Она с трудом проглотила отвратительный на вкус напиток.
— Лимонная кислота, — сказал Хэнк. — Лимоны стоят слишком дорого. Твой отец берет лимонной кислоты на пенни, делает несколько галлонов «лимонада» и продает по пять центов за стакан. Это приносит ему сотни долларов прибыли.
Он взял стакан и отдал его вспотевшей девочке восьми лет. Та жадно выпила жидкость и, отдавая стакан Хэнку, с благодарностью посмотрела на него.
— Твой отец торгует еще и едой, но при этом воду дают, только если ты купишь тушеного мяса. Хочешь еще стакан воды — покупай еще одну упаковку мяса. Воду просто так купить нельзя, и Колден скорее удавится, чем будет раздавать ее даром.
Он снова потянул ее за собой, но на этот раз Аманда добровольно шла рядом. Она сама хотела увидеть все, увидеть мир, о существовании которого она не знала. Она год за годом сидела в комнате, пока собирали хмель, и ни разу не задумалась о работающих на полях людях.
Хэнк повел ее к весовой, но они не смогли подойти близко, так как всюду сидели люди. Они вываливали из мешков лозы и обрывали с них листья. На лицах сборщиков читалась боль, но они обрывали листья с такой яростью, словно боролись за свои жизни.
— Чтобы собрать один мешок весом в сто фунтов, человек тратит несколько часов, после чего он тащит мешок к весам, чтобы его взвесили и записали на его имя. Но твой отец велел приемщикам говорить, что хмель «не достаточно чист». Теперь сборщикам приходится тратить драгоценные часы, чтобы перебирать лозы, обрывая несозревший до конца хмель. В среднем человек собирает от двухсот пятидесяти до четырехсот фунтов хмеля в день, но твой отец создал такие условия, что удается сдать только сто фунтов в день. Сборщик трудится весь день под солнцем без воды, без туалетов, и зарабатывает от девяноста центов до доллара десяти.
Он повернулся к ней лицом.
— Ты знаешь, зачем отец выдумал очистку хмеля? По двум причинам: во-первых, ему не нужно платить за лишние листья и ветки, но более важна вторая причина — он хочет, чтобы сборщик не выдержал и уволился. Твой отец чертовски умен, Аманда. Не от него ли твои мозги? Он выдумал гениальный способ дурачить этих людей. В среднем по стране за сбор хмеля платят по доллару за сто фунтов. В объявлениях твой отец обещал высокие расценки и прибавку. Расценки установлены в девяносто центов за тюк, а прибавка — плюс еще десять центов за тюк. Но прибавку дают только тем, кто останется на все время уборки. Если работник увольняется до того, как собран весь хмель, он теряет прибавку. Уволилось уже около тысячи японцев. Они не могут работать в такой грязи. На каждом уволившемся человеке твой отец зарабатывает десять центов от каждой собранной сотни фунтов. Умножь десять центов на тысячу тюков, собранных этой тысячью уволившихся. Получится множество дорогих сигар для Колдена и… — он осмотрел ее с ног до головы, — куча шелковых платьев для тебя, Аманда.
Гнев Хэнка исчез, и его плечи опустились.
— А теперь можешь идти домой, Аманда. Иди, сиди в тени под деревом со своей матерью и наслаждайся тем, что твой отец заработал для вас.
— А что будет здесь? — с трудом спросила она. Ее голос охрип. Ужас того, что она увидела, вошел в каждую клетку ее тела.
— Не знаю. Все оказалось даже хуже, чем я себе представлял. Уитни вертится здесь и слишком много говорит. Рабочие боятся потерять работу, но когда ты видишь, как твой шестилетний ребенок умирает от жары, тебе на многое наплевать. Люди много трудятся, но, из-за того что вода и еда такие дорогие, а расценки — такие низкие, они тратят все, что зарабатывают. Некоторые уже должны твоему отцу. Терпение на исходе, страсти накаляются. Думаю, они пойдут с требованиями к твоему отцу.
— Он не станет слушать, — сказала Аманда, глядя на маленькую девочку, обрывающую хмель. Ей было не больше трех лет, и Аманда видела, что штанишки ребенка, видневшиеся из-под грязного платья, все мокрые. Аманде не хотелось защищать отца. Человек, позволивший, чтобы из года в год повторялось подобное, не заслуживал, чтобы его защищали.
Хэнк удивленно посмотрел на нее.
— Нет, конечно, он не станет слушать, но я постараюсь убедить его. Страшно подумать, что может случиться, если ничего не изменится.
