Она не знала, что ответить.
Без девяти минут четыре, точно по расписанию, составленному Тейлором, она велела шоферу везти их обратно в усадьбу, чтобы успеть ровно к четырем. Аманда предложила профессору Монтгомери воспользоваться их библиотекой, но он как-то странно посмотрел на нее, сказал, что сам позаботится о себе, и вышел из дома. Чуть позже Аманда увидела, как его маленькая желтая двухместная машина удаляется по направлению к городу.
Она села за столик и попыталась почитать учебник французского, но руки у нее тряслись. Этот человек очень беспокоил ее. Она никогда не чувствовала себя легко с чужими, но из-за него она чувствовала себя особенно неловко, как-то странно, и даже, хотя ей и не хотелось об этом думать, слегка рассердилась на него. Он не насмехался в открытую, не высмеивал ее, но она каким-то образом чувствовала его неодобрение. Не по отношению к ранчо — временами он даже проявлял интерес, например, к шелесту созревающего хмеля — по отношению к ней самой.
Встав из-за столика, Аманда подошла к маленькому зеркалу над комодом. Что в ней могло вызвать его неодобрение? Счел ли он ее физически отвратительной? Глупой? Она, как могла, старалась выполнить роль экскурсовода, и несколько дней заучивала те данные, что написал ей Тейлор, но, видимо, не справилась с поручением. Неужели студентки профессора Монгомери настолько образованны, что по сравнению с ними она выглядит деревенщиной?
Аманда снова ощутила приступ гнева, но подавила его и вернулась к занятиям. Назавтра Тейлор запланировал для них посещение музея в Кингмане, где Аманде следовало рассказать профессору об индейцах-землекопах, о Доннере и о развитии рудного дела в районе. Лучше как следует повторить все факты.
Хэнк сидел за столиком в баре, жевал бутерброд с толстенным куском жареного мяса и запивал его пивом — уже третьей кружкой за день.
"Вот же зануда маленькая, — думал он. — Самоуверенная, знающая все на свете, распираемая фактами наглая маленькая зануда». Она читала ему лекцию, словно приготовишке. Благородная леди, получившая нелегкое задание развлекать деревенского кузнеца, невежу необразованного, который вилку от ножа отличить не в состоянии. Он заметил, как она воротила хорошенький носик при виде того, как он разделяет с ними эту несъедобную трапезу.
Без сомнения, она думала о нем так же, как ее папаша думает о своих работниках — они должны быть благодарны за то, что работают на такое благородное семейство, как Колдены, так что как они смеют еще просить достойную плату? Да они должны быть благодарны за то, что им позволено нежиться в лучах его солнца, касаться его хмеля. А эта маленькая ханжа мисс Аманда наверняка уверена, что он просто в восторге от того, что попал в такой дом. «Завтра, чего доброго, она спросит, видел ли я раньше унитаз со сливным бачком», — подумал он, залпом проглотив остатки пива.
Хэнк не был уверен в том, что ему следует предпринять. Инстинкт подсказывал как можно скорее убираться из дома Колденов, но его удерживали обязательства перед губернатором и, что самое главное — перед профсоюзом. Может, его присутствие поможет предотвратить беду. Может быть, ему легче будет следить за соблюдением прав рабочих, находясь непосредственно в доме Колденов. Может, он и сумеет остановить то, что может начаться. Умом он понимал, что следует остаться. Душой он хотел убраться подальше от неприступной маленькой Аманды и ее еще более неприступного жениха. И только подумать: когда он в первый раз увидел ее, он…
Хэнк и сам не знал, что он тогда почувствовал, но она дохнула холодом и погубила росток.
Выйдя из темного прохладного бара, Хэнк попал под яркий солнечный свет. Сунув руки в карманы, он направился к машине. У Колденов скоро обед. Интересно, что у них сегодня? Вареная курица, вареный рис и вареные помидоры?
Аманда никогда не видела Тейлора таким рассерженным.
— Это не то платье, которое я велел тебе надеть к обеду, — еле слышно произнес он.
Аманда попыталась выпрямить спину и не расплакаться. Тейлор ненавидел слезы.
— Я забыла. Профессор Монтгомери расстроил меня, и…
— Каким образом? — Тейлор выпрямился еще сильнее, хотя это казалось просто невозможным. — Он вел себя недостойно по отношению к тебе?
— Нет, он не… Мне кажется, он невзлюбил меня.
— Невзлюбил тебя? — Тейлор был ошеломлен. — Аманда, ты меня удивляешь. Я считал тебя выше этих женских глупостей. Ты следовала расписанию? Ты все ему объяснила про ранчо?
