Был четвертый час ночи. Оставалось смириться и лечь спать.
Юля обозвала компьютер мерзавцем, вырубила его окончательно и отправи
лась в душ. Сквозь шум воды до нее донесся телефонный звонок. Иногда ей зво
нили ночами из клиники, если у кого-то из ее больных начинались острые осл
ожнения и дежурный врач не мог без нее обойтись. Но такое случалось крайн
е редко. Она закуталась в халат и прошлепала босиком на кухню, оставляя мо
крые следы на полу.
- Да, я слушаю.
- Юлия Николаевна, извините за столь поздний звонок. Вы будете оперирова
ть Анжелу?
- Кто вы такой?
- Я ее продюсер. Меня зовут Геннадий Александрович. Я просто хотел с вами
познакомиться.
- Откуда у вас мой домашний телефон?
- Я еще раз прошу прощения, - голос в трубке был мягким и вежливым, - как вам к
ажется, вы сумеете вернуть Анжеле лицо?
- Послушайте, Геннадий Александрович, почему вы звоните мне домой в тако
е время? Можно прийти в клинику днем, и я отвечу на все ваши вопросы.
В трубке неприятно усмехнулись и произнесли вежливо, очень медленно, п
очти по слогам:
- Не нервничайте, Юлия Николаевна. Работайте спокойно. Старайтесь не отв
лекаться.
- Прошу вас больше меня не беспокоить, - точно таким же тоном отчеканила Ю
ля и добавила:
- По крайней мере дома ив столь неурочное время.
- Я постараюсь, - смиренно пообещал собеседник, - но все будет зависеть от в
ас, Юлия Николаевна. Прежде всего прошу вас не вступать в контакт с журнал
истами. Анжела - звезда, и журналистов вокруг нее крутится много. Не надо о
твечать на их вопросы. Не надо вообще ни с кем ничего обсуждать. За ваше мо
лчание вы получите дополнительное вознаграждение, независимо от резул
ьтатов операции. Надеюсь, вы хорошо меня поняли. Спасибо вам, Юлия Николае
вна. Всего доброго. - В трубке зазвучали короткие гудки.
Юля вернулась в ванную. Ее сильно знобило, и озноб не проходил даже под г
орячим душем. Нехорошо звонить врачу домой в половине четвертого утра. К
райне неприятно, что звонивший имел возможность раздобыть ее домашний т
елефон. Но главное, ей открыто угрожали.
"Я не буду оперировать певичку! - сказала она себе, вылезая из душа и расти
раясь полотенцем. - Я завтра же откажусь. Зачем мне это надо, в конце концов
?!"

***

Настал торжественный момент, когда доктор Аванесов и сестра Катя подня
ли майора Логинова и поставили на костыли. Обливаясь ледяным потом, он сд
елал три шага по палате. С тех пор каждый день он делал на один, на два шага б
ольше.
Однажды вечером к нему явился посетитель, высокий, худой, подтянутый по-
военному человек с приятным лицом и холодными глазами за стеклами очков
в тонкой дорогой оправе. Он представился психологом, заявил, что будет пр
оводить с ним индивидуальный курс психологической реабилитации. Звали
его Михаил Евгеньевич. Он долго, подробно расспрашивал о самочувствии, и
нтересовался, хорошо ли Сергей спит, не мучают ли кошмары, нет ли признако
в депрессии.
- Вы отказались от обезболивающих препаратов. Почему?
- Не хочу подсесть на иглу.
- Но после хирургических операций всем дают обезболивающие, и далеко не
каждый становится наркоманом. Или у вас есть какие-то особые причины? Вы у
же попадали в наркотическую зависимость?
- Бог миловал.
- Тогда почему? Ведь вам очень больно.
- Я лучше потерплю.
- Боль не мешает вам спать?
- Я уже сказал, что сплю отлично.
- Вы помните, как попали сюда?
- Смутно.
- Можете хоть что-то рассказать?
- Лампы. Длинные лампы на потолке. Меня везли на каталке из операционной,
и я думал, это был тот самый туннель, который описывают люди, пережившие кл
иническую смерть. Я был уверен, что умер, и не сразу понял, что жив.
- А до этого?
- До этого была операция. Гениальный доктор Гамлет Рубенович Аванесов с
пасал мои ноги. Интракортикальная трансплантация.
- Замечательно, - кивнул психолог, - я вижу, с памятью у вас все в порядке. Дав
айте попробуем вместе восстановить ход событий, с самого начала.
Ваше имя, фамилия, год и место рождения, звание?
- Логинов Сергей Александрович, родился в Москве, пятого января 1964 года.
Майор Российской армии.
- Немного конкретней, пожалуйста.
- ГРУ, - тихо рявкнул Сергей.
- Хорошо. Где воевали?
- Афганистан, Таджикистан, Чечня.
В палате повисла тишина. Стало слышно, как за окном шепчется мокрая хвоя
и стучит мелкий ледяной дождь по карнизу, кажется, первый дождь после зим
ы.
- Значит, это вы помните, - откашлявшись, проговорил наконец посетитель, - в
таком случае должны помнить все остальное. Скажите, при каких обстоятел
ьствах вы попали в плен к чеченским боевикам?
- А я был в плену у боевиков?
- Нет. Вы отдыхали на Канарах в пятизвездочном отеле, - опять последовала
пауза.
Сергей успел заметить, что его собеседник - большой любитель многознач
ительных долгих пауз. С такими людьми беседовать неприятно, все время ка
жется, они подозревают тебя во вранье или пытаются получить от тебя что-т
о, чего ты дать не можешь и не хочешь. Тишина длилась минут пять, не меньше.