— Ты? — спросила Аманда. — Но сегодня утром к нам приходил шериф Рэмзи. А он…
— Сначала стреляет, а потом — думает, — продолжил за нее Хэнк. — Я знаю об этом. Но сейчас я хочу, чтобы ты вернулась домой, Аманда. Нельзя, чтобы Уитни узнал, кто ты. Оставайся в своей комнате. А еще лучше будет, если вы с матерью уедете в Сан-Франциско на несколько дней.
Аманда молча смотрела на него. «Трусиха, — думала она. — Я всегда была трусихой. В четырнадцать лет я боялась противостоять Тейлору, в двадцать два я боюсь собственного отца». Она отвернулась от Хэнка и пошла по направлению к дому. Может, ей удастся отыграться за все эти годы.
Хэнк смотрел, как она уходит. Она не была виновата в происходящем, и он знал это, но ему хотелось, чтобы она увидела, против чего он борется. Он мысленно помолился, чтобы она послушала его и уехала куда-нибудь. Но у него не было времени беспокоиться об Аманде. Он должен был найти Уитни и узнать, что замышляют эти фанатики. Люди были достаточно злы, и для начала бунта хватит малейшего толчка.
Глава 17
Дверь в библиотеку была открыта, но даже если бы она была заперта, для Аманды это не имело никакого значения. Она вошла в комнату. Ее отец сидел за столом перед разложенными бумагами, Тейлор склонился у него над головой.
Тейлор выпрямился и с недовольным видом посмотрел на Аманду.
— Ты должна находиться в своей комнате, Аманда. Я же сказал тебе…
Но Аманда смотрела только на отца.
— Если ты не изменишь то, что сейчас творится на полях, начнется кровопролитие. Гаркер смотрел на нее, пожевывая сигару.
— Аманда, ты не можешь рассуждать о том, в чем абсолютно не разбираешься, — снова заговорил Тейлор. — Сейчас же поднимись в свою комнату и…
— Заткнись, Тейлор, — резко сказала Аманда. — Это — семейное дело.
Отец выпрямился в кресле, и Аманда посмотрела ему прямо в глаза. Она все еще чувствовала запах разлагающегося мусора и туалетную вонь.
— Люди из профсоюза говорят о кровопролитии, и твоя кровь прольется первой.
— Аманда! — Тейлор наконец очнулся от шока. — Ты не можешь…
Она повернулась и посмотрела на него.
— Сидеть! — приказала она, как будто он был жалкой собачонкой. Она смотрела на него, пока он не подчинился, затем подошла к столу отца, оперлась руками и подалась вперед. — Тебе годами все сходило с рук, но сейчас все по-другому. Сборщики еще могут смириться с грязью и недостатком воды, но не с тем, как ты надуваешь их с деньгами. Если ты не начнешь платить, они начнут стрелять.
Она смотрела на отца, и в их взглядах читалось одно и то же — гнев и упрямство.
— Аманда, я… — начал Тейлор. Аманда подняла на него глаза.
— Сиди молча или убирайся отсюда, — сказала она, а затем она снова посмотрела на отца:
— Ну?
Гаркер насмешливо хмыкнул.
— У меня пятнадцать своих людей на полях. Они докладывают мне обо всем, что происходит, а если им не удастся со мной связаться, то у них есть ружья и они знают, как с ними обращаться. У Бульдога еще больше людей неподалеку. А эти — пусть говорят что хотят, но первой прольется их кровь, не моя.
Аманда шагнула в сторону. Она не собиралась спрашивать у отца, почему он так жесток, и не видела способа повлиять на него. Она не знала, чем можно ему пригрозить. Единственное, что имело для него значение — это ранчо.
Пригрози она уйти из дома, если он не вычистит лагерь, на него бы это не подействовало. Хэнк был прав: человек, который отказался от жены и обрек на одиночество дочь, способен на что угодно.
Глаза Гаркера победно сверкали.
— Для тебя главное — победить, не так ли? — спросила Аманда. — И не важно, кто стоит на твоем пути, по чьим головам придется пройти — ты должен победить. Но на этот раз тебе не выиграть. Ты можешь довести до голодной смерти еще несколько бедняков, но завтра ты проиграешь. Кончилось твое время.
Аманда развернулась и вышла из комнаты. Она не могла находиться рядом с этим человеком.
Тейлор перехватил ее на лестнице.
— Аманда, — тихо произнес он. — Я не хотел…
— Хотел, — резко ответила она, глядя на него в упор. — И ты хотел сделать все те унизительные, бесчеловечные вещи, которые когда-либо проделывал со мной. Годами ты старался во всем походить на моего отца. У него были тысячи беспомощных рабочих, над которыми он мог издеваться, а у тебя — одинокая девочка, которой хотелось одного — чтобы ею были довольны. И теперь, Тейлор, как и рабочие, я сыта по горло.