— Да, я все сделала точно так, как было написано.
— Тогда все в порядке. Теперь ступай наверх, переоденься, и чтобы я больше не слышал от тебя этих выдумок. Не то я решу, что ошибся в выборе жены.
— Хорошо, Тейлор, — прошептала она и поднялась к себе. Оставшись одна и переодеваясь так быстро, как только могла, Аманда вновь ощутила, как ее терзает гнев. Она не испытывала этого чувства с тех пор, как Тейлор поселился у них. До его приезда она вспыхивала очень легко. Она злилась на мать, на отца, на подруг в школе.
Потом отец нанял Тейлора и дал ему полную власть над Амандой. Тейлор забрал ее из школы в Кингмане и начал давать ей уроки. После этого все изменилось. Аманда быстро усвоила, что гнев и дерзость — эмоции бесполезные. Тейлор не допускал ни того, ни другого. Он составил для нее расписание, исключавшее всякое проявление гнева (4.13 — вспышка раздражения). Ничего подобного не допускалось. Затем он нанял миссис Ганстон, чтобы следить за тем, как Аманда выполняет то, что ей сказано.
Помимо занятий, Тейлор как-то сказал, что мать Аманды дурно влияет на нее. И в самом деле, разве у Грейс Колден не было «прошлого»? Джей Гаркер согласился, и Грейс Колден отправили в какое-то дорогостоящее кругосветное путешествие, а когда она вернулась, дочери не позволялось даже кивнуть ей. Грейс заперлась в свободной спальне в дальнем углу верхнего этажа и редко выходила оттуда.
Спускаясь по лестнице, Аманда поклялась сделать все возможное, чтобы доставить удовольствие профессору Монтгомери, и тем самым — Тейлору.
Глава 4
На ужин Хэнк опоздал. Войдя в столовую, он сразу же почувствовал недовольство Тейлора. Неужели в этом доме порядки такие же, как в военном училище? Джея Гаркера снова не было за столом — ели только они трое. Если, конечно, содержимое тарелок можно было назвать едой. Насчет меню Хэнк ошибался. Вареная курица, вареный рис и вареная свекла.
Он не смог сдержаться.
— А работников своих вы так же кормите? Неудивительно, что профсоюз собрался пикетировать именно вас.
Тейлор окинул его ледяным взглядом.
— Для организма легкая еда полезнее. Я и Аманда неустанно боремся с ожирением.
— Вы его победили, — Хэнк отодвинул тарелку. — Если позволите, я вас оставлю. Мне нужно кое-что прочесть.
— Аманда тоже доела, — сказал Тейлор. — Она хотела бы показать вам посадки миндаля.
— Не стоит беспокоиться. На плантацию я сегодня уже насмотрелся. — Хэнк встал из-за стола и направился к выходу.
Тейлор прожег Аманду взглядом, в котором читался приказ последовать за профессором. Грустно поглядев на недоеденный ужин, она вышла из столовой.
Хэнк обернулся, заслышав ее шаги за спиной.
— Боитесь, что я увижу что-то, что видеть не следует?
— Не пойму, о чем вы, профессор Монтгомери, — честно призналась она.
— Где в этом доме кухня, вы, наверное, не знаете?
— Вон там, — показала Аманда и поспешила следом за профессором. Сама она не была на кухне уже много лет, с тех пор, как Тейлор застал ее там за поглощением булочек и молока. Он тогда пришел в ужас от грозящего ей ожирения.
Посреди просторной кухни стоял дубовый стол, ломящийся от съестного: ростбиф, подливка, не меньше пяти сортов овощей, рулеты, масло, фруктовый салат, овощной салат, а на стойке — три пирога. Слуги только садились ужинать, но не донесли ложки до рта при виде Хэнка и Аманды.
— Мисс Аманда! — выдохнула кухарка и вскочила на ноги.
Хэнк не отрываясь глядел на стол.
— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
— Нет! — сказала Аманда, понимая, как рассердится на нее Тейлор, если она позволит гостю сесть за стол со слугами. — Я хочу сказать…
Кухарка пришла в дом Колденов, когда Аманда была еще ребенком, и хорошо знала, что происходит в доме. Кроме того, она знала, чем сегодня кормили этого крупного, пышущего здоровьем, крепкого профессора Монтгомери.
— Сейчас я вам дам тарелку, — сказала она.
— Да, — только и сказал Хэнк, глотая слюну. — И отныне я требую нормальную пишу. Кухарка улыбнулась ему.
