Владимир Марленович привязывался к неко
торым мелким вещицам настолько, что, если они портились и терялись, он чув
ствовал почти физическую боль, как будто галстучная булавка, запонки, ру
чка, зажигалка, чашка и прочие мелочи были частями его тела. Конечно, таком
у солидному человеку глупо огорчаться оттого, что почернел серебряный к
орпус его любимого "Паркера". Но он вдруг вспомнил, каким черным стал его л
юбимый серебряный подстаканник, который он брал в руки утром и вечером, к
огда пил чай дома. Ему впервые пришло в голову, что серебро, соприкасаясь с
его кожей, чернело и теряло блеск. Но этого мало. Золото нательного креста
и обручального кольца приобрело тусклый красноватый оттенок, хотя золо
то в принципе не окисляется. Под кольцом на пальце образовалась несмывае
мая черная полоса. Ладони его, всегда сухие и теплые, в последнее время ста
ли ледяными и влажными, и даже появилась неприятная привычка украдкой вы
тирать их о брюки. Ему казалось, что изменились структура его кожи, запах т
ела, вкус во рту.
Прислушиваясь к себе, он не обнаруживал ничего тревожного. Он, безуслов
но, был здоров. Это подтверждали и результаты анализов, и специальные ком
пьютерные исследования, которые он не поленился пройти. Правда, в послед
нее время он стал набирать вес, но волноваться не стоило. Пару месяцев наз
ад он бросил курить, и, естественно, его слегка разнесло. Надо просто встря
хнуться, несколько раз сходить в сауну, попрыгать на теннисном корте, воз
обновить утренние получасовые пробежки в любую погоду, и все будет хорош
о.
- Владимир Марленович, вы что-то сказали? - Голос донесся издалека, он вздр
огнул и растерянно огляделся. Ему показалось, что ледяной влажный туман
мартовского утра просочился сквозь оконное стекло и заполнил все прост
ранство кабинета. Он видел смутные силуэты людей, они открывали рты, кача
ли головами, они причудливо извивались и распадались на части, которые п
родолжали двигаться самостоятельно, как дождевые черви, разрезанные ос
трием лопаты. Его отделяла от реальности толща липкого тумана, он летел с
огромной высоты в колодец, на дне которого шевелились смутные призраки е
го детства.
Лет пятьдесят назад в деревне Климкино Брянской области мальчик Вова Г
ерасимов копал в огороде картошку, и потом ему снились комья рыжего сугл
инка и розовые толстые черви под острием лопаты.
Резкий телефонный звонок привел его в чувство. Он потянулся к трубке, ка
к к спасательному кругу. Рука стала такой влажной, что трубка чуть не выск
ользнула.
- Да, - прохрипел он и с облегчением обнаружил, что туман рассеялся, за стол
ом в его кабинете сидят знакомые, надежные, солидные люди, а вовсе не зыбки
е чудовища из детского кошмара.
- Володя!
Он не сразу понял, что звонит жена. Она не могла звонить сейчас, поскольк
у отлично знала, что у него внеочередное заседание совета и беспокоить е
го нельзя категорически.
- Наташа, в чем дело?
- Стасика пытались убить. Здесь у меня следователь, я передаю ему трубку.

- Погоди, я не понял...
- Владимир Марленович... товарищ генерал... - теперь с ним говорил незнакомы
й мужчина, - добрый день. Старший следователь Чижов.
- Очень приятно, - машинально отозвался Герасимов, - что случилось?
- Сразу скажу, чтобы вы не нервничали, товарищ генерал, с вашим сыном все в
порядке, - звучал в трубке высокий бодрый голос. - Сегодня ночью двое неизв
естных прикрепили к днищу его машины взрывное устройство, к счастью, ник
акого взрыва не было, но у нас есть серьезные основания опасаться, что пок
ушение повторится.
- Где это произошло?
Герасимов знал, что в доме Стаса имеется подземный гараж с сигнализаци
ей и круглосуточной охраной. Взрывное устройство могли прицепить к маши
не только в чужом дворе. Если бы Стас ночевал дома, он не поленился бы загн
ать в гараж свой новенький "Фольксваген" - каплю.
- Станислав Владимирович ночевал у своей знакомой, - кашлянув и понизив г
олос, произнес следователь. Показалось даже, что он прикрыл трубку ладон
ью, - это произошло во дворе возле ее дома, в Коньково. Нам нужно срочно встр
етиться и поговорить. Станислав Владимирович пока отказался отвечать н
а наши вопросы.
- Где он?
- Вот именно об этом я и хотел вас спросить, товарищ генерал. Дело в том, чт
о ни один из его телефонов не отвечает, его нет ни дома, ни на работе, нигде.

