Они остановились.
– Это вы нас простите, мистер Фишер, – ответила мадам Руфь. – Я рада уж и тому, что мы в целости и сохранности добрались до Нашего мира. Плохо только, что не удалось вытащить и вашу подружку.
– Весьма прискорбно, – согласился Найджел Холмонделей.
– Особенно для Джуди, – добавил я, на что у них хватило любезности кивнуть. Это придало мне самообладания, чтобы продолжить: – Если я найду какое-нибудь новое средство, пожелаете ли вы еще раз попытаться вывести ее из Девяти преисподних?
Они переглянулись. Мне не понравилось выражение, которое появилось у них на лицах, оно словно говорило:
«Ни за что на свете!» Мадам Руфь открыла было рот, чтобы ответить, и, думаю, отвечать она собиралась довольно громко. Но Холмонделей поднял руку, останавливая напарницу; он ведь был настоящим джентльменом.
– Только это должно быть нечто совершенно необыкновенное, мистер Фишер.
Это тоже означало «нет», только подслащенное, чтобы легче было проглотить. Кроме того, ему не хотелось ронять честь фирмы, признавая свое поражение. Так что он оставил мне надежду – крошечную, но надежду. И я бережно прижал ее к груди.
Чего у меня не было, так это идеи насчет того, что могло нам помочь в Девяти преисподних. Похоже, что там правил бал Мрак. Почему нет? Это был его бал, его праздник, его дом.
Если бы мы могли выманить Мрак на нейтральную, так сказать, территорию, то у нас было бы больше шансов отобрать у него душу Джуди. Но как? Девять преисподних были его домом в Иной Реальности. Я не видел никакого способа выманить его оттуда. Значит, сражаться с Мраком на его территории? Но именно это мы пытались сделать и потерпели неудачу.
Вот так-то – совершенно безвыходная ситуация.
Мадам Руфь с Найджелом Холмонделеем уже давно соскользнули на первый этаж. А я все стоял возле лифтовой шахты, пытаясь хоть что-нибудь придумать. Как легко все бывает в приключенческих рассказах!
* * *
Тянулась еще одна бессонная ночь. Когда время подползло к часу, я просто встал и сварил кофе. Раз уж не удается уснуть, решил я, лучше не спать вообще. Уж как-нибудь проживу завтрашний день и после этого как-нибудь усну. А пока…
А пока я блуждал по квартире. Чтобы заняться хоть чем-нибудь, я навел такой порядок, какого здесь еще никогда не бывало. Когда я сдвигал кровать и стул, чтобы подмести под ними, то обнаружил почти на полторы кроны потерянной мелочи, так что я даже извлек кое-какую выгоду из этого занятия.
Я прочитал приключенческий рассказ, разделался с несколькими счетами, написал несколько писем – короче, не упустил ни одного способа убить время. Я написал даже тем людям, которые уже несколько лет не получали от меня ни одной весточки. Я надеялся, что это не потрясет их настолько, что они отправятся в мир иной.
И каждый раз, поднимаясь из-за кухонного стола (который служил и рабочим), я отправлялся в спальню. Не для того, чтобы попытаться уснуть, я уже махнул рукой на сон. Я раздвигал занавески и смотрел в ночь. Снаружи было очень темно; я не видел луны, только парочку заблудившихся звезд. Я мог бы подумать, что это и есть настоящая темнота, если бы накануне не побывал в Девяти преисподних. По сравнению с этим местом ночь в Энджел-Сити была что полдень в пустыне.
Вернувшись на кухню, я выпил еще чашку кофе. Жаль, что у меня нет эфирника. Вокруг царила такая убийственная тишина, что нельзя было не думать, а мысли мои были не из приятных.
Я снова пошел в спальню. За окном по-прежнему была ночь. Надо же. Будильник сообщил, что уже половина пятого. Может, у меня разыгралось воображение, но мне почудилось, будто в голосе хорологического демона прозвучало беспокойство оттого, что я разгуливаю по квартире в такой час. Наверное, он решил, что я разбудил его из чувства мести.
Я уселся на кровать – еще одна ошибка: я сразу вспомнил, как мы с Джуди лежали тут вдвоем. Неужели этого больше никогда не будет? Мои глаза наполнились слезами, которые льются очень легко, когда несколько дней ходишь как в воду опущенный. Закон контагиона? Не знаю.