— Если мистер Тейлор позволит…
— Я позволю, — отрезал Хэнк, беря у нее из рук полную тарелку снеди.
— Мисс Аманда? — предложила повариха, протягивая пустую тарелку.
Аманда не могла вспомнить, когда в последний раз видела столько еды. От острого желания она вдруг ослабела. Но Тейлор этого не одобрит. Ему не нравятся женщины-пышки.
— Нет, спасибо, — произнесла она наконец.
— Ну ладно, — заявил Хэнк, — ведите меня в посадки миндаля или еще куда-нибудь, где я могу присесть.
Аманда вышла через черный ход вслед за Хэнком, оставив позади божественные ароматы и следя за его благоухающей тарелкой, точно голодная собака.
— Туда, — пробубнил Хэнк с набитым ртом, указав вилкой с наколотым на нее куском в сторону маленькой беседки с деревянным настилом, крышей на столбах и решетчатыми стенами. Внутри вдоль стен тянулись скамейки.
Аманда проследовала за ним в беседку и села напротив, не в состоянии думать ни о чем, кроме запаха еды.
— И вы даже не расскажете мне, когда построили эту беседку? — поинтересовался Хэнк, жадно впившись зубами в ростбиф. — И что это за дерево?
— Беседку построили в 1903 году, когда мы с родителями только-только переехали сюда. Построена она из кипариса и является точной копией одного английского домика, который моя мать увидела в журнале.
— А… Простите. Полагаю, вам не очень легко говорить о вашей матери.
Аманду удивило, что ему это известно. Хотя, если об этом знает весь Кингман, почему бы не знать и этому приезжему? Он уминал рулет с маслом. Тейлор не верил в полезность хлеба, тем более масла.
— Я бы предпочла не говорить о ней.
— Я понимаю. Когда она умерла?
— Умерла? — переспросила Аманда. — Моя мать не умерла.
— Но она не живет с вами, ведь так?
— Моя мать не выходит из своей комнаты. Профессор Монтгомери, полагаю, нам лучше сменить тему.
Она отвернулась. Хэнк сидел, жевал и наблюдал за ней. Глядя на ее профиль в лунном свете, он вновь припомнил первое впечатление от этой девушки, когда ему показалось, что она явилась из другого времени и пространства, где они были знакомы. Но ее холодность, высокомерие, снобизм показали Хэнку, что он ошибался. Он спросил себя, способно ли вообще на эмоции это маленькое худое тело.
Он обернулся на шум, — из темноты появилась кухарка, неся две тарелки. На каждой громоздились ломти пирога.
— Подумала, вдруг вам еще чего захочется, — сказала она, поставила десерт, забрала пустую тарелку Хэнка и ушла.
Хэнк предложил тарелку Аманде, но она покачала головой.
— Ну, как угодно, хотя пирог отменный. «Маленькая ханжа, — подумал он. — Такая неприступная, что даже кусок пирога не возьмет. Вне всякого сомнения, она боится подвергнуть свою непорочность угрозе, если хотя бы коснется этого дьявольского кушанья. Интересно, целуются они с Тейлором? Если да, то поцелуй, должно быть, такой же безвкусный, как и сегодняшняя рыба».
Аманда не осмелилась поднять на него глаза, пока он ел пирог. В желудке у нее урчало, от запаха рот наполнялся слюной. Но она не решилась съесть ни кусочка — Тейлор обязательно узнает это по запаху изо рта или увидит у нее между зубами шоколадные крошки. Ему не понравится, что она оказалась настолько слабовольной, что съела кусок пирога, которого не было в расписании.
— Ну вот, теперь лучше, — заявил Хэнк, отставив в сторону пустую тарелку, откинувшись назад и вытянув ноги. — Что вы запланировали на завтра? Вы ведь расписали мой завтрашний день, правда?
Аманда нахмурилась, услышав его тон, затем начала пересказывать расписание, составленное Тейлором.
— Утром мы едем в музей Кингмана, затем возвращаемся домой к обеду, после чего поедем обозревать окрестности. Потом вернемся на ужин.
— А чем вы занимаетесь в свободное время?
— Рисую акварели и вышиваю, — ответила Аманда, улыбнувшись самой себе. Тейлор всегда ставил ей высший балл за акварели, и, если она хорошо выполняла остальные задания, в награду ей разрешалось порисовать.
— С ума сойти, какое удовольствие, — пробормотал он. — А как вы с женихом развлекаетесь в городе по вечерам?