— Но, Аманда, я люблю тебя.
— Не любишь. Ты даже не знаешь меня. Ты любил деревянную куклу, которую наряжал так, как, по твоему разумению, должна была выглядеть женщина. Если я была тебе нужна, ты вытаскивал меня из комнаты, а если надоедала — запихивал обратно, вручив список дел, чтобы я была занята.
Она не хотела больше тратить время на разговоры и поспешила по лестнице вверх.
— Аманда, — говорил он, двигаясь за ней. — И что ты собираешься делать? Наша помолвка…
— Разорвана, — отрезала она, но затем повернулась и терпеливо продолжила:
— Сначала я посмотрю, чем можно помочь рабочим. Я… — Она замолчала, перебирая в уме, что можно сделать. — Я сделаю лимонад — бесплатный лимонад. А когда хмель соберут, я уеду.
— С ним? — язвительно спросил Тейлор. — Я не настолько слеп, как ты думаешь.
Она посмотрела на Тейлора так, будто видела его впервые.
— Может, ты и не слепой, а вот я точно была слепа. Если Хэнк захочет взять меня, то я поеду с ним, но мне не кажется, что я ему нужна. А теперь, может, ты дашь мне пройти? Там люди умирают от жары и жажды, пока мы стоим тут и болтаем о недостойных внимания пустяках.
— Недостойных внимания! — закричал он. — Мое будущее под вопросом из-за каприза женщины, которая бегает за каким-то…
Аманда повернулась и посмотрела ему в лицо.
— Ты получишь ранчо, я уверена. Где еще мой отец найдет такую точную копию самого себя? Ни одному из вас я не нужна. Да, и последний совет, Тейлор, — уезжай отсюда. Постарайся уехать сегодня. Прямо сейчас. Возьми Риву, уезжайте вдвоем и никогда не оглядывайтесь назад. Рива тебе подойдет. В ней достаточно огня, чтобы растопить кусок льда, который ты называешь сердцем. А сейчас мне пора идти. Вообще-то, по правде говоря, мне наплевать, что с тобой случится, Тейлор.
Она поспешила в комнату, где сняла шелковое платье и заменила его на легкую блузу и темную льняную юбку. Когда она оделась, она собрала необходимую одежду и вещи из шкафа и комода. У нее не было собственного чемодана, поэтому она отправилась в спальню отца, где стащила со шкафа его чемодан. Затем запихнула в него вещи и спустилась вниз. Проходя по дому, она не ощущала грусти из-за того, что покидает его. Ее переполняло предчувствие свободы, которая ждала за порогом.
Она оставила чемодан в привратницкой, а сама вернулась в дом на кухню, где взяла огромную ручную соковыжималку, а также позвонила на склад в Кингмане и заказала несколько десятков ящиков лимонов.
— Если у вас нет, пошлите в Террилл, — сказала она в телефон.
Она вышла наружу, сжимая в одной руке чемодан, а в другой — соковыжималку, но остановилась. Прежде чем окончательно уйти, она должна попрощаться с матерью.
Аманда стояла перед креслом матери под деревом и все, что произошло за несколько последних лет, снова ожило в памяти. Она разозлилась на себя. Как она могла позволить Тейлору разлучить ее с мамой? Почему она так слепо подчинялась ему?
Грейс подняла глаза на дочь.
— Мама, я… — Она не смогла продолжить из-за нахлынувших слез.
— Собираешься уезжать? — спросила Грейс, кивая в сторону чемодана.
— Я ужасно обращалась с тобой и теперь…
Грейс перебила дочь:
— Не возражаешь, если я сбегу вместе с тобой? А это зачем? Собираешься проломить кому-нибудь голову?
Аманда подняла соковыжималку.
— Отец пообещал сборщикам лимонад, и я собираюсь дать его им. По моим расчетам, пройдет день или два, прежде чем он получит счет и остановит доставку лимонов.
— А чемодан? Это тоже связано со сборщиками или одним симпатичным профессором экономики?
