— Конечно, — кивнул Джек.
Дядюшка Стью не был настоящим дядей, просто друг семьи, такой близкий, что его звали «дядюшкой».
— Он был членом единственного клуба солодового виски. Дал мне однажды попробовать, и я купил бутылку. Его выдерживают в старых вишневых бочках, как амонтильядо.
— И ты нашел скелет в кирпичной стене? — Отец бросил на него вопросительный взгляд, и Джек добавил: — Не обращай внимания.
— Пей неразбавленным. — Отец налил в два невысоких стаканчика пальца на два виски. — Лед, вода, содовая запрещаются под страхом смерти. — Он протянул Джеку стаканчик и чокнулся с ним. — За лучший день в моей жизни за последние пятнадцать лет.
Джека вдруг пронзил болезненный укол. Лучший? Правда?
Не любя виски, сделал пробный глоток, посмаковал. Сладость, крепкий вкус, которого не было ни в одном другом виски, послевкусие... сказочное.
— Господи помилуй, Монтрезор! — вскричал он. — Отлично!
— Действительно? — усмехнулся Том. — Ничего лучше не пробовал?
— Без вопросов. Убойная штука.
— Слышу, хотя доказательств не вижу.
Джек пропустил это мимо ушей.
— Где можно купить бутылку?
— Нигде. Ничего не осталось. Все бочки давно проданы.
Джек поднял стаканчик и снова глотнул.
— Тогда лучше эту побережем.
— По-моему, вполне можно допить. Нынче особенный день. Давно я не жил полной жизнью. — Том покосился на сына. — Только хочу спросить кое-что.
— Ну, давай.
— Откуда взялся пистолет, который ты выхватил после того, как я парню проделал проборчик?
В тот момент Джек впервые в жизни чувствовал с ним необычайную близость. Разница между отцом и сыном исчезла. Они стояли лицом к лицу, как равные. Как друзья. Не хочется нарушать эту близость, но и невозможно ответить, что «глок» папе просто привиделся.
Поэтому он его вытащил с поясницы и выложил на кухонный стол.
— Этот ты имеешь в виду?
— Этот. — Отец взял его, взвесил в руке. Джек заметил с одобрением, что он держит оружие дулом вниз, не направляя на них обоих. — Из чего он сделан? Вроде...
— Главным образом из пластмассы. Кроме, конечно, дула и бойка, почти все остальное из пластика.
Хорошо бы с этим вопросом покончить...
— А как он у тебя оказался? Нельзя же было пронести в самолет.
— Имеются способы, — пожал Джек плечами.
Отец по-прежнему пристально вглядывался в него.
— Скажи правду. Ты фактически никакой не наладчик, да?
— Нет. Это правда.
— Ладно, а кто еще? — Он кивнул на «глок». — Я видел, как ты действовал. Повидал, как люди на войне обращаются с оружием. Всегда могу сказать, кто умеет и привык с ним обращаться, а кто не умеет. Ты попадаешь в первую категорию, Джек.
Несмотря на близость с отцом в тот момент, он никак не мог признаться.
— И ты тоже, папа. Может быть, это семейное.
— Хорошо, храни свою тайну. Пока. Только пообещай, что когда-нибудь, перед смертью, ты мне ее откроешь. Обещаешь?
Джек понял, что попал в западню. Аналог вопроса «когда ты прекратишь бить жену?». Ответ равнозначен признанию.
— Папа, не будем говорить о смерти.
— Ничего я не добился, правда? — вздохнул отец, плеснув еще виски в рюмку Джека. — Может быть, это развяжет тебе язык.
— Никто до сих пор не пытался меня споить, — рассмеялся он. — Что ж, попробуй!
11
Тени удлинились к тому времени, как Семели приготовилась сделать первый шаг. Даже с помощью двух раковин ей пришлось потрудиться, направляя Дору. Как всякая черепаха, она была медлительной и неуклюжей. Ничего похожего на Дьявола.
Бедный Дьявол. Состояние, по словам Люка, неважное, кажется, он умирает. Отчего Семели стало плохо.
Впрочем, она прогнала огорчение, сосредоточившись на своей цели. В конце концов приведя Дору на место, приготовилась сделать следующий шаг.
Выплыла из лагуны, пошла по пригорку к пчелиному гнезду. Близко подходить не стала. Придя в бешенство, пчелы-убийцы не успокаивались и не переставали жалить. Зачем — неизвестно.
Семели приложила к глазам раковины, сосредоточилась...
...и заглянула в улей. Дикая картина, словно увиденная сотней глаз сразу.
Она сняла раковины, подняла захваченный с собой камень, бросила его в улей, вновь быстро прижала их к векам...
