Так что по стенам проросли плакаты. Прочесть, что в них написано, Фернао не мог; янинцы пользовались собственной письменностью — сколько мог судить лагоанский чародей, скорей ради того, чтобы попортить нервы соседям, чем по более веским причинам. Но если плакаты, где нарисованы солдаты и драконы, а надписи сделаны красными чернилами и кишат восклицательными знаками, общими для большинства алфавитов, — так вот, если такие плакаты не означают нечто вроде «БЕРЕГИСЬ! ВОЙНА НА ПОРОГЕ!» — значит, Фернао пропустил мимо ушей курс символики.
На дощатом тротуаре напротив лавки, куда собирался заглянуть Фернао, вздорили двое янинцев, причем, судя по всему, вздорили жестоко и с каждой минутой все более яростно. На слух лагоанца, янинский язык напоминал вино, которое льется из кувшина: глюк-глюк-глюк! Больше двух-трех самых расхожих фраз он разобрать не мог: наречие это не было в сродстве с иными.
Собралась толпа. Судя по всему, в Янине было два народных вида спорта: затеивать свары и наблюдать за ними. Тощие смуглые мужчины в камзолах с широкими рукавами и женщины в головных платках напирали на спорщиков. Наконец один из них ухватил своего противника за пышные баки и дернул. Тот с воплем приложил первого в живот, и, сцепившись, оба покатились по мостовой, осыпая друг друга руганью и работая кулаками. Толпа покатилась за ними.
Облегченно вздохнув, Фернао проскользнул в освободившуюся дверь лавки деликатесов. Варвакис поставлял провизию ко двору самого короля Цавелласа; груз копченой лагоанской форели, который привез ему Фернао, стал для чародея пропуском в Янину. А еще купец превосходно владел альгарвейским, за что чародей был ему искренне благодарен.
— Все как обычно, — заметил волшебник, махнув рукой в сторону двери.
— О да, — ответил Варвакис.
Купец был невысоким лысым человечком с роскошными черными усищами и самыми волосатыми ушами, какие только видывал Фернао. Ирония чародея осталась им незамеченной; по его мнению день выдался действительно самый обычный для Патраса.
Фернао окинул лавку взглядом. Сюда стекались товары со всего света. Банки печеночного паштета по-альгарвейски соседствовали с валмиерскими окороками и колбасами, вина из Елгавы — с ункерлантской абрикосовой наливкой, омары и устрицы с берегов Куусамо — с жесткими пластинками сушеных моллюсков из Зувейзы, сушеный сладкий перец из Дьёндьёша — с огненно-острым из тропической Шяулии.
— А это что? — поинтересовался чародей, указывая на связку незнакомых ему сухих бурых листьев.
— Только что привезли, кстати, — ответил Варвакис. — С одного из северных островов — забыл только, с какого. Туземцы набивают ими трубки и курят, точно гашиш, но эти листья не дремоту нагоняют, а подстегивают, если я понятно выражаюсь.
— Это может быть любопытно, — заметил Фернао. — А теперь…
Прежде чем он успел перейти к делу, в лавку зашла какая-то толстуха с заметными усиками. Варвакис рассыпался перед нею в комплиментах. У корзины с черносливом янинцы завели долгий спор, из которого чародей не понял ни слова. В конце концов толстуха соизволила купить пару горстей. Сдачу медяками Варвакис выдал ей с видом ростовщика, дающего своему королю заем на спасение державы. Фернао подавил смешок. Жители Янины еще более, чем альгарвейцы, были склонны к театральным жестам.
— А теперь… — произнес Варвакис, когда толстуха ушла. Способность продолжать прерванный на любом месте разговор у жителей Янины тоже имелась — и не без причины. — Теперь, друг мой, должен сообщить вам приятную, как мне кажется, новость. Знакомый мне лакей утверждает, что…
Купец отвесил низкий поклон покупателю, решившему прицениться к омарам. Морские гады стоили столько, что позволить себе поставить их на стол мог только богач. Фернао молча исходил желчью.
— Так что говорит знакомый вам лакей? — переспросил чародей, когда покупатель вышел и Варвакис вспомнил о существовании гостя — он тоже научился подхватывать оборванные нити беседы, хотя и без малейшего удовольствия. — Неужели, — добавил он не без раздражения, — покупателями не может заняться приказчик, пока мы с вами не закончим?
— Ну хорошо, хорошо, — обиженно отозвался бакалейщик. — Но покупатели-то хотят видеть меня. Они приходят ко мне . — Он горделиво выпятил грудь и рявкнул: — Гизис!
