс. Кому это мешает?
Оливия пришла в дикую ярость.
— Все дело в том, что дед не простит, если он пойдет по твоим стопам. Это ни для кого не секрет. Паркер вычеркнет Брэндона из своего завещания. Даниель уже на грани нервного срыва. Она стольким пожертвовала ради Брэндона, а теперь все ее усилия пойдут прахом.
— Я и не знал, что нервные срывы еще случаются, — пошутил Гарри. — Мне казалось что вы, психологи, давно покончили с ними.
Выражение лица Оливии оставалось холодным и суровым.
— Это не шутки, Гарри.
— Но и не мои проблемы.
— Твои, и в этом все дело. Ты подал дурной пример Брэндону.
— Никому я примеров не подавал, — очень тихо произнес Гарри. Оливия вздрогнула.
— Пожалуйста, Гарри, не говори со мной в таком тоне. Ты же знаешь, что мне это неприятно.
Гарри глубоко вздохнул.
— Мне кажется, я веду себя вполне сдержанно.
— Когда ты не в настроении, каждое твое слово будто высечено изо льда.
Гарри заложил руки за спину.
— Так чего ты от меня добиваешься, Оливия?
— Поговори с Брэндоном. Убеди его в том, что уход из «Стрэттон пропертиз». — далеко не мудрое решение.
— Если он, как ты говоришь, пытается что-то доказать этим, вряд ли он будет прислушиваться к моим советам.
— Попытайся переубедить его. Гарри, ты должен что-то сделать, пока он еще не так далеко зашел в осуществлении своих планов. Паркер никогда не простит ему, если он уйдет из «Стрэттон пропертиз» так же, как когда-то это сделал ты. Даниель не вынесет этого. А Брэндон очень скоро пожалеет о своем выборе. .
Так вот, значит, какая она, его бывшая невеста.
Молли сидела за кухонным столом перед тарелкой с равиоли, приправленными пармезаном, свежими листьями базилика и оливковым маслом. Она подцепила две равиоли и задумчиво уставилась на стопку новых проектов, лежавших на столе.
Наверняка ей удастся выудить из этой кипы хотя бы один проект, который потом можно будет вынести на суд Гарри.
Оливия определенно хороша. Нет, это, пожалуй, мягко сказано. Она очаровательна.
Молли жевала равиоли, размышляя о том, почему не сложились отношения между Гарри и Оливией.
Состояние скуки, изредка прерываемое всплесками дикого ужаса.
Пожалуй, сегодня вечером Оливия не выглядела испуганной. Она вела себя как женщина, имеющая право на внимание Гарри. Молли вдруг стало интересно, что же изначально привлекло их друг в друге. Оливия явно не принадлежала к типу женщин, которые могли нравиться Гарри. Правда, Молли допускала, что ее мнение может быть излишне пристрастным.
Молли надкусила равиоли и перелистала страницу проекта. Что толку рассуждать о несостоявшемся романе? Ведь в конце концов Оливия предпочла кузена Гарри, Брэндона Стрэттона Хью.
И все-таки Молли казалось странным, что за помощью в решении семейной проблемы Оливия обратилась именно к Гарри.
Молли прогнала прочь назойливые мысли и заставила себя сосредоточиться на резюме проекта, который лежал перед ней.
Старый дом, охая и стеная, погружался в сон. Сверху доносилось негромкое жужжание. — это работал робот-уборщик.
Прошло немного времени, и Молли решила прерваться. Поставив грязные тарелки на ленточный конвейер, она отправила их в посудомоечную машину. — очередное аббервикское изобретение. Закончив мойку, агрегат сам сортировал и раскладывал посуду по шкафам.
Молли сосредоточенно изучала проект фотонного двигателя, когда из посудомоечной машины вынырнули чистые тарелки. В тот же момент обтянутые резиновыми перчатками руки робота принялись аккуратно расставлять посуду по полкам. .
— У тебя серьезно с Молли Аббервик? — спросила Оливия, забирая с дивана сумочку. Гарри обернулся.
— Да.
— Ты спишь с ней?
— Это не твое дело, — сказал Гарри. У Оливии хватило такта смутиться.
— Конечно, не мое. Мне просто интересно, возникали уже какие-нибудь… хм… сложности или нет.
— Сложности?
— Ну, наподобие тех, что случались между нами, — резко произнесла Оливия.
— Ах да. Ты об этом. Насколько я помню, ты обвиняла меня в том что я действую тебе на нервы.
— Довольно сарказма. Я лишь пытаюсь помочь тебе.