— Мы не ездим в город, — смущенно ответила Аманда. Тейлор говорил, что Кингман слишком провинциален для своего времени и что он сам никогда не поедет в город меньший, чем Сан-Франциско. Туда он выбирался раз в год купить одежду и другие нужные вещи. Кроме этой двухнедельной поездки, он редко покидал ранчо.
— Вы, наверное, слишком хороши для города? — спросил Хэнк и отметил, что становится желчным. Ее чопорность, надменность, нежелание унизиться даже до куска шоколадного торта вывели его из себя.
Он встал.
— Я иду спать. Вы идете?
— Да, — тихо отозвалась она, бросив последний взгляд на смутную тень тарелки с пирогом.
Через несколько минут она уже была в своей комнате. На столике лежали листки с основными датами истории Кингмана, которые она должна была выучить на память, прежде чем ложиться спать. Тяжело опустившись на стул, она в тысячный раз пожалела, что этот профессор Монтгомери приехал к ним. По непонятной причине он невзлюбил ее, и эта нелюбовь усиливалась с каждой минутой. Стало быть, ей придется вдвое больше работать, пропускать еду и периодически навлекать на себя гнев Тейлора только из-за этой нелюбви?
Значит, сегодня вечером ей придется прозаниматься допоздна, завтра они отправятся в музей, а там, как бы она ни пыталась быть хорошим экскурсоводом, он, несомненно, останется недоволен. Почему ему угодить так трудно, а Тейлору — так легко? Если она в точности выполняет то, что написал Тейлор, в том же порядке, строго по графику, Тейлор счастлив. Может, стоит спросить профессора Монтгомери, чего он от нее хочет. Хотя нет, не надо. Если желания профессора Монтгомери пойдут вразрез с расписанием Тейлора, на них придется не обращать внимания.
Она посмотрела на настенные часы и решила, что пора оставить рассуждения и браться за работу.
Хэнк стоял на прохладном балконе, глядя на звезды, вдыхая насыщенные ароматы ночи и мечтая о виски. Слева от него находилась спальня Аманды. Сквозь занавески пробивался свет, и Хэнк даже различал ее фигуру за столиком. Достаточно перелезть через перила на крышу веранды, и тогда от ее окна его будут отделять всего несколько шагов.
«Ну и что дальше? — подумал он. — Мисс Аманда сообщит ему, на сколько футов его балкон отстоит от ее окна? А что она сделает, если он ее поцелует? Расскажет ему историю поцелуя?»
Хэнк вернулся к себе, разделся и лег. Заснул он моментально, но через пару часов проснулся, повинуясь внезапному порыву, оделся и вышел на балкон. Свет в комнате Аманды по-прежнему горел, а сама она все так же сидела, склонясь над столом.
Хмурясь, Хэнк вернулся в постель. Чем бы там ни занималась эта маленькая ханжа, делала она это крайне прилежно.
Утром он проснулся поздно и понял, что дом уже давно ожил. Торопливо одевшись, Хэнк сбежал по лестнице. Аманда и Тейлор стояли в дверях столовой. Тейлор смотрел на карманные часы, Аманда покорно стояла позади него.
— Полагаю, я опять опоздал, — беззаботно сказал Хэнк и протиснулся мимо них в столовую. На приставном столике стояли серебряные подносы с яичницей, бисквитами, соусом, ветчиной, нарезанными ананасами, вафлями и сиропом.
— Ax, — воскликнул он тоном голодающего при виде изысканных блюд.
Наполнив тарелку, Хэнк уселся, поднял глаза и увидел, что Аманда и Тейлор смотрят на него. На холодном безукоризненном лице Тейлора лежала гримаса отвращения, зато на лице Аманды… На какое-то мгновение ему показалось, что по ее лицу скользнула не то тоска, не то голодное выражение, но оно тут же пропало, и она опустила глаза на свое яйцо всмятку.
После завтрака их уже поджидал шофер с машиной, и Хэнк еле сдержал стон. Еще один день экскурсий и лекций.
Через час они стояли в музее Кингмана. Насколько Хэнк мог судить, музей был целиком посвящен семейству Колденов.
— Мой отец приобрел одновременно четыре плантации, — рассказывала ему Аманда. — Они обошлись ему очень недорого, потому что шлаки из близлежащих шахт вызвали разлив реки Гласе, которая разнесла шлаки по землям. Отцу удалось, хотя и с большими затратами, снять шлаки и очистить плодородную землю под ними. Кроме того, он положил конец горному делу в районе.
— Да уж, он сумел, — пробормотал Хэнк.
