Она взялась за ложку.
— Аманда, ты собираешься начать обсуждение, наконец, или мне придется сделать это?
— Извини, что ты сказал? Ах, обсуждение. Боюсь, я забыла тему. Сегодня очень тяжелое утро.
Она наблюдала за служанкой, которая внесла завтрак, предназначавшийся для Монтгомери. Желудок Аманды умолял о пище, которая теперь и ему была знакома. Она с тоской смотрела на серебряный поднос.
— Аманда! — изумился Тейлор. — Что ты хочешь сказать? Ты что, не прочла сегодняшнее расписание?
— Я прочла, просто не помню. Если ты скажешь, что запланировано на сегодня, я начну обсуждение.
У Тейлора не было времени, чтобы прийти в себя от удивления, так как в комнату ворвался Гаркер, яростно жуя сигару.
— Он уехал, — объявил Гаркер, не ноздоровавшись. — Исчез профессор и эта его модная машина.
И Тейлор, и Гаркер с обвиняющим видом уставились на Аманду.
— Я сделала все, что смогла, — сказала она. — Ему не нравится, когда его заставляют жить по расписанию.
Гаркер повернулся к Тейлору:
— Ты посадил его на одно из своих чертовых расписаний? Ты это сделал? И как, хотел бы я знать? Прицепил график на его дверь, чтобы он знал, когда ему позволено облегчиться?
Тейлор выпрямился:
— Нет, конечно. Аманда должна была сопровождать его, не более того. Я предложил несколько развлечений.
Гаркер кусал кончик сигары. Он всегда был высокого мнения об образованности Тейлора, но сейчас впервые задумался, было ли в мозгах Тейлора что-нибудь помимо книг — например, здравый смысл.
— И что за развлечения? Библиотека? Музеи? А Аманда по своему обыкновению должна была зачитывать факты?
Услышав это, Аманда покраснела, но ни один из мужчин этого, к счастью, не заметил.
— Монтгомери — преподаватель колледжа. Я уверен, что ему нравится…
— Нравится, как же! — заорал Гаркер. — Не зря я боялся доверить тебе это дело. Знал я, что ты в этом ни черта не смыслишь. Я же говорил тебе, не посылай с ним Аманду! Монтгомери — здоровый жеребец, а не стреноженный мерин. Черт побери! И зачем я поверил тебе? Он смотался, и вместо того, чтобы удержать его на нашей стороне, мы подтолкнули его к этим, из профсоюза.
— Не думаю. Мы были очень гостеприимны. У него достаточно ума, чтобы признавать это. Как раз сегодня утром Аманда прекрасно справилась с экзаменом по математике.
Несколько мгновений Гаркер задыхался от ярости.
— Ты что, думал, что такой здоровый зверь, как Монтгомери, будет сидеть рядом с хорошенькой девушкой и рассуждать о математике? У тебя что, лед в венах? Боже помилуй, да я сам не могу выдержать рядом с этой занудой Амандой и десяти минут, а она моя родная дочь! Так как же ты мог ждать, что нормальный мужчина вроде Монтгомери сможет терпеть ее рядом?
Никто не заметил, как кровь отхлынула от лица Аманды.
— Я уверен, Аманда сделала все возможное, чтобы развлечь Монтгомери. Возможно, ему пришлось уехать по семейным делам.
— Ага, например, чтобы спастись от скуки. — Гаркер зажал сигару между пальцев и ткнул ею в Тейлора. — Парень, если тебе нужно ранчо, придумай что-нибудь еще, кроме того, чтобы присматривать за моей дочерью. Если из-за профсоюза я лишусь хоть пенни, ты вылетишь отсюда быстрее ветра. Понял, что я сказал? — И он вышел из комнаты.
Тейлор застыл на месте, а Аманда продолжала сидеть, глядя на пустую чашку. Только из-за Монтгомери отец так ужасно отозвался о ней. За то недолгое время, что этот человек провел в их доме, ее мир обрушился: Тейлор показал, что испытывает к ней физическое отвращение, а отец заявил, что не может находиться рядом. Раньше ее удивляло, что отец никогда не завтракает вместе с ней и Тейлором и никогда не проводит с ними вечера. Но она и подумать не могла, что это потому, что ее собственный отец ненавидит ее.
Она посмотрела на Тейлора, который все еще стоял и с изумленным видом смотрел вслед Гаркеру. Был ли Тейлор расстроен из-за того, что Гаркер сказал такое о собственной дочери? Аманда была уверена, что нет. Она ясно читала на его лице страх — страх потерять ранчо.