Снова на кухню, на сей раз, чтобы позавтракать. Когда всю ночь проводишь на ногах, волей-неволей проголодаешься. Я мыл тарелки, когда на черепичную крышу надо мной уселся голубь, подняв такой шум, будто ковер-самолет врезался в склон холма. Бывало, услышав такой шум перед рассветом, я в страхе вскакивал с постели. Если бы я спал, так бы оно и вышло. И хорошо, что не спал. Теперь этот шум мне даже понравился – он означал, что рядом есть кто-то живой.
Я домыл тарелки, вытер их (вот чудо-то!) и убрал на место (еще большее чудо). Потом принял душ, вернулся в спальню и оделся, чтобы встретить новый день.
Встретить день и вправду оказалось очень легко – когда я раздвинул шторы, небо на востоке стало уже нежно-розовым, переходя в золотое на горизонте. Оно становилось ярче с каждой секундой. Наконец встало солнце. Начался новый день. Я чувствовал себя неплохо – физически. А духовно – и душевно… это другой вопрос.
Солнце поднялось выше. Черная тайна за моим окном сменилась – какой сюрприз! – романтическим видом Хауторна, не слишком экзотической окраины Энджел-Сити.
Я уже было повернулся спиной к этому слишком знакомому пейзажу, как вдруг замер на одной ноге. Не успев упасть, я бросился к маленькой книжечке, лежавшей у телефона. Я был почти уверен, что в ней есть нужный номер… но вдруг? Я проверил. Он был там. И я набрал его.
– Алло? – Даже при посредничестве двух бесенят чувствовалось, что мой собеседник еще не проснулся и еле ворочает языком. Точно так же мямлил и я, когда Чарли Келли разбудил меня ни свет ни заря и втянул нас с Джуди в эту авантюру. Но сейчас мне было наплевать на правила хорошего тона.
* * *
Я обнаружил ковростоянку прямо на углу Тридцать четвертой и Виноградной, пристроил на нее свой ковер и сам пристроился рядом, чтобы подождать столь нужного мне человека. Я прилетел на двадцать минут раньше условленного времени. Он обещал прийти. Он даже вроде бы готов был помочь, что, на мой взгляд, означало, что он спросонок не совсем понял, чего я от него хочу.
Это был явно не самый респектабельный район Энджел-Сити, и первый же прохожий тоже оказался далеко не ангелом. Он оказался суккубом, который тут же начал строить мне глазки и так вертеть бедрами, что сам Папа Римский не устоял бы. Но мне было не до суккубов. Оскорбленный демон пробурчал нечто, что я, к счастью, не расслышал, и гордо удалился.
Из-за угла вырулил ковер и полетел дальше по Виноградной. Еще через полминуты другой ковер опустился на стоянку.
– Тони! – обрадовался я. Обещания обещаниями, но ведь он мог запросто найти благовидный предлог и не приехать. Чего только не пообещаешь в пять утра, чтобы отвязаться от телефонного хулигана.
Но Тони меня не обманул. Он улыбался и совсем не казался невыспавшимся.
– Поехали, Дэйв, – сказал он. – Я много читал о добровиртуальной реальности, и не надейся, что я упущу возможность познакомиться с ней лично.
Будь у него мозги, он бы обязательно упустил эту возможность. Но мозгов у него, должно быть, не было. Тони пихнул меня локтем и направился ко входу в ближайшее здание, напевая на ходу по-литовски. Я разобрал только имя Перкунаса. Но раньше, до встречи с Тони, я бы и того не разобрал.
Ноги у меня подлиннее, чем у него. Когда мы подошли к приемной мадам Руфь, я успел обогнать его на пару шагов. Я распахнул дверь и вошел. Тони остался позади. Если я скажу, что мадам мне обрадовалась, я бессовестно совру.
– Мистер Фишер, – произнесла она как можно спокойнее (впрочем, деланное спокойствие не слишком ей удавалось), – мы ж вам вчера сказали, что больше ничего не сможем сделать.
– Нет, вы выразились не совсем так, – ответил я. – Найджел Холмонделей сказал, что не сможет ничего сделать, пока я не найду чего-нибудь необыкновенного. Ну, вот оно и здесь – это мистер Антанас Судакис. – Я говорил довольно сбивчиво: проведите пару суток без сна, и вы заговорите точно так же.
– Выходит, это я необыкновенный? Забавно! – ухмыльнулся Тони.
Но мадам Руфь это нисколько не позабавило.
– И чо ж в нем такого необыкновенного? – сердито спросила она.
И я рассказал ей, что и почему, со всеми подробностями и даже, наверное, повторяясь. Я наблюдал за ее бровями или по крайней мере за теми линиями, которые обозначали место, где должны находиться брови. Когда я начал говорить, они недоверчиво поднялись, но чем дольше я говорил, тем ниже они опускались.