Сергей почти уснул, когда послышался вялый, глухой голос Михаила Евген
ьевича:
- Ваш отряд был заброшен в район села Ассалах. Вы должны были захватить к
омандира боевиков Исмаилова, но угодили в ловушку. Расскажите подробно,
как это произошло.
- Послушайте, ведь вы представились психологом, вам надо меня психологи
чески реабилитировать, а не допрашивать, - заметил Сергей, - операция была
засекречена, мы с вами из разных ведомств. Зачем вам, психологу, чужие секр
еты?
- Ладно, я вижу, вы устали и раздражены. Мы вернемся к этому разговору, когд
а вы будете чувствовать себя лучше. - Михаил Евгеньевич поднялся и взглян
ул сверху вниз. Глаза его все так же не выражали ничего, кроме ледяного нас
тороженного внимания. На миг почудилось, что это не живые человеческие г
лаза, а какие-то хитрые приборы, вмонтированные в глазницы и прикрытые ст
еклами очков. - Отдыхайте, майор, не мучайтесь сомнениями и лишними вопрос
ами. Радуйтесь, что выжили и не превратились в беспомощного калеку. Вам зд
орово повезло. Сейчас вам надо восстанавливать силы. Впереди очень много
дел.
Всего доброго. Поправляйтесь.

