Ч Не дождетесь, е… вашу мать, чтобы я застре
лился. Я еще всю правду расскажу про вас всех!»
Вместо ответа из рации неожиданно грянула песня: «Дождливым вечером, веч
ером, вечером, когда пилотам, прямо скажем, делать нечего…» Слезы текли по
щекам Руцкого.
«Виктор, Ч продолжал он истерически кричать в микрофон, Ч ты меня слыши
шь, е… твою мать?! Ты за все мне ответишь, тварь!»
«Отвечу, Ч согласился голос. Ч Ты выйди, дурак, на балкон. Там 10 дивизий, ко
торых ты ждешь, пришли к тебе присягать. Долго они ждать будут? Давай, сдав
айся. Мы знаем, где ты сидишь. Сейчас из танка тебя приголубим так, что и хор
онить будет нечего. Ты понял?».
Неожиданно ожил стоявший на полу селектор. Голос Сергея Парфенова, как в
сегда, спокойный, доложил: «Альфа» в здании».
Руцкой схватил трубку радиотелефона и, тяжело дыша, стал набирать код из
четырех цифр. Никто не отвечал.
Снова раздался голос Парфенова: «У них приказ стрелять на поражение, есл
и мы окажем сопротивление. А потом поди разбери, оказывали мы сопротивле
ние или нет».
Наконец, телефон ответил, и Руцкой, захлебываясь срывающимся голосом зак
ричал: «Валера, это ты, е… твою мать? Ты что, скрылся? Помоги, погибаем. Что?»
«Сдавайся, Саша, Ч мягким голосом посоветовал председатель Конституци
онного суда России Валерий Зорькин. Ч Не получилось на этот раз. Сдавайс
я».
«Как сдаваться, Ч орал в трубку Руцкой. Ч Валера, я только что послал с бе
лым флагом Ч располосовали людей. Потом подошли и в упор добили. Ведь тот
же Ерин дал команду: свидетелей не брать. Они знают, что у нас звукозаписи
есть, видеозаписи, начиная со второго числа: кто давал команды, когда дава
л команды, где стреляли, как убивали людей. Неужели ты не понимаешь, мы Ч ж
ивые свидетели! Они нас живыми не оставят. Я тебя прошу, звони в посольства
. Посади человека, пускай звонит в посольства…».
«Саша, Ч все также мягко проворковал Зорькин. Ч Мне Черномырдин и Ерин
гарантировали твою личную безопасность…»
«Врет Черномырдин! Врет Ерин! Ч завизжал Руцкой. Ч Я тебя умоляю, Валера!
Ну, ты понимаешь?! Ты же верующий, е… твою мать! На тебе же будет грех!»
«Что я могу сделать? Ч в голосе председателя Конституционного суда поя
вились нотки раздражения. Ч Начни переговоры…»
«Валера, Ч тяжело дыша, путаясь в словах, кричал Руцкой. Ч Они бьют из пуш
ек. Из пушек! Если бы ты сейчас увидел, на что сейчас…»
«Вы сами не стреляйте», Ч посоветовал верховный юрист страны.
«Да не стреляем мы! Ч со злостью заорал Руцкой. Ч Ты посмотри Ч тишина.
Ч Вот я отнимаю трубку от уха, послушай, Ч тишина!»
«И чудненько, Саша, Ч ответил Зорькин. Ч И они не стреляют. Я вижу по теле
визору. Вот и начните переговоры…»
«Идет перегруппировка, Ч перебил его бывший вице-президент. Ч Танки ра
зворачиваются в боевой порядок. Будут бить залпами. Я тебя прошу, звони в и
ностранные посольства, пускай иностранные послы едут сюда».
«Ну, ты понимаешь, Ч уже со злостью сказал Валера. Ч Что я буду позоритьс
я Ч звонить в посольства. Я снова позвоню Черномырдину и Ерину и предупр
ежу их о персональной ответственности…»
«Черномырдин и Ерин врут, Ч снова сорвался на визг Руцкой. Ч Не надо им з
вонить! Ты лучше связывайся, как я тебе, е… твою мать, сказал, с иностранным
и посольствами! Посади человека, пускай связывается! Ну, неужели мировое
сообщество даст расстрелять свидетелей?! Ведь надо разобраться потом бу
дет. Ведь они убийцы, ты понимаешь или нет? Руслан, скажи ему… Але! Валера! Ал
е! Падла, бросил трубку! Сука! Руслан, позвони ты… Ну, что ты сидишь, как муда
к? Убьют же нас всех сейчас, Руслан!»
