Единстве
нное, чем правительство могло утешить армию Ч это постоянное напоминан
ие о ее подвигах в годы Отечественной войны. Но эта заезженная пластинка,
непрерывно играющая в течение 50 лет, с каждым годом становилась все менее
эффективной, особенно в реальностях сегодняшнего дня.
Из августовского путча армия, по выражению тогдашнего начальника Генер
ального штаба генерала армии Моисеева, выскочила «ошпаренной», и ни за к
акие блага, ордена и чины не хотела, чтобы ее снова окунули с головой в выг
ребную яму политической борьбы тщеславных авантюристов, подогретую ра
сплавленным металлом «социального озверения».
Коллегия высказалась в поддержку президента, но с кучей оговорок.
Добиться у президента четких социальных гарантий и известных привилег
ий для кадрового состава Вооруженных сил. Ясно и четко сформулировать во
енную доктрину с учетом того, что Россия, как правопреемница СССР, сохран
яет статус сверхдержавы. Прекратить все попытки урезания военного бюдж
ета и быстрыми законодательными методами обеспечить призыв в армию. И, н
аконец, что самое важное, принять срочные экономические меры, чтобы спас
ти от разрушения драгоценный ВПК.
Не вводить ни одного военнослужащего на улицы столицы, если президент не
даст своего согласия по всем пунктам их требований.
А выполнение этих требований означал резкий поворот в обратную сторону
от всех попыток реформировать экономическую и политическую жизнь агон
изирующей страны.
Но это никого из коллегии Министерства абсолютно не интересовало.
Всем были известны те посулы, которые давал армии Руцкой, если та поддерж
ит его. Но на лихого «полковника» ставить боялись. Из потока его обещаний
становилось ясно, что большую часть удастся воплотить в жизнь только в р
езультате многолетних боевых действий, исход которых был, прямо скажем,
проблематичным. Воевать же никому не хотелось, а по большому счету, было и
нечем. Многие, если не головой, то инстинктом понимали: втянись сейчас стр
ана в какие-либо военные авантюры даже с так называемым «ближним зарубе
жьем» под флагом восстановления СССР, и страна погибнет окончательно вм
есте с генеральскими дачами, банями, «мерседесами», «приватизированной
» и «акционированной» собственностью и охотничьими угодьями.
Поддержка же Ельцина означала и дальше сытую и размеренную жизнь, огражд
енную высоким забором от страны и ее проблем.
В перспективе, конечно.
В заключение наметили, какие части можно быстро использовать, если того
потребует сложившаяся обстановка. Пока решили не трогать Таманскую и Ка
нтемировскую дивизии, приведя в повышенную готовность 16-ю бригаду спецн
аза полковника Тишина и 218-й отдельный батальон спецназа подполковника К
олыгина.
Было еще одно обстоятельство, которое все присутствующие не могли не при
нимать во внимание. События, последовавшие после августовского путча от
носительно персональных судеб высшего военного руководства, напоминал
и осколки разорвавшегося снаряда, разящие кого попало, вслепую. Маршала
Язова и генерала Варенникова посадили. А вот маршала Ахромеева ликвидир
овали, заставив всех поверить в то, что старый солдат и ветеран нескольки
х войн способен повеситься, как забеременевшая десятиклассница. Началь
ника Генштаба Моисеева Ч фактически главного заговорщика Ч с миром и п
очестями отпустили в отставку.
Министром обороны стал не генерал-полковник Кобец, постоянно мелькавши
й на экране телевизора как командующий обороной Белого Дома, которого уж
е все прочили на этот пост, особенно после производства его в генералы ар
мии, а никому тогда не известный генерал-майор Грачев, который даже не зна
чился в секретном справочнике ЦРУ «Военное руководство СССР».
Нынешние события, независимо от того, назовут их путчем или нет, также мог
ли очень больно ударить по всем, кто проявил инициативу или ждал приказа,
кто действовал решительно и кто решительно ничего не делал. Здесь пригод
ен был только старый, «совковый» Ч принцип: «не высовывайся», по крайней
мере до получения гарантий.
Но гарантий никаких не было, и никто не думал их давать. Во всяком случае, Г
рачев уже несколько раз пытался дозвониться до президента после возвра
щения с прогулки. Президента не было, и никто из его аппарата не знал, где Е
льцин находиться.
На лице Грачева была явная растерянность.