— Я… — Аманда чувствовала себя очень храброй последние несколько часов, но сейчас храбрость оставила ее. Она опустилась на колени и положила голову на колени матери. — Это было так ужасно, — заплакала она. — Бедные люди умирают от жажды, потому что отец не дает им достаточно воды. Я чувствую себя такой глупой. Я провела все эти годы в комнате и…
— Успокойся, Аманда, — строго сказала Грейс. — Самобичевание ничего не дает. Ты была просто маленькой милой девочкой, которой хотелось сделать приятное отцу. Вытри глаза — нам пора приниматься за дело. Почти закат, так что сборщики скоро закончат сегодняшнюю работу, а лимоны доставят только завтра утром. Подожди, я упакую несколько вещиц, и мы отправимся ночевать в гостиницу «Кингман Арме», а с завтрашнего утра начнем делать лимонад. А теперь вытри глаза, чтобы быть хорошенькой для твоего профессора.
— Но, мама, ты не можешь бросить отца только потому, что я уезжаю.
— А что удерживает меня здесь? У нас с ним нет ничего общего с того момента, как он отобрал тебя у меня, наказывая меня за то, что ему представлялось предательством. Я ждала, пока ты выйдешь замуж за Тейлора или же разум вернется к тебе. Раньше я уехать не могла — получилось бы, что мы все покинули тебя. Ну, а теперь я могу уехать. — Она встала. — Жди здесь, я быстро вернусь.
Аманда села в кресло, опустив руки на колени.
"Если Хэнк возьмет меня с собой», — подумала она. Теперь уже ясно, что она давно любит его. С горечью она подумала, что сила воли долгое время была единственной сильной чертой ее характера. Она приказала себе любить Тейлора, и, несмотря на то что он запугивал ее, несмотря на его снисходительные поцелуи и наказания, она оставалась ему верна. И хотя Хэнк неоднократно показывал, что заботится о ней, что видит и ценит в ней личность, она упрямо отвергала его. Она чуть не довела себя до той ужасной и печальной жизни, которую вела бы в качестве жены Тейлора, и все это одним усилием воли.
Сначала ей надо помочь сборщикам, но как только они уедут, она пойдет к Хэнку и вымолит у него прощение, даже если ей придется делать это стоя на коленях.
Она отвлеклась от собственных мыслей, когда увидела из-за деревьев, как с десяток мужчин направляются к входу в дом. Группу возглавлял человек с поразительно белыми волосами — без сомнения, Уитни Грэм.
Аманда мгновенно вскочила на ноги. Конечно же, это была делегация с петицией, которую Хэнк собирался подать ее отцу. Она подбежала к дому в тот момент, когда Тейлор, Гаркер и двое людей Рэмзи Бульдога вышли на крыльцо. Аманда затаилась в его тени. Она не чувствовала себя ни на чьей стороне.
— Вот наши требования, — сказал Уитни. — Мы не довольны тем, что творится на полях.
Гаркер ничем не показал, что слышит его слова. Он просто смотрел темными, как уголь, глазами.
Уитни поднялся на крыльцо, чтобы быть на одной высоте с Гаркером. Тейлор попытался помешать подобной развязности, но Гаркер оттолкнул его в сторону.
— Говори, что пришел сказать, — прорычал он.
Уитни зачитал список из семи жалоб, в число которых входили отсутствие туалетов на полях и отвратительное состояние туалетов в лагере, отсутствие воды, жалобы сборщиков на приемщиков хмеля, и лимонад из лимонной кислоты вместо лимонов, и, наконец, требование поднять расценки до доллара двадцати пяти центов за сто фунтов хмеля, без прибавок.
Все затаили дыхание, пока Гаркер размышлял.
"Пожалуйста, — мысленно взмолилась Аманда, — пожалуйста, согласись с ними».
Наконец Гаркер заговорил. Он согласился на устройство дополнительных туалетов, доставку воды три раза в день, настоящий лимонад и даже платить два доллара пятьдесят центов приемщикам, выбранным самими сборщиками. Но он отказался поднять расценки.
Теперь заупрямился Уитни.
— Ты только что вырыл собственную могилу, — тихо произнес он.
Гаркер ударил Уитни по лицу тыльной стороной ладони.
— Убирайся с моей земли!
В следующий момент начался ад. Один из людей Бульдога повис на Уитни. Уитни сбежал по ступенькам, остальные девять депутатов не знали, что делать — убегать или драться. Бульдог кричал, что Уитни арестован, на что Уитни ответил, что у того нет разрешения на арест. С этим он и его люди покинули владения Гаркера.
Аманда бессильно оперлась о колонну крыльца. Все кончено. Снежный ком покатился с горы. Ни один человек не смог бы выдержать нечеловеческие условия на полях, не взорвавшись в конце концов.