Но Хасбулатов молчал.
Может быть, именно сейчас, в момент, когда стало уже совершенно ясно, что в
се его планы рухнули, в просветлении наркотического покоя, он вдруг, с пол
ной остротой, осознал, что произошло.
Его обыграли в наперсток с такой же простотой, с какой обыгрывают на площ
ади у Курского вокзала впервые приехавшего в столицу дубового провинци
ала, пожелавшего слегка поразвлечься и проигравшего за 10 минут все: и нали
чные деньги, и шмотки, и даже дом в Орловской области. Даже жену с детьми. И в
се Ч с простотой необыкновенной.
Как же он так, как глупая муха, попался в паутину? Казалось, все было взвеше
но и продумано до мелочей.
Всем надоевший, малограмотный и вечно пьяный президент. (Видел ли он сам п
резидента пьяным? Вроде, нет. Да, пили вместе, но все было в полном ажуре, как
говорится. Но показывали видеозапись, и не одну, сделанную людьми Баранн
икова, и еще раньше Ч свердловским КГБ по приказу Андропова. И столько по
казаний и рассказов. Начиная со знаменитой статьи в «Правде», якобы пере
печатанной из итальянской «Републик», до рассказа Вощанова, как Ельцин,
прилетев на встречу с госсекретарем США, был настолько пьян, что был не в с
остоянии выйти из самолета. Встречу отложили, сославшись на внезапную бо
лезнь. «Не верь ничему, чего не видел собственными глазами», Ч гласит муд
рая кавказская пословица. Поздно она ему вспомнилась!).
Цвет нации, собравшийся в Верховном Совете и вокруг его, открыто призыва
ющий его, спикера, спасти страну, свергнув оккупационное правительство,
которое, развалив страну, разрушив экономику и доведя до крайней нищеты
народ, ныне продолжает проводить антинародную внутреннюю и внешнюю пол
итику, уничтожая последние остатки русской государственности.
Хасбулатов хорошо знал, что это не так. Он стоял рядом с Ельциным, когда ра
звалился Советский Союз, ограбленный до нитки смывшейся с исторической
сцены КПСС. Он был в числе тех первых лиц нового российского руководства,
которые пришли в ужас при виде того наследства которое им оставила, сбеж
ав, преступная партия коммунистов, успевшая напоследок еще раз засунуть
страну на три десятилетия вперед в финансовую кабалу Запада.
Будучи экономистом по образованию, Хасбулатов лучше других понимал, что
меры, предлагаемые группой Гайдара, сулят хоть долгий и мучительно трудн
ый, но выход из того смертельного тупика, в который загнали страну бредов
ые идеи Ульянова-Ленина и последующие 70 лет политического и экономическ
ого маразма.
Именно ему, экономисту, представителю гордого, репрессированного народ
а, президент вручил руководство Верховным Советом России, хотя многие со
ветовали этот Верховный Совет разогнать и назначить новые выборы еще то
гда, в 1991 году, сразу после провала коммунистического путча.
Не обманывая самого себя, он понимал, что Ельцин «вручил» ему Верховный С
овет, заставив после провала августовского путча в страхе замолкнуть ви
згливую коммунистическую трясину парламента, которая категорически не
хотела нацмена Хасбулатова, пытаясь протащить на этот пост своего прямо
го ставленника, молодого юриста, авантюриста из Омска Сергея Бабурина, и
меющего, помимо всего прочего, и прекрасные рекомендации от КГБ.
Но победа никогда не бывает полной, а тут ее не было и вообще. Была иллюзия
победы, вылившаяся в опасную эйфорию, которая, в свою очередь, привела к по
лной безответственности на всех уровнях. К той самой безответственност
и, что на Руси всегда называлась «вольницей», а ныне стала называться дем
ократией. Веками в России слово «свобода» служило только антонимом «тюр
емного заключения», а близкое по значению слово «воля» Ч синонимом полн
ой анархии и безответственности.
До сих пор никто толком не понимает значения английского слова «либерти
», считая, что это не более, чем тип американских транспортных судов, в бол
ьшом количестве переданных по лендлизу в годы второй мировой войны.
Там, где этого слова не понимают свобода либо не приживается и уходит неп
онятой, провожаемая автоматными очередями, либо приводит к последствия
м, которые не способен предвидеть ни политолог, ни астролог.