"Но Монтгомери, если бы услышал слова отца, обязательно бы рассердился», — подумала было она, но тут же прогнала эту мысль.
Она встала.
— Я пойду к себе, — тихо сказала она и пошла к дверям, но Тейлор перехватил ее там.
Он закрыл двери, уперся в них спиной и сурово посмотрел на Аманду:
— Чем ты его оттолкнула? Почему он уехал?
В голове Аманды завертелись мысли. Она оттолкнула Монтгомери, делая то, что ей приказал делать Тейлор. Монтгомери бывал доволен только тогда, когда она ела не по расписанию, ездила туда, куда не предусматривало расписание, и совершала скандальные поступки — взять хотя бы танцы! Но она не могла сказать об этом Тейлору.
— Я жду, Аманда, — потребовал Тейлор.
— Я старалась изо всех сил и следовала твоему расписанию. Но профессор Монтгомери не любит музеи.
Глаза Тейлора смотрели холодно и рассерженно.
— Или ты не смогла сделать их посещение интересным для него. Видимо, ты недостаточно думаешь о благосостоянии ранчо и поэтому недостаточно занималась, чтобы сделать пребывание профессора Монтгомери у нас приятным.
Это было так насправедливо! Если Тейлор любит ее, то почему его не волнует то, как отец только что отозвался о ней? Ей редко позволялось покидать свою комнату до визита профессора Монтгомери, а они, не спросив ее, поручили Монтгомери ее заботам, как будто она знает, как управлять мужчиной, который разглядывает ее ноги, целует ее и кидается шоколадным тортом! Как жизнь, посвященная только учебе, могла подготовить ее к встрече с таким мужчиной?
— Твоя леность будет стоить нам ранчо, — сказал Тейлор. — Профсоюз отберет у нас все. Хмель высохнет на полях, потому что некому будет собирать его, и во всем этом будешь виновата только ты.
— Я старалась…
Слезы навернулись на глаза Аманды. Она всем сердцем пожелала, чтобы Монтгомери сорвался с горы на своей машине и никто не успел бы спасти его.
— Значит, недостаточно старалась, — презрительно ответил Тейлор. — Ты останешься в своей комнате на весь день. Не выходи до завтрашнего утра, а я тем временем подумаю, как исправить то, что ты натворила. И раз математика дается тебе слишком легко, мы посмотрим, хорошо ли ты помнишь греческий. Переведешь на греческий роман «Моби Дик». — Он шагнул в сторону, давая ей пройти. — Иди и не смей показываться на глаза следующие двадцать четыре часа.
Аманда вышла, но вместо раскаяния ее охватил гнев. Тейлор поступил несправедливо. Он не знал, что за человек Монтгомери. Он даже не представлял, через что ей пришлось пройти из-за этого ужасного профессора.
"Прекрати!» — велела она себе. Тейлор был хорошим, и он был прав. Это она не смогла справиться с поручением. По какой причине она не справилась — не важно, важен результат, так что он имел полное право наказать ее.
За то время, что она шла к комнате, ей удалось убедить себя, что Тейлор был абсолютно прав и что ей не следует думать о словах отца. Но со временем раскаяние снова покинуло ее. В комнате было жарко, а платье из тяжелого шелка было слишком плотным и окончательно измучило ее. Подошло время обеда, и она умирала с голода. Дважды она смотрела на окно, словно надеясь, что Монтгомери проберется в ее комнату с полными коробками съестного. Но все было тихо, и никто не нарушал ее занятий.
К двум часам ее окончательно измучил голод, и она ощущала какое-то внутреннее беспокойство. Она не могла сосредоточиться на переводе. Перед глазами стояли вчерашние танцы. Она вспомнила музыку, шампанское, танцующие парочки. Она отодвинула стулья и начала подражать движениям танцующих. А что было бы, если бы она пришла на танцы одна или с подругой и встретила бы там Монтгомери? Временами, когда он не вел себя отвратительно, он мог быть очень славным. Пригласил бы он ее на танец? Заинтересовала ли бы она его как женщина, а не объект изучения и насильственных изменений?
Она закружилась по комнате, но тут же почувствовала такое сильное головокружение, что ей пришлось сесть. Она сжала голову руками и головокружение прошло. Ужасно! Она вспомнила, как профессор Монтгомери сказал, что ей уже двадцать два, а ее по-прежнему лишают ужина, словно школьницу.
