Ребят икрой не корми, только дай спасти кого-нибудь. В особой степени это касалось и спецмашину, которая с особым трепетом относилась к специфическим заданиям. Вытаскивать Директора из Болота, это не дороги для всяких там честных налогоплательщиков чистить.
— Милашка, — самое важное правило для спасателей, работай всегда в одиночку. — Освободи помещение от посторонних. Не хочу, чтобы в заварушке пострадали посторонние люди.
Спецмашина на предстоящую заварушку отреагировала весьма нетрадиционно. Врубила на полную мощность все системы оповещения. За звуконепроницаемыми окнами кабины заметались ребята в черных контактных линзах. Забегали женщины в красных панцирных накидках. Облетели листья с тополей, так некстати выросших в кадушках приемной.
Через минуту на обозримом пространстве никого не осталось.
— Так-то лучше, — похвалил я спецмашину. — Теперь нужно, чтобы ты подсоединилась к Директорской линии связи. И будь любезна, открой оружейную комнату.
— Как?! — удивился второй номер. — У нас еще есть оружейная комната?
Молодость, неопытность. На Милашке много интересных мест. Даже я не знаю, что там у нее внутри спрятано. Месяца три назад, например, прогуливаясь по нижнему отсеку, я натолкнулся на потайной ход, который вел в русскую баню. Милашка сама удивилась, когда я рассказал о находке.
По дороге в оружейную комнату я проверил личный состав на предмет теоретических знаний.
— Виртуальный принцип один из исходных принципов виртуального позитивизма, — наступая мне на пятки, старательно докладывал Боб. — Согласно которому истинность всякого физического ощущения должна быть, в конечном счете, установлена путем его сопоставления с чувственными данными. Но мне, командир, все же ближе тезис о том, что познание вообще не может выйти за пределы чувственного опыта.
— Неплохо, второй номер. Только в следующий раз выражайтесь проще. Существует только то, что можно пощупать, попробовать на язык. Все остальное бред сивой кобылы. Хотелось бы напомнить вам основное правило поведения на той стороне. У нас совершенно нет времени. Работаем быстро, слаженно, четко. На провокации не поддаваться. В разговоры без моего разрешения не вступать. Жрать, что попало, тоже не рекомендую. И если какая сволочь надумает там остаться, перестреляю всех. Вопросы есть?
Вопросов у команды не возникло. Если командир сказал «перестреляет», то обязательно перестреляет. А об остальном и спрашивать не стоит.
Оружейная комната с оборудованием для работы в Болоте представляла собой крохотное помещение. У одной стены трехъярусная лежанка, с не струганными досками вместо матрацев. У другой стены три шкафа со специальным оборудованием.
— Что, Боб, нравится? — ортопедические матрасы в свое время я обменял на годовую подшивку журнала «Если у вас нету тещи. Условия экстремального выживания». А вот оборудование я не трогал. Как знал, что рано или поздно пригодится.
Американец, втянув живот, протиснулся в оружейную, и неодобрительно отозвался в электронный адрес русских специалистов, соорудивший такой тесный индюшатник.
— Разговорчики, второй номер! Разбирайте оборудование и располагайтесь на лежаках. Боб, там, в стене, есть отверстия для подключения, смотри, не перепутай плюс с минусом.
Спецодежда для посещения виртуальных болот, отдельная тема. Лучшие ученые, укрывшись в секретных бункерах в толще земли, создавали это произведение искусства. От обычных, контрабандных костюмов его отличала легкость, компактность и простота в обращении. Белые тапочки с проводами, белые хлопчатобумажные перчатки с теми же проводами. Несколько трубок, не стану объяснять для чего, и пара самоклеющаяся датчиков. Главный предмет, связь-бандана автоматически обвязывается вокруг головы и не снимается до полного возвращения из Болота.
Боб, сграбастав в кучу жутко дорогое оборудование, взобрался на вторую полку и засопел там, разбираясь, куда что втыкать. Разборки происходили с постоянными жалобами на жесткость досок, на большое количество заноз и жуткий холод.
Третий номер, Герасим, расположился на третьей полке. Немного поворчал о слишком жесткой подстилке и, отрапортовав, что оборудование установлено в строгом соответствии с инструкциями, заснул.