Выслушав меня, она просто сказала:
– Подождите, – вышла и через минуту вернулась с Найджелом Холмонделеем. – Ну ладно, парень, повтори ему все, что ты изложил мне.
Так я и сделал. Не думаю, что во второй раз моя речь получилась более гладкой. Когда я закончил, Холмонделей задумчиво потер свой лошадиный подбородок и обратился к Тони Судакису:
– У меня есть только одно возражение, сэр: сомневаюсь, что Перкунас – это Сила, достаточно сильная (извините за каламбур) для того, чтобы сразиться с Тем, Кто Зовется Мраком.
– Это Громовержец-то недостаточно силен? – Тони был человеком действия. Я боялся, что он тотчас же что-нибудь сделает, например, проломит Холмонделеем стену. Но он не стал буянить, а лишь сказал: – Послушайте, однажды, не так давно, одному крестьянину пришлось пригласить на свадьбу своей дочери Дьявола. Но на самом деле ему не хотелось принимать такого гостя, поэтому он предупредил его, что христианский Бог, Богородица и несколько святых тоже придут. Дьяволу до них не было дела. Тогда крестьянин сказал, что пригласил и Перкунаса, и дьявол убрался. Если мой бог в силах сделать такое, думаете, он не справится с Мраком?
Мадам Руфь и Холмонделей переглянулись. Я, конечно, не телепат, но иногда умею читать мысли: Перкунас должен был быть богом упрямым и ловким, иначе бы он не выжил в христианской теоэкосистеме Европы. Против Уицилопочтли я бы его не выставил, но Мрак не такая уж грозная Сила.
– Джентльмены, прошу извинить нас, – произнес Найджел Холмонделей. – Мы должны кое-что обсудить.
Они отправились в соседний кабинет, которым безраздельно владел Холмонделей. В прошлый раз, когда они там беседовали, я не слышал, ни слова. Но сейчас вопли мадам Руфь доносились сквозь стену. Через минуту послышались крики Холмонделея. Если бы они не предупредили нас, что идут «кое-что обсудить», я решил бы, что они ссорятся.
И все же, вернувшись, оба выглядели умиротворенными и лучезарными. Мадам Руфь взглянула сначала на меня, потом на Судакиса, потом опять на меня.
– Поехали, – сказала она.
Я прямо-таки раскрыл от изумления рот.
– Что, прямо сейчас?
– Прямо сейчас, – отрезала мадам Руфь. – У нас ничего не назначено до вечера. Авось успеем. Ну а если застрянем в Девяти преисподних, то нам все равно уже не будет дела до обиженных клиентов. Так что давайте пошевеливайтесь.
И мы зашевелились. Мы с Тони полетели в Уэст-Хиллзский Храм Исцеления каждый на своем ковре и подождали там Холмонделея и мадам Руфь, которым еще нужно было собрать все свое оборудование. Наконец подлетел ковер медиумов. – Мы можем идти прямо к ней, – объявил Холмонделей, волоча свой чемодан к двери. – Я предварительно позвонил, чтобы узнать, не подвергается ли сейчас мисс Адлер какой-нибудь душевной терапии.
А он расторопнее, чем кажется.
– Отлично, – сказал я.
Мне и вправду приятно было узнать, что Джуди пока не перевели в Отделение Интенсивной Молитвы. Обычно в таких случаях сестры милосердия звонят близким и предупреждают, но меня не было дома все утро. Значит, хуже ей не стало. Впрочем, куда уж хуже?
Мы поднялись на пятый этаж. Вместе с констеблем в палате Джуди нас ожидал целитель Мурад. Они обменялись с мадам Руфь недружелюбными взглядами. Мне захотелось напомнить им, что они сражаются на одной стороне, но они и сами это сообразили. Мурад по собственному почину расставил стулья по кругу. И даже не забыл, что понадобится еще один стул для нового участника эксперимента.
На сей раз я сам переложил Джуди. Как я ни убеждал себя, но так и не смог почувствовать, что прикасаюсь к любимой женщине. Ее тело было здесь, на постели, но ее самой не было.
Найджел Холмонделей надел ей на голову шлем. Как и прежде, они с мадам Руфь сели по обе стороны кровати. Я устроился ближе к мадам Руфь, а Тони – между мною и Холмонделеем. Я надел свой шлем и погрузился во тьму. Как и раньше, последовало несколько секунд бестолкового нащупывания, когда каждый пытался поймать руку своего соседа.