Неожиданно Аманда выпрямилась. А где Хэнк? Он сказал, что возглавит делегацию, но его не было даже среди депутатов. Неужели он решил уйти от всего этого? Неужели он наконец понял, что это была не его битва?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Лимонная кислота, — сказал Хэнк. — Лимоны стоят слишком дорого. Твой отец берет лимонной кислоты на пенни, делает несколько галлонов «лимонада» и продает по пять центов за стакан. Это приносит ему сотни долларов прибыли.
Он взял стакан и отдал его вспотевшей девочке восьми лет. Та жадно выпила жидкость и, отдавая стакан Хэнку, с благодарностью посмотрела на него.
— Твой отец торгует еще и едой, но при этом воду дают, только если ты купишь тушеного мяса. Хочешь еще стакан воды — покупай еще одну упаковку мяса. Воду просто так купить нельзя, и Колден скорее удавится, чем будет раздавать ее даром.
Он снова потянул ее за собой, но на этот раз Аманда добровольно шла рядом. Она сама хотела увидеть все, увидеть мир, о существовании которого она не знала. Она год за годом сидела в комнате, пока собирали хмель, и ни разу не задумалась о работающих на полях людях.
Хэнк повел ее к весовой, но они не смогли подойти близко, так как всюду сидели люди. Они вываливали из мешков лозы и обрывали с них листья. На лицах сборщиков читалась боль, но они обрывали листья с такой яростью, словно боролись за свои жизни.
— Чтобы собрать один мешок весом в сто фунтов, человек тратит несколько часов, после чего он тащит мешок к весам, чтобы его взвесили и записали на его имя. Но твой отец велел приемщикам говорить, что хмель «не достаточно чист». Теперь сборщикам приходится тратить драгоценные часы, чтобы перебирать лозы, обрывая несозревший до конца хмель. В среднем человек собирает от двухсот пятидесяти до четырехсот фунтов хмеля в день, но твой отец создал такие условия, что удается сдать только сто фунтов в день. Сборщик трудится весь день под солнцем без воды, без туалетов, и зарабатывает от девяноста центов до доллара десяти.
Он повернулся к ней лицом.
— Ты знаешь, зачем отец выдумал очистку хмеля? По двум причинам: во-первых, ему не нужно платить за лишние листья и ветки, но более важна вторая причина — он хочет, чтобы сборщик не выдержал и уволился. Твой отец чертовски умен, Аманда. Не от него ли твои мозги? Он выдумал гениальный способ дурачить этих людей. В среднем по стране за сбор хмеля платят по доллару за сто фунтов. В объявлениях твой отец обещал высокие расценки и прибавку. Расценки установлены в девяносто центов за тюк, а прибавка — плюс еще десять центов за тюк. Но прибавку дают только тем, кто останется на все время уборки. Если работник увольняется до того, как собран весь хмель, он теряет прибавку. Уволилось уже около тысячи японцев. Они не могут работать в такой грязи. На каждом уволившемся человеке твой отец зарабатывает десять центов от каждой собранной сотни фунтов. Умножь десять центов на тысячу тюков, собранных этой тысячью уволившихся. Получится множество дорогих сигар для Колдена и… — он осмотрел ее с ног до головы, — куча шелковых платьев для тебя, Аманда.
Гнев Хэнка исчез, и его плечи опустились.
— А теперь можешь идти домой, Аманда. Иди, сиди в тени под деревом со своей матерью и наслаждайся тем, что твой отец заработал для вас.
— А что будет здесь? — с трудом спросила она. Ее голос охрип. Ужас того, что она увидела, вошел в каждую клетку ее тела.
— Не знаю. Все оказалось даже хуже, чем я себе представлял. Уитни вертится здесь и слишком много говорит. Рабочие боятся потерять работу, но когда ты видишь, как твой шестилетний ребенок умирает от жары, тебе на многое наплевать. Люди много трудятся, но, из-за того что вода и еда такие дорогие, а расценки — такие низкие, они тратят все, что зарабатывают. Некоторые уже должны твоему отцу. Терпение на исходе, страсти накаляются. Думаю, они пойдут с требованиями к твоему отцу.
— Он не станет слушать, — сказала Аманда, глядя на маленькую девочку, обрывающую хмель. Ей было не больше трех лет, и Аманда видела, что штанишки ребенка, видневшиеся из-под грязного платья, все мокрые. Аманде не хотелось защищать отца. Человек, позволивший, чтобы из года в год повторялось подобное, не заслуживал, чтобы его защищали.
Хэнк удивленно посмотрел на нее.
— Нет, конечно, он не станет слушать, но я постараюсь убедить его. Страшно подумать, что может случиться, если ничего не изменится.