Проследив, что команда удобно разлеглась в отведенных ей местах, я вытащил из-под нижнего лежака спальный мешок, проверил крепление связь-банданы и, втиснувшись в узкое горлышко спального мешка, уставился в потолок. А если точнее, на низ лежака, где ворочался американец.
В оружейной комнате заметно похолодало. Даже разогретый до предела спальный мешок еле-еле справлялся с морозом. Полка надо мной ходила ходуном. Это американец, не желающий по утрам обливаться холодной водой, постукивает зубами. Третья полка молчала. Очевидно, храпеть на лютом морозе было не удобно.
— Команде доложить о готовности! — термодатчик спальника сработал, и тело стало понемногу согреваться. Даже тонкий слой инея на досках оттаял.
Никто не ответил командиру. Значит все в порядке.
— Пока что майор Сергеев готов, — доложил я сам себе.. — Милашка, запускай программу.
У меня в детстве над кроваткой висела игрушка с крутящимися зайцами. Зверюшки играли на разных инструментах и пели тихими голосами колыбельную песню о зайцах, которые в далекой заснеженной Сибири валили на лесоповале деревья и не боялись ни стужи, ни ветра, ни свирепых сибирских волков. И вместе с зайцами кружились над кроваткой колокольчики, перезванивающиеся друг с другом.
Примерно такая же мелодия из колокольчиков встретила меня, едва я очутился в Болоте.
Я стоял по колено в грязной виртуальной луже, в которой плавали виртуальные головастики и золотые рыбки. Улица нависла надо мной серыми, размытыми силуэтами нескладных домов. От балкона к балкону тянулись виртуальные веревки, на которых сушилось виртуальное белье. В мусорных бачках шуршали виртуальные животные.
— Йё, пацан!
Здоровый негр, с абсолютно квадратной челюстью и с полным отсутствием растительности на макушке, вышел из тени и подозрительно уставился на меня. От греха подальше я встал так, чтобы нас разделяли головастики и золотые рыбки.
— Йё, пацан! — повторил негр, присев на одной ноге и подогнув вторую. При этом руки негра с растопыренными пальцами разлетелись по сторонам. — Не встречал белого мужчину с глупым выражением лица?
Я повертел головой, пытаясь отыскать пацана, к которому обращался здоровый негр.
— Я тебя, пацан, спрашиваю, — не унимался здоровый негр, тыча скрюченным пальцем в мою грудь, и все время приседая. — А может ты встречал еще одного белого мужчину, болтливого и, возможно, спящего?
Аналитический ум бывалого спасателя, мгновенно проанализировав ситуацию, и вспомнив все законы Болота, пришел к сногсшибательному выводу. Негр в набедренной повязке обращается ко мне. А это значит, что с моим собственным видом что-то не так.
Кеды на босу ногу. Содранные, перемазанные зеленкой, коленки. Рваные шорты с оттопыренными карманами. А руки… Почему они такие маленькие? Что с моими руками? И что со мной? Боже!
Каждый, кто собирается уйти из реального мира в Болота, должен знать правило, о котором я, глупый и забывчивый спасатель, забыл. Перед отправкой думать надо не о том, какие колокольчики звенели на ухо в детстве, а о том, в каком теле ты должен появиться в Болоте.
Шмыгнув носом, я нагло уставился на негра :
— Фазе, мазе, лав ю бразе! Значит, говоришь, мужика с глупой физиономией?
Здоровый негр озадаченно сказал : — «Йё», — икнул и захлопал здоровыми негритянскими ресницами:
— Командир?
Почему я догадался, что передо мной стоит ни кто иной, как Роберт Клинроуз? Только американец мог притащить из Мира в Болото заплечный мешок с продуктами первой необходимости. Невероятно, конечно, но факт.
— Командир, командир, — согласился я с негром. — А ты, значит, второй номер?
— Второй номер приветствует командира, — негр радостно ощерился и поправил бейсбольную биту на поясе.
— Это… Боб. Ты лучше не улыбайся. На работе не положено улыбаться. Давай лучше найдем Герасима, потом вытащим Директора и свалим отсюда, пока не засосало.
— А мне здесь нравится, — американец поправил набедренную повязку и в очередной раз присел, растопыривая пальцы. — Я, командир, наверно здесь останусь. Конечно, помогу, чем смогу. Но обратно вы уж без меня.