Гарри изумленно уставился на нее.
— И каким же образом?
— Я уже говорила тебе, что, на мой взгляд, ты страдаешь посттравматическим нервным расстройством, вызванным обстоятельствами гибели твоих родителей, — тихо сказала Оливия. — Это нетипичная реакция на серьезную душевную травму. Я тебе советую позвонить доктору Шроптону. У него большой опыт в лечении подобных стрессовых состояний. И кроме того, есть много медицинских препаратов, которые могут помочь справиться с твоим недугом.
— Спасибо, я буду иметь в виду.
— Так ты не хочешь и пальцем пошевелить? — обрушилась на него Оливия с новой вспышкой гнева. — Ты не желаешь обратиться к специалистам, чтобы серьезно заняться своим здоровьем. Более того, ты даже не хочешь признаться в том что проблема действительно существует.
— Послушай, Оливия…
— Позволь мне высказаться, Гарри. Как специалист, я могу авторитетно заявить, что проблемы со здоровьем не исчезнут, если ты и дальше будешь отрицать сам факт их существования. В конце концов они разрушат и твои отношения с Молли Аббервик. Точно так же, как когда-то разрушили наши.
— Спасибо за предупреждение, — сказал Гарри. — Но мне кажется, нельзя сваливать вину за то, что наши отношения потерпели фиаско, только на мои персональные изъяны.
— Не пытайся уверить меня в том что ты когда-то любил меня, Гарри. Не знаю, какие чувства ты испытывал ко мне, но только это была не любовь.
Гарри замер.
— А ты любила меня?
— Я пыталась, — прошептала Оливия. — Я действительно пыталась, Гарри.
— Очень благородно с твоей стороны. — Он не стал признаваться в том, что тоже пытался любить ее. Оливия не смогла бы понять, что именно эти попытки и вынудили ее расторгнуть помолвку. Всплески дикого ужаса.
— Все это было безнадежно, — проговорила Оливия. — Ты не способен любить, Гарри. Одно время мне казалось, что у нас может что-то получиться. Если бы ты только научился общаться с людьми. Чувствовать. Делиться своими чувствами с другими. Избавился бы от своего извечного скепсиса. Но убедить тебя в чем-либо было невозможно.
— Пожалуй, что да.
— И потом секс стал да каким-то странным, непонятным, Гарри. Ты это знаешь не хуже меня.
Гарри почувствовал, как холодок пробежал по телу.
— Извини. — Больше ему нечего было добавить.
— Я знаю что ты этого не хотел но так получилось. Поначалу ты был так холоден в постели, казался чужим и далеким. Иногда у меня возникало ощущение, будто рядом со мной робот, а не мужчина.
Гарри закрыл глаза.
— А потом, в тот самый последний день нашей близости ты словно утратил контроль над собой. И это меня ошеломило, — Оливия с трудом подбирала слова. — Если хочешь правду, меня это ужаснуло. В тот день я поняла, что нам нужно расстаться.
Гарри мысленно поклялся себе в том, что не повторит подобной ошибки с Молли.
Он слишком хорошо знал, что женщины находили его трудным в общении. Уж сколько лет он слышал эти слезливые упреки. Упреки в том, что он слишком высокомерен, замкнут, холоден.
Еще до встречи с Оливией его эпизодические романы с женщинами неизбежно разбивались о подводные рифы скуки и раздражения. Когда в его жизни появилась Оливия, он уступил безрассудству. Ему уже было далеко за тридцать. Желание обрести верную спутницу жизни становилось все более навязчивым и в конце концов искушение оказалось слишком велико. И он попытался приоткрыть Оливии свои сложный внутренний мир, допустить ее в святая святых своей мятежной души.
Результат обернулся катастрофой. Оливия была права. Секс оказался не в радость.
Гарри чувствовал свою вину. Пока он держал определенную дистанцию в отношениях с женщинами, ему удавалось контролировать свои эмоции.
Но иногда наступал момент, когда ему страстно хотелось чего-то большего, чему он не мог подыскать определения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Гарри издал легкий вздох облегчения. Опершись на крышу автомобиля, он ответил:
— Может, вы и правы. Но я все-таки открою вам небольшой секрет.
— Какой же?
— Если вы считаете, что я впадаю в уныние от разговоров о тревельяновском ясновидении, вам есть смысл понаблюдать за моей реакцией на нравоучения стрэттоновских родственников, которые неустанно твердят мне о том, какую ошибку я совершил, нарушив вековую традицию их рода, отвергнув настоящий мир. Мир, в котором царствуют акулы, волки и прочие хищники, где ценится не человек, а размер его кошелька.