Она вышла из комнаты высоко подняв голову и, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется сердце, спустилась в столовую. Может, ей удастся найти служанку и выпросить у нее бутерброд, чтобы потихоньку унести к себе в комнату? К ее разочарованию, в столовой в полном одиночестве сидел отец. Перед ним стояла тарелка с ростбифом и кучей овощей, пирог со свининой, несколько сортов хлеба и два вида салатов. Аманда так долго стояла в дверях, не в силах оторваться от заманчивого зрелища, что отец заметил ее.
— Что надо? — воинственно спросил Гаркер.
— Можно мне присоединиться к тебе? услышала она собственный голос, и прежде чем он смог ответить, ринулась к столу. Служанка поставила перед ней тарелку.
— Ты пришла, чтобы объясниться или извиниться? — спросил отец.
— Я просто хочу есть, — ответила Аманда, пододвигая полную тарелку. Она была так голодна, что ей пришлось сдерживать себя, иначе она бы начала есть прямо руками.
Гаркер несколько минут наблюдал за ней и впервые увидел в своей дочери живого человека. Обычно она вела себя как маленькая всезнайка и с каждым годом заставляла острее чувствовать недостаток образования у него самого.
— Так почему сбежал этот профессор? Аманда заталкивала в рот морковь под соусом.
— Он не любил, когда его заставляют жить по расписанию. Ему нравится ходить в синематограф, на танцы и пикники. Он не любит музеи или лекции по евгенике. А размеры нашего дома или машины его не впечатлили.
Аманда не могла поверить, что вот так вот, запросто, разговаривает с отцом. Может, на нее повлияла хорошая еда?
Гаркер некоторое время размышлял над ее словами.
— А ты не могла пойти с ним на танцы?
— Я обручена с другим, к тому же у меня было так мало времени — я должна была заниматься и готовиться к походу по музеям.
Бобы с луком были божественными.
Гаркер смотрел на нее. То, что она обычно ела, выглядело крайне неаппетитно, а сегодня она уплетала как возчик. Он поначалу обвинял Аманду в отъезде Монтгомери, но теперь задумался, что, возможно, только благодаря Аманде молодой профессор пробыл у них так долго. В детстве она была упрямой, с сильной волей — как и ее мать. — но он нанял Тейлора, и через несколько месяцев девочка угомонилась. Поначалу Гаркер был доволен, но прошли годы, и Аманда превратилась в безупречную машину — скучную и бездушную, так что иногда ему хотелось, чтобы она показала коготки. А когда ей исполнилось двадцать, а она по-прежнему заучивала на память стихи, как десятилетняя, он начал с трудом выносить ее присутствие.
Теперь он наблюдал за Амандой, которая ела как сборщик с полей, и чувствовал, что что-то изменилось. Сегодня утром Грейс, которая обычно избегала его, как чумы, и, похоже, возненавидела его с момента приезда Тейлора, улыбнулась ему. И Гаркер впервые увидел Тейлора другими глазами. Образованность Тейлора больше не производила на него впечатление, и он задумался, а так ли тот умен, как все считают. Много лет назад, когда Грейс потребовала, чтобы Гаркер избавился от Тейлора, он отказался только из принципа. Он принял решение и следовал ему — прав он был или нет — и даже когда Грейс отказалась делить с ним кровать, пока не уедет Тейлор, он не мог ей позволить повлиять на принятое решение. Но сегодня утром Грейс улыбнулась ему, и он вспомнил, какой чертовски привлекательной женщиной она была, и задумался, чего ради он променял общество красавицы-жены на общество Тейлора.
— Принесите персиковый пирог, — велел Гаркер служанке. — Моя дочь голодна. Аманда неуверенно улыбнулась:
— А ты не боишься, что я потолстею?
— Мне нравятся женщины, у которых есть мясо на костях.
— То есть… я хочу сказать… — запнулась она, вспомнив похожие слова Монтгомери. — Спасибо, я с удовольствием поем пирога.
Аманда невольно посмотрела на пустое место напротив себя и подумала: «Я скучаю по нему». Она тут же сказала себе, что это глупая мысль, но вспомнив о переводе, которым наказал ее Тейлор, пожалела, что не может поехать на пикник с Монтгомери. «С Тейлором!» — тут же поправила она себя.
Она попыталась представить Тейлора лежащим на земле перед скатертью с едой или как он ведет такую же машину, какая была у Монтгомери. Она попыталась представить, как Тейлор моет ей голову или целует ее, но ни одна из картин не возникла у нее в голове достаточно отчетливо.
Гаркер заметил, что она смотрит на пустой стул, словно увидела там призрака, и спросил:
— Тебе что, понравился профессор? Аманда выпрямилась на стуле.