— Затем он провел мелиоративные работы, и…
— Разбогател, — вставил замечание Хэнк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Без девяти минут четыре, точно по расписанию, составленному Тейлором, она велела шоферу везти их обратно в усадьбу, чтобы успеть ровно к четырем. Аманда предложила профессору Монтгомери воспользоваться их библиотекой, но он как-то странно посмотрел на нее, сказал, что сам позаботится о себе, и вышел из дома. Чуть позже Аманда увидела, как его маленькая желтая двухместная машина удаляется по направлению к городу.
Она села за столик и попыталась почитать учебник французского, но руки у нее тряслись. Этот человек очень беспокоил ее. Она никогда не чувствовала себя легко с чужими, но из-за него она чувствовала себя особенно неловко, как-то странно, и даже, хотя ей и не хотелось об этом думать, слегка рассердилась на него. Он не насмехался в открытую, не высмеивал ее, но она каким-то образом чувствовала его неодобрение. Не по отношению к ранчо — временами он даже проявлял интерес, например, к шелесту созревающего хмеля — по отношению к ней самой.
Встав из-за столика, Аманда подошла к маленькому зеркалу над комодом. Что в ней могло вызвать его неодобрение? Счел ли он ее физически отвратительной? Глупой? Она, как могла, старалась выполнить роль экскурсовода, и несколько дней заучивала те данные, что написал ей Тейлор, но, видимо, не справилась с поручением. Неужели студентки профессора Монгомери настолько образованны, что по сравнению с ними она выглядит деревенщиной?
Аманда снова ощутила приступ гнева, но подавила его и вернулась к занятиям. Назавтра Тейлор запланировал для них посещение музея в Кингмане, где Аманде следовало рассказать профессору об индейцах-землекопах, о Доннере и о развитии рудного дела в районе. Лучше как следует повторить все факты.
Хэнк сидел за столиком в баре, жевал бутерброд с толстенным куском жареного мяса и запивал его пивом — уже третьей кружкой за день.
"Вот же зануда маленькая, — думал он. — Самоуверенная, знающая все на свете, распираемая фактами наглая маленькая зануда». Она читала ему лекцию, словно приготовишке. Благородная леди, получившая нелегкое задание развлекать деревенского кузнеца, невежу необразованного, который вилку от ножа отличить не в состоянии. Он заметил, как она воротила хорошенький носик при виде того, как он разделяет с ними эту несъедобную трапезу.
Без сомнения, она думала о нем так же, как ее папаша думает о своих работниках — они должны быть благодарны за то, что работают на такое благородное семейство, как Колдены, так что как они смеют еще просить достойную плату? Да они должны быть благодарны за то, что им позволено нежиться в лучах его солнца, касаться его хмеля. А эта маленькая ханжа мисс Аманда наверняка уверена, что он просто в восторге от того, что попал в такой дом. «Завтра, чего доброго, она спросит, видел ли я раньше унитаз со сливным бачком», — подумал он, залпом проглотив остатки пива.
Хэнк не был уверен в том, что ему следует предпринять. Инстинкт подсказывал как можно скорее убираться из дома Колденов, но его удерживали обязательства перед губернатором и, что самое главное — перед профсоюзом. Может, его присутствие поможет предотвратить беду. Может быть, ему легче будет следить за соблюдением прав рабочих, находясь непосредственно в доме Колденов. Может, он и сумеет остановить то, что может начаться. Умом он понимал, что следует остаться. Душой он хотел убраться подальше от неприступной маленькой Аманды и ее еще более неприступного жениха. И только подумать: когда он в первый раз увидел ее, он…
Хэнк и сам не знал, что он тогда почувствовал, но она дохнула холодом и погубила росток.
Выйдя из темного прохладного бара, Хэнк попал под яркий солнечный свет. Сунув руки в карманы, он направился к машине. У Колденов скоро обед. Интересно, что у них сегодня? Вареная курица, вареный рис и вареные помидоры?
Аманда никогда не видела Тейлора таким рассерженным.
— Это не то платье, которое я велел тебе надеть к обеду, — еле слышно произнес он.
Аманда попыталась выпрямить спину и не расплакаться. Тейлор ненавидел слезы.
— Я забыла. Профессор Монтгомери расстроил меня, и…
— Каким образом? — Тейлор выпрямился еще сильнее, хотя это казалось просто невозможным. — Он вел себя недостойно по отношению к тебе?
— Нет, он не… Мне кажется, он невзлюбил меня.
— Невзлюбил тебя? — Тейлор был ошеломлен. — Аманда, ты меня удивляешь. Я считал тебя выше этих женских глупостей. Ты следовала расписанию? Ты все ему объяснила про ранчо?