Молли часто заморгала, изумленная его откровениями. Потом тихонько рассмеялась:
— Какой ужас! Я так понимаю что вы не смогли ублажить ни тех, ни других родственников?
— Совершенно верно. — Гарри невольно залюбовался тем, как пляшут искорки веселья в ее зеленых глазах. От его недавнего уныния не осталось и следа. Он улыбнулся. — Стрэттоны точно так же как и Тревельяны, не питают уважения к моим академическим наклонностям. Оба семейства уверены в том, что я намеренно избрал карьеру ученого, лишь бы досадить им. А то, что я еще умудряюсь делать на ней деньги, злит их еще больше.
— Так или иначе, все наши поступки продиктованы определенными мотивами. Что из того, что желание досадить родственникам помогло вам стать ведущим авторитетом в области истории науки?
— В общем-то в своих нападках на меня Стрэттоны мало чем отличаются от Тревельянов, — сказал Гарри. — Правда, дядя Леон перещеголял всех. Он уже ведет речь о дурном влиянии генов.
— Это как понимать?
Улыбка скользнула по его губам.
— Он убежден в том, что стрэттоновская кровь убила во мне мужчину, превратив в слабовольного хлюпика и зануду.
— О Боже! Неудивительно, что после встречи с ним вы пребывали в таком настроении. Неужели вам всю жизнь суждено сражаться и со Стрэттонами, и с Тревельянами?
— Да. — Он поднял руку, предвосхищая неизбежный вопрос. — И пожалуйста больше не спрашивайте меня об этом.
— Я и не должна об этом спрашивать. Родственников ведь не выбирают.
Гарри полез в машину за покупками Молли. После ужина он найдет предлог пригласить Молли к себе и оставить на ночь, думал Гарри, открывая крышку багажника. Нужно будет проявить изобретательность. Желание овладеть Молли было как никогда сильным. Оно уже скорее походило на алчный голод.
Возможно, если бы Молли оказалась сегодня в его постели, ему не пришлось бы мучиться от бессонницы, думая о красном короле, которого вытащил из колоды карт у Эванджелины. Он терпеть не мог, когда шла плохая карта.
Мысленно прокручивая планы на вечер, Гарри провел Молли в лифт и нажал на кнопку первого этажа.
Через мгновение двери лифта распахнулись, и они оказались в вестибюле высотного здания. Первой, кого увидел Гарри, была его бывшая невеста Оливия. Она ходила взад-вперед возле конторки консьержа.
— Проклятие, — тихо пробормотал он.
«Ситуация наглядно демонстрирует, что во мне нет и намека на некий телепатический дар», — мрачно подумал он. Действительно, будь он наделен хоть каплей ясновидения, он бы непременно почувствовал приближение опасности.
Увидев Гарри, Оливия остановилась. Пальцы ее крепко сжали ремень дорогой кожаной сумочки, висевшей на плече.
— Гарри.
Он осторожно покосился на нее. Как всегда, Оливия выглядела безупречно. Ее стремление к совершенству восхищало Гарри. Оно было верным признаком того, что перед тобой женщина с завидным самообладанием, с готовыми ответами на все вопросы.
Сегодня на Оливии были кремовая шелковая блузка, рыжеватые брюки в мягкую складку и легкий пиджак из бежевого шелка. Ее золотистые волосы были причудливо сколоты на затылке. Красивое лицо отмечено печатью некоторого напряжения. В серых глазах угадывалось беспокойство.
Гарри героически устоял против искушения вернуться в лифт.
— Привет, Оливия. — Он сильнее сжал Молли руку, останавливаясь посреди вестибюля. — Я бы хотел представить тебе Молли Аббервик. Молли, а это Оливия Хью. Жена моего кузена Брэндона.
— Добрый день, — сказала Молли и вежливо улыбнулась Оливии. Та холодно кивнула головой.
— Здравствуйте.
— Мы как раз направляемся ужинать, Оливия, — пояснил Гарри. — Ты извинишь нас?
Оливия нахмурила идеально очерченные брови.
— Гарри, я уже несколько часов торчу здесь, ожидая тебя. Твоя экономка ушла в пять. Она мне сказала, что вечером ты непременно будешь дома.
— Я, как видишь дома, но у меня свои планы на вечер.
Оливия мельком взглянула на Молли и, видимо, решила не стесняться ее присутствия.