Вот она, первая весточка заразы. Человек попадает в свой выдуманный мир и ему больше ничего не надо. Сильные духом находят в себе мужество и выбираются из трясины. А слабые, такие вот как американец, остаются здесь. Максимум шесть часов, и новый пропавший без вести занесен в каталоги.
Распугивая головастиков и золотых рыбок, я прошлепал прямиком через лужу и, уткнувшись лбом в пузо негра, тихо и спокойно заорал:
— Второй номер! Отставить панические настроения! Слушай мою команду! Никаких останусь. Никаких без меня. Известно ли вам, второй номер Роберт Клинроуз, что в Болоте не очень-то любят негров и отстреливают их на каждом шагу? Болото, не Америка, Боб. И здесь нет еды. И воды. И столовых. И рюмочных. Нет даже автоматов с бесплатным квасом.
Негр неторопливо вытащил из-за пояса трубку с лейблом «Трубка мира. Производство Одесса», раскурил ее, и минуты две неспешна думал, каждые пять секунд нервно озираясь по сторонам.
— Ладно, командир, — американец пригладил блестящую лысину. — Как говориться в русской поговорке, хороша страна Америка, но Россия лучше некуда. Если не пристрелят, я с тобой.
Одно дело сделано. Теперь необходимо найти Герасима.
— Герасима не видел?
Второй номер, помахал отрицательно перед моим носом битой:
— Отряд не заметил потери бойца, — спел он на страшно искаженном русском языке.
— Это откуда? — поинтересовался я, посматривая по сторонам. Ну не может такой парень, как Герасим, отбиться от команды.
— Это вольный перевод старинной американской джазовой композиции, йё! — присел Боб. — Времен восьмой гражданской войны. Хочешь спою?
— Спой, — если третий номер не появится в течение пяти минут, будем искать Директора без него.
Американец, продолжая странно приседать, дергаться и восклицать после каждой фразы свое идиотское «йё», спел незамысловатую американскую композицию. Некоторые американские слова были мне знакомы, поэтому я достаточно точно уловил содержание песни.
Когда над широкой американской рекой Гудзон повально падают в середину течения обессиленные стервятники, а на американском горизонте встает опять таки американское солнце, сотня не повзрослевших окончательно ирокезов из племени с трудно переводимым названием выехали пострелять белых захватчиков. Но возникли какие-то проблемы стратегического плана, и одного глупого ирокеза подстрелили. А так как ирокез ездил на охоту без бронежилета, то соответственно он падает в густую траву прерии, и говорит человеческим голосом. Лошадь! — говорит ирокез. — Езжай без меня в вигвам и передай Нетоптаной Росе, что ее Орелик погиб за индейское дело и его тело скушали прожорливые койоты. В конце песни изрядно поредевший отряд ирокезов вернулся к своим вигвамам и получил нагоняй от вождя за то, что не срезали с упавшего ирокеза скальп.
— Вот такая героическая песня, — вздохнул второй номер, подумал и добавил: — Йё!
— Врут все ваши американские песни. Будет тебе известно, Боб, вашу Америку открыли русские первооткрыватели. Сначала высадились на Аляске. Там их встретили аляскинцы и послали дальше, в глубь материка. Открыватели пошли в глубь. Но к ним все время приставали неразвитые народы, а наши всех посылали: — «Канайте, да!», — говорили русские первопроходцы. Поэтому страну так и назвали — Канайда. Это уж потом буква исчезла. А что касается вашей Америки…
Из переулка, останавливаясь у каждого столба, выбежала грязная мохнатая собачонка с кудрявой растительностью на собачьем теле. Заметив нас, она радостно тявкнула и, подпрыгнув воздух раза в три выше, чем способна прыгать нормальная собака, весело понеслась к нам.
Негр, то есть Боб, перехватил поудобнее бейсбольную биту и приготовился встретить неведомого врага хорошим американским ударом.
Я, на всякий случай, встал у Боба за спиной. Кто их знает, виртуальных собак радостно бросающихся на встречу в Болотах? Может они заразные. Или бешенные. Здоровые собаки до третьего этажа не допрыгивают.
— Мм! — протявкала псина, почуяв желание негра нанести ей физические увечья.
— О! — сказал негр, опуская биту.