— Да, я все сделала точно так, как было написано.
— Тогда все в порядке. Теперь ступай наверх, переоденься, и чтобы я больше не слышал от тебя этих выдумок. Не то я решу, что ошибся в выборе жены.
— Хорошо, Тейлор, — прошептала она и поднялась к себе. Оставшись одна и переодеваясь так быстро, как только могла, Аманда вновь ощутила, как ее терзает гнев. Она не испытывала этого чувства с тех пор, как Тейлор поселился у них. До его приезда она вспыхивала очень легко. Она злилась на мать, на отца, на подруг в школе.
Потом отец нанял Тейлора и дал ему полную власть над Амандой. Тейлор забрал ее из школы в Кингмане и начал давать ей уроки. После этого все изменилось. Аманда быстро усвоила, что гнев и дерзость — эмоции бесполезные. Тейлор не допускал ни того, ни другого. Он составил для нее расписание, исключавшее всякое проявление гнева (4.13 — вспышка раздражения). Ничего подобного не допускалось. Затем он нанял миссис Ганстон, чтобы следить за тем, как Аманда выполняет то, что ей сказано.
Помимо занятий, Тейлор как-то сказал, что мать Аманды дурно влияет на нее. И в самом деле, разве у Грейс Колден не было «прошлого»? Джей Гаркер согласился, и Грейс Колден отправили в какое-то дорогостоящее кругосветное путешествие, а когда она вернулась, дочери не позволялось даже кивнуть ей. Грейс заперлась в свободной спальне в дальнем углу верхнего этажа и редко выходила оттуда.
Спускаясь по лестнице, Аманда поклялась сделать все возможное, чтобы доставить удовольствие профессору Монтгомери, и тем самым — Тейлору.
Глава 4
На ужин Хэнк опоздал. Войдя в столовую, он сразу же почувствовал недовольство Тейлора. Неужели в этом доме порядки такие же, как в военном училище? Джея Гаркера снова не было за столом — ели только они трое. Если, конечно, содержимое тарелок можно было назвать едой. Насчет меню Хэнк ошибался. Вареная курица, вареный рис и вареная свекла.
Он не смог сдержаться.
— А работников своих вы так же кормите? Неудивительно, что профсоюз собрался пикетировать именно вас.
Тейлор окинул его ледяным взглядом.
— Для организма легкая еда полезнее. Я и Аманда неустанно боремся с ожирением.
— Вы его победили, — Хэнк отодвинул тарелку. — Если позволите, я вас оставлю. Мне нужно кое-что прочесть.
— Аманда тоже доела, — сказал Тейлор. — Она хотела бы показать вам посадки миндаля.
— Не стоит беспокоиться. На плантацию я сегодня уже насмотрелся. — Хэнк встал из-за стола и направился к выходу.
Тейлор прожег Аманду взглядом, в котором читался приказ последовать за профессором. Грустно поглядев на недоеденный ужин, она вышла из столовой.
Хэнк обернулся, заслышав ее шаги за спиной.
— Боитесь, что я увижу что-то, что видеть не следует?
— Не пойму, о чем вы, профессор Монтгомери, — честно призналась она.
— Где в этом доме кухня, вы, наверное, не знаете?
— Вон там, — показала Аманда и поспешила следом за профессором. Сама она не была на кухне уже много лет, с тех пор, как Тейлор застал ее там за поглощением булочек и молока. Он тогда пришел в ужас от грозящего ей ожирения.
Посреди просторной кухни стоял дубовый стол, ломящийся от съестного: ростбиф, подливка, не меньше пяти сортов овощей, рулеты, масло, фруктовый салат, овощной салат, а на стойке — три пирога. Слуги только садились ужинать, но не донесли ложки до рта при виде Хэнка и Аманды.
— Мисс Аманда! — выдохнула кухарка и вскочила на ноги.
Хэнк не отрываясь глядел на стол.
— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
— Нет! — сказала Аманда, понимая, как рассердится на нее Тейлор, если она позволит гостю сесть за стол со слугами. — Я хочу сказать…
Кухарка пришла в дом Колденов, когда Аманда была еще ребенком, и хорошо знала, что происходит в доме. Кроме того, она знала, чем сегодня кормили этого крупного, пышущего здоровьем, крепкого профессора Монтгомери.
— Сейчас я вам дам тарелку, — сказала она.
— Да, — только и сказал Хэнк, глотая слюну. — И отныне я требую нормальную пишу. Кухарка улыбнулась ему.