- А что с машиной?
- Ее пришлось эвакуировать в автосервис. Повредили немного, когда обезв
реживали взрывное устройство.
- На чем же он уехал?
- Честно говоря, не знаю, - смутился следователь, - на метро, наверное.
Или такси поймал.
- И куда, тоже не знаете?
- Он мне не доложил, товарищ генерал. Пока Владимир Марленович беседовал
по телефону, совет директоров сидел молча. Двенадцать пар глаз уперлись
в бледное, блестящее от пота лицо председателя. Все поняли: у железного Во
вы произошло нечто серьезное, и всем было интересно, что же. Наконец он пол
ожил трубку и глухо произнес, ни на кого не глядя:
- Прошу прощения. Мне надо срочно ехать домой.
- Владимир Марленович, что случилось? - Надежда Федоровна сидела ближе др
угих и, протянув руку, притронулась к влажным пальцам генерала. - Мы можем
помочь?
- Спасибо. Все свободны, - он одернул кисть, словно его ударило током. - Засе
дание переносится на завтра. Жду всех здесь к девяти утра.
Получилось нехорошо, обидно. Надежда Федоровна поджала губы и принялас
ь поспешно собирать бумаги. Совет директоров загремел стульями, никто бо
льше не задал ни единого вопроса, все удалились молча, и только в коридоре
принялись бурно делиться предположениями.

***

Отправляясь наконец домой, Юлия Николаевна Тихорецкая заметила у свое
го кабинета в кресле одинокую фигурку. В коридоре был полумрак, и она не ср
азу узнала сегодняшнюю изуродованную певицу. Анжела дремала, положив на
высокий подлокотник голову, замотанную черным платком.
- Почему ты не едешь домой? - спросила Юлия Николаевна.
Девушка сильно вздрогнула, поспешным и уже привычным движением надела
огромные темные очки.
- За мной должен был заехать Гена, мой продюсер, но он исчез. Телефон его от
ключен, а денег на такси у меня нет, даже на метро нет. Гена меня привез и дол
жен был забрать.
- Далеко живешь?
- На Вернадского.
- Ладно, пойдем, отвезу тебя домой.
- Спасибо. - Анжела встала и вяло поплелась за Юлией Николаевной вниз по л
естнице.
Когда они оказались в ярко освещенном холле, Юля взглянула на карикату
рно трагический профиль в огромном зеркале. Платок и очки многое скрывал
и, но уродство все равно бросалось в глаза, и Юля с раздражением подумала,
что погорячилась. Вряд ли удастся вернуть Анжеле прежний облик. Это буде
т маска, пусти даже идеально правильная, но неживая. Девочка как будто про
читала ее мысли.
- Я никогда больше не стану нормальной? - спросила она монотонным хриплым
шепотом.
- Ты будешь очень красивой.
- Ни-фи-га... - ока помотала головой и оттянула платок у шеи, словно он душил е
е, - я не верю.
- Веришь, - жестко сказала Юлия Николаевна, - во всяком случае, должна, инач
е зачем приехала сюда?
- За тем, что надо ведь что-то делать, не выходить же в люди с такой рожей! Ко
гда вы намерены меня оперировать?
- Думаю, завтра начнем готовиться.
Новенького "Форда" доктора Мамонова на стоянке уже не было, вместо него р
ядом с Юлиной "Шкодой" стоял чей-то скромный "жигуленок" - точно так же, бампе
р к бамперу.
Когда она выехала из ворот клиники, было девять часов. Моросил мелкий ле
дяной дождь. Юля включила печку в машине, поставила музыку. Анжела сидела
рядом с ней, смотрела вперед, но вряд ли что-то видела в темноте сквозь чер
ные очки.
- Кто же это сделал с тобой? - тихо спросила Юля.
- Их никогда не найдут, - хрипло отчеканила Анжела, - трое ублюдков напали н
очью во дворе, когда я гуляла с собакой. Собаку убили. Меня, в общем, тоже, по
тому что жить с таким лицом нельзя.
- А какая была собака?
- Пекинез. Меньше кошки. Ладно, хватит об этом. Меня и так затрахали всякие
оперативники, следователь.
- Но все-таки следствие движется?
- Не знаю. Я хочу вообще забыть об этом, понимаете?
- Понимаю! - кивнула Юля, - однако важно, чтобы их нашли, не только потому, что
они должны быть наказаны. Ты, наверное, уже знаешь, если их найдут, суд обяж
ет их оплатить твое лечение.
- Оплатить мое лечение? Ха-ха, какой отличный вариант! Не найдут их никогд
а в жизни. А что касается денег - теперь это не проблема. Деньги есть.