— Он был… — Она хотела сказать, что он был безответственным человеком, но он заботился о ней, а то, как он решил ее задачи, говорило, что он был образован. — Он был необычным, — сказала она наконец. — Абсолютно непредсказуемым. Никогда не знаешь, что он сделает в следующий момент.
— Никаких расписаний? — усмехнулся Гаркер, глядя на нее.
Аманда с удовольствием улыбнулась в ответ.
— Профессор Монтгомери просто не знал такого слова. Он верил в личную свободу каждого.
Ее улыбка напомнила Гаркеру, как улыбается Грейс, и он почувствовал, что ноги слабеют. Он так давно злился на жену, что почти сумел забыть ее. Да как она смела указывать ему, кого нанимать! Особенно после того, как она обманула его, не сказав, что была танцовщицей до того, как они поженились. Он раструбил всему городу о высоком происхождении жены, а теперь все смеются над ним.
Но сейчас, глядя на Аманду, он вспомнил гибкое, красивое тело Грейс. Она была великолепна в постели, но он прекратил их отношения, после того как она потребовала уволить Тейлора. Теперь он понял, что глупая гордость стоила ему жены и дочери.
— Ты не знаешь, где твоя мать бывает днем? — неожиданно спросил он.
— Нет, я давно ее не видела, — ответила она. И мысленно прибавила: «С того самого дня, как попросила у нее совета о Тейлоре». После чего густо покраснела.
Гаркер отодвинул стул и встал.
— Пойду, поищу ее, — он пошел к дверям, но обернулся. — Поужинаешь со мной сегодня?
— Да, конечно, — с удивлением ответила она.
Оставшись в столовой одна, Аманда снова посмотрела на пустой стул. Поведение отца каким-то образом было связано с Монтгомери. Из-за него ее чуть не изнасиловали, но из-за него отец пошел искать маму и пригласил саму Аманду поужинать с ним. Правда, она тут же с неудовольствием подумала, что будет переводить «Моби Дика» на греческий тоже по вине Монтгомери. Может, теперь, когда ее желудок был полон, она сумеет хоть что-то сделать? И она медленно пошла по ступенькам вверх, в жаркую комнату.
— Вы обнаружили это в ее комнате? — спрашивал Тейлор миссис Ганстон, держа на вытянутых руках разорванное белое платье, которое переливалось и искрилось в солнечных лучах.
— Я знала, что она что-то прячет, — ответила миссис Ганстон самодовольно. — Я видела, как она засовывает что-то в шкаф, поэтому обыскала комнату, как только она пошла вниз. Она завернула платье в оберточную бумагу и спрятала в картонку. Вы ей такого не покупали, к тому же, как видите, платье разорвано спереди. Она делала что-то, что ей не следовало делать, и мне кажется, что в это как-то замешан профессор Монтгомери. Странные вещи происходят в этом доме с того времени, как он появился. Я нашла грязную тарелку в ее комнате, а однажды…
— Достаточно, — резко сказал Тейлор, комкая платье в руках. — Можете идти.
— Но это еще не все…
Тейлору стали неприятны ее заискивающие манеры.
— Достаточно. Идите.
С гримасой отвращения женщина оставила Тейлора одного в библиотеке, хлопнув на прощание дверью.
Тейлор стоял некоторое время, бессмысленно глядя в окно, и прежние страхи вернулись к нему. Все, над чем он так упорно трудился, рушилось прямо на глазах. Гаркер угрожал выкинуть его с ранчо, Аманда делала что-то тайком, возможно, в компании другого мужчины.
Он посмотрел на атласное платье. Когда? Как? Где? Что она делала? Была ли она после утренней сцены расстроена настолько, чтобы бросить его?
Вчера она поцеловала его, и он очень разозлился, но теперь ему пришло в голову, что не стоило так реагировать. Может быть, Аманде требовалось иное внимание. Может быть, ей хотелось, чтобы за ней… ухаживали.
Аманда — разумная девушка, и ее никогда не обманет лесть человека, подобного Монтгомери, но, в конце концов, она была женщиной, а женщинам нравится ухаживание.
Ну и как именно ухаживают за женщиной? Дарят цветы и конфеты? Он тяжело вздохнул. Уж наверняка не мучают переводами на греческий. А Монтгомери ухаживал за ней? Не было ли это платье одним из его подарков? Наверное, Аманда в отвращении разорвала платье и спрятала, так как не смогла сразу от него избавиться.