20:35
Министр безопасности Руцкого генерал Баранников сидел в выделенном ем
у просторном кабинете, подписывая ордера на арест. Сбоку у его стола прис
троился Сергей Бабурин со списками лиц, подлежащих аресту и интернирова
нию «за попытку антиконституционного переворота».
Списки были частично отпечатаны, частично Ч написаны от руки с массой п
омарок и исправлений. Часть фамилий была вычеркнута, а над ними были напи
саны новые. Депутат Иона Андронов несколько раз звонил по телефону, инте
ресуясь, не забыли ли включить в список Бурбулиса и Козырева. Его успокаи
вали, уверяя, что эти двое есть во всех списках, но настырный Андронов имел
информацию, что эти фамилии хотя и вносятся в список, но каким-то чудесны
м образом из всех списков исчезают. Вот и сейчас, диктуя Баранникову фами
лии, Бабурин, к своему великому удивлению, обнаружил, что фамилия Бурбули
са в его списке вычеркнута жирными красными чернилами, а поверх нее запи
сан какой-то Фридман. Фамилия Фридман считалась настоящей фамилией мини
стра иностранных дел Андрея Козырева, а настоящей фамилией Бурбулиса сч
итался именно Бурбулис, поскольку лучше и нарочно не придумаешь. Бабурин
хотел проконсультироваться с многоопытным Баранниковым, что все это зн
ачит, но подняв голову от списков, увидел, что министр безопасности смотр
ит на дверь своего кабинета, побледнев так, как будто увидел привидение.
Без стука и без доклада в дверь вошел начальник Управления безопасности
по Москве и Московской области Евгений Савостьянов, как всегда, интеллиг
ентно улыбаясь в свою аккуратно подстриженную бородку. Бабурин также по
чувствовал сильный дискомфорт и даже прислушался, не происходит ли в при
емной какая-нибудь борьба, в ходе которой люди Савостьянова бесшумными
стволами ликвидируют охрану генерала Баранникова.
Но все было тихо. Через открытую дверь слышалось лишь глухое щебетание м
ужественных голосов, да щелканье пишущей машинки, печатающей приказы Ба
ранникова.
Ч Женя? Евгений Вадимович, ты чего? Ч хриплым голосом спросил Бараннико
в, опасаясь, что Савостьянов сейчас пристрелит его прямо за письменным с
толом.
Ч Сдаваться пришел? Ч поинтересовался менее впечатлительный и более
наглый Бабурин.
Пикантность ситуации заключалась еще и в том, что всего полчаса назад Ба
ранников своим приказом назначил Бабурина начальником Управления безо
пасности по Москве и Московской области. Приказ должны были соответству
ющим образом оформить, утвердить у Руцкого, а затем Бабурин собирался с н
им отправиться на Лубянку и вступить в новую должность, с которой было бы
гораздо легче проводить в жизнь тот самый замечательный закон о расстре
лах, принятый Верховным Советом по предложению Бабурина. Сам составил за
кон Ч сам его и выполняй, энергично проводя в жизнь. Все было правильно и
логично.
Ч Сережа, Ч улыбнулся Савостьянов, усаживаясь в кресло напротив Баран
никова, Ч сходи куда-нибудь погуляй, проветрись. Народ там волнуется у в
хода, скажи им что-нибудь, подбодри. А то погода портится, еще разойдутся.
Бабурин покраснел, но подчинился, и, закусив губу, вышел из кабинета.
Подойдя к машинистке, он взял с ее стола списки, просмотрел их, зачеркнул ф
амилию Бурбулиса и вписал поверх «Савостьянов Е. В.» Затем последовал по
лученному совету и отправился на балкон, с которого в этот момент перед з
амерзшей толпой ораторствовал товарищ Зюганов:
«Товарищи, Ч кричал в мегафон председатель партии российских коммунис
тов и сопредседатель Думы русского национального собора. Ч Товарищи, в
смотритесь в одухотворенные лица Сергея Бабурина, Альберта Макашова, Ал
ександра Проханова, Виктора Анпилова. Неужели вы не видите, что это люди с
настоящим государственным умом и чистыми помыслами!»
Услышав свою фамилию, Бабурин, настроение которого и так уже было испорч
ено, раздраженно закусил губу, придавая своему лицу провинциального Меф
истофеля совершенно зловещее выражение. Он не любил Зюганова, как не люб
ят друг друга люди с одинаковыми ухватками, приобретенными в разных отде
лах одного и того же ведомства. Зюганову еще в системе КПСС удалось пройт
и славный путь от инструктора до заместителя заведующего идеологическ
им отделом ЦК КПСС. Уже была квартира в номенклатурном доме, машина с шофе
ром, право входить в высокие кабинеты, решать чужие судьбы. Его уже знали в
лицо даже члены Политбюро.