...вновь оказалась внутри улья, перед той же безумной картиной, теперь полной злого жужжания, по-настоящему злобного. Пчелы стремились к летку, в воздух, на солнечный свет, и она вылетела вместе с ними.
Увидела саму себя, стоявшую в тени с раковинами на глазах. Пчелы роились над ней, как над единственным в мире предметом, от которого надо спасти улей или уничтожить. По всему телу струился пот. Возможно, не стоило этого делать. Возможно, надо было искать другой способ. Если не удастся их отогнать, они могут убить ее.
Когда она на них накинулась, стала стряхивать, они приняли ее за серьезную угрозу улью, которую обязательно следует остановить, одолеть либо дать рою погибнуть.
Ничего не получалось. Пчелы летели на нее по-прежнему. В душе что-то вопило, приказывая бежать, хотя было ясно, что ничего не выйдет. Никому не убежать от этих самых пчел.
Их надо прогнать, надо прогнать, надо...
Есть! Они поворачивают, рассеиваются, направляются на восток. Дело сделано. Она взяла их в свои руки, и теперь ее гнев поддает жару пчелам.
12
Пока отец шумно погружался в темные глубины сна, Джек вышел побродить. Отцовский дом шириной в квадратный фут больше его нью-йоркской квартиры, но почему-то кажется меньше. Может быть, потому, что квартиру не приходится ни с кем делить. Ему требовался свежий воздух.
Чувствуя успокаивающую тяжесть «глока» на пояснице, он, зевая, потягиваясь, исследовал окрестности, выискивая признаки присутствия членов клана. Семели сказала, что за отцом больше не будут охотиться, но довольно дико вела себя в Глейдс. Что помешает ей передумать?
Джек пошел вокруг дома, оглядываясь, стараясь разогнать пары скотча. Не так много выпил, но впал в полусонное состояние, не настолько, впрочем, чтоб заснуть.
На этот раз на капоте машины не сидела девушка с белыми волосами. Вообще никого не было видно. Обходя дом слева, он услышал легкий гул, словно где-то вдали работала цепная пила. Оглянулся, ничего не увидел. Может быть, кто-то действительно работает пилой. Наверняка не Карл. Остаток дня он отдыхал, хотя собирался прийти ненадолго, установить камеру наблюдения за Аней.
Гул стал громче, и Джек снова медленно повернулся. Что такое?..
И тут он увидел тучу размерами с человека, движущуюся на него со стороны Глейдс, сообразив с ледяным тошнотворным ужасом, что это такое и кто ее наслал. Все инстинкты требовали повернуть и бежать, но он себя заставил двигаться вперед, навстречу. Потому что там была парадная дверь. Мчался изо всех сил, но пчелы поспели первыми, окружили и начали жалить.
Джек попятился. Не осталось ничего, кроме злобного жужжания и боли от вонзавшихся в кожу десятков докрасна раскаленных иголок. Он обеими руками сметал пчел с лица, но тело — шея, голова, обнаженные плечи — оставалось незащищенным. Пчелы жалили через футболку. Вновь попытался добраться до двери — они его отогнали.
Сквозь тучу мелькнула вода — пруд. Он кинулся туда, набирая скорость. Добравшись до берега, слепо нырнул, понял, рассекая воду, что почти вся туча осталась позади, однако не совсем. Несколько пчел по-прежнему впивались в кожу.
Вытянутые руки наткнулись на твердый подводный камень. Джек вцепился в него, держась под водой. Пока он в безопасности, но скоро придется вдохнуть. Очень скоро...
Камень под ним дернулся, сдвинулся. В мутной воде показались чешуйчатые бока, хвост... Двух голов с открытыми зубастыми пастями не потребовалось, чтобы понять, кто находится вместе с ним в этом самом пруду. Джек вцепился в панцирь, когда большая грифовая черепаха стала выныривать, виляя из стороны в сторону, стараясь стряхнуть его. Пальцы соскальзывали с загорбка. Он, задыхаясь, перебирал варианты. Пруд явно безнадежен. Надо выбраться и попытать счастья с пчелами. Тварь в любом случае вынырнет.
Легкие уже горели огнем. Он подтянул ноги, уперся подошвами в черепашью спину. Как только голова показалась над водой, пчелы снова набросились. Джек держал лицо в воде, сколько мог, потом оттолкнулся от спины и прыгнул на берег. Правая ступня соскользнула, прыжок не удался, он упал на землю животом, выдохнув набранный воздух. Ноги остались в воде, в памяти на мгновение встало паническое видение перекушенного черепашьими челюстями бревна. Мельком представив себя выползающим из воды с окровавленными обрубками вместо ног, он совершил отчаянный бросок, выскочив из пруда. Борясь с неутомимыми пчелами, увидел две головы, вытянувшиеся до последней возможности, щелкая зубами в воздухе, где только что были ноги.