Чем больше он думал об ухаживании, тем яснее ему становилось, что он должен делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Аманда, ты собираешься начать обсуждение, наконец, или мне придется сделать это?
— Извини, что ты сказал? Ах, обсуждение. Боюсь, я забыла тему. Сегодня очень тяжелое утро.
Она наблюдала за служанкой, которая внесла завтрак, предназначавшийся для Монтгомери. Желудок Аманды умолял о пище, которая теперь и ему была знакома. Она с тоской смотрела на серебряный поднос.
— Аманда! — изумился Тейлор. — Что ты хочешь сказать? Ты что, не прочла сегодняшнее расписание?
— Я прочла, просто не помню. Если ты скажешь, что запланировано на сегодня, я начну обсуждение.
У Тейлора не было времени, чтобы прийти в себя от удивления, так как в комнату ворвался Гаркер, яростно жуя сигару.
— Он уехал, — объявил Гаркер, не ноздоровавшись. — Исчез профессор и эта его модная машина.
И Тейлор, и Гаркер с обвиняющим видом уставились на Аманду.
— Я сделала все, что смогла, — сказала она. — Ему не нравится, когда его заставляют жить по расписанию.
Гаркер повернулся к Тейлору:
— Ты посадил его на одно из своих чертовых расписаний? Ты это сделал? И как, хотел бы я знать? Прицепил график на его дверь, чтобы он знал, когда ему позволено облегчиться?
Тейлор выпрямился:
— Нет, конечно. Аманда должна была сопровождать его, не более того. Я предложил несколько развлечений.
Гаркер кусал кончик сигары. Он всегда был высокого мнения об образованности Тейлора, но сейчас впервые задумался, было ли в мозгах Тейлора что-нибудь помимо книг — например, здравый смысл.
— И что за развлечения? Библиотека? Музеи? А Аманда по своему обыкновению должна была зачитывать факты?
Услышав это, Аманда покраснела, но ни один из мужчин этого, к счастью, не заметил.
— Монтгомери — преподаватель колледжа. Я уверен, что ему нравится…
— Нравится, как же! — заорал Гаркер. — Не зря я боялся доверить тебе это дело. Знал я, что ты в этом ни черта не смыслишь. Я же говорил тебе, не посылай с ним Аманду! Монтгомери — здоровый жеребец, а не стреноженный мерин. Черт побери! И зачем я поверил тебе? Он смотался, и вместо того, чтобы удержать его на нашей стороне, мы подтолкнули его к этим, из профсоюза.
— Не думаю. Мы были очень гостеприимны. У него достаточно ума, чтобы признавать это. Как раз сегодня утром Аманда прекрасно справилась с экзаменом по математике.
Несколько мгновений Гаркер задыхался от ярости.
— Ты что, думал, что такой здоровый зверь, как Монтгомери, будет сидеть рядом с хорошенькой девушкой и рассуждать о математике? У тебя что, лед в венах? Боже помилуй, да я сам не могу выдержать рядом с этой занудой Амандой и десяти минут, а она моя родная дочь! Так как же ты мог ждать, что нормальный мужчина вроде Монтгомери сможет терпеть ее рядом?
Никто не заметил, как кровь отхлынула от лица Аманды.
— Я уверен, Аманда сделала все возможное, чтобы развлечь Монтгомери. Возможно, ему пришлось уехать по семейным делам.
— Ага, например, чтобы спастись от скуки. — Гаркер зажал сигару между пальцев и ткнул ею в Тейлора. — Парень, если тебе нужно ранчо, придумай что-нибудь еще, кроме того, чтобы присматривать за моей дочерью. Если из-за профсоюза я лишусь хоть пенни, ты вылетишь отсюда быстрее ветра. Понял, что я сказал? — И он вышел из комнаты.
Тейлор застыл на месте, а Аманда продолжала сидеть, глядя на пустую чашку. Только из-за Монтгомери отец так ужасно отозвался о ней. За то недолгое время, что этот человек провел в их доме, ее мир обрушился: Тейлор показал, что испытывает к ней физическое отвращение, а отец заявил, что не может находиться рядом. Раньше ее удивляло, что отец никогда не завтракает вместе с ней и Тейлором и никогда не проводит с ними вечера. Но она и подумать не могла, что это потому, что ее собственный отец ненавидит ее.
Она посмотрела на Тейлора, который все еще стоял и с изумленным видом смотрел вслед Гаркеру. Был ли Тейлор расстроен из-за того, что Гаркер сказал такое о собственной дочери? Аманда была уверена, что нет. Она ясно читала на его лице страх — страх потерять ранчо.