А потом мы вновь очутились в Девяти преисподних. Они были чернее черного, влажные, горячие, зловонные. Почему-то мне почудилось, что Мрак быстрее, чем накануне, прознал о том, что мы в его владениях. Я ничего не видел, но пространство вокруг меня казалось плотным и напряженным, словно мой дух пытался влезть в тело, на пару размеров теснее, чем нужно.
– Это, может, и Иная Реальность, – заметил Тони, – но явно не самый престижный район.
Заговорив, Тони проявился во мраке. Когда мы познакомились, я подумал, что он выглядит, как хороший футбольный нападающий, который только ростом не вышел. Ну а его добровиртуальный образ был ростом футов семи, да и в плечах фута четыре – габариты не просто хорошего игрока, но целой хорошей команды. Кроме размера, больше ничего не изменилось.
– Я же тебя предупреждал, – сказал я, преимущественно для того, чтобы сделаться видимым.
Мадам Руфь и Найджел Холмонделей тоже заговорили и тоже проявились из тьмы. Но ни следа Джуди. Я, правда, и не ожидал ее увидеть, но все же надеялся Холмонделей повернулся к Тони Судакису:
– Если мы собираемся что-то предпринять, надо действовать быстрее, чтобы сохранить преимущество неожиданного нападения.
– О'кей. – Добровиртуальный голос Тони звучал на октаву ниже настоящего.
Он полез под рубашку и извлек маленький янтарный амулет, который я впервые увидел в его кабинете.
Здесь, однако, амулет уже не походил на простой янтарь. Амулет сиял, как осколочек солнца, и проливал настоящий свет во мраке Девяти преисподних. Рассматривать деревья, грязь и стоячую воду – не слишком приятно, но куда занятнее, чем тыкаться по Девяти преисподним вслепую.
– Перкунас, Громовержец, услышь своего верного слугу! – рокочущим, громоподобным голосом позвал Тони. – Сотвори для нас, запертых в Девяти преисподних, то же, что сотворил ты для Утренней Звезды при ее обручении, даруй нам, молю тебя, Девять Солнц в Небе!
Он и раньше несколько раз поминал Перкунаса и Девять Солнц. Потому-то я и решил, что его бог будет достаточно силен и в Девяти преисподних.
Мы ждали, казалось, целую вечность (хотя время, конечно, в добровиртуальной реальности ничего не значит). И вдруг сияющий кусочек того, что раньше было янтарем, слетел с цепочки и устремился в черное небо. Вам, конечно, случалось загадывать желание на падающую звезду. Так вот, здесь, в Девяти преисподних, я загадал на поднимающуюся.
Сияющая искорка взлетала все выше и выше. Чем выше она поднималась, тем ярче становилась. Она разгоралась прямо у меня над головой, то есть над тем местом, где должна была быть моя голова.
Еще мгновение – и безрадостный мир вокруг нас озарила мощная вспышка, такая яркая, что, будь у меня реальные, а не виртуальные глаза, я мог бы ослепнуть. Небо оставалось темным, но на нем вдруг засверкали девять солнц. Они кружились самым восхитительным хороводом, какой я когда-либо видел.
Над Девятью преисподними разлился свет – впервые с тех пор, как Тот, Кто Зовется Мраком, устроил тут свое логово. Я наконец увидел все, что нас окружало.
Я могу ошибаться, но мне показалось, что каждое из Солнц освещало свою преисподнюю. Я видел все Девять преисподних. Все, что я могу сказать о них, это то, что они даже при свете одна другой хуже. Если Тот, Кто Зовется Мраком, создавал это место для собственного отдохновения, то, на мой взгляд, ему лучше было бы нанять профессионального декоратора.
И вот, одновременно и далеко, и близко, так близко что, казалось, протяни руку и коснешься, я заметил нечто, явно не принадлежавшее мрачным потусторонним джунглям.
– Джуди! – закричал я.
Мрак пытался спрятать ее, но не сумел, когда Девять Солнц Перкунаса засияли в черном небе. Лишь только я назвал имя моей любимой, как она оказалась рядом со мной. Я уже говорил, что образы добровиртуальной реальности отличаются от реальных. Понимаете, не то чтобы мне казалось, что Джуди следует приукрасить, но, увидев ее, я сразу понял, какой казалась Беатриче влюбленному Данте.
Данте не требовалась магия, чтобы видеть, но Данте был творцом и гением. А я – я простой чиновник АЗОС. Как бы то ни было, но я знал, что буду до конца дней хранить в памяти добровиртуальный образ Джуди.
И знаете что? Судя по выражению ее лица, я тоже не показался ей подурневшим.