— Если мистер Тейлор позволит…
— Я позволю, — отрезал Хэнк, беря у нее из рук полную тарелку снеди.
— Мисс Аманда? — предложила повариха, протягивая пустую тарелку.
Аманда не могла вспомнить, когда в последний раз видела столько еды. От острого желания она вдруг ослабела. Но Тейлор этого не одобрит. Ему не нравятся женщины-пышки.
— Нет, спасибо, — произнесла она наконец.
— Ну ладно, — заявил Хэнк, — ведите меня в посадки миндаля или еще куда-нибудь, где я могу присесть.
Аманда вышла через черный ход вслед за Хэнком, оставив позади божественные ароматы и следя за его благоухающей тарелкой, точно голодная собака.
— Туда, — пробубнил Хэнк с набитым ртом, указав вилкой с наколотым на нее куском в сторону маленькой беседки с деревянным настилом, крышей на столбах и решетчатыми стенами. Внутри вдоль стен тянулись скамейки.
Аманда проследовала за ним в беседку и села напротив, не в состоянии думать ни о чем, кроме запаха еды.
— И вы даже не расскажете мне, когда построили эту беседку? — поинтересовался Хэнк, жадно впившись зубами в ростбиф. — И что это за дерево?
— Беседку построили в 1903 году, когда мы с родителями только-только переехали сюда. Построена она из кипариса и является точной копией одного английского домика, который моя мать увидела в журнале.
— А… Простите. Полагаю, вам не очень легко говорить о вашей матери.
Аманду удивило, что ему это известно. Хотя, если об этом знает весь Кингман, почему бы не знать и этому приезжему? Он уминал рулет с маслом. Тейлор не верил в полезность хлеба, тем более масла.
— Я бы предпочла не говорить о ней.
— Я понимаю. Когда она умерла?
— Умерла? — переспросила Аманда. — Моя мать не умерла.
— Но она не живет с вами, ведь так?
— Моя мать не выходит из своей комнаты. Профессор Монтгомери, полагаю, нам лучше сменить тему.
Она отвернулась. Хэнк сидел, жевал и наблюдал за ней. Глядя на ее профиль в лунном свете, он вновь припомнил первое впечатление от этой девушки, когда ему показалось, что она явилась из другого времени и пространства, где они были знакомы. Но ее холодность, высокомерие, снобизм показали Хэнку, что он ошибался. Он спросил себя, способно ли вообще на эмоции это маленькое худое тело.
Он обернулся на шум, — из темноты появилась кухарка, неся две тарелки. На каждой громоздились ломти пирога.
— Подумала, вдруг вам еще чего захочется, — сказала она, поставила десерт, забрала пустую тарелку Хэнка и ушла.
Хэнк предложил тарелку Аманде, но она покачала головой.
— Ну, как угодно, хотя пирог отменный. «Маленькая ханжа, — подумал он. — Такая неприступная, что даже кусок пирога не возьмет. Вне всякого сомнения, она боится подвергнуть свою непорочность угрозе, если хотя бы коснется этого дьявольского кушанья. Интересно, целуются они с Тейлором? Если да, то поцелуй, должно быть, такой же безвкусный, как и сегодняшняя рыба».
Аманда не осмелилась поднять на него глаза, пока он ел пирог. В желудке у нее урчало, от запаха рот наполнялся слюной. Но она не решилась съесть ни кусочка — Тейлор обязательно узнает это по запаху изо рта или увидит у нее между зубами шоколадные крошки. Ему не понравится, что она оказалась настолько слабовольной, что съела кусок пирога, которого не было в расписании.
— Ну вот, теперь лучше, — заявил Хэнк, отставив в сторону пустую тарелку, откинувшись назад и вытянув ноги. — Что вы запланировали на завтра? Вы ведь расписали мой завтрашний день, правда?
Аманда нахмурилась, услышав его тон, затем начала пересказывать расписание, составленное Тейлором.
— Утром мы едем в музей Кингмана, затем возвращаемся домой к обеду, после чего поедем обозревать окрестности. Потом вернемся на ужин.
— А чем вы занимаетесь в свободное время?
— Рисую акварели и вышиваю, — ответила Аманда, улыбнувшись самой себе. Тейлор всегда ставил ей высший балл за акварели, и, если она хорошо выполняла остальные задания, в награду ей разрешалось порисовать.
— С ума сойти, какое удовольствие, — пробормотал он. — А как вы с женихом развлекаетесь в городе по вечерам?