"Но Монтгомери, если бы услышал слова отца, обязательно бы рассердился», — подумала было она, но тут же прогнала эту мысль.
Она встала.
— Я пойду к себе, — тихо сказала она и пошла к дверям, но Тейлор перехватил ее там.
Он закрыл двери, уперся в них спиной и сурово посмотрел на Аманду:
— Чем ты его оттолкнула? Почему он уехал?
В голове Аманды завертелись мысли. Она оттолкнула Монтгомери, делая то, что ей приказал делать Тейлор. Монтгомери бывал доволен только тогда, когда она ела не по расписанию, ездила туда, куда не предусматривало расписание, и совершала скандальные поступки — взять хотя бы танцы! Но она не могла сказать об этом Тейлору.
— Я жду, Аманда, — потребовал Тейлор.
— Я старалась изо всех сил и следовала твоему расписанию. Но профессор Монтгомери не любит музеи.
Глаза Тейлора смотрели холодно и рассерженно.
— Или ты не смогла сделать их посещение интересным для него. Видимо, ты недостаточно думаешь о благосостоянии ранчо и поэтому недостаточно занималась, чтобы сделать пребывание профессора Монтгомери у нас приятным.
Это было так насправедливо! Если Тейлор любит ее, то почему его не волнует то, как отец только что отозвался о ней? Ей редко позволялось покидать свою комнату до визита профессора Монтгомери, а они, не спросив ее, поручили Монтгомери ее заботам, как будто она знает, как управлять мужчиной, который разглядывает ее ноги, целует ее и кидается шоколадным тортом! Как жизнь, посвященная только учебе, могла подготовить ее к встрече с таким мужчиной?
— Твоя леность будет стоить нам ранчо, — сказал Тейлор. — Профсоюз отберет у нас все. Хмель высохнет на полях, потому что некому будет собирать его, и во всем этом будешь виновата только ты.
— Я старалась…
Слезы навернулись на глаза Аманды. Она всем сердцем пожелала, чтобы Монтгомери сорвался с горы на своей машине и никто не успел бы спасти его.
— Значит, недостаточно старалась, — презрительно ответил Тейлор. — Ты останешься в своей комнате на весь день. Не выходи до завтрашнего утра, а я тем временем подумаю, как исправить то, что ты натворила. И раз математика дается тебе слишком легко, мы посмотрим, хорошо ли ты помнишь греческий. Переведешь на греческий роман «Моби Дик». — Он шагнул в сторону, давая ей пройти. — Иди и не смей показываться на глаза следующие двадцать четыре часа.
Аманда вышла, но вместо раскаяния ее охватил гнев. Тейлор поступил несправедливо. Он не знал, что за человек Монтгомери. Он даже не представлял, через что ей пришлось пройти из-за этого ужасного профессора.
"Прекрати!» — велела она себе. Тейлор был хорошим, и он был прав. Это она не смогла справиться с поручением. По какой причине она не справилась — не важно, важен результат, так что он имел полное право наказать ее.
За то время, что она шла к комнате, ей удалось убедить себя, что Тейлор был абсолютно прав и что ей не следует думать о словах отца. Но со временем раскаяние снова покинуло ее. В комнате было жарко, а платье из тяжелого шелка было слишком плотным и окончательно измучило ее. Подошло время обеда, и она умирала с голода. Дважды она смотрела на окно, словно надеясь, что Монтгомери проберется в ее комнату с полными коробками съестного. Но все было тихо, и никто не нарушал ее занятий.
К двум часам ее окончательно измучил голод, и она ощущала какое-то внутреннее беспокойство. Она не могла сосредоточиться на переводе. Перед глазами стояли вчерашние танцы. Она вспомнила музыку, шампанское, танцующие парочки. Она отодвинула стулья и начала подражать движениям танцующих. А что было бы, если бы она пришла на танцы одна или с подругой и встретила бы там Монтгомери? Временами, когда он не вел себя отвратительно, он мог быть очень славным. Пригласил бы он ее на танец? Заинтересовала ли бы она его как женщина, а не объект изучения и насильственных изменений?
Она закружилась по комнате, но тут же почувствовала такое сильное головокружение, что ей пришлось сесть. Она сжала голову руками и головокружение прошло. Ужасно! Она вспомнила, как профессор Монтгомери сказал, что ей уже двадцать два, а ее по-прежнему лишают ужина, словно школьницу.