— Ты? — спросила Аманда. — Но сегодня утром к нам приходил шериф Рэмзи. А он…
— Сначала стреляет, а потом — думает, — продолжил за нее Хэнк. — Я знаю об этом. Но сейчас я хочу, чтобы ты вернулась домой, Аманда. Нельзя, чтобы Уитни узнал, кто ты. Оставайся в своей комнате. А еще лучше будет, если вы с матерью уедете в Сан-Франциско на несколько дней.
Аманда молча смотрела на него. «Трусиха, — думала она. — Я всегда была трусихой. В четырнадцать лет я боялась противостоять Тейлору, в двадцать два я боюсь собственного отца». Она отвернулась от Хэнка и пошла по направлению к дому. Может, ей удастся отыграться за все эти годы.
Хэнк смотрел, как она уходит. Она не была виновата в происходящем, и он знал это, но ему хотелось, чтобы она увидела, против чего он борется. Он мысленно помолился, чтобы она послушала его и уехала куда-нибудь. Но у него не было времени беспокоиться об Аманде. Он должен был найти Уитни и узнать, что замышляют эти фанатики. Люди были достаточно злы, и для начала бунта хватит малейшего толчка.
Глава 17
Дверь в библиотеку была открыта, но даже если бы она была заперта, для Аманды это не имело никакого значения. Она вошла в комнату. Ее отец сидел за столом перед разложенными бумагами, Тейлор склонился у него над головой.
Тейлор выпрямился и с недовольным видом посмотрел на Аманду.
— Ты должна находиться в своей комнате, Аманда. Я же сказал тебе…
Но Аманда смотрела только на отца.
— Если ты не изменишь то, что сейчас творится на полях, начнется кровопролитие. Гаркер смотрел на нее, пожевывая сигару.
— Аманда, ты не можешь рассуждать о том, в чем абсолютно не разбираешься, — снова заговорил Тейлор. — Сейчас же поднимись в свою комнату и…
— Заткнись, Тейлор, — резко сказала Аманда. — Это — семейное дело.
Отец выпрямился в кресле, и Аманда посмотрела ему прямо в глаза. Она все еще чувствовала запах разлагающегося мусора и туалетную вонь.
— Люди из профсоюза говорят о кровопролитии, и твоя кровь прольется первой.
— Аманда! — Тейлор наконец очнулся от шока. — Ты не можешь…
Она повернулась и посмотрела на него.
— Сидеть! — приказала она, как будто он был жалкой собачонкой. Она смотрела на него, пока он не подчинился, затем подошла к столу отца, оперлась руками и подалась вперед. — Тебе годами все сходило с рук, но сейчас все по-другому. Сборщики еще могут смириться с грязью и недостатком воды, но не с тем, как ты надуваешь их с деньгами. Если ты не начнешь платить, они начнут стрелять.
Она смотрела на отца, и в их взглядах читалось одно и то же — гнев и упрямство.
— Аманда, я… — начал Тейлор. Аманда подняла на него глаза.
— Сиди молча или убирайся отсюда, — сказала она, а затем она снова посмотрела на отца:
— Ну?
Гаркер насмешливо хмыкнул.
— У меня пятнадцать своих людей на полях. Они докладывают мне обо всем, что происходит, а если им не удастся со мной связаться, то у них есть ружья и они знают, как с ними обращаться. У Бульдога еще больше людей неподалеку. А эти — пусть говорят что хотят, но первой прольется их кровь, не моя.
Аманда шагнула в сторону. Она не собиралась спрашивать у отца, почему он так жесток, и не видела способа повлиять на него. Она не знала, чем можно ему пригрозить. Единственное, что имело для него значение — это ранчо.
Пригрози она уйти из дома, если он не вычистит лагерь, на него бы это не подействовало. Хэнк был прав: человек, который отказался от жены и обрек на одиночество дочь, способен на что угодно.
Глаза Гаркера победно сверкали.
— Для тебя главное — победить, не так ли? — спросила Аманда. — И не важно, кто стоит на твоем пути, по чьим головам придется пройти — ты должен победить. Но на этот раз тебе не выиграть. Ты можешь довести до голодной смерти еще несколько бедняков, но завтра ты проиграешь. Кончилось твое время.
Аманда развернулась и вышла из комнаты. Она не могла находиться рядом с этим человеком.
Тейлор перехватил ее на лестнице.
— Аманда, — тихо произнес он. — Я не хотел…
— Хотел, — резко ответила она, глядя на него в упор. — И ты хотел сделать все те унизительные, бесчеловечные вещи, которые когда-либо проделывал со мной. Годами ты старался во всем походить на моего отца. У него были тысячи беспомощных рабочих, над которыми он мог издеваться, а у тебя — одинокая девочка, которой хотелось одного — чтобы ею были довольны. И теперь, Тейлор, как и рабочие, я сыта по горло.