Именно Зюганов один из первых догадался, что Горбачев и Яковлев Ч агент
ы ЦРУ, губящие партию по приказу из-за океана. Почуяв неладное, в страхе по
терять завоеванные привилегии, Зюганов стал одним из инициаторов созда
ния Российской компартии, надеясь, помимо всего прочего, осуществить меч
ту, свойственную всем мелким чиновникам из ЦК: стать членом Политбюро. И З
юганов стал им. Пока РКП Зюганова становилась на ноги, лихорадочно отпис
ывая на себя золотишко и имущество умирающей родительницы КПСС
Подробнее об этом см
. в моей книге «Золото партии».
, подоспел августовский путч, который Зюганов встретил с восторгом
, о чем свидетельствует масса документов от секретариата РКП и лично от т
оварища Зюганова, посланных в адрес ГКЧП и в низовые структуры своей пар
тии. После провала августовского путча Ельцин запретил РКП, но через нек
оторое время, благодаря энергичным усилиям председателя Конституционн
ого суда Валерия Зорькина, эта преступная организация снова была легали
зована, дав возможность Зюганову вынырнуть из политического водоворот
а, увлекающего его и его идеологию в канализацию истории.
Нахальный, но неумный демагог, он если чем и отличался от Бабурина, то лишь
инстинктом хитрой осторожности, приобретенной в коридорах ЦК КПСС. Этот
инстинкт, очень похожий на крысиный, почти безошибочно подсказывал Зюга
нову, когда нужно юркнуть в какую-нибудь щель, чтобы снова оттуда появить
ся с громкими воплями о нарушении свободы и удушении демократии. Эти кри
ки из уст профессионального партаппаратчика Зюганова, чья партия в тече
ние почти целого века душила свободу и демократию всеми методами вплоть
до массовых убийств миллионов ни в чем не повинных людей, выглядели еще б
олее карикатурными, чем в устах Бабурина, который, в конечном итоге, был вс
его лишь искалеченным коммунистической системой сибирским мальчиком с
несколько повышенным комплексом неполноценности, что никак нельзя счи
тать недостатком.
Между тем, Зюганов кончил свою речь с балкона, уступив место следующему о
ратору, которые выступали непрерывно. Бабурин подошел к нему и тихо сказ
ал: «Савостьянов в здании».
В глазах Зюганова мелькнул испуг: не задержался ли он в Белом Доме, не буду
чи депутатом, больше, чем нужно. Но ведь сегодня всего лишь 22 сентября, в то
время как…
Сиплым шепотом спросил Бабурина: «Зачем? Не знаешь?»
«К Баранникову пришел. Не знаю зачем», Ч ответил Бабурин.
«Один?» Ч спросил Зюганов, оглядываясь по сторонам с выражением тревоги
на своем квадратном лице партидеолога, которому он постоянно, но тщетно
пытался придать мину важного глубокомыслия.
Бабурин ничего не ответил, а только стрельнул глазами в сторону. Зюганов
взглянул в этом направлении и увидел, как на балкон выходит Савостьянов
в сопровождении двух человек в одинаковых черных пальто. Шеф столичного
КГБ явно кого-то искал, медленно проходя по балкону за спинами вопящих в м
икрофоны народных трибунов. Те, кто его узнавал, как и Зюганов, начинали ис
пуганно оглядываться по сторонам или прижиматься к стенам. Почти все пом
нили, что указ президента снял с них депутатский иммунитет, а те, кто им ни
когда не обладал, имели еще большие основания для беспокойства.
Савостьянов покинул балкон и вышел на пандус огромного здания.
Моросил дождь со снегом, усиливался холодный ветер. В нескольких местах
на Краснопресненской площади жгли костры. За пеленой дождя тенями черне
ли толпы людей. С балкона надрывался громкоговоритель. Где-то исполняли
гимн СССР: «Нас вырастил Сталин на верность народу!»
Савостьянов оглянулся по сторонам и, наконец, увидел того, кого искал.
В обществе нескольких офицеров на пандусе стоял подполковник Терехов. С
авостьянов направился к нему и, мягко взяв под руку, увлек за собой. Нескол
ько офицеров из «Союза» бросились было за ним, но сопровождавшие Савость
янова двое преградили им дорогу: «Спокойнее, ребята, ничего страшного».