***

Ровно в двенадцать Анжела скромно постучала в кабинет доктора Тихорец
кой.
На ней были все тот же черный платок и очки. Юлия Николаевна холодно позд
оровалась. Анжела не стала садиться, сняла очки и подошла к большому зерк
алу.
- Это же надо быть такой кретинкой, - произнесла она, внимательно себя раз
глядывая, - дома я поснимала все зеркала, а те, что снять нельзя, залила пшик
алкой с краской. Получилось красиво, что-то вроде абстрактной живописи. В
о всяком случае, приятней смотреть, чем на себя. Но каждый раз, когда я вижу
зеркало, мне кажется - вдруг там мое настоящее, прежнее лицо? Вдруг мне вес
ь этот кошмар приснился? Раньше я себя разглядывала по сто раз в день. Могл
а страдать из-за прыщика или маленькой родинки. Кретинка, - она стянула пла
ток с головы, отошла от зеркала и уселась на стул.
- Анжела, мне звонил твой продюсер, - тихо сказала Юлия Николаевна.
- Да? И чего? - Анжела рассеянно накрутила на палец уголок платка.
- Он звонил мне домой в половине четвертого ночи, - уточнила Юля.
- Кто, Генка?! - Певица тут же вскочила, платок и очки упали на пол. - Очень инт
ересно. И что он вам сказал? - Он требовал, чтобы я не общалась с журналистам
и и ни с кем не обсуждала ваши проблемы. Знаете, Анжела, я боюсь, вам придетс
я обратиться к другому врачу.
Девушка несколько секунд молча глядела на Юлию Николаевну. Рот ее прио
ткрылся, глаза налились слезами. Наконец она произнесла изменившимся, хр
иплым голосом:
- Простите. Я сейчас. Я на минутку, - и вылетела из кабинета, оставив на полу
черный комок платка и очки.
Юля встала, подняла все это, положила на стул, отправилась в маленькую см
ежную комнату, открыла окно и закурила. Медсестра Вика села рядом на подо
конник.
- Юлия Николаевна, вы что, серьезно хотите от нее отказаться?
- Хочу. Я всего лишь согласилась ей помочь, а мне стали угрожать. Зачем мне
это нужно? - Интересно, где этот продюсер взял ваш домашний телефон? Может,
вы его Анжеле давали?
- Разумеется, нет.
- Мамонов не мог?
- Ни в коем случае, ты же знаешь, это один из железных законов нашей клиник
и: свой домашний номер врач может дать пациенту сам, если захочет. Но больш
е никто.
- Кошмар, - Вика покачала головой и выпустила несколько аккуратных колеч
ек дыма, - вы Мамонову сказали?
- Нет еще. Думаю, он меня поймет.
- Она очень талантливая, - осторожно заметила Вика, - вокруг нее много всяк
их психов. Может, она вообще ни при чем?
- Может, и ни при чем. Не знаю. В дверь постучали. Юля загасила сигарету и ве
рнулась в кабинет. Анжела вошла вместе с маленьким, круглым и совершенно
лысым мужчиной.
- Вот, я его привела! Это Гена, мой продюсер. Он вам не звонил.
- Абсолютная правда, - энергично закивал толстяк, - в четыре часа утра я спа
л как убитый. Никогда, никому я не стал бы звонить в такое время. Я что, сумас
шедший? А главное, откуда я мог узнать ваш номер, если до этой минуты понят
ия не имел, как вас зовут?
У Гены был необыкновенно высокий фальцет, говорил он торопливо, взахле
б, с частым придыханием. С такими голосовыми данными практически невозмо
жно сымитировать бархатный начальственный бас. Юлия Николаевна убедил
ась, что ночью беседовала с другим человеком.
- Кто же, в таком случае, мне звонил? - спросила она, переводя взгляд с продю
сера на Анжелу.
- Мы это выясним, - решительно заявила певица, - клянусь, такое больше не по
вторится. Вы только не отказывайтесь от меня, пожалуйста.
В этот момент дверь открылась и в кабинет по-хозяйски вошел Мамонов. Он у
спел услышать последнюю фразу и спросил елейным голосом:
- Что, Юлия Николаевна, у нас опять проблемы?
- Добрый день, Петр Аркадьевич, - широко улыбнулась Юля, - да, у нас возникли
некоторые проблемы. - Она рассказала о ночном звонке, а продюсер Гена еще р
аз сообщил, что кто-то другой назвался его именем.
Мамонов выслушал, хмурясь и озабоченно кивая, откашлялся и произнес:
- Да, неприятно. Однако это вовсе не повод, чтобы отказать человеку в лече
нии.
- Такое больше не повторится, - мрачно отчеканила Анжела, - вас, Юлия Никола
евна, никто не побеспокоит. Если вы мне сейчас откажете, я не буду жить.
Я не знаю, как жить с такой рожей.
За десять лет работы в пластической хирургии Юлия Николаевна научилас
ь различать, когда угроза покончить с собой из-за дефектов внешности все
го лишь угроза, а когда человек действительно готов умереть. В случае с пе
вицей Анжелой речь шла не об увеличении груди или изменении формы носа, а
о реальном уродстве, с которым в двадцать два года действительно невозмо
жно смириться.
Все смотрели на доктора Тихорецкую. Она молчала. Конечно, можно просто з
абыть о безобразном ночном звонке и сегодня же начать готовить девочку к
первой операции. Это будет правильно, и в общем Юля уже готова была сказат
ь свое "да". Но что-то мешало.
- Я не единственный хирург-косметолог, - произнесла она, чувствуя, что тян
ет время, и с трудом понимая, зачем это делает, - не единственный и далеко не
самый лучший.
- Не кокетничайте, - поморщился Мамонов, - решайте - да или нет.
- Да, - сердито рявкнула Юля.

Глава 6

Полковник ФСБ Михаил Евгеньевич Райский появился в квартире Герасимо
вых ровно через час после того, как Владимир Марленович позвонил ему. По т
елефону он ничего объяснять не стал, просто сказал: "Миша, у меня беда, нужн
а твоя помощь".
Они не виделись года полтора, и полковник заметил, как сильно изменился
его бывший начальник. Еще недавно он выглядел крепким спортивным старик
ом, играл в теннис, бегал по утрам, любил попариться в баньке. Теперь стал р
ыхлым, вялым, кожа приобрела нехороший землистый оттенок, под глазами на
бухли темные мешки и глаза глядели так уныло, что хотелось отвести взгля
д.
- Здравствуй, Миша, - генерал слабо обнял его и повел в гостиную, где молода
я застенчивая домработница Оксана накрывала кофейный столик.
- А где Наталья Марковна? - спросил Райский, усаживаясь в глубокое кресло
и закручивая кренделем свои длинные тощие ноги.
- В спальне. Приболела, - отрывисто ответил генерал.
- Что такое? Опять астма?
- Да, был очень острый приступ. Но сейчас, слава Богу, заснула.
- А вы сами как себя чувствуете?
- Ох, Миша, не спрашивай, - вздохнул генерал, - ну как я могу себя чувствовать
, если моему драгоценному засранцу прицепили взрывчатку к днищу машины?