***

Долго ехали молча. У Юли просто не были сил разговаривать. Анжела иногда
принималась тихонько подпевать Элвису Пресли. Голос у нее был вполне при
ятный.
- Так мне завтра к которому часу приезд жать? - спросила Анжела, когда они в
ыехали, на проспект Вернадского.
- К двенадцати.
- Ага. Вот мой дом, - она кивнула на одну из желтых двенадцатиэтажек на прот
ивоположной стороне проспекта, - там через квартал можно развернуться.
Машина стояла у светофора на перекрестке. У Анжелы в кармане куртки зат
ренькал телефон.
- О, это, наверное, Генка! - обрадовалась она, доставая крошечный аппарат.
- Алло. Уже знаю. Тридцать тысяч. Ну, не рублей, конечно. Какая тебе разница?

Когда буду, тогда буду. Ты что, опять ревнуешь? Ой, дурак, ну дурак! Да кому я
нужна с таким рылом? Ара, конечно... Зачем? Ты хочешь, а я не хочу!
Загорелся зеленый, Юлия Николаевна успела доехать до поворота, разверн
уться, а Анжела все держала аппарат и молча, напряженно слушала своего со
беседника. Наконец взорвалась криком:
- Ненавижу тебя, понял? Видеть не могу! Да что ты говоришь, зайчик?
Нельзя? Да? А по морде кулаками и ботинками можно? Я не ору, это ты орешь!
Сказала: не твое дело! Ну в машине еду.
Она кричала так, что у Юлии Николаевны звенело в ушах. Но внезапно опомни
лась, замолчала, захлопнула крышку телефона и быстро, тихо пробормотала:

- Генка, мой продюсер, дурак, напился в зюзю и забыл, что меня надо было заб
рать из больницы. Теперь звонит, извиняется.
"Значит, это твой продюсер Генка тебя зверски изуродовал, а теперь решил
выложить деньги на пластические операции?" - подумала Юля, но вслух ничего
не сказала, - Мне завтра натощак приезжать? - спросила Анжела, когда они ост
ановились во дворе у дома. - Нет. - То есть операции завтра еще не будет? А, ког
да же?
- Как только, так сразу, - неопределенно ответила Юля, - спокойной ночи.
- Спасибо вам. Извините, что я орала у вас в машине, как базарная баба. Я воо
бще-то не такая. Я изнутри белая и пушистая, просто с нервами плохо.
Юля проводила взглядом тощую нескладную фигурку, развернулась, выехал
а из двора. Она не заметила, как вслед за ней со стоянки отчалила маленькая
черная "Топота" с затемненными стеклами. Юркий неприметный автомобиль с
ледовал за ней до самого ее дома и довольно долго еще стоял после того, как
она (скрылась в подъезде.

***

Из реанимации Сергея перевели в бокс. Те же голые кафельные стены, та же
тишина и пустота, но все-таки имелось маленькое окно под потолком, за кото
рым качались молодые елки и белела глухая стена соседнего здания. Если п
овернуться на правый бок и чуть приподнять голову, то можно было в это око
шко смотреть, правда, совсем недолго. Каждое движение причиняло такую ос
трую боль, что искры летели из глаз. Обезболивающие препараты помогали т
олько тогда, когда он лежал смирно на спине.
Сергей потерял счет времени. Катя старалась с ним не разговаривать, вер
оятно, ей запретили. Аванесов заходил все реже, на вопросы отвечал неопре
деленно. А в последний раз, когда пришел, сипло пожаловался на больное гор
ло и сказал, что говорить ему ужасно трудно.
Майор Логинов заметил, что в монотонном, мучительном течении времени с
амыми яркими стали для него моменты, когда приходит Катя и делает укол. Ем
у хотелось только одного - провалиться в привычное забытье. Оно утешало и
отупляло.
Еще немного, и он превратится в покорное бессмысленное животное. Эта мы
сль посетила его в самый неподходящий момент, на зыбкой границе между сн
ом и явью, когда простые привычные вещи искажаются до безобразия и ничег
о нельзя понять ни в себе самом, ни в окружающем мире.
Очнувшись на рассвете после порции дурного наркотического забытья, он
обнаружил рядом с койкой Катю. В руках она держала шприц.
- Что ты собираешься колоть?
- Обезболивающее, как обычно.
- Не надо.
- С ума сошел?
- Я не хочу подсесть на иглу, - он попытался улыбнуться, - я могу терпеть.
- Это нельзя терпеть! - категорически заявил доктор Аванесов, явившийся к
нему через пятнадцать минут. - Ты будешь орать, никому спать не дашь. А прив
ыкания не бойся. Морфий тебе перестали колоть три дня назад. Мы меняем пре
параты, сейчас это промедол и анальгин.
- Не надо. Я буду терпеть.
- Зачем? Терпелка у тебя не казенная.
- Буду терпеть, - повторил он и закрыл глаза.
- Ладно, - вздохнул Аванесов, - что я тебя уговариваю? Уже сегодня вечером с
ам попросишь обезболивающее.
Он не попросил ни сегодня, ни завтра. Он привык к боли и даже подружился с
ней. Боль была честней и надежней, чем сладкий искусственный сон.