Может грифовая черепаха двигаться по земле? Он не стал ждать ответа на этот вопрос, тем более среди жалящих пчел. Сообразив, что вылез на Анин берег пруда, вскочил и побежал к дверям ее дома. Закрытым, но, возможно, незапертым.
Пожалуйста, только бы не были заперты!
Впрочем, в доме прятаться не пришлось. Как только он очутился на зеленой лужайке, пчелы-убийцы осыпались с него точно так же, как тараканы пальметты в тот вечер, когда он рвался в двери отцовского дома.
Слышалось их рассерженное жужжание, набиравшее силу и громкость. Они кидались и тут же шарахались с Аниного двора.
— Пошли вон! — услышал Джек за спиной хриплый голос.
Оглянувшись, увидел шагавшую через лужайку Аню.
— Вон! — опять прокричала она. — Убирайтесь, откуда пришли! — Она ткнула пальцем в две головы, наблюдавшие из пруда. — И ты тоже! Проваливай.
Пчелы засуетились, сбились в продолговатый рой и с жужжанием умчались. Исчезли зубастые головы.
Джек, задыхаясь, упал на колени. Кожа горела, желудок грозил взорваться.
— Спасибо, — пропыхтел он. — Не знаю, как это вам удалось, но спасибо.
— Я же говорила, что здесь ничто на свете никому не причинит вреда.
— Правда. — Он посмотрел на нее. — Кто вы на самом деле?
— Твоя мать, — улыбнулась она.
Он заледенел от знакомых слов.
— Русская женщина сказала мне то же самое на могиле сестры. А индианка в Астории сделала то же признание Джиа. Что это значит?
— Не ломай голову, милый. Не надо тебе знать. Пока. Надеюсь, что и вообще никогда.
— Тогда зачем вы это сказали?
Аня повернула назад, бросив через плечо:
— Затем, что это правда.
13
Семели брела по тропинке между пальмами, задыхаясь от боли, обливаясь потом. Остановилась, приникла к ветвистому стволу бамии, переводя дух.
Снова старуха... мешает... встает на пути...
Она сильнее. Просто махнула рукой, приказала пчелам и Доре убраться — и все. Власть Семели отключилась, как свет. Воцарилась полная тьма. Очнувшись при почти уже севшем солнце, она лежала плашмя на спине, с раковинами не на глазах, а в руках.
Старуху надо остановить. Но как? Как бороться с подобной силой?
Откуда эта старуха взялась? Кто она такая, чтобы защититься от Доры и тучи пчел — не только защититься, но и отдавать им приказы?
Возможно, ее нельзя трогать. Возможно, она неподвластна Семели.
Семели добралась до берега лагуны, где на палубе «Плавучего Быка» сидел Люк.
Он печально взглянул на нее:
— Плохая новость... Дьявол умер.
На нее волной нахлынуло горе. Чувствуя слабость, она опустилась на землю, прижавшись спиной к пальме.
Бедный Дьявол... это ее вина... если бы...
Нет, постой. Это дело рук старой ведьмы и ее собаки. Они убили Дьявола.
Она заскрежетала зубами. Должен быть способ до нее добраться.
Семели посмотрела налево, на дыру, где в сгущавшихся сумерках начинали мерцать огни. Поднявшись на ноги, отправилась туда. Остановилась на краю, улеглась на живот, свесив голову вниз. Смотрела в сиявшую глубь, стараясь вспомнить, что там еще было. Ничего не вспоминалось.
Она оставила попытки, поднялась на ноги, и ее осенило. Раковины оставались в руках — почему бы и нет? Семели прижала их к глазам. Они на мгновение закрыли свет, потом она вдруг опять увидела огни. Только выглядели они иначе.
Тут она поняла, что смотрит на огни сверху и изнутри. Изнутри какого-то существа, его глазами. Оглянувшись, увидела крылья, челюсти, зубы — множество длинных острых зубов.
В голову закралась такая чудесная мысль, что Семели громко расхохоталась.
14
— Все-таки надо вызвать «скорую помощь», — твердил отец.
Джек покачал головой, трясясь под покрывалом:
— Папа, все будет в порядке. Не надо никаких врачей.
Пока, по крайней мере.