– Спасибо, Дэвид, – сказала она. – Я уже начала бояться, что никогда не выберусь из этого кошмарного места. Я не теряла надежды, но стала беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Это вы нас простите, мистер Фишер, – ответила мадам Руфь. – Я рада уж и тому, что мы в целости и сохранности добрались до Нашего мира. Плохо только, что не удалось вытащить и вашу подружку.
– Весьма прискорбно, – согласился Найджел Холмонделей.
– Особенно для Джуди, – добавил я, на что у них хватило любезности кивнуть. Это придало мне самообладания, чтобы продолжить: – Если я найду какое-нибудь новое средство, пожелаете ли вы еще раз попытаться вывести ее из Девяти преисподних?
Они переглянулись. Мне не понравилось выражение, которое появилось у них на лицах, оно словно говорило:
«Ни за что на свете!» Мадам Руфь открыла было рот, чтобы ответить, и, думаю, отвечать она собиралась довольно громко. Но Холмонделей поднял руку, останавливая напарницу; он ведь был настоящим джентльменом.
– Только это должно быть нечто совершенно необыкновенное, мистер Фишер.
Это тоже означало «нет», только подслащенное, чтобы легче было проглотить. Кроме того, ему не хотелось ронять честь фирмы, признавая свое поражение. Так что он оставил мне надежду – крошечную, но надежду. И я бережно прижал ее к груди.
Чего у меня не было, так это идеи насчет того, что могло нам помочь в Девяти преисподних. Похоже, что там правил бал Мрак. Почему нет? Это был его бал, его праздник, его дом.
Если бы мы могли выманить Мрак на нейтральную, так сказать, территорию, то у нас было бы больше шансов отобрать у него душу Джуди. Но как? Девять преисподних были его домом в Иной Реальности. Я не видел никакого способа выманить его оттуда. Значит, сражаться с Мраком на его территории? Но именно это мы пытались сделать и потерпели неудачу.
Вот так-то – совершенно безвыходная ситуация.
Мадам Руфь с Найджелом Холмонделеем уже давно соскользнули на первый этаж. А я все стоял возле лифтовой шахты, пытаясь хоть что-нибудь придумать. Как легко все бывает в приключенческих рассказах!
* * *
Тянулась еще одна бессонная ночь. Когда время подползло к часу, я просто встал и сварил кофе. Раз уж не удается уснуть, решил я, лучше не спать вообще. Уж как-нибудь проживу завтрашний день и после этого как-нибудь усну. А пока…
А пока я блуждал по квартире. Чтобы заняться хоть чем-нибудь, я навел такой порядок, какого здесь еще никогда не бывало. Когда я сдвигал кровать и стул, чтобы подмести под ними, то обнаружил почти на полторы кроны потерянной мелочи, так что я даже извлек кое-какую выгоду из этого занятия.
Я прочитал приключенческий рассказ, разделался с несколькими счетами, написал несколько писем – короче, не упустил ни одного способа убить время. Я написал даже тем людям, которые уже несколько лет не получали от меня ни одной весточки. Я надеялся, что это не потрясет их настолько, что они отправятся в мир иной.
И каждый раз, поднимаясь из-за кухонного стола (который служил и рабочим), я отправлялся в спальню. Не для того, чтобы попытаться уснуть, я уже махнул рукой на сон. Я раздвигал занавески и смотрел в ночь. Снаружи было очень темно; я не видел луны, только парочку заблудившихся звезд. Я мог бы подумать, что это и есть настоящая темнота, если бы накануне не побывал в Девяти преисподних. По сравнению с этим местом ночь в Энджел-Сити была что полдень в пустыне.
Вернувшись на кухню, я выпил еще чашку кофе. Жаль, что у меня нет эфирника. Вокруг царила такая убийственная тишина, что нельзя было не думать, а мысли мои были не из приятных.
Я снова пошел в спальню. За окном по-прежнему была ночь. Надо же. Будильник сообщил, что уже половина пятого. Может, у меня разыгралось воображение, но мне почудилось, будто в голосе хорологического демона прозвучало беспокойство оттого, что я разгуливаю по квартире в такой час. Наверное, он решил, что я разбудил его из чувства мести.
Я уселся на кровать – еще одна ошибка: я сразу вспомнил, как мы с Джуди лежали тут вдвоем. Неужели этого больше никогда не будет? Мои глаза наполнились слезами, которые льются очень легко, когда несколько дней ходишь как в воду опущенный. Закон контагиона? Не знаю.
Снова на кухню, на сей раз, чтобы позавтракать. Когда всю ночь проводишь на ногах, волей-неволей проголодаешься. Я мыл тарелки, когда на черепичную крышу надо мной уселся голубь, подняв такой шум, будто ковер-самолет врезался в склон холма. Бывало, услышав такой шум перед рассветом, я в страхе вскакивал с постели. Если бы я спал, так бы оно и вышло. И хорошо, что не спал. Теперь этот шум мне даже понравился – он означал, что рядом есть кто-то живой.