— Неужто? — удивился я, отпуская набедренную повязку негра.
— Мм! — недовольно скривилась морда третьего номера. — Мм!
— Не ругайся в общественном месте, — попросил культурный американец Герасима. — Мы думали, что ты алчущее крови животное, а ты спасатель у которого не все в конуре.
— Хватит! — приказал я строгим командирским голосом. Правда, получился не совсем уверенный писк, но команда подействовала. Второй и третий номера вытянулись по стойке смирно. Негр с приставленной к ноге битой. Собака, задрав колечком облезлый хвост. — Слушай мою команду. Строго по ранжиру двигаемся в сторону предполагаемого нахождения Директора. По ранжиру, Боб, означает, что впереди иду я, а дальше как договоритесь.
Договорились по мирному. Негр, обстукивая битой бачки для мусора, пошел чуть в стороне, а Герасим потрусил в дозоре. Но через несколько метров устал и запросился на руки. Пришлось Бобу засунуть за пояс биту и тащит быстро устающее животное на руках.
Миновав темные и грязные переулки, мы выбрались на центральную улицу.
Для справки. Население Болота состоит из четырех представителей.
Почтальоны, таскающие туда-сюда почту. Грузчики, толкающие перед собой тачки с информационными тюками. Духи-приведения, не сумевшие вовремя выбраться из Болотного виртуального пространства. И, собственно, виртуалы. Злодеи-бездельники, избравшие не принадлежащий им мир для гнусного времяпровождения.
Почтальоны и грузчики на нас внимания не обращали. Им платят не за то, чтобы они глазели на посторонних, а за то, чтобы послание или посылка дошла до адресата точно и в срок. Иначе запросто можно получить полную форматированность и удаление из рабочих списков Болота.
Привидения, наоборот, пристают на каждом углу и просят, за просто так, то есть даром, передать весточку оставшимся наверху родственничкам. Только активные действия американца, справедливо полагающего, что духи сами виноваты в выборе своего жизненного пути, избавили нас от докучливого внимания грустных невозвращенцев. Получить по башке тяжелой битой даже для духа сильное потрясение.
А вот виртуалов нам по пути не попадалось. У меня сложилось впечатление, что все они в этот судьбоносный час собрались в одном месте и ждут, когда русское правительство, перешагнув через собственные принципы, разрешит играться в дурацкие виртуальные игры всем, кому не лень.
Если, не дай бог, это и произойдет, то на Земле наступит такой бардак, который даже не снился Дьяволу, которого мы с Бобом, кстати, забыли на этой неделе навестить в центральной столичной тюрьме.
Вход в Лабиринт, согласно данным, любезно предоставленными вохровцами, располагался в старом, пованивающем подвале. Ничем не приметный подвал. Вывески нет. Только на стене чьей-то рукой выведены корявые буквы: — «Лабиринт». И очередь, человек в сто, желающих выплеснуть наружу свою злобу.
Кроме очереди у подвала нами были также замечены подозрительные люди с плакатами. «Свободу компьютерным гениям», «От простого уровня к сложному», «Убей в себе телепуза».
На дверях, ведущих вниз подвала, висела табличка, извещающая, что «Лабиринт временно не функционирует в виду забастовки постоянно убиваемых монстров».
Наши попытки пробиться к дверям была встречена неприветливым гулом очереди. Какой-то гад перехватил тявкающего Герасима за шкварник и со словами: — «Выгул собак запрещен. Штраф сто брюликов» попытался выкинуть спасателя из очереди.
Когда спасателя подразделения 000 вышвыривают из очереди, словно маленьких нечесаных собак, обидно. Но не так, когда того же спасателя отводят за ухо в конец очереди. И если бы не американец, который вспомнил, что у него за поясом торчит крепкая бита, торчать бы нам в хвосте желающих пострелять до скончания Директора.
Иногда янкель бывает чрезмерно убедительным. Вытаращив глаза и откусывая на ходу чужие уши, он вежливо попросил присутствующих пропустить без очереди инвалида-собаку и больного карлика. Народ, немного посовещавшись, с криками боли и отчаяния любезно согласился втиснуть вышеуказанных в очередь и впредь не чинить им никаких препятствий.