Глава 4

- Рубенчик, прости меня, - шептала Галя Качерян, надраивая и без того белос
нежную плиту, - ты же знаешь, как я тебя люблю, никто, кроме тебя, мне не нужен.
Ты улетел, я осталась одна и заболела. Стасик просто заехал навестить мен
я, привез лекарства, немного выпил, не мог сесть за руль, и я уложила его в Ан
дрюшиной комнате. Ничего не было, совершенно ничего, он мне как брат, мы вы
росли вместе. Представь, если бы я тебя стала ревновать к Карине. Смешно, в
самом деле!
Вспомнив о сестре мужа, которая ее не любила, Галочка расстроилась еще б
ольше. День она провела в слезах и метаниях по квартире, пыталась занятьс
я домашними делами, но все валилось из рук. Вечером позвонил муж ив Петерб
урга, сообщил, что должен задержаться еще на пару дней. Галя пожаловалась
ему на простуду, сказала, что очень соскучилась. Разговаривая с ним, она та
к сильно дрожала, словно у нее и в самом деле поднялась температура.
Ночью ей снились кошмары. Рубен в красной рубахе с закатанными рукавам
и держал за волосы окровавленную голову Стаса и скалил белые зубы. Утром
Галя позвонила подруге Марине. Она больше не могла оставаться наедине со
своими страхами.
- Как же ему удалось не взорваться? - спросила Марина, выслушав ее сбивчив
ый рассказ.
- Вышел на балкон, увидел, как они возятся возле машины, и вызвал милицию.

0-ой, что будет! Рубен прилетает послезавтра, и его обязательно станут до
прашивать.
- А он-то здесь при чем?
- Ну как же! Рубен работает у Стаса на фирме. Стас ночевал у нас дома, машин
а стояла под нашим балконом. Нет, его обязательно будут допрашивать.
- Интересно... А ты знаешь, они ведь могут твоего Рубена подозревать в перв
ую очередь. Допустим, он знал о ваших отношениях и заказал Стаса.
- Ты что! Рубен не мог ничего знать.
- Ага, конечно. Ты со Стасом спишь, уже лет десять.
- Пятнадцать, - машинально уточнила Галочка, - но мы встречаемся не регуля
рно.
- Это не важно. Вы встречаетесь и спите. Он приезжает к тебе домой, все прои
сходит в супружеской постели, - Марина нервно хохотнула, - и муж, ангелочек,
ни о чем не догадывается... Нет, Галочка, либо твой Рубен дурак, либо ты дура.

Галочка слишком нервничала, чтобы обидеться, и "дуру" пропустила мимо уш
ей. Но предположение, что муж ее может оказаться в числе подозреваемых, до
било ее окончательно. Она горько заплакала в трубку.
- Ладно, успокойся. Я сейчас приду к тебе, мы все обсудим, что-нибудь придум
аем.
Марина жила в соседнем доме и уже через двадцать минут позвонила в двер
ь.
Высокая, громоздкая, с могучим торсом и толстыми конечностями, с копной
рыжих и жестких, как медная проволока, кудрей, она заполнила собой всю мал
енькую прихожую. От нее все время било током, и, когда она чмокнула Галю в щ
еку, та ойкнула. Скинув изношенные кроссовки, Марина тяжело протопала на
кухню в одних носках, по дороге щелкнула кнопкой электрического чайника
и уселась на лавку, поджав ноги.
- Жрать дашь? Не завтракала. - Она схватила с подоконника пестрый тонкий ж
урнал, пролистала, не глядя на страницы, отбросила, вытянула зубочистку и
з керамической баночки, сосредоточенно поковыряла в зубах, потом принял
ась ломать зубочистку. Раскрошила в мелкие щепки и тут же взяла следующу
ю.
1 2 3 4 5 6 7 8