Горничная Оксана налила полковнику крепкий кофе, генералу жидкий чай с
мятой и бесшумно удалилась. Несколько секунд оба молчали. Райский остор
ожно пригубил кофе, кинул в рот шоколадную конфету. Он уже понял, что засра
нец Стас Герасимов, единственный сын генерала, уцелел. В противном случа
е все в этом доме выглядело бы не так обыденно и старик разговаривал бы со
всем иначе.
- На взрыв наши выезжали или милиция? - спросил Райский, дожевав конфету.

- Не было никакого взрыва. Стас увидел с балкона, как возятся у машины дво
е в трикотажных шапках, и догадался вызвать милицию. Хотя бы на это мозгов
хватило. Приехали и милиционеры, и наши. Следователь Чижов из районного у
правления. Не знаешь такого? - генерал брезгливо поморщился.
- Нет. Вам с Натальей Марковной он не внушил доверия? - догадался Райский.

- Какое там доверие? Шут гороховый. Хихикает, будто его все время кто-то ще
кочет. Не надо нам такого, Миша. Я ему ничего рассказывать не стал. Что толк
у?
- И правильно, - кивнул Райский, - в любом случае расследование должно пров
одиться на самом высоком уровне.
- Миша, я бы хотел, чтобы ты занялся этим, - тихо произнес генерал и отбил ко
роткими пальцами дробь по стеклянной столешнице, - думаю, у твоего началь
ства возражений не будет.
- Конечно, Владимир Марленович. Генерал подробно и четко изложил Райско
му все от начала до конца.
- Да, повезло, - покачал головой полковник, - а где же он сам?
- Расслабляется, - генерал криво усмехнулся, - день провел в оздоровитель
ном комплексе, потом отправился с очередной бабой в ресторан, у нее, вероя
тно, и заночует.
- И много их у него? - Ну, штуки три точно есть. Две постоянные и обязательно
какая-нибудь одна временная.
- Вы с Натальей Марковной знаете хотя бы двух постоянных?
- Одну. Ту, у которой он ночевал, когда все произошло, - мрачно пробормотал
генерал.
Райский давно заметил, что генерал не курит. Раньше он дымил каждые полч
аса, предпочитал крепкий американский "Кэмел". Теперь даже пепельница на
столе не стояла. Полковнику после чашки крепкого кофе очень хотелось зак
урить, и он решился вытащить свою пачку.
- Прости, Миша. Только на балконе, - развел руками Владимир Марленович, - я, в
идишь ли, недавно бросил и пока очень болезненно отношусь к дыму. Хочется,
но нельзя.
Они вышли на балкон. Райский закурил. Генерал глядел в желтоватое вечер
нее небо и жадно вдыхал запах дыма.
- Женщина, у которой ночевал Стас, замужем, - проговорил он, обращаясь скор
ее к смутному шпилю Останкинской башни, чем к своему собеседнику, - ее зову
т Галина, по мужу Качерян. Она внучка няни Стаса. Ей было пятнадцать, когда
мой засранец впервые переспал с ней. И до сих пор спит иногда. Сейчас ей тр
идцать. Муж армянин, художник, работает у Стаса на фирме. Есть ребенок, мал
ьчик.
- Где же были муж и ребенок, когда Стас там ночевал? - быстро спросил Райски
й.
- Ребенок у бабушки, муж в командировке.
- Погодите, Владимир Марленович, получается, у вашего сына пятнадцать ле
т длится роман с этой Галиной и муж ни о чем не догадывается?
- Миша, там нет никакого романа, - генерал раздраженно повысил голос, - он с
ней просто спит иногда, и все.
- Ну хорошо. Не важно, как это называть. Она успела выйти замуж, родить ребе
нка, Стас взял ее мужа к себе на фирму, и тот не подозревает...
- Откуда я знаю, черт возьми, подозревает он или нет?! - старик так закричал,
что Райскому стало его жаль.
- Может, все совсем просто? Армяне - люди горячие, ревнивые, - осторожно пре
дположил он.
- Может быть, кивнул генерал, уже вполне спокойно, - я тоже думал об этом. Но,
во-первых, Рубен Качерян страшно дорожит своей работой, а во-вторых, коман
дировка весьма сомнительная. Он уехал в Петербург. Он постоянно туда езд
ит. Там у него вторая, неофициальная, семья.
Полковник тихо присвистнул, загасил сигарету.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Херувим'


1 2 3 4 5 6 7 8