— Мне нужно поговорить с тобой. Дело касается нашей семьи.
— Как-нибудь в другой раз, Оливия. — Гарри сделал шаг в сторону, намереваясь обойти ее, поскольку Оливия решительно преграждала ему путь.
— Гарри, это очень важно.
Молли еле заметно дернула его за руку.
— А, Гарри?
Оливия поджала губы.
— Мне действительно необходимо поговорить с тобой, Гарри. Вопрос срочный.
Молли нежно высвободила свои пальцы из его ладони и улыбнулась.
— Похоже, дело серьезное. Не волнуйтесь за меня. Я возьму такси.
— Черт возьми, Молли, что бы ни был за вопрос, он в любом случае подождет. Мы с вами идем ужинать.
— Нет. — Голос Оливии дрогнул. — Будущее Брэндона под угрозой. И виноват в этом ты, Гарри. Из-за тебя весь этот кавардак. Тебе и разгребать.
— Мне? — Гарри изумленно уставился на нее.
— До свидания, Гарри. — Молли попятилась к выходу. — Спасибо за интересный день.
Он собрался было последовать за ней, но Оливия остановила его, удержав за руку.
— Я должна обсудить с тобой ситуацию, — настойчиво повторила Оливия. — Это не займет много времени.
— Все в порядке, — крикнула Молли, уже стоя в дверях. — В самом деле. Нет проблем.
Гарри растерянно переводил взгляд с одной женщины на другую. Он всегда чувствовал, когда терпит поражение.
— Я попрошу Криса вызвать вам такси, Молли.
— К вашим услугам, мистер Тревельян. — Крис, ночной консьерж, потянулся к телефонной трубке.
— Не нужно. — Молли уже выходила из двери. — Вон стоит такси. Я отсюда вижу.
Гарри сделал еще один шаг в ее сторону и остановился, безвольно опустив руки. Он не хотел, чтобы она уходила домой одна. Он хотел, чтобы она была с ним. Здесь. Сейчас.
— Я позвоню вам, — сказал он.
— Не волнуйтесь, мы еще увидимся, — заверила она его. — У вас в багажнике остались мои покупки.
И она помахала рукой. Тяжелые стеклянные двери захлопнулись за ней. Гарри видел, как она поспешила через перекресток к стоявшему на противоположной стороне улицы такси.
Молли ушла. Он ощутил пустоту. .
— Ты опять не в настроении? — с легким раздражением в голосе спросила Оливия, переступая порог его квартиры. — Это депрессия. И можешь не притворяться, будто не знаешь об этом. Легче не станет.
— Я в настроении, но в плохом. — Он закрыл дверь и прошел к окну. За холмом проступали блики заходящего солнца. Ночь вступала в свои права. Стилизованные под старину круглые фонари на рыночной площади струили золотистый свет.
Гарри пытался разглядеть такси, увозившее Молли в причудливый древний особняк на Кэпитол-Хилл, но его уже и след простыл.
— Черт возьми, Гарри, неужели всегда нужно быть таким отрешенным. У меня к тебе серьезный разговор. Ты хотя бы выслушай меня. В конце концов в том, что случилось, виноват прежде всего ты.
Гарри даже не обернулся.
— Я так понимаю, это связано с тем разговором, что состоялся у нас с Брэндоном вчера?
Возникла короткая напряженная пауза.
— Брэндон говорил с тобой? — осторожно спросила Оливия.
— Да.
— Ну и что? Ты попытался убедить его не покидать «Стрэттон пропертиз»?
— Он вполне взрослый и самостоятельный человек. Это его будущее. Его решение. С какой стати я должен вмешиваться?
— Потому что он никогда бы не додумался до этого, если бы не ты, — взорвалась Оливия. — Черт возьми, Гарри, он идет на это не потому, что заботится о нашем будущем, он лишь пытается что-то доказать. Я пробовала заставить его трезво оценить ситуацию, но все без толку.
Гарри бросил на нее взгляд через плечо.
— И что же, по-твоему, он собирается доказать?
— Что он такой же сильный и независимый, как и ты. — Оливия раздраженно швырнула на диван свою сумочку. — Он завидует тебе, Гарри.
— Завидует? Чему, черт возьми? Ты же бросила меня, чтобы выйти за него замуж.
Оливия пришла в ярость.
— Неужели нужно поднимать этот вопрос?
— Послушай, я лишь напомнил о прошлом. И хотел подчеркнуть, что если и было какое-то соперничество между мной и Брэндоном, именно он вышел победителем.
Оливия вспыхнула.