Из задней комнаты вышел приказчик в кожаном фартуке поверх рубахи с широкими, в янинском стиле, рукавами. Варвакис неохотно препоручил ему лавку, а сам завел Фернао на склад, где громоздились на полках запасы деликатесов: часть в горшках, часть — по упокойникам, для свежести.
— Так значит, лакей… — напомнил Фернао.
— Да-да, конечно! — Варвакис сверкнул глазами. — Я что, похож на межеумка? Он говорит, что по сходной цене сумеет проводить вас на свидание с королем Пендой — ну скажем, Пенда пожалуется, что исчахнет без копченой форели. Чем уж вы там будете заниматься, когда с ним встретитесь, я знать не знаю и знать не хочу. — Для большей убедительности он вскинул руку, так что свисающий широкий рукав совершенно скрыл его лицо.
— Это я понимаю, — терпеливо заметил Фернао. — Деньги — не проблема.
Судя по всему, золото текло у Шеломита из ушей. Он выделил изрядную сумму Фернао на расходы и не меньшую — Варвакису: тот не производил впечатления человека, который сдвинется с места прежде, чем его хорошенько подмазать.
Сейчас купец доказал это снова.
— То, что я заплачу Коссосу, пойдет не из моих денег. Извольте возместить.
— Согласен, — не раздумывая, ответил Фернао. Почему бы нет? Деньги-то не его. — Договоритесь о встрече. Заплатите, сколько он попросит. Мы вернем все до гроша.
Варвакис согласно кивнул.
— Тогда идите. Убирайтесь отсюда. Нас не должны видеть вместе. Когда встреча будет назначена, я сообщу вам. И выставлю счет. Оплата перед тем, как вы увидите Коссоса.
Что это — намек на угрозу? Возможно. Варвакис может прикарманить деньги и позволить Фернао забрести в ловушку. Если уж на то пошло, он может прикарманить деньги и подстроить Фернао ловушку. Возможности для предательства были неисчислимы.
Когда чародей вернулся на ничем не примечательный — захудалый, проще сказать — постоялый двор, где остановились они с Шеломитом, лазутчик осыпал его похвалами.
— Этого шанса мы и ждали! — восклицал он, похлопывая Фернао по спине. — Я знал, что рано или поздно один из моих осведомителей пройдет по становой жиле от нас к его величеству!
Фернао про себя заменил слова «я знал» на «я надеялся».
— Сколько бы ни захотел этот Коссос, — заметил он вслух, — нам это обойдется недешево.
Шеломит только плечами пожал. Они остановились на весьма убогом постоялом дворе только ради того, чтобы не привлекать внимания. Золота у Шеломита было много — сколько именно, Фернао не имел понятия. Во всяком случае, достаточно для любой обыкновенной и большинства необыкновенных целей.
Так что при посредничестве Варвакиса Фернао уже через несколько дней смог попасть во дворец короля Цавелласа. Янинская архитектура тяготела к острым декоративным шпилям и куполам-луковицам и практичному лагоанцу казалась экзотической донельзя. Стражники у ворот выделялись панталонами в ало-белую полоску и алыми помпонами на башмаках, но, невзирая на нелепые костюмы, глядели сурово и бдительно. Варвакису они поклонились, узнав поставщика деликатесов, а Фернао пропустили, потому что тот сопровождал бакалейщика.
С картин на стенах дворца глядели древние короли Янины в странных коронах-шлемах — тонкие скорбные лики, мантии, так густо расшитые золотом и серебром, что под их весом опускались плечи. Другие полотна восславляли победы янинского оружия. Если судить по этим картинам, Янина ни разу в своей истории не проигрывала даже битвы, не говоря о войне. Если судить по карте, картины о чем-то умалчивали.
— Поговорим здесь, — вымолвил Коссос, пропуская Фернао и Варвакиса в тесную комнатушку. Как и бакалейщик, он прекрасно владел альгарвейским. Янинцы многому научились от великого восточного соседа. Не все уроки истории бывали приятны.
— Говорите между собой, — бросил Варвакис. — Не хочу слышать, о чем пойдет речь. Чего не слышишь, о том и врать не придется.
Он поклонился вначале Фернао, потом Коссосу и вышел, прежде чем хоть один из них успел промолвить слово.
— Боров холощеный, — бросил Коссос, откидывая голову янинским презрительным жестом. Лакею было лет сорок пять, и на вид он был типичный янинец: жилистый, хитроватый, с носом, похожим на ятаган. — Ну а теперь, друг мой, чем могу тебе помочь?