Савостьянов и Терехов остановились в шагах десяти от них, о чем-то беседу
я. Терехов сделал знак своим людям, чтобы те не беспокоились. Разговор про
должался не более трех минут.
Погрозив пальцем Терехову, на что тот сделал жест ладонью типа «все в пор
ядке», Савостьянов и сопровождавшие его люди, перешагивая через обрезки
водопроводных труб, доски и сучки деревьев, пошли к машине. К Терехову под
скочили его ближайшие соратники: подполковник Федосеенко и майор Никит
ин: «Что он от тебя хотел?» В голосе офицеров было больше раздражения, чем
тревоги.
«Сдаваться приходил, Ч насмешливо ответил Терехов. Ч Они сейчас все за
бегали, как тараканы. Спрашивал, не найдется ли для него какой-нибудь долж
ности. Он уже к Баранникову приходил, да тот его на… послал».
«А ты что ему сказал?» Ч спросил подполковник Федосеенко своего лидера.
«Я его тоже на… послал!» Ч отрубил председатель «Союза офицеров»
Терехов хотел еще что-то сказать по этому поводу, но какой-то подбежавший
капитан доложил, что его вызывает генерал Ачалов.
Министр обороны был пьян и мрачен. Он сидел, положив локти на стол, глядя к
уда-то в пространство. Терехов за годы службы хорошо научился понимать н
астроение начальства, а потому официально доложил: «Товарищ генерал, под
полковник Терехов по вашему приказанию прибыл!»
Встречу на пандусе Белого
Дома Савостьянова с Тереховым видели многие, так что сам Савостьянов вын
ужден был как-то это объяснить. Выступая позднее на пресс-конференции, ше
ф МГБ столицы рассказал, что взял с Терехова «слово офицера» о том, что ни
он сам, ни его люди не устроят в городе никаких провокаций. К Баранникову ж
е он ходил якобы затем, чтобы предупредить о последствиях незаконной раз
дачи оружия. О чем они кратко поговорили в кабинете, неизвестно, но на след
ующий день Баранников в истерике прибежал к генералу Степашину, заверяя
его в своей преданности президенту Ельцину. Баранников, если верить Степ
ашину, уверял его, что пришел в Белый Дом исключительно для того, чтобы вос
препятствовать попаданию оружия в «преступные руки». Неизвестно, чем по
дбодрил Баранникова Степашин, но после разговора с ним Баранников верну
лся в Белый Дом на пожалованную Руцким должность министра безопасности
и оставался там до самого конца, т. е. до отправки в Лефортово.
Ч Ты вот что, Ч медленно проговорил Ачалов. Ч Чтобы никаких импровиза
ций! Понял? Без приказа чтоб ни гу-гу. Все ясно?
Но Терехову было ясно не все.
Ч Вот так и будем здесь сидеть? Ч набычился он. Ч Люди в бой рвутся, това
рищ генерал. Обстановка-то какая, посмотрите! Если мы начнем, вся армия сд
етонирует, и народ поднимется. Ленин о такой обстановке только и мечтал! А
так сидеть что толку? Связи с округами нет. Ни с кем нет. Сидеть и ждать, пока
задавят?
Ч Все сказал? Ч поинтересовался генерал. Ч А теперь слушай меня. Связь
и все такое прочее Ч это не твоя забота. Я сам разберусь. Но если твои люди
сделают хоть шаг без моего приказа, ты крепко ответишь за это. Понял, подпо
лковник? Можешь идти.
Когда Терехов вернулся к своим офицерам, те окружили его, спрашивая, что с
лучилось.
«Связь нужна, Ч задумчиво произнес Терехов. Ч Пропадем без связи. Нужно
что-то делать».
Посыпались разные предложения Ч от захвата «Останкино» до штурма узла
связи Генерального штаба. Однако, какими силами проводить эти акции, ник
то не знал.
«Ладно, Ч сказал Терехов. Ч Что-нибудь придумаем».
И объявил, что едет домой. Никто не возражал. Все знали, что у подполковник
а была жена и трое дочерей, которых он искренне и нежно любил. В Белом Доме
он уже сидел почти сутки, вызывая естественное беспокойство домашних.