— Дело не во мне, а в глупом мужском честолюбии. Самоутверждении. Не знаю, как это у вас, мужчин, называется. У Брэндона это засело в голове, как навязчивая идея. Он во что бы то ни стало хочет доказать, что у него мозги не хуже твоих. Втайне он всегда восхищался тем, как красиво ты расстался с деньгами Стрэттонов. Теперь он полон решимости тоже попробовать избавиться от семейной кабалы.
— Ну и что? Дайте ему шанс. Кому это мешает?
Оливия пришла в дикую ярость.
— Все дело в том, что дед не простит, если он пойдет по твоим стопам. Это ни для кого не секрет. Паркер вычеркнет Брэндона из своего завещания. Даниель уже на грани нервного срыва. Она стольким пожертвовала ради Брэндона, а теперь все ее усилия пойдут прахом.
— Я и не знал, что нервные срывы еще случаются, — пошутил Гарри. — Мне казалось что вы, психологи, давно покончили с ними.
Выражение лица Оливии оставалось холодным и суровым.
— Это не шутки, Гарри.
— Но и не мои проблемы.
— Твои, и в этом все дело. Ты подал дурной пример Брэндону.
— Никому я примеров не подавал, — очень тихо произнес Гарри. Оливия вздрогнула.
— Пожалуйста, Гарри, не говори со мной в таком тоне. Ты же знаешь, что мне это неприятно.
Гарри глубоко вздохнул.
— Мне кажется, я веду себя вполне сдержанно.
— Когда ты не в настроении, каждое твое слово будто высечено изо льда.
Гарри заложил руки за спину.
— Так чего ты от меня добиваешься, Оливия?
— Поговори с Брэндоном. Убеди его в том, что уход из «Стрэттон пропертиз». — далеко не мудрое решение.
— Если он, как ты говоришь, пытается что-то доказать этим, вряд ли он будет прислушиваться к моим советам.
— Попытайся переубедить его. Гарри, ты должен что-то сделать, пока он еще не так далеко зашел в осуществлении своих планов. Паркер никогда не простит ему, если он уйдет из «Стрэттон пропертиз» так же, как когда-то это сделал ты. Даниель не вынесет этого. А Брэндон очень скоро пожалеет о своем выборе. .
Так вот, значит, какая она, его бывшая невеста.
Молли сидела за кухонным столом перед тарелкой с равиоли, приправленными пармезаном, свежими листьями базилика и оливковым маслом. Она подцепила две равиоли и задумчиво уставилась на стопку новых проектов, лежавших на столе.
Наверняка ей удастся выудить из этой кипы хотя бы один проект, который потом можно будет вынести на суд Гарри.
Оливия определенно хороша. Нет, это, пожалуй, мягко сказано. Она очаровательна.
Молли жевала равиоли, размышляя о том, почему не сложились отношения между Гарри и Оливией.
Состояние скуки, изредка прерываемое всплесками дикого ужаса.
Пожалуй, сегодня вечером Оливия не выглядела испуганной. Она вела себя как женщина, имеющая право на внимание Гарри. Молли вдруг стало интересно, что же изначально привлекло их друг в друге. Оливия явно не принадлежала к типу женщин, которые могли нравиться Гарри. Правда, Молли допускала, что ее мнение может быть излишне пристрастным.
Молли надкусила равиоли и перелистала страницу проекта. Что толку рассуждать о несостоявшемся романе? Ведь в конце концов Оливия предпочла кузена Гарри, Брэндона Стрэттона Хью.
И все-таки Молли казалось странным, что за помощью в решении семейной проблемы Оливия обратилась именно к Гарри.
Молли прогнала прочь назойливые мысли и заставила себя сосредоточиться на резюме проекта, который лежал перед ней.
Старый дом, охая и стеная, погружался в сон. Сверху доносилось негромкое жужжание. — это работал робот-уборщик.
Прошло немного времени, и Молли решила прерваться. Поставив грязные тарелки на ленточный конвейер, она отправила их в посудомоечную машину. — очередное аббервикское изобретение. Закончив мойку, агрегат сам сортировал и раскладывал посуду по шкафам.
Молли сосредоточенно изучала проект фотонного двигателя, когда из посудомоечной машины вынырнули чистые тарелки. В тот же момент обтянутые резиновыми перчатками руки робота принялись аккуратно расставлять посуду по полкам. .
— У тебя серьезно с Молли Аббервик? — спросила Оливия, забирая с дивана сумочку. Гарри обернулся.
— Да.