— В том, что я твой друг, весьма сомневаюсь, — отозвался Фернао, — но, если все пойдет хорошо, я могу стать твоим благодетелем.
— Этого будет довольно, — сухо ответил Коссос. — Спрошу еще раз: чем могу помочь?
Фернао поколебался. Капкан мог захлопнуться в любой миг. Если кто-то, кроме Коссоса, услышит его… то Фернао знает о янинских темницах гораздо больше, чем ему хотелось бы. Он не ощущал присутствия соглядатаев, но не мог судить, способны ли здешние чародеи скрыть наблюдателей от колдовского взора.
Но он пришел сюда не ради осторожности.
— Я бы хотел провести полчаса наедине с королем Пендой, — заявил он, глубоко вздохнув, — так, чтобы никто не узнал об этом. Также мне потребуется от тебя стойкая забывчивость, чтобы тебе не пришло в голову вспомнить об этой встрече.
— Стойкая забывчивость, а? — Коссос оскалил зубы в гримасе, отдаленно напоминавшей искреннюю усмешку. — Да, могу понять, зачем. Что ж, это мне под силу. Очень надеюсь, что под силу, иначе за крепкую память я поплачусь головой. Но обойдется такая встреча недешево.
Он назвал сумму в янинских лептах. Фернао мысленно пересчитал ее в лагоанские скипетры и присвистнул тихонько. Коссос не мелочился. Но у Шеломита хватало золота.
— По рукам, — бросил чародей, и Коссос сморгнул: наверное, ждал, что с ним начнут торговаться. — Я готов поклясться чем угодно, что не желаю Пенде зла, — добавил он.
Коссос пожал плечами.
— Если бы ты желал ему зла, обошлось бы дешевле, — подсказал он. — Король Цавеллас не был бы огорчен его смертью. Тогда за Пенду не пришлось бы беспокоиться дальше. Принесешь деньги, и…
— Половину суммы, — перебил его Фернао. — Вторая половина — после встречи. На случай, если ты не будешь сильно огорчен моей смертью.
Коссос ощерился. Однако Фернао твердо стоял на своем, на все жалобы отвечая только: «Тебе потребуется веская причина, чтобы не предать меня». В конце концов лакей, ворча, уступил.
Довольный собою, Фернао направился обратно на постоялый двор. Шеломит оплатит услуги изменника, не торгуясь, — в этом чародей был уверен. В том, что ему удастся покинуть дворец вместе с Пендой и не привлечь ничье внимание, он слегка сомневался, но лишь слегка. Лагоанские волшебники знали куда больше, чем шаманы в этом медвежьем углу мира. Фернао уже обкатывал в голове несколько неплохих идей и знал, что успеет родить еще парочку.
Он завернул за угол — и остановился как вкопанный. Вокруг постоялого двора кишели, точно муравьи на мусорной куче, жандармы в зеленых мундирах. Двое волокли на носилках мертвое тело. Еще не глянув, Фернао понял, кому оно принадлежит — Шеломиту, и не ошибся. Жандармы перешучивались и хохотали так весело, будто нашли сокровище. Скорее всего, так и было — сокровища шпиона. Фернао сглотнул. Все его состояние теперь умещалось в кошельке. Он остался один в чужом, враждебном городе.
Глава 7
Драконы пролетали над самыми крышами Трапани. Маршируя в рядах триумфальной процессии по улицам альгарвейской столицы, полковник Сабрино искренне надеялся, что ни одна клятая ящерица не вздумает опростаться над его головой. Недоверие его к драконам питалось долгим и печальным опытом.
Мысль эта едва успела прийти Сабрино в голову, как ему пришлось сбиться с шага, чтобы не наступить на здоровую лепешку бегемотьего навоза. Пехотные колонны перемежались дивизионами бегемотов, чтобы толпам горожан, заполнявшим улицы, было кого осыпать приветствиями.
Сабрино вышагивал по проспекту: грудь колесом, плечи расправлены, голова гордо поднята. Он хотел, чтобы каждый из зевак видел: вот идет суровый боец, который никогда не отступит перед злым врагом. Альгарвейцы огромное значение придавали форме. «Почему бы нет? — подумал Сабрино. — Разве не доказали чародеи, что форма определяет содержание?»