— Но, Аманда, я люблю тебя.
— Не любишь. Ты даже не знаешь меня. Ты любил деревянную куклу, которую наряжал так, как, по твоему разумению, должна была выглядеть женщина. Если я была тебе нужна, ты вытаскивал меня из комнаты, а если надоедала — запихивал обратно, вручив список дел, чтобы я была занята.
Она не хотела больше тратить время на разговоры и поспешила по лестнице вверх.
— Аманда, — говорил он, двигаясь за ней. — И что ты собираешься делать? Наша помолвка…
— Разорвана, — отрезала она, но затем повернулась и терпеливо продолжила:
— Сначала я посмотрю, чем можно помочь рабочим. Я… — Она замолчала, перебирая в уме, что можно сделать. — Я сделаю лимонад — бесплатный лимонад. А когда хмель соберут, я уеду.
— С ним? — язвительно спросил Тейлор. — Я не настолько слеп, как ты думаешь.
Она посмотрела на Тейлора так, будто видела его впервые.
— Может, ты и не слепой, а вот я точно была слепа. Если Хэнк захочет взять меня, то я поеду с ним, но мне не кажется, что я ему нужна. А теперь, может, ты дашь мне пройти? Там люди умирают от жары и жажды, пока мы стоим тут и болтаем о недостойных внимания пустяках.
— Недостойных внимания! — закричал он. — Мое будущее под вопросом из-за каприза женщины, которая бегает за каким-то…
Аманда повернулась и посмотрела ему в лицо.
— Ты получишь ранчо, я уверена. Где еще мой отец найдет такую точную копию самого себя? Ни одному из вас я не нужна. Да, и последний совет, Тейлор, — уезжай отсюда. Постарайся уехать сегодня. Прямо сейчас. Возьми Риву, уезжайте вдвоем и никогда не оглядывайтесь назад. Рива тебе подойдет. В ней достаточно огня, чтобы растопить кусок льда, который ты называешь сердцем. А сейчас мне пора идти. Вообще-то, по правде говоря, мне наплевать, что с тобой случится, Тейлор.
Она поспешила в комнату, где сняла шелковое платье и заменила его на легкую блузу и темную льняную юбку. Когда она оделась, она собрала необходимую одежду и вещи из шкафа и комода. У нее не было собственного чемодана, поэтому она отправилась в спальню отца, где стащила со шкафа его чемодан. Затем запихнула в него вещи и спустилась вниз. Проходя по дому, она не ощущала грусти из-за того, что покидает его. Ее переполняло предчувствие свободы, которая ждала за порогом.
Она оставила чемодан в привратницкой, а сама вернулась в дом на кухню, где взяла огромную ручную соковыжималку, а также позвонила на склад в Кингмане и заказала несколько десятков ящиков лимонов.
— Если у вас нет, пошлите в Террилл, — сказала она в телефон.
Она вышла наружу, сжимая в одной руке чемодан, а в другой — соковыжималку, но остановилась. Прежде чем окончательно уйти, она должна попрощаться с матерью.
Аманда стояла перед креслом матери под деревом и все, что произошло за несколько последних лет, снова ожило в памяти. Она разозлилась на себя. Как она могла позволить Тейлору разлучить ее с мамой? Почему она так слепо подчинялась ему?
Грейс подняла глаза на дочь.
— Мама, я… — Она не смогла продолжить из-за нахлынувших слез.
— Собираешься уезжать? — спросила Грейс, кивая в сторону чемодана.
— Я ужасно обращалась с тобой и теперь…
Грейс перебила дочь:
— Не возражаешь, если я сбегу вместе с тобой? А это зачем? Собираешься проломить кому-нибудь голову?
Аманда подняла соковыжималку.
— Отец пообещал сборщикам лимонад, и я собираюсь дать его им. По моим расчетам, пройдет день или два, прежде чем он получит счет и остановит доставку лимонов.
— А чемодан? Это тоже связано со сборщиками или одним симпатичным профессором экономики?