На персональных «мерседесах» уехали домой и президент Руцкой, и спикер Х
асбулатов, чтобы вернуться позднее на ночной чрезвычайный съезд народн
ых депутатов, хотя уже было ясно, что кворум собрать не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
нное, чем правительство могло утешить армию Ч это постоянное напоминан
ие о ее подвигах в годы Отечественной войны. Но эта заезженная пластинка,
непрерывно играющая в течение 50 лет, с каждым годом становилась все менее
эффективной, особенно в реальностях сегодняшнего дня.
Из августовского путча армия, по выражению тогдашнего начальника Генер
ального штаба генерала армии Моисеева, выскочила «ошпаренной», и ни за к
акие блага, ордена и чины не хотела, чтобы ее снова окунули с головой в выг
ребную яму политической борьбы тщеславных авантюристов, подогретую ра
сплавленным металлом «социального озверения».
Коллегия высказалась в поддержку президента, но с кучей оговорок.
Добиться у президента четких социальных гарантий и известных привилег
ий для кадрового состава Вооруженных сил. Ясно и четко сформулировать во
енную доктрину с учетом того, что Россия, как правопреемница СССР, сохран
яет статус сверхдержавы. Прекратить все попытки урезания военного бюдж
ета и быстрыми законодательными методами обеспечить призыв в армию. И, н
аконец, что самое важное, принять срочные экономические меры, чтобы спас
ти от разрушения драгоценный ВПК.
Не вводить ни одного военнослужащего на улицы столицы, если президент не
даст своего согласия по всем пунктам их требований.
А выполнение этих требований означал резкий поворот в обратную сторону
от всех попыток реформировать экономическую и политическую жизнь агон
изирующей страны.
Но это никого из коллегии Министерства абсолютно не интересовало.
Всем были известны те посулы, которые давал армии Руцкой, если та поддерж
ит его. Но на лихого «полковника» ставить боялись. Из потока его обещаний
становилось ясно, что большую часть удастся воплотить в жизнь только в р
езультате многолетних боевых действий, исход которых был, прямо скажем,
проблематичным. Воевать же никому не хотелось, а по большому счету, было и
нечем. Многие, если не головой, то инстинктом понимали: втянись сейчас стр
ана в какие-либо военные авантюры даже с так называемым «ближним зарубе
жьем» под флагом восстановления СССР, и страна погибнет окончательно вм
есте с генеральскими дачами, банями, «мерседесами», «приватизированной
» и «акционированной» собственностью и охотничьими угодьями.
Поддержка же Ельцина означала и дальше сытую и размеренную жизнь, огражд
енную высоким забором от страны и ее проблем.
В перспективе, конечно.
В заключение наметили, какие части можно быстро использовать, если того
потребует сложившаяся обстановка. Пока решили не трогать Таманскую и Ка
нтемировскую дивизии, приведя в повышенную готовность 16-ю бригаду спецн
аза полковника Тишина и 218-й отдельный батальон спецназа подполковника К
олыгина.
Было еще одно обстоятельство, которое все присутствующие не могли не при
нимать во внимание. События, последовавшие после августовского путча от
носительно персональных судеб высшего военного руководства, напоминал
и осколки разорвавшегося снаряда, разящие кого попало, вслепую. Маршала
Язова и генерала Варенникова посадили. А вот маршала Ахромеева ликвидир
овали, заставив всех поверить в то, что старый солдат и ветеран нескольки
х войн способен повеситься, как забеременевшая десятиклассница. Началь
ника Генштаба Моисеева Ч фактически главного заговорщика Ч с миром и п
очестями отпустили в отставку.
Министром обороны стал не генерал-полковник Кобец, постоянно мелькавши
й на экране телевизора как командующий обороной Белого Дома, которого уж
е все прочили на этот пост, особенно после производства его в генералы ар
мии, а никому тогда не известный генерал-майор Грачев, который даже не зна
чился в секретном справочнике ЦРУ «Военное руководство СССР».
Нынешние события, независимо от того, назовут их путчем или нет, также мог
ли очень больно ударить по всем, кто проявил инициативу или ждал приказа,
кто действовал решительно и кто решительно ничего не делал. Здесь пригод
ен был только старый, «совковый» Ч принцип: «не высовывайся», по крайней
мере до получения гарантий.
Но гарантий никаких не было, и никто не думал их давать. Во всяком случае, Г
рачев уже несколько раз пытался дозвониться до президента после возвра
щения с прогулки. Президента не было, и никто из его аппарата не знал, где Е
льцин находиться.
На лице Грачева была явная растерянность.