А еще он хотел, чтобы на него обращали внимание. Особенно красивые дамы. Полковник был доволен женой и вполне счастлив с любовницей, но если какая-нибудь юная красотка бросится в восторге к его ногам, он не был бы особенно разочарован. Совсем даже не разочарован…
Правда, улыбнется ли ему постельная фортуна по окончании парада, Сабрино не знал. Многим простым солдатам повезет, это уж точно. Женщины подбегали, чтобы поцеловать проходящих мимо, и приветствия, которыми осыпали солдат горожанки, не относились к числу тех, которыми принято встречать защитников отечества в приличном обществе — так могли бы поклонницы приветствовать известных трубадуров или лицедеев.
Нечто подобное, должно быть, пришло в голову и шагавшему позади Сабрино капитану Домициано.
— Если сегодня солдату не удастся покувыркаться в постели, сударь, — заметил он, — так лишь потому, что он просто ленивая каналья.
— Тут ты прав, — отозвался Сабрино. — Не поспорить.
Сам он продолжал заглядываться на красавиц, хотя и напоминал себе, что занятие это пустое: те, кто попадается ему на дороге сейчас, давно разойдутся по домам к тому времени, когда для полковника завершится парад. Но глаза его были не столь благоразумны, как мысли — или, иначе сказать, полковнику приятно было посмотреть на прекрасных женщин, невзирая на то, может ли он рассчитывать на нечто большее.
Над головами зевак реяли плакаты, гласившие: «ПРОЩАЙ, ФОРТВЕГ!», или «ОДНОМУ КОНЕЦ, ОСТАЛОСЬ ТРОЕ!», или «АЛЬГАРВЕ НЕПОБЕДИМА!». В Шестилетнюю войну, вспомнилось Сабрино, все было иначе. Тогда страна шла в бой с неохотой. Но теперь, когда соседи объявили ей войну на том лишь основании, что держава помыслила вернуть по праву принадлежащие ей земли, Альгарве, как один человек, поднялась за короля Мезенцио — и за армию, которая заслужила нынешний триумф.
Парад завершался перед королевским дворцом. Люди и звери проходили под тем самым балконом, откуда король Мезенцио объявил когда-то, что на Альгарве обрушились войной Фортвег и Сибиу, Елгава и Валмиера. И сейчас монарх стоял на том же месте, озирая войско, что одержало столь славную победу. Сорвав с головы шляпу, Сабрино помахал ею в сторону балкона.
— Мезенцио! — вскричал он во все горло, и его крик был лишь одним из сотен, из тысяч, гремевших над площадью.
Обогнув дворец кругом и скрывшись с глаз толпы на Королевской площади, процессия рассыпалась. Вожатые бегемотов уводили своих зверей по улочкам настолько узким, что двигаться им приходилось колонной по одному. Суровые служаки разводили свои полки и роты по казармам. Офицеры более снисходительные — распускали в увольнение. Освободившиеся солдаты спешили назад, на Королевскую площадь, чтобы наилучшим образом провести остаток дня.
Сабрино только-только успел распустить своих однополчан и уже собрался последовать за ними на площадь и попытать удачи с какой-нибудь красавицей, когда кто-то похлопал его по плечу. Полковник резко обернулся. Перед ним стоял незнакомый тип в зелено-ало-белой ливрее дворцового слуги.
— Вы граф Сабрино? — спросил лакей.
— Я, — сознался полковник. — Чего вы хотели, сударь?
Прежде чем ответить, лакей сделал пометку в списке — наверное, поставил галочку напротив имени.
— Имею честь, милостивый государь мой, пригласить вас на прием, каковой состоится через час в салоне короля Аквиланте Пятого, где его величество выразит свою благодарность дворянству за поддержку монарха и державы в дни нынешнего кризиса.
— Польщен, — ответил Сабрино, слегка поклонившись. — Передайте его величеству, что я прибуду непременно.
Едва ли лакей услышал: тот уже отвернулся в поисках следующей по списку жертвы. Скорей всего, он посчитал, что Сабрино и так непременно примет приглашение. Почему нет? Кто, пребывая в здравом рассудке, откажет королю в просьбе? Сабрино поспешил к ближайшим дворцовым воротам.
Неулыбчивые охранники внимательно осмотрели мундир полковника, пилотские нашивки и дворянскую цепь, прежде чем отметить, как это сделал передавший приглашение лакей, имя гостя в длинном списке.
— Я не сибианский шпион, судари мои, — раздраженно бросил Сабрино, — и не валмиерский наемный убийца!
— Мы вам верим, милостивый государь, — ответил один из стражников. — Теперь верим. Проходите, и пусть вам понравится во дворце.
Дорогу в салон короля Аквиланте Пятого Сабрино знал — ему уже приходилось присутствовать на светских сборищах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81