Я домыл тарелки, вытер их (вот чудо-то!) и убрал на место (еще большее чудо). Потом принял душ, вернулся в спальню и оделся, чтобы встретить новый день.
Встретить день и вправду оказалось очень легко – когда я раздвинул шторы, небо на востоке стало уже нежно-розовым, переходя в золотое на горизонте. Оно становилось ярче с каждой секундой. Наконец встало солнце. Начался новый день. Я чувствовал себя неплохо – физически. А духовно – и душевно… это другой вопрос.
Солнце поднялось выше. Черная тайна за моим окном сменилась – какой сюрприз! – романтическим видом Хауторна, не слишком экзотической окраины Энджел-Сити.
Я уже было повернулся спиной к этому слишком знакомому пейзажу, как вдруг замер на одной ноге. Не успев упасть, я бросился к маленькой книжечке, лежавшей у телефона. Я был почти уверен, что в ней есть нужный номер… но вдруг? Я проверил. Он был там. И я набрал его.
– Алло? – Даже при посредничестве двух бесенят чувствовалось, что мой собеседник еще не проснулся и еле ворочает языком. Точно так же мямлил и я, когда Чарли Келли разбудил меня ни свет ни заря и втянул нас с Джуди в эту авантюру. Но сейчас мне было наплевать на правила хорошего тона.
* * *
Я обнаружил ковростоянку прямо на углу Тридцать четвертой и Виноградной, пристроил на нее свой ковер и сам пристроился рядом, чтобы подождать столь нужного мне человека. Я прилетел на двадцать минут раньше условленного времени. Он обещал прийти. Он даже вроде бы готов был помочь, что, на мой взгляд, означало, что он спросонок не совсем понял, чего я от него хочу.
Это был явно не самый респектабельный район Энджел-Сити, и первый же прохожий тоже оказался далеко не ангелом. Он оказался суккубом, который тут же начал строить мне глазки и так вертеть бедрами, что сам Папа Римский не устоял бы. Но мне было не до суккубов. Оскорбленный демон пробурчал нечто, что я, к счастью, не расслышал, и гордо удалился.
Из-за угла вырулил ковер и полетел дальше по Виноградной. Еще через полминуты другой ковер опустился на стоянку.
– Тони! – обрадовался я. Обещания обещаниями, но ведь он мог запросто найти благовидный предлог и не приехать. Чего только не пообещаешь в пять утра, чтобы отвязаться от телефонного хулигана.
Но Тони меня не обманул. Он улыбался и совсем не казался невыспавшимся.
– Поехали, Дэйв, – сказал он. – Я много читал о добровиртуальной реальности, и не надейся, что я упущу возможность познакомиться с ней лично.
Будь у него мозги, он бы обязательно упустил эту возможность. Но мозгов у него, должно быть, не было. Тони пихнул меня локтем и направился ко входу в ближайшее здание, напевая на ходу по-литовски. Я разобрал только имя Перкунаса. Но раньше, до встречи с Тони, я бы и того не разобрал.
Ноги у меня подлиннее, чем у него. Когда мы подошли к приемной мадам Руфь, я успел обогнать его на пару шагов. Я распахнул дверь и вошел. Тони остался позади. Если я скажу, что мадам мне обрадовалась, я бессовестно совру.
– Мистер Фишер, – произнесла она как можно спокойнее (впрочем, деланное спокойствие не слишком ей удавалось), – мы ж вам вчера сказали, что больше ничего не сможем сделать.
– Нет, вы выразились не совсем так, – ответил я. – Найджел Холмонделей сказал, что не сможет ничего сделать, пока я не найду чего-нибудь необыкновенного. Ну, вот оно и здесь – это мистер Антанас Судакис. – Я говорил довольно сбивчиво: проведите пару суток без сна, и вы заговорите точно так же.
– Выходит, это я необыкновенный? Забавно! – ухмыльнулся Тони.
Но мадам Руфь это нисколько не позабавило.
– И чо ж в нем такого необыкновенного? – сердито спросила она.
И я рассказал ей, что и почему, со всеми подробностями и даже, наверное, повторяясь. Я наблюдал за ее бровями или по крайней мере за теми линиями, которые обозначали место, где должны находиться брови. Когда я начал говорить, они недоверчиво поднялись, но чем дольше я говорил, тем ниже они опускались.