20:35
Министр безопасности Руцкого генерал Баранников сидел в выделенном ем
у просторном кабинете, подписывая ордера на арест. Сбоку у его стола прис
троился Сергей Бабурин со списками лиц, подлежащих аресту и интернирова
нию «за попытку антиконституционного переворота».
Списки были частично отпечатаны, частично Ч написаны от руки с массой п
омарок и исправлений. Часть фамилий была вычеркнута, а над ними были напи
саны новые. Депутат Иона Андронов несколько раз звонил по телефону, инте
ресуясь, не забыли ли включить в список Бурбулиса и Козырева. Его успокаи
вали, уверяя, что эти двое есть во всех списках, но настырный Андронов имел
информацию, что эти фамилии хотя и вносятся в список, но каким-то чудесны
м образом из всех списков исчезают. Вот и сейчас, диктуя Баранникову фами
лии, Бабурин, к своему великому удивлению, обнаружил, что фамилия Бурбули
са в его списке вычеркнута жирными красными чернилами, а поверх нее запи
сан какой-то Фридман. Фамилия Фридман считалась настоящей фамилией мини
стра иностранных дел Андрея Козырева, а настоящей фамилией Бурбулиса сч
итался именно Бурбулис, поскольку лучше и нарочно не придумаешь. Бабурин
хотел проконсультироваться с многоопытным Баранниковым, что все это зн
ачит, но подняв голову от списков, увидел, что министр безопасности смотр
ит на дверь своего кабинета, побледнев так, как будто увидел привидение.
Без стука и без доклада в дверь вошел начальник Управления безопасности
по Москве и Московской области Евгений Савостьянов, как всегда, интеллиг
ентно улыбаясь в свою аккуратно подстриженную бородку. Бабурин также по
чувствовал сильный дискомфорт и даже прислушался, не происходит ли в при
емной какая-нибудь борьба, в ходе которой люди Савостьянова бесшумными
стволами ликвидируют охрану генерала Баранникова.
Но все было тихо. Через открытую дверь слышалось лишь глухое щебетание м
ужественных голосов, да щелканье пишущей машинки, печатающей приказы Ба
ранникова.
Ч Женя? Евгений Вадимович, ты чего? Ч хриплым голосом спросил Бараннико
в, опасаясь, что Савостьянов сейчас пристрелит его прямо за письменным с
толом.
Ч Сдаваться пришел? Ч поинтересовался менее впечатлительный и более
наглый Бабурин.
Пикантность ситуации заключалась еще и в том, что всего полчаса назад Ба
ранников своим приказом назначил Бабурина начальником Управления безо
пасности по Москве и Московской области. Приказ должны были соответству
ющим образом оформить, утвердить у Руцкого, а затем Бабурин собирался с н
им отправиться на Лубянку и вступить в новую должность, с которой было бы
гораздо легче проводить в жизнь тот самый замечательный закон о расстре
лах, принятый Верховным Советом по предложению Бабурина. Сам составил за
кон Ч сам его и выполняй, энергично проводя в жизнь. Все было правильно и
логично.
Ч Сережа, Ч улыбнулся Савостьянов, усаживаясь в кресло напротив Баран
никова, Ч сходи куда-нибудь погуляй, проветрись. Народ там волнуется у в
хода, скажи им что-нибудь, подбодри. А то погода портится, еще разойдутся.
Бабурин покраснел, но подчинился, и, закусив губу, вышел из кабинета.
Подойдя к машинистке, он взял с ее стола списки, просмотрел их, зачеркнул ф
амилию Бурбулиса и вписал поверх «Савостьянов Е. В.» Затем последовал по
лученному совету и отправился на балкон, с которого в этот момент перед з
амерзшей толпой ораторствовал товарищ Зюганов:
«Товарищи, Ч кричал в мегафон председатель партии российских коммунис
тов и сопредседатель Думы русского национального собора. Ч Товарищи, в
смотритесь в одухотворенные лица Сергея Бабурина, Альберта Макашова, Ал
ександра Проханова, Виктора Анпилова. Неужели вы не видите, что это люди с
настоящим государственным умом и чистыми помыслами!»
Услышав свою фамилию, Бабурин, настроение которого и так уже было испорч
ено, раздраженно закусил губу, придавая своему лицу провинциального Меф
истофеля совершенно зловещее выражение. Он не любил Зюганова, как не люб
ят друг друга люди с одинаковыми ухватками, приобретенными в разных отде
лах одного и того же ведомства. Зюганову еще в системе КПСС удалось пройт
и славный путь от инструктора до заместителя заведующего идеологическ
им отделом ЦК КПСС. Уже была квартира в номенклатурном доме, машина с шофе
ром, право входить в высокие кабинеты, решать чужие судьбы. Его уже знали в
лицо даже члены Политбюро.