Под табличкой, сообщающей о временном перерыве в работе Лабиринта, имелось окошечко, в которое я и постучал. Пока второй и третий номер отбивались от наседающей толпы, я предъявил сторожу удостоверение и посоветовал ему поскорее открыть засовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Милашка, — самое важное правило для спасателей, работай всегда в одиночку. — Освободи помещение от посторонних. Не хочу, чтобы в заварушке пострадали посторонние люди.
Спецмашина на предстоящую заварушку отреагировала весьма нетрадиционно. Врубила на полную мощность все системы оповещения. За звуконепроницаемыми окнами кабины заметались ребята в черных контактных линзах. Забегали женщины в красных панцирных накидках. Облетели листья с тополей, так некстати выросших в кадушках приемной.
Через минуту на обозримом пространстве никого не осталось.
— Так-то лучше, — похвалил я спецмашину. — Теперь нужно, чтобы ты подсоединилась к Директорской линии связи. И будь любезна, открой оружейную комнату.
— Как?! — удивился второй номер. — У нас еще есть оружейная комната?
Молодость, неопытность. На Милашке много интересных мест. Даже я не знаю, что там у нее внутри спрятано. Месяца три назад, например, прогуливаясь по нижнему отсеку, я натолкнулся на потайной ход, который вел в русскую баню. Милашка сама удивилась, когда я рассказал о находке.
По дороге в оружейную комнату я проверил личный состав на предмет теоретических знаний.
— Виртуальный принцип один из исходных принципов виртуального позитивизма, — наступая мне на пятки, старательно докладывал Боб. — Согласно которому истинность всякого физического ощущения должна быть, в конечном счете, установлена путем его сопоставления с чувственными данными. Но мне, командир, все же ближе тезис о том, что познание вообще не может выйти за пределы чувственного опыта.
— Неплохо, второй номер. Только в следующий раз выражайтесь проще. Существует только то, что можно пощупать, попробовать на язык. Все остальное бред сивой кобылы. Хотелось бы напомнить вам основное правило поведения на той стороне. У нас совершенно нет времени. Работаем быстро, слаженно, четко. На провокации не поддаваться. В разговоры без моего разрешения не вступать. Жрать, что попало, тоже не рекомендую. И если какая сволочь надумает там остаться, перестреляю всех. Вопросы есть?
Вопросов у команды не возникло. Если командир сказал «перестреляет», то обязательно перестреляет. А об остальном и спрашивать не стоит.
Оружейная комната с оборудованием для работы в Болоте представляла собой крохотное помещение. У одной стены трехъярусная лежанка, с не струганными досками вместо матрацев. У другой стены три шкафа со специальным оборудованием.
— Что, Боб, нравится? — ортопедические матрасы в свое время я обменял на годовую подшивку журнала «Если у вас нету тещи. Условия экстремального выживания». А вот оборудование я не трогал. Как знал, что рано или поздно пригодится.
Американец, втянув живот, протиснулся в оружейную, и неодобрительно отозвался в электронный адрес русских специалистов, соорудивший такой тесный индюшатник.
— Разговорчики, второй номер! Разбирайте оборудование и располагайтесь на лежаках. Боб, там, в стене, есть отверстия для подключения, смотри, не перепутай плюс с минусом.
Спецодежда для посещения виртуальных болот, отдельная тема. Лучшие ученые, укрывшись в секретных бункерах в толще земли, создавали это произведение искусства. От обычных, контрабандных костюмов его отличала легкость, компактность и простота в обращении. Белые тапочки с проводами, белые хлопчатобумажные перчатки с теми же проводами. Несколько трубок, не стану объяснять для чего, и пара самоклеющаяся датчиков. Главный предмет, связь-бандана автоматически обвязывается вокруг головы и не снимается до полного возвращения из Болота.
Боб, сграбастав в кучу жутко дорогое оборудование, взобрался на вторую полку и засопел там, разбираясь, куда что втыкать. Разборки происходили с постоянными жалобами на жесткость досок, на большое количество заноз и жуткий холод.
Третий номер, Герасим, расположился на третьей полке. Немного поворчал о слишком жесткой подстилке и, отрапортовав, что оборудование установлено в строгом соответствии с инструкциями, заснул.
Проследив, что команда удобно разлеглась в отведенных ей местах, я вытащил из-под нижнего лежака спальный мешок, проверил крепление связь-банданы и, втиснувшись в узкое горлышко спального мешка, уставился в потолок. А если точнее, на низ лежака, где ворочался американец.