Он сидел на диване, дрожа, хотя был закутан темно-синим шерстяным одеялом. Почти сплошь искусанная кожа смазана густой розовой цинковой мазью, внутрь принят купленный отцом в городе бенадрил. Несчетные укусы зудели, горели, все тело болело. Лихорадка и дрожь начались приблизительно через час после атаки. Вероятно, реакция на пчелиный яд в организме. Гриппозное состояние.
Хотя бы не тошнит. Желудок бурчит, но удерживает апельсиновый сок, бесконечно вливаемый папой.
Джек научил его разбирать и чистить «глок». Вот в чем достоинство пластиковых деталей. Без ружейного масла для немногочисленных металлических частей вполне годится состав «три-в-одном».
Том метался между сыном и телевизором, где показывали сделанные со спутника снимки урагана «Элвис», который, набирая скорость и силу, двигался к югу через Мексиканский залив. Его перевели во вторую категорию, ожидая, что завтра он обрушится на Южную Флориду и острова, после чего проследует к Кубе.
— Надо позвонить в полицию.
Вечно он собирается звонить в полицию.
— И что ты скажешь? Что какая-то женщина из Глейдс наслала на меня рой пчел и двуглавую черепаху? На тебя сразу напялят смирительную рубашку.
— Надо же что-то делать! Нельзя просто сидеть, подставляясь ей под руку!
— Сейчас, пап, ничего не могу придумать.
Джек неуверенно встал на ноги и поплелся в гостевую спальню.
Вечером он собирался допрашивать Аню. Дал ей слишком много воли, позволил слишком долго уклоняться от ответов на вопросы. Хотел, глядя прямо в глаза, точно выяснить, кто она такая, каким образом не пускает на свою территорию гигантских аллигаторов, пчел и москитов, заставляя их убираться по своему приказу. Эти вопросы нельзя оставлять без ответа.
Теперь планы переменились. Самочувствие жуткое. Вряд ли он чувствовал бы себя много хуже, если бы сидел в момент столкновения на капоте папиной машины.
— Пожалуй, пойду лягу. А ты тем временем не делай того, чего мне не хотелось бы.
— Отлично, прекрасно, — кивнул Том с язвительной ноткой, — если б я знал, чего тебе не хочется.
— Ну, во-первых, не хочется выходить нынче из дому. А вот эту вот штуку, — Джек указал на заново собранный «глок», лежавший на странице местной газеты «Экспресс», — хочется держать под рукой. До утра попрощаемся.
15
Джек проснулся, обливаясь потом, сбросил покрывало, сел, стянул с себя сорочку.
Который час? Дисплей электронных часов смотрел в другую сторону. Свет не проникал сквозь шторы. Он погладил больное распухшее плечо. Господи, адская боль.
Откинувшись на спину и натянув покрывало, услышал визгливый, почти истерический собачий лай, который мог издавать только Ирвинг. Интересно, что его взволновало? Конечно, малыш вполне способен за себя постоять — стоит лишь вспомнить, как он обошелся с огромным чудовищем-аллигатором, — однако понапрасну пес лаять не станет.
Джек приготовился встать и взглянуть, но тут лай прекратился. Больше Ирвинга ничто не тревожило.
Он закрыл глаза и снова заснул.

Воскресенье
1
Я должен возвращаться в Нью-Йорк, думал Джек.
Не потому, что соскучился по Джиа и Вики, а потому, что в нынешнее воскресенье вместо того, чтобы смотреть, как «Джетс» лупит «Долфин» на стадионе «Джайантс», он сидит рядом с папой перед погодным каналом.
Проблема в том, что канал зачаровывает.
Смотреть страшно.
Задержавшись, можно пристраститься, подобно всем прочим в округе.
Нынешнее увлечение объяснялось тем фактом, что погода играет практически личную роль: на сцену выходит ураган «Элвис», объявляя о себе порывами ветра и проливным дождем вокруг домика.
Следившие за «Элвисом» спутники показали, как ночью он резко свернул на восток и ракетой направился к Эверглейдс. Эпицентр в данный момент располагается на западном побережье Южной Флориды. «Элвис» — не чудовищный, а небольшой крепкий шторм с устойчивыми ветрами скоростью 120 миль в час, находящийся в данный момент по соседству, — заработал третью категорию. На десять тысяч островов, где в они ни были, проливаются бесконечные ливни. Буря явно очень дождливая, и все радостно ждут дождей в Эверглейдс.
Сколько можно смотреть на одни и те же диаграммы, слушать одни и те же сообщения?
Джиа наверняка тоже смотрит погодный канал. По телефону велела ему сидеть дома. Джек оценил заботу, хоть и сам не собирался высовываться. Не стал рассказывать про пчел. До сих пор распухшая кожа еще зудит, болит, впрочем, конечно, легче, чем вчера вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34