Именно Зюганов один из первых догадался, что Горбачев и Яковлев Ч агент
ы ЦРУ, губящие партию по приказу из-за океана. Почуяв неладное, в страхе по
терять завоеванные привилегии, Зюганов стал одним из инициаторов созда
ния Российской компартии, надеясь, помимо всего прочего, осуществить меч
ту, свойственную всем мелким чиновникам из ЦК: стать членом Политбюро. И З
юганов стал им. Пока РКП Зюганова становилась на ноги, лихорадочно отпис
ывая на себя золотишко и имущество умирающей родительницы КПСС
Подробнее об этом см
. в моей книге «Золото партии».
, подоспел августовский путч, который Зюганов встретил с восторгом
, о чем свидетельствует масса документов от секретариата РКП и лично от т
оварища Зюганова, посланных в адрес ГКЧП и в низовые структуры своей пар
тии. После провала августовского путча Ельцин запретил РКП, но через нек
оторое время, благодаря энергичным усилиям председателя Конституционн
ого суда Валерия Зорькина, эта преступная организация снова была легали
зована, дав возможность Зюганову вынырнуть из политического водоворот
а, увлекающего его и его идеологию в канализацию истории.
Нахальный, но неумный демагог, он если чем и отличался от Бабурина, то лишь
инстинктом хитрой осторожности, приобретенной в коридорах ЦК КПСС. Этот
инстинкт, очень похожий на крысиный, почти безошибочно подсказывал Зюга
нову, когда нужно юркнуть в какую-нибудь щель, чтобы снова оттуда появить
ся с громкими воплями о нарушении свободы и удушении демократии. Эти кри
ки из уст профессионального партаппаратчика Зюганова, чья партия в тече
ние почти целого века душила свободу и демократию всеми методами вплоть
до массовых убийств миллионов ни в чем не повинных людей, выглядели еще б
олее карикатурными, чем в устах Бабурина, который, в конечном итоге, был вс
его лишь искалеченным коммунистической системой сибирским мальчиком с
несколько повышенным комплексом неполноценности, что никак нельзя счи
тать недостатком.
Между тем, Зюганов кончил свою речь с балкона, уступив место следующему о
ратору, которые выступали непрерывно. Бабурин подошел к нему и тихо сказ
ал: «Савостьянов в здании».
В глазах Зюганова мелькнул испуг: не задержался ли он в Белом Доме, не буду
чи депутатом, больше, чем нужно. Но ведь сегодня всего лишь 22 сентября, в то
время как…
Сиплым шепотом спросил Бабурина: «Зачем? Не знаешь?»
«К Баранникову пришел. Не знаю зачем», Ч ответил Бабурин.
«Один?» Ч спросил Зюганов, оглядываясь по сторонам с выражением тревоги
на своем квадратном лице партидеолога, которому он постоянно, но тщетно
пытался придать мину важного глубокомыслия.
Бабурин ничего не ответил, а только стрельнул глазами в сторону. Зюганов
взглянул в этом направлении и увидел, как на балкон выходит Савостьянов
в сопровождении двух человек в одинаковых черных пальто. Шеф столичного
КГБ явно кого-то искал, медленно проходя по балкону за спинами вопящих в м
икрофоны народных трибунов. Те, кто его узнавал, как и Зюганов, начинали ис
пуганно оглядываться по сторонам или прижиматься к стенам. Почти все пом
нили, что указ президента снял с них депутатский иммунитет, а те, кто им ни
когда не обладал, имели еще большие основания для беспокойства.
Савостьянов покинул балкон и вышел на пандус огромного здания.
Моросил дождь со снегом, усиливался холодный ветер. В нескольких местах
на Краснопресненской площади жгли костры. За пеленой дождя тенями черне
ли толпы людей. С балкона надрывался громкоговоритель. Где-то исполняли
гимн СССР: «Нас вырастил Сталин на верность народу!»
Савостьянов оглянулся по сторонам и, наконец, увидел того, кого искал.
В обществе нескольких офицеров на пандусе стоял подполковник Терехов. С
авостьянов направился к нему и, мягко взяв под руку, увлек за собой. Нескол
ько офицеров из «Союза» бросились было за ним, но сопровождавшие Савость
янова двое преградили им дорогу: «Спокойнее, ребята, ничего страшного».