В оружейной комнате заметно похолодало. Даже разогретый до предела спальный мешок еле-еле справлялся с морозом. Полка надо мной ходила ходуном. Это американец, не желающий по утрам обливаться холодной водой, постукивает зубами. Третья полка молчала. Очевидно, храпеть на лютом морозе было не удобно.
— Команде доложить о готовности! — термодатчик спальника сработал, и тело стало понемногу согреваться. Даже тонкий слой инея на досках оттаял.
Никто не ответил командиру. Значит все в порядке.
— Пока что майор Сергеев готов, — доложил я сам себе.. — Милашка, запускай программу.
У меня в детстве над кроваткой висела игрушка с крутящимися зайцами. Зверюшки играли на разных инструментах и пели тихими голосами колыбельную песню о зайцах, которые в далекой заснеженной Сибири валили на лесоповале деревья и не боялись ни стужи, ни ветра, ни свирепых сибирских волков. И вместе с зайцами кружились над кроваткой колокольчики, перезванивающиеся друг с другом.
Примерно такая же мелодия из колокольчиков встретила меня, едва я очутился в Болоте.
Я стоял по колено в грязной виртуальной луже, в которой плавали виртуальные головастики и золотые рыбки. Улица нависла надо мной серыми, размытыми силуэтами нескладных домов. От балкона к балкону тянулись виртуальные веревки, на которых сушилось виртуальное белье. В мусорных бачках шуршали виртуальные животные.
— Йё, пацан!
Здоровый негр, с абсолютно квадратной челюстью и с полным отсутствием растительности на макушке, вышел из тени и подозрительно уставился на меня. От греха подальше я встал так, чтобы нас разделяли головастики и золотые рыбки.
— Йё, пацан! — повторил негр, присев на одной ноге и подогнув вторую. При этом руки негра с растопыренными пальцами разлетелись по сторонам. — Не встречал белого мужчину с глупым выражением лица?
Я повертел головой, пытаясь отыскать пацана, к которому обращался здоровый негр.
— Я тебя, пацан, спрашиваю, — не унимался здоровый негр, тыча скрюченным пальцем в мою грудь, и все время приседая. — А может ты встречал еще одного белого мужчину, болтливого и, возможно, спящего?
Аналитический ум бывалого спасателя, мгновенно проанализировав ситуацию, и вспомнив все законы Болота, пришел к сногсшибательному выводу. Негр в набедренной повязке обращается ко мне. А это значит, что с моим собственным видом что-то не так.
Кеды на босу ногу. Содранные, перемазанные зеленкой, коленки. Рваные шорты с оттопыренными карманами. А руки… Почему они такие маленькие? Что с моими руками? И что со мной? Боже!
Каждый, кто собирается уйти из реального мира в Болота, должен знать правило, о котором я, глупый и забывчивый спасатель, забыл. Перед отправкой думать надо не о том, какие колокольчики звенели на ухо в детстве, а о том, в каком теле ты должен появиться в Болоте.
Шмыгнув носом, я нагло уставился на негра :
— Фазе, мазе, лав ю бразе! Значит, говоришь, мужика с глупой физиономией?
Здоровый негр озадаченно сказал : — «Йё», — икнул и захлопал здоровыми негритянскими ресницами:
— Командир?
Почему я догадался, что передо мной стоит ни кто иной, как Роберт Клинроуз? Только американец мог притащить из Мира в Болото заплечный мешок с продуктами первой необходимости. Невероятно, конечно, но факт.
— Командир, командир, — согласился я с негром. — А ты, значит, второй номер?
— Второй номер приветствует командира, — негр радостно ощерился и поправил бейсбольную биту на поясе.
— Это… Боб. Ты лучше не улыбайся. На работе не положено улыбаться. Давай лучше найдем Герасима, потом вытащим Директора и свалим отсюда, пока не засосало.
— А мне здесь нравится, — американец поправил набедренную повязку и в очередной раз присел, растопыривая пальцы. — Я, командир, наверно здесь останусь. Конечно, помогу, чем смогу. Но обратно вы уж без меня.