Выслушав меня, она просто сказала:
– Подождите, – вышла и через минуту вернулась с Найджелом Холмонделеем. – Ну ладно, парень, повтори ему все, что ты изложил мне.
Так я и сделал. Не думаю, что во второй раз моя речь получилась более гладкой. Когда я закончил, Холмонделей задумчиво потер свой лошадиный подбородок и обратился к Тони Судакису:
– У меня есть только одно возражение, сэр: сомневаюсь, что Перкунас – это Сила, достаточно сильная (извините за каламбур) для того, чтобы сразиться с Тем, Кто Зовется Мраком.
– Это Громовержец-то недостаточно силен? – Тони был человеком действия. Я боялся, что он тотчас же что-нибудь сделает, например, проломит Холмонделеем стену. Но он не стал буянить, а лишь сказал: – Послушайте, однажды, не так давно, одному крестьянину пришлось пригласить на свадьбу своей дочери Дьявола. Но на самом деле ему не хотелось принимать такого гостя, поэтому он предупредил его, что христианский Бог, Богородица и несколько святых тоже придут. Дьяволу до них не было дела. Тогда крестьянин сказал, что пригласил и Перкунаса, и дьявол убрался. Если мой бог в силах сделать такое, думаете, он не справится с Мраком?
Мадам Руфь и Холмонделей переглянулись. Я, конечно, не телепат, но иногда умею читать мысли: Перкунас должен был быть богом упрямым и ловким, иначе бы он не выжил в христианской теоэкосистеме Европы. Против Уицилопочтли я бы его не выставил, но Мрак не такая уж грозная Сила.
– Джентльмены, прошу извинить нас, – произнес Найджел Холмонделей. – Мы должны кое-что обсудить.
Они отправились в соседний кабинет, которым безраздельно владел Холмонделей. В прошлый раз, когда они там беседовали, я не слышал, ни слова. Но сейчас вопли мадам Руфь доносились сквозь стену. Через минуту послышались крики Холмонделея. Если бы они не предупредили нас, что идут «кое-что обсудить», я решил бы, что они ссорятся.
И все же, вернувшись, оба выглядели умиротворенными и лучезарными. Мадам Руфь взглянула сначала на меня, потом на Судакиса, потом опять на меня.
– Поехали, – сказала она.
Я прямо-таки раскрыл от изумления рот.
– Что, прямо сейчас?
– Прямо сейчас, – отрезала мадам Руфь. – У нас ничего не назначено до вечера. Авось успеем. Ну а если застрянем в Девяти преисподних, то нам все равно уже не будет дела до обиженных клиентов. Так что давайте пошевеливайтесь.
И мы зашевелились. Мы с Тони полетели в Уэст-Хиллзский Храм Исцеления каждый на своем ковре и подождали там Холмонделея и мадам Руфь, которым еще нужно было собрать все свое оборудование. Наконец подлетел ковер медиумов. – Мы можем идти прямо к ней, – объявил Холмонделей, волоча свой чемодан к двери. – Я предварительно позвонил, чтобы узнать, не подвергается ли сейчас мисс Адлер какой-нибудь душевной терапии.
А он расторопнее, чем кажется.
– Отлично, – сказал я.
Мне и вправду приятно было узнать, что Джуди пока не перевели в Отделение Интенсивной Молитвы. Обычно в таких случаях сестры милосердия звонят близким и предупреждают, но меня не было дома все утро. Значит, хуже ей не стало. Впрочем, куда уж хуже?
Мы поднялись на пятый этаж. Вместе с констеблем в палате Джуди нас ожидал целитель Мурад. Они обменялись с мадам Руфь недружелюбными взглядами. Мне захотелось напомнить им, что они сражаются на одной стороне, но они и сами это сообразили. Мурад по собственному почину расставил стулья по кругу. И даже не забыл, что понадобится еще один стул для нового участника эксперимента.
На сей раз я сам переложил Джуди. Как я ни убеждал себя, но так и не смог почувствовать, что прикасаюсь к любимой женщине. Ее тело было здесь, на постели, но ее самой не было.
Найджел Холмонделей надел ей на голову шлем. Как и прежде, они с мадам Руфь сели по обе стороны кровати. Я устроился ближе к мадам Руфь, а Тони – между мною и Холмонделеем. Я надел свой шлем и погрузился во тьму. Как и раньше, последовало несколько секунд бестолкового нащупывания, когда каждый пытался поймать руку своего соседа.
А потом мы вновь очутились в Девяти преисподних. Они были чернее черного, влажные, горячие, зловонные. Почему-то мне почудилось, что Мрак быстрее, чем накануне, прознал о том, что мы в его владениях. Я ничего не видел, но пространство вокруг меня казалось плотным и напряженным, словно мой дух пытался влезть в тело, на пару размеров теснее, чем нужно.