Савостьянов и Терехов остановились в шагах десяти от них, о чем-то беседу
я. Терехов сделал знак своим людям, чтобы те не беспокоились. Разговор про
должался не более трех минут.
Погрозив пальцем Терехову, на что тот сделал жест ладонью типа «все в пор
ядке», Савостьянов и сопровождавшие его люди, перешагивая через обрезки
водопроводных труб, доски и сучки деревьев, пошли к машине. К Терехову под
скочили его ближайшие соратники: подполковник Федосеенко и майор Никит
ин: «Что он от тебя хотел?» В голосе офицеров было больше раздражения, чем
тревоги.
«Сдаваться приходил, Ч насмешливо ответил Терехов. Ч Они сейчас все за
бегали, как тараканы. Спрашивал, не найдется ли для него какой-нибудь долж
ности. Он уже к Баранникову приходил, да тот его на… послал».
«А ты что ему сказал?» Ч спросил подполковник Федосеенко своего лидера.
«Я его тоже на… послал!» Ч отрубил председатель «Союза офицеров»
Терехов хотел еще что-то сказать по этому поводу, но какой-то подбежавший
капитан доложил, что его вызывает генерал Ачалов.
Министр обороны был пьян и мрачен. Он сидел, положив локти на стол, глядя к
уда-то в пространство. Терехов за годы службы хорошо научился понимать н
астроение начальства, а потому официально доложил: «Товарищ генерал, под
полковник Терехов по вашему приказанию прибыл!»
Встречу на пандусе Белого
Дома Савостьянова с Тереховым видели многие, так что сам Савостьянов вын
ужден был как-то это объяснить. Выступая позднее на пресс-конференции, ше
ф МГБ столицы рассказал, что взял с Терехова «слово офицера» о том, что ни
он сам, ни его люди не устроят в городе никаких провокаций. К Баранникову ж
е он ходил якобы затем, чтобы предупредить о последствиях незаконной раз
дачи оружия. О чем они кратко поговорили в кабинете, неизвестно, но на след
ующий день Баранников в истерике прибежал к генералу Степашину, заверяя
его в своей преданности президенту Ельцину. Баранников, если верить Степ
ашину, уверял его, что пришел в Белый Дом исключительно для того, чтобы вос
препятствовать попаданию оружия в «преступные руки». Неизвестно, чем по
дбодрил Баранникова Степашин, но после разговора с ним Баранников верну
лся в Белый Дом на пожалованную Руцким должность министра безопасности
и оставался там до самого конца, т. е. до отправки в Лефортово.
Ч Ты вот что, Ч медленно проговорил Ачалов. Ч Чтобы никаких импровиза
ций! Понял? Без приказа чтоб ни гу-гу. Все ясно?
Но Терехову было ясно не все.
Ч Вот так и будем здесь сидеть? Ч набычился он. Ч Люди в бой рвутся, това
рищ генерал. Обстановка-то какая, посмотрите! Если мы начнем, вся армия сд
етонирует, и народ поднимется. Ленин о такой обстановке только и мечтал! А
так сидеть что толку? Связи с округами нет. Ни с кем нет. Сидеть и ждать, пока
задавят?
Ч Все сказал? Ч поинтересовался генерал. Ч А теперь слушай меня. Связь
и все такое прочее Ч это не твоя забота. Я сам разберусь. Но если твои люди
сделают хоть шаг без моего приказа, ты крепко ответишь за это. Понял, подпо
лковник? Можешь идти.
Когда Терехов вернулся к своим офицерам, те окружили его, спрашивая, что с
лучилось.
«Связь нужна, Ч задумчиво произнес Терехов. Ч Пропадем без связи. Нужно
что-то делать».
Посыпались разные предложения Ч от захвата «Останкино» до штурма узла
связи Генерального штаба. Однако, какими силами проводить эти акции, ник
то не знал.
«Ладно, Ч сказал Терехов. Ч Что-нибудь придумаем».
И объявил, что едет домой. Никто не возражал. Все знали, что у подполковник
а была жена и трое дочерей, которых он искренне и нежно любил. В Белом Доме
он уже сидел почти сутки, вызывая естественное беспокойство домашних.
На персональных «мерседесах» уехали домой и президент Руцкой, и спикер Х
асбулатов, чтобы вернуться позднее на ночной чрезвычайный съезд народн
ых депутатов, хотя уже было ясно, что кворум собрать не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39