Вот она, первая весточка заразы. Человек попадает в свой выдуманный мир и ему больше ничего не надо. Сильные духом находят в себе мужество и выбираются из трясины. А слабые, такие вот как американец, остаются здесь. Максимум шесть часов, и новый пропавший без вести занесен в каталоги.
Распугивая головастиков и золотых рыбок, я прошлепал прямиком через лужу и, уткнувшись лбом в пузо негра, тихо и спокойно заорал:
— Второй номер! Отставить панические настроения! Слушай мою команду! Никаких останусь. Никаких без меня. Известно ли вам, второй номер Роберт Клинроуз, что в Болоте не очень-то любят негров и отстреливают их на каждом шагу? Болото, не Америка, Боб. И здесь нет еды. И воды. И столовых. И рюмочных. Нет даже автоматов с бесплатным квасом.
Негр неторопливо вытащил из-за пояса трубку с лейблом «Трубка мира. Производство Одесса», раскурил ее, и минуты две неспешна думал, каждые пять секунд нервно озираясь по сторонам.
— Ладно, командир, — американец пригладил блестящую лысину. — Как говориться в русской поговорке, хороша страна Америка, но Россия лучше некуда. Если не пристрелят, я с тобой.
Одно дело сделано. Теперь необходимо найти Герасима.
— Герасима не видел?
Второй номер, помахал отрицательно перед моим носом битой:
— Отряд не заметил потери бойца, — спел он на страшно искаженном русском языке.
— Это откуда? — поинтересовался я, посматривая по сторонам. Ну не может такой парень, как Герасим, отбиться от команды.
— Это вольный перевод старинной американской джазовой композиции, йё! — присел Боб. — Времен восьмой гражданской войны. Хочешь спою?
— Спой, — если третий номер не появится в течение пяти минут, будем искать Директора без него.
Американец, продолжая странно приседать, дергаться и восклицать после каждой фразы свое идиотское «йё», спел незамысловатую американскую композицию. Некоторые американские слова были мне знакомы, поэтому я достаточно точно уловил содержание песни.
Когда над широкой американской рекой Гудзон повально падают в середину течения обессиленные стервятники, а на американском горизонте встает опять таки американское солнце, сотня не повзрослевших окончательно ирокезов из племени с трудно переводимым названием выехали пострелять белых захватчиков. Но возникли какие-то проблемы стратегического плана, и одного глупого ирокеза подстрелили. А так как ирокез ездил на охоту без бронежилета, то соответственно он падает в густую траву прерии, и говорит человеческим голосом. Лошадь! — говорит ирокез. — Езжай без меня в вигвам и передай Нетоптаной Росе, что ее Орелик погиб за индейское дело и его тело скушали прожорливые койоты. В конце песни изрядно поредевший отряд ирокезов вернулся к своим вигвамам и получил нагоняй от вождя за то, что не срезали с упавшего ирокеза скальп.
— Вот такая героическая песня, — вздохнул второй номер, подумал и добавил: — Йё!
— Врут все ваши американские песни. Будет тебе известно, Боб, вашу Америку открыли русские первооткрыватели. Сначала высадились на Аляске. Там их встретили аляскинцы и послали дальше, в глубь материка. Открыватели пошли в глубь. Но к ним все время приставали неразвитые народы, а наши всех посылали: — «Канайте, да!», — говорили русские первопроходцы. Поэтому страну так и назвали — Канайда. Это уж потом буква исчезла. А что касается вашей Америки…
Из переулка, останавливаясь у каждого столба, выбежала грязная мохнатая собачонка с кудрявой растительностью на собачьем теле. Заметив нас, она радостно тявкнула и, подпрыгнув воздух раза в три выше, чем способна прыгать нормальная собака, весело понеслась к нам.
Негр, то есть Боб, перехватил поудобнее бейсбольную биту и приготовился встретить неведомого врага хорошим американским ударом.
Я, на всякий случай, встал у Боба за спиной. Кто их знает, виртуальных собак радостно бросающихся на встречу в Болотах? Может они заразные. Или бешенные. Здоровые собаки до третьего этажа не допрыгивают.
— Мм! — протявкала псина, почуяв желание негра нанести ей физические увечья.
— О! — сказал негр, опуская биту.
— Неужто? — удивился я, отпуская набедренную повязку негра.
— Мм! — недовольно скривилась морда третьего номера. — Мм!