— Мы не ездим в город, — смущенно ответила Аманда. Тейлор говорил, что Кингман слишком провинциален для своего времени и что он сам никогда не поедет в город меньший, чем Сан-Франциско. Туда он выбирался раз в год купить одежду и другие нужные вещи. Кроме этой двухнедельной поездки, он редко покидал ранчо.
— Вы, наверное, слишком хороши для города? — спросил Хэнк и отметил, что становится желчным. Ее чопорность, надменность, нежелание унизиться даже до куска шоколадного торта вывели его из себя.
Он встал.
— Я иду спать. Вы идете?
— Да, — тихо отозвалась она, бросив последний взгляд на смутную тень тарелки с пирогом.
Через несколько минут она уже была в своей комнате. На столике лежали листки с основными датами истории Кингмана, которые она должна была выучить на память, прежде чем ложиться спать. Тяжело опустившись на стул, она в тысячный раз пожалела, что этот профессор Монтгомери приехал к ним. По непонятной причине он невзлюбил ее, и эта нелюбовь усиливалась с каждой минутой. Стало быть, ей придется вдвое больше работать, пропускать еду и периодически навлекать на себя гнев Тейлора только из-за этой нелюбви?
Значит, сегодня вечером ей придется прозаниматься допоздна, завтра они отправятся в музей, а там, как бы она ни пыталась быть хорошим экскурсоводом, он, несомненно, останется недоволен. Почему ему угодить так трудно, а Тейлору — так легко? Если она в точности выполняет то, что написал Тейлор, в том же порядке, строго по графику, Тейлор счастлив. Может, стоит спросить профессора Монтгомери, чего он от нее хочет. Хотя нет, не надо. Если желания профессора Монтгомери пойдут вразрез с расписанием Тейлора, на них придется не обращать внимания.
Она посмотрела на настенные часы и решила, что пора оставить рассуждения и браться за работу.
Хэнк стоял на прохладном балконе, глядя на звезды, вдыхая насыщенные ароматы ночи и мечтая о виски. Слева от него находилась спальня Аманды. Сквозь занавески пробивался свет, и Хэнк даже различал ее фигуру за столиком. Достаточно перелезть через перила на крышу веранды, и тогда от ее окна его будут отделять всего несколько шагов.
«Ну и что дальше? — подумал он. — Мисс Аманда сообщит ему, на сколько футов его балкон отстоит от ее окна? А что она сделает, если он ее поцелует? Расскажет ему историю поцелуя?»
Хэнк вернулся к себе, разделся и лег. Заснул он моментально, но через пару часов проснулся, повинуясь внезапному порыву, оделся и вышел на балкон. Свет в комнате Аманды по-прежнему горел, а сама она все так же сидела, склонясь над столом.
Хмурясь, Хэнк вернулся в постель. Чем бы там ни занималась эта маленькая ханжа, делала она это крайне прилежно.
Утром он проснулся поздно и понял, что дом уже давно ожил. Торопливо одевшись, Хэнк сбежал по лестнице. Аманда и Тейлор стояли в дверях столовой. Тейлор смотрел на карманные часы, Аманда покорно стояла позади него.
— Полагаю, я опять опоздал, — беззаботно сказал Хэнк и протиснулся мимо них в столовую. На приставном столике стояли серебряные подносы с яичницей, бисквитами, соусом, ветчиной, нарезанными ананасами, вафлями и сиропом.
— Ax, — воскликнул он тоном голодающего при виде изысканных блюд.
Наполнив тарелку, Хэнк уселся, поднял глаза и увидел, что Аманда и Тейлор смотрят на него. На холодном безукоризненном лице Тейлора лежала гримаса отвращения, зато на лице Аманды… На какое-то мгновение ему показалось, что по ее лицу скользнула не то тоска, не то голодное выражение, но оно тут же пропало, и она опустила глаза на свое яйцо всмятку.
После завтрака их уже поджидал шофер с машиной, и Хэнк еле сдержал стон. Еще один день экскурсий и лекций.
Через час они стояли в музее Кингмана. Насколько Хэнк мог судить, музей был целиком посвящен семейству Колденов.
— Мой отец приобрел одновременно четыре плантации, — рассказывала ему Аманда. — Они обошлись ему очень недорого, потому что шлаки из близлежащих шахт вызвали разлив реки Гласе, которая разнесла шлаки по землям. Отцу удалось, хотя и с большими затратами, снять шлаки и очистить плодородную землю под ними. Кроме того, он положил конец горному делу в районе.
— Да уж, он сумел, — пробормотал Хэнк.
— Затем он провел мелиоративные работы, и…
— Разбогател, — вставил замечание Хэнк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31