Она вышла из комнаты высоко подняв голову и, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется сердце, спустилась в столовую. Может, ей удастся найти служанку и выпросить у нее бутерброд, чтобы потихоньку унести к себе в комнату? К ее разочарованию, в столовой в полном одиночестве сидел отец. Перед ним стояла тарелка с ростбифом и кучей овощей, пирог со свининой, несколько сортов хлеба и два вида салатов. Аманда так долго стояла в дверях, не в силах оторваться от заманчивого зрелища, что отец заметил ее.
— Что надо? — воинственно спросил Гаркер.
— Можно мне присоединиться к тебе? услышала она собственный голос, и прежде чем он смог ответить, ринулась к столу. Служанка поставила перед ней тарелку.
— Ты пришла, чтобы объясниться или извиниться? — спросил отец.
— Я просто хочу есть, — ответила Аманда, пододвигая полную тарелку. Она была так голодна, что ей пришлось сдерживать себя, иначе она бы начала есть прямо руками.
Гаркер несколько минут наблюдал за ней и впервые увидел в своей дочери живого человека. Обычно она вела себя как маленькая всезнайка и с каждым годом заставляла острее чувствовать недостаток образования у него самого.
— Так почему сбежал этот профессор? Аманда заталкивала в рот морковь под соусом.
— Он не любил, когда его заставляют жить по расписанию. Ему нравится ходить в синематограф, на танцы и пикники. Он не любит музеи или лекции по евгенике. А размеры нашего дома или машины его не впечатлили.
Аманда не могла поверить, что вот так вот, запросто, разговаривает с отцом. Может, на нее повлияла хорошая еда?
Гаркер некоторое время размышлял над ее словами.
— А ты не могла пойти с ним на танцы?
— Я обручена с другим, к тому же у меня было так мало времени — я должна была заниматься и готовиться к походу по музеям.
Бобы с луком были божественными.
Гаркер смотрел на нее. То, что она обычно ела, выглядело крайне неаппетитно, а сегодня она уплетала как возчик. Он поначалу обвинял Аманду в отъезде Монтгомери, но теперь задумался, что, возможно, только благодаря Аманде молодой профессор пробыл у них так долго. В детстве она была упрямой, с сильной волей — как и ее мать. — но он нанял Тейлора, и через несколько месяцев девочка угомонилась. Поначалу Гаркер был доволен, но прошли годы, и Аманда превратилась в безупречную машину — скучную и бездушную, так что иногда ему хотелось, чтобы она показала коготки. А когда ей исполнилось двадцать, а она по-прежнему заучивала на память стихи, как десятилетняя, он начал с трудом выносить ее присутствие.
Теперь он наблюдал за Амандой, которая ела как сборщик с полей, и чувствовал, что что-то изменилось. Сегодня утром Грейс, которая обычно избегала его, как чумы, и, похоже, возненавидела его с момента приезда Тейлора, улыбнулась ему. И Гаркер впервые увидел Тейлора другими глазами. Образованность Тейлора больше не производила на него впечатление, и он задумался, а так ли тот умен, как все считают. Много лет назад, когда Грейс потребовала, чтобы Гаркер избавился от Тейлора, он отказался только из принципа. Он принял решение и следовал ему — прав он был или нет — и даже когда Грейс отказалась делить с ним кровать, пока не уедет Тейлор, он не мог ей позволить повлиять на принятое решение. Но сегодня утром Грейс улыбнулась ему, и он вспомнил, какой чертовски привлекательной женщиной она была, и задумался, чего ради он променял общество красавицы-жены на общество Тейлора.
— Принесите персиковый пирог, — велел Гаркер служанке. — Моя дочь голодна. Аманда неуверенно улыбнулась:
— А ты не боишься, что я потолстею?
— Мне нравятся женщины, у которых есть мясо на костях.
— То есть… я хочу сказать… — запнулась она, вспомнив похожие слова Монтгомери. — Спасибо, я с удовольствием поем пирога.
Аманда невольно посмотрела на пустое место напротив себя и подумала: «Я скучаю по нему». Она тут же сказала себе, что это глупая мысль, но вспомнив о переводе, которым наказал ее Тейлор, пожалела, что не может поехать на пикник с Монтгомери. «С Тейлором!» — тут же поправила она себя.
Она попыталась представить Тейлора лежащим на земле перед скатертью с едой или как он ведет такую же машину, какая была у Монтгомери. Она попыталась представить, как Тейлор моет ей голову или целует ее, но ни одна из картин не возникла у нее в голове достаточно отчетливо.
Гаркер заметил, что она смотрит на пустой стул, словно увидела там призрака, и спросил:
— Тебе что, понравился профессор? Аманда выпрямилась на стуле.