— Не ругайся в общественном месте, — попросил культурный американец Герасима. — Мы думали, что ты алчущее крови животное, а ты спасатель у которого не все в конуре.
— Хватит! — приказал я строгим командирским голосом. Правда, получился не совсем уверенный писк, но команда подействовала. Второй и третий номера вытянулись по стойке смирно. Негр с приставленной к ноге битой. Собака, задрав колечком облезлый хвост. — Слушай мою команду. Строго по ранжиру двигаемся в сторону предполагаемого нахождения Директора. По ранжиру, Боб, означает, что впереди иду я, а дальше как договоритесь.
Договорились по мирному. Негр, обстукивая битой бачки для мусора, пошел чуть в стороне, а Герасим потрусил в дозоре. Но через несколько метров устал и запросился на руки. Пришлось Бобу засунуть за пояс биту и тащит быстро устающее животное на руках.
Миновав темные и грязные переулки, мы выбрались на центральную улицу.
Для справки. Население Болота состоит из четырех представителей.
Почтальоны, таскающие туда-сюда почту. Грузчики, толкающие перед собой тачки с информационными тюками. Духи-приведения, не сумевшие вовремя выбраться из Болотного виртуального пространства. И, собственно, виртуалы. Злодеи-бездельники, избравшие не принадлежащий им мир для гнусного времяпровождения.
Почтальоны и грузчики на нас внимания не обращали. Им платят не за то, чтобы они глазели на посторонних, а за то, чтобы послание или посылка дошла до адресата точно и в срок. Иначе запросто можно получить полную форматированность и удаление из рабочих списков Болота.
Привидения, наоборот, пристают на каждом углу и просят, за просто так, то есть даром, передать весточку оставшимся наверху родственничкам. Только активные действия американца, справедливо полагающего, что духи сами виноваты в выборе своего жизненного пути, избавили нас от докучливого внимания грустных невозвращенцев. Получить по башке тяжелой битой даже для духа сильное потрясение.
А вот виртуалов нам по пути не попадалось. У меня сложилось впечатление, что все они в этот судьбоносный час собрались в одном месте и ждут, когда русское правительство, перешагнув через собственные принципы, разрешит играться в дурацкие виртуальные игры всем, кому не лень.
Если, не дай бог, это и произойдет, то на Земле наступит такой бардак, который даже не снился Дьяволу, которого мы с Бобом, кстати, забыли на этой неделе навестить в центральной столичной тюрьме.
Вход в Лабиринт, согласно данным, любезно предоставленными вохровцами, располагался в старом, пованивающем подвале. Ничем не приметный подвал. Вывески нет. Только на стене чьей-то рукой выведены корявые буквы: — «Лабиринт». И очередь, человек в сто, желающих выплеснуть наружу свою злобу.
Кроме очереди у подвала нами были также замечены подозрительные люди с плакатами. «Свободу компьютерным гениям», «От простого уровня к сложному», «Убей в себе телепуза».
На дверях, ведущих вниз подвала, висела табличка, извещающая, что «Лабиринт временно не функционирует в виду забастовки постоянно убиваемых монстров».
Наши попытки пробиться к дверям была встречена неприветливым гулом очереди. Какой-то гад перехватил тявкающего Герасима за шкварник и со словами: — «Выгул собак запрещен. Штраф сто брюликов» попытался выкинуть спасателя из очереди.
Когда спасателя подразделения 000 вышвыривают из очереди, словно маленьких нечесаных собак, обидно. Но не так, когда того же спасателя отводят за ухо в конец очереди. И если бы не американец, который вспомнил, что у него за поясом торчит крепкая бита, торчать бы нам в хвосте желающих пострелять до скончания Директора.
Иногда янкель бывает чрезмерно убедительным. Вытаращив глаза и откусывая на ходу чужие уши, он вежливо попросил присутствующих пропустить без очереди инвалида-собаку и больного карлика. Народ, немного посовещавшись, с криками боли и отчаяния любезно согласился втиснуть вышеуказанных в очередь и впредь не чинить им никаких препятствий.
Под табличкой, сообщающей о временном перерыве в работе Лабиринта, имелось окошечко, в которое я и постучал. Пока второй и третий номер отбивались от наседающей толпы, я предъявил сторожу удостоверение и посоветовал ему поскорее открыть засовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39