— Я… — Аманда чувствовала себя очень храброй последние несколько часов, но сейчас храбрость оставила ее. Она опустилась на колени и положила голову на колени матери. — Это было так ужасно, — заплакала она. — Бедные люди умирают от жажды, потому что отец не дает им достаточно воды. Я чувствую себя такой глупой. Я провела все эти годы в комнате и…
— Успокойся, Аманда, — строго сказала Грейс. — Самобичевание ничего не дает. Ты была просто маленькой милой девочкой, которой хотелось сделать приятное отцу. Вытри глаза — нам пора приниматься за дело. Почти закат, так что сборщики скоро закончат сегодняшнюю работу, а лимоны доставят только завтра утром. Подожди, я упакую несколько вещиц, и мы отправимся ночевать в гостиницу «Кингман Арме», а с завтрашнего утра начнем делать лимонад. А теперь вытри глаза, чтобы быть хорошенькой для твоего профессора.
— Но, мама, ты не можешь бросить отца только потому, что я уезжаю.
— А что удерживает меня здесь? У нас с ним нет ничего общего с того момента, как он отобрал тебя у меня, наказывая меня за то, что ему представлялось предательством. Я ждала, пока ты выйдешь замуж за Тейлора или же разум вернется к тебе. Раньше я уехать не могла — получилось бы, что мы все покинули тебя. Ну, а теперь я могу уехать. — Она встала. — Жди здесь, я быстро вернусь.
Аманда села в кресло, опустив руки на колени.
"Если Хэнк возьмет меня с собой», — подумала она. Теперь уже ясно, что она давно любит его. С горечью она подумала, что сила воли долгое время была единственной сильной чертой ее характера. Она приказала себе любить Тейлора, и, несмотря на то что он запугивал ее, несмотря на его снисходительные поцелуи и наказания, она оставалась ему верна. И хотя Хэнк неоднократно показывал, что заботится о ней, что видит и ценит в ней личность, она упрямо отвергала его. Она чуть не довела себя до той ужасной и печальной жизни, которую вела бы в качестве жены Тейлора, и все это одним усилием воли.
Сначала ей надо помочь сборщикам, но как только они уедут, она пойдет к Хэнку и вымолит у него прощение, даже если ей придется делать это стоя на коленях.
Она отвлеклась от собственных мыслей, когда увидела из-за деревьев, как с десяток мужчин направляются к входу в дом. Группу возглавлял человек с поразительно белыми волосами — без сомнения, Уитни Грэм.
Аманда мгновенно вскочила на ноги. Конечно же, это была делегация с петицией, которую Хэнк собирался подать ее отцу. Она подбежала к дому в тот момент, когда Тейлор, Гаркер и двое людей Рэмзи Бульдога вышли на крыльцо. Аманда затаилась в его тени. Она не чувствовала себя ни на чьей стороне.
— Вот наши требования, — сказал Уитни. — Мы не довольны тем, что творится на полях.
Гаркер ничем не показал, что слышит его слова. Он просто смотрел темными, как уголь, глазами.
Уитни поднялся на крыльцо, чтобы быть на одной высоте с Гаркером. Тейлор попытался помешать подобной развязности, но Гаркер оттолкнул его в сторону.
— Говори, что пришел сказать, — прорычал он.
Уитни зачитал список из семи жалоб, в число которых входили отсутствие туалетов на полях и отвратительное состояние туалетов в лагере, отсутствие воды, жалобы сборщиков на приемщиков хмеля, и лимонад из лимонной кислоты вместо лимонов, и, наконец, требование поднять расценки до доллара двадцати пяти центов за сто фунтов хмеля, без прибавок.
Все затаили дыхание, пока Гаркер размышлял.
"Пожалуйста, — мысленно взмолилась Аманда, — пожалуйста, согласись с ними».
Наконец Гаркер заговорил. Он согласился на устройство дополнительных туалетов, доставку воды три раза в день, настоящий лимонад и даже платить два доллара пятьдесят центов приемщикам, выбранным самими сборщиками. Но он отказался поднять расценки.
Теперь заупрямился Уитни.
— Ты только что вырыл собственную могилу, — тихо произнес он.
Гаркер ударил Уитни по лицу тыльной стороной ладони.
— Убирайся с моей земли!
В следующий момент начался ад. Один из людей Бульдога повис на Уитни. Уитни сбежал по ступенькам, остальные девять депутатов не знали, что делать — убегать или драться. Бульдог кричал, что Уитни арестован, на что Уитни ответил, что у того нет разрешения на арест. С этим он и его люди покинули владения Гаркера.
Аманда бессильно оперлась о колонну крыльца. Все кончено. Снежный ком покатился с горы. Ни один человек не смог бы выдержать нечеловеческие условия на полях, не взорвавшись в конце концов.
Неожиданно Аманда выпрямилась. А где Хэнк? Он сказал, что возглавит делегацию, но его не было даже среди депутатов. Неужели он решил уйти от всего этого? Неужели он наконец понял, что это была не его битва?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31