— Он был… — Она хотела сказать, что он был безответственным человеком, но он заботился о ней, а то, как он решил ее задачи, говорило, что он был образован. — Он был необычным, — сказала она наконец. — Абсолютно непредсказуемым. Никогда не знаешь, что он сделает в следующий момент.
— Никаких расписаний? — усмехнулся Гаркер, глядя на нее.
Аманда с удовольствием улыбнулась в ответ.
— Профессор Монтгомери просто не знал такого слова. Он верил в личную свободу каждого.
Ее улыбка напомнила Гаркеру, как улыбается Грейс, и он почувствовал, что ноги слабеют. Он так давно злился на жену, что почти сумел забыть ее. Да как она смела указывать ему, кого нанимать! Особенно после того, как она обманула его, не сказав, что была танцовщицей до того, как они поженились. Он раструбил всему городу о высоком происхождении жены, а теперь все смеются над ним.
Но сейчас, глядя на Аманду, он вспомнил гибкое, красивое тело Грейс. Она была великолепна в постели, но он прекратил их отношения, после того как она потребовала уволить Тейлора. Теперь он понял, что глупая гордость стоила ему жены и дочери.
— Ты не знаешь, где твоя мать бывает днем? — неожиданно спросил он.
— Нет, я давно ее не видела, — ответила она. И мысленно прибавила: «С того самого дня, как попросила у нее совета о Тейлоре». После чего густо покраснела.
Гаркер отодвинул стул и встал.
— Пойду, поищу ее, — он пошел к дверям, но обернулся. — Поужинаешь со мной сегодня?
— Да, конечно, — с удивлением ответила она.
Оставшись в столовой одна, Аманда снова посмотрела на пустой стул. Поведение отца каким-то образом было связано с Монтгомери. Из-за него ее чуть не изнасиловали, но из-за него отец пошел искать маму и пригласил саму Аманду поужинать с ним. Правда, она тут же с неудовольствием подумала, что будет переводить «Моби Дика» на греческий тоже по вине Монтгомери. Может, теперь, когда ее желудок был полон, она сумеет хоть что-то сделать? И она медленно пошла по ступенькам вверх, в жаркую комнату.
— Вы обнаружили это в ее комнате? — спрашивал Тейлор миссис Ганстон, держа на вытянутых руках разорванное белое платье, которое переливалось и искрилось в солнечных лучах.
— Я знала, что она что-то прячет, — ответила миссис Ганстон самодовольно. — Я видела, как она засовывает что-то в шкаф, поэтому обыскала комнату, как только она пошла вниз. Она завернула платье в оберточную бумагу и спрятала в картонку. Вы ей такого не покупали, к тому же, как видите, платье разорвано спереди. Она делала что-то, что ей не следовало делать, и мне кажется, что в это как-то замешан профессор Монтгомери. Странные вещи происходят в этом доме с того времени, как он появился. Я нашла грязную тарелку в ее комнате, а однажды…
— Достаточно, — резко сказал Тейлор, комкая платье в руках. — Можете идти.
— Но это еще не все…
Тейлору стали неприятны ее заискивающие манеры.
— Достаточно. Идите.
С гримасой отвращения женщина оставила Тейлора одного в библиотеке, хлопнув на прощание дверью.
Тейлор стоял некоторое время, бессмысленно глядя в окно, и прежние страхи вернулись к нему. Все, над чем он так упорно трудился, рушилось прямо на глазах. Гаркер угрожал выкинуть его с ранчо, Аманда делала что-то тайком, возможно, в компании другого мужчины.
Он посмотрел на атласное платье. Когда? Как? Где? Что она делала? Была ли она после утренней сцены расстроена настолько, чтобы бросить его?
Вчера она поцеловала его, и он очень разозлился, но теперь ему пришло в голову, что не стоило так реагировать. Может быть, Аманде требовалось иное внимание. Может быть, ей хотелось, чтобы за ней… ухаживали.
Аманда — разумная девушка, и ее никогда не обманет лесть человека, подобного Монтгомери, но, в конце концов, она была женщиной, а женщинам нравится ухаживание.
Ну и как именно ухаживают за женщиной? Дарят цветы и конфеты? Он тяжело вздохнул. Уж наверняка не мучают переводами на греческий. А Монтгомери ухаживал за ней? Не было ли это платье одним из его подарков? Наверное, Аманда в отвращении разорвала платье и спрятала, так как не смогла сразу от него избавиться.
Чем больше он думал об ухаживании, тем яснее ему становилось, что он должен делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31