– Это, может, и Иная Реальность, – заметил Тони, – но явно не самый престижный район.
Заговорив, Тони проявился во мраке. Когда мы познакомились, я подумал, что он выглядит, как хороший футбольный нападающий, который только ростом не вышел. Ну а его добровиртуальный образ был ростом футов семи, да и в плечах фута четыре – габариты не просто хорошего игрока, но целой хорошей команды. Кроме размера, больше ничего не изменилось.
– Я же тебя предупреждал, – сказал я, преимущественно для того, чтобы сделаться видимым.
Мадам Руфь и Найджел Холмонделей тоже заговорили и тоже проявились из тьмы. Но ни следа Джуди. Я, правда, и не ожидал ее увидеть, но все же надеялся Холмонделей повернулся к Тони Судакису:
– Если мы собираемся что-то предпринять, надо действовать быстрее, чтобы сохранить преимущество неожиданного нападения.
– О'кей. – Добровиртуальный голос Тони звучал на октаву ниже настоящего.
Он полез под рубашку и извлек маленький янтарный амулет, который я впервые увидел в его кабинете.
Здесь, однако, амулет уже не походил на простой янтарь. Амулет сиял, как осколочек солнца, и проливал настоящий свет во мраке Девяти преисподних. Рассматривать деревья, грязь и стоячую воду – не слишком приятно, но куда занятнее, чем тыкаться по Девяти преисподним вслепую.
– Перкунас, Громовержец, услышь своего верного слугу! – рокочущим, громоподобным голосом позвал Тони. – Сотвори для нас, запертых в Девяти преисподних, то же, что сотворил ты для Утренней Звезды при ее обручении, даруй нам, молю тебя, Девять Солнц в Небе!
Он и раньше несколько раз поминал Перкунаса и Девять Солнц. Потому-то я и решил, что его бог будет достаточно силен и в Девяти преисподних.
Мы ждали, казалось, целую вечность (хотя время, конечно, в добровиртуальной реальности ничего не значит). И вдруг сияющий кусочек того, что раньше было янтарем, слетел с цепочки и устремился в черное небо. Вам, конечно, случалось загадывать желание на падающую звезду. Так вот, здесь, в Девяти преисподних, я загадал на поднимающуюся.
Сияющая искорка взлетала все выше и выше. Чем выше она поднималась, тем ярче становилась. Она разгоралась прямо у меня над головой, то есть над тем местом, где должна была быть моя голова.
Еще мгновение – и безрадостный мир вокруг нас озарила мощная вспышка, такая яркая, что, будь у меня реальные, а не виртуальные глаза, я мог бы ослепнуть. Небо оставалось темным, но на нем вдруг засверкали девять солнц. Они кружились самым восхитительным хороводом, какой я когда-либо видел.
Над Девятью преисподними разлился свет – впервые с тех пор, как Тот, Кто Зовется Мраком, устроил тут свое логово. Я наконец увидел все, что нас окружало.
Я могу ошибаться, но мне показалось, что каждое из Солнц освещало свою преисподнюю. Я видел все Девять преисподних. Все, что я могу сказать о них, это то, что они даже при свете одна другой хуже. Если Тот, Кто Зовется Мраком, создавал это место для собственного отдохновения, то, на мой взгляд, ему лучше было бы нанять профессионального декоратора.
И вот, одновременно и далеко, и близко, так близко что, казалось, протяни руку и коснешься, я заметил нечто, явно не принадлежавшее мрачным потусторонним джунглям.
– Джуди! – закричал я.
Мрак пытался спрятать ее, но не сумел, когда Девять Солнц Перкунаса засияли в черном небе. Лишь только я назвал имя моей любимой, как она оказалась рядом со мной. Я уже говорил, что образы добровиртуальной реальности отличаются от реальных. Понимаете, не то чтобы мне казалось, что Джуди следует приукрасить, но, увидев ее, я сразу понял, какой казалась Беатриче влюбленному Данте.
Данте не требовалась магия, чтобы видеть, но Данте был творцом и гением. А я – я простой чиновник АЗОС. Как бы то ни было, но я знал, что буду до конца дней хранить в памяти добровиртуальный образ Джуди.
И знаете что? Судя по выражению ее лица, я тоже не показался ей подурневшим.
– Спасибо, Дэвид, – сказала она. – Я уже начала бояться, что никогда не выберусь из этого кошмарного места. Я не теряла надежды, но стала беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42