— Ты спишь с ней?
— Это не твое дело, — сказал Гарри. У Оливии хватило такта смутиться.
— Конечно, не мое. Мне просто интересно, возникали уже какие-нибудь… хм… сложности или нет.
— Сложности?
— Ну, наподобие тех, что случались между нами, — резко произнесла Оливия.
— Ах да. Ты об этом. Насколько я помню, ты обвиняла меня в том что я действую тебе на нервы.
— Довольно сарказма. Я лишь пытаюсь помочь тебе.
Гарри изумленно уставился на нее.
— И каким же образом?
— Я уже говорила тебе, что, на мой взгляд, ты страдаешь посттравматическим нервным расстройством, вызванным обстоятельствами гибели твоих родителей, — тихо сказала Оливия. — Это нетипичная реакция на серьезную душевную травму. Я тебе советую позвонить доктору Шроптону. У него большой опыт в лечении подобных стрессовых состояний. И кроме того, есть много медицинских препаратов, которые могут помочь справиться с твоим недугом.
— Спасибо, я буду иметь в виду.
— Так ты не хочешь и пальцем пошевелить? — обрушилась на него Оливия с новой вспышкой гнева. — Ты не желаешь обратиться к специалистам, чтобы серьезно заняться своим здоровьем. Более того, ты даже не хочешь признаться в том что проблема действительно существует.
— Послушай, Оливия…
— Позволь мне высказаться, Гарри. Как специалист, я могу авторитетно заявить, что проблемы со здоровьем не исчезнут, если ты и дальше будешь отрицать сам факт их существования. В конце концов они разрушат и твои отношения с Молли Аббервик. Точно так же, как когда-то разрушили наши.
— Спасибо за предупреждение, — сказал Гарри. — Но мне кажется, нельзя сваливать вину за то, что наши отношения потерпели фиаско, только на мои персональные изъяны.
— Не пытайся уверить меня в том что ты когда-то любил меня, Гарри. Не знаю, какие чувства ты испытывал ко мне, но только это была не любовь.
Гарри замер.
— А ты любила меня?
— Я пыталась, — прошептала Оливия. — Я действительно пыталась, Гарри.
— Очень благородно с твоей стороны. — Он не стал признаваться в том, что тоже пытался любить ее. Оливия не смогла бы понять, что именно эти попытки и вынудили ее расторгнуть помолвку. Всплески дикого ужаса.
— Все это было безнадежно, — проговорила Оливия. — Ты не способен любить, Гарри. Одно время мне казалось, что у нас может что-то получиться. Если бы ты только научился общаться с людьми. Чувствовать. Делиться своими чувствами с другими. Избавился бы от своего извечного скепсиса. Но убедить тебя в чем-либо было невозможно.
— Пожалуй, что да.
— И потом секс стал да каким-то странным, непонятным, Гарри. Ты это знаешь не хуже меня.
Гарри почувствовал, как холодок пробежал по телу.
— Извини. — Больше ему нечего было добавить.
— Я знаю что ты этого не хотел но так получилось. Поначалу ты был так холоден в постели, казался чужим и далеким. Иногда у меня возникало ощущение, будто рядом со мной робот, а не мужчина.
Гарри закрыл глаза.
— А потом, в тот самый последний день нашей близости ты словно утратил контроль над собой. И это меня ошеломило, — Оливия с трудом подбирала слова. — Если хочешь правду, меня это ужаснуло. В тот день я поняла, что нам нужно расстаться.
Гарри мысленно поклялся себе в том, что не повторит подобной ошибки с Молли.
Он слишком хорошо знал, что женщины находили его трудным в общении. Уж сколько лет он слышал эти слезливые упреки. Упреки в том, что он слишком высокомерен, замкнут, холоден.
Еще до встречи с Оливией его эпизодические романы с женщинами неизбежно разбивались о подводные рифы скуки и раздражения. Когда в его жизни появилась Оливия, он уступил безрассудству. Ему уже было далеко за тридцать. Желание обрести верную спутницу жизни становилось все более навязчивым и в конце концов искушение оказалось слишком велико. И он попытался приоткрыть Оливии свои сложный внутренний мир, допустить ее в святая святых своей мятежной души.
Результат обернулся катастрофой. Оливия была права. Секс оказался не в радость.
Гарри чувствовал свою вину. Пока он держал определенную дистанцию в отношениях с женщинами, ему удавалось контролировать свои эмоции.
Но иногда наступал момент, когда ему страстно хотелось чего-то большего, чему он не мог подыскать определения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37