Разделение властей немедленно привело к хаосу власти. Вернее, никакого р
азделения властей не было, а произошло то что могло произойти только в Ро
ссии: разделение правящего номенклатурного аппарата.
Веками Россией правил несокрушимый бюрократический аппарат. «Не я прав
лю страной, Ч заметил как-то в порыве откровенности император Николай I,
Ч а сотни столоначальников».
После переворота 1917 года новый партийно-бюрократический аппарат, превра
тившийся на океанах народной крови в мощную цитадель партийной номенкл
атуры, привык править страной безотчетно и безответственно, имея в виду
только собственные внутриэлитные интересы.
Разделенный после августовского путча 1991 года на две части, аппарат сразу
же почувствовал дискомфорт от наличия еще какого-то параллельного аппа
рата, обладающего практически теми же полномочиями власти и не меньшим а
ппетитом.
Название тут не имело большого значения; какая ты власть, исполнительная
или законодательная: главное Ч власть. А слово это в нашей стране всегда
понималось однозначно: безраздельное господство над богатствами стран
ы, ее народом и полное агрессивное нежелание что-либо менять в этом отнош
ении.
Таким образом, вместо одной номенклатурной цитадели в послепутчевой Ро
ссии их возникло две, мгновенно погрязнувшие в острейшей конфронтации д
руг с другом по тривиальному вопросу: кто из них главнее и кто должен всем
распоряжаться.
На освещенной авансцене все это в начале выглядело почти академической
дискуссией: какой должна стать будущая Россия Ч парламентской или през
идентской республикой? А за кулисами сразу же началась ожесточенная вой
на, ведущаяся без всяких правил и даже без намека на какое-либо подобие по
литического и дипломатического этикета.
Коммунисты, придя в себя от кратковременного августовского шока, увидев
, что никто не только не собирается их запрещать, но и даже хоть как-то огра
ничивать их деятельность, быстро оправились и стали громко требовать по
литической реставрации в стране, затем с прогрессирующей наглостью пер
ешли к конкретным действиям по всему широкому фронту внутриполитическ
ой и хозяйственной жизни страны.
Отлично понимая, что старая марксистско-ленинская идеология, с помощью
которой они в течение семидесяти лет грабили и истребляли народ, себя по
лностью изжила, коммунисты, за неимением ничего лучшего и подчиняясь сво
ему генетическому инстинкту людоедства, быстро сомкнулись с многочисл
енными националистическими, профашистскими и откровенно фашистскими п
олупартиями-полубандами, которые, как поганки после дождя, буйно пророс
ли на всем пространстве посткоммунистической России, вскормленные и вс
поенные деньгами покойной КПСС.
Даже ленинская «Правда», еще недавно бетонно-официальный форум «самого
верного в мире учения», даже не сбросив с себя коммунистических орденов
и не изменив шрифта, стала печатать статьи о кровожадных жидах, упивающи
хся кровью невинных христианских младенцев, а затем уходящих от ответст
венности с помощью золота и продажных адвокатов. В качестве примера прив
одилось дело Бейлиса.
Можно себе представить, что сказал бы основатель этой газеты, прочитав э
ту статью. А прочел бы обязательно, ибо каждый рабочий день у него начинал
ся с чтения именно «Правды», которую он негласно редактировал. Наверное,
он бы не сказал ничего, а просто, по своей привычке, приказал бы Феликсу Эд
мундовичу расстрелять всю редакцию газеты, добавив: «С наборщиками такж
е разберитесь, батенька. Не замешан ли кто?».
Сам же основатель газеты «Правда» продолжал и в посткоммунистической Р
оссии возлежать в своем помпезном мавзолее. И каждый час, под бой кремлев
ских курантов, гвардейцы кремлевского полка, печатая шаг, заступали на «
пост №1», а два научно-исследовательских института со штатом в 1600 человек
продолжали работать над телом и мозгом незабвенного вождя мирового про
летариата.
Несмотря на многочисленные публикации, показавшие истинный, звериный и
человеконенавистнический образ Ленина, Дзержинского и их сообщников, л
енинские «истуканы» продолжали десятками стоять в крупных городах, неп
ременными символами непререкаемого божества возвышаться у горЧ и сел
ьсоветов, украшать официальные залы и начальственные кабинеты.
Что касается Феликса Дзержинского, то, если не считать его памятника на Л
убянской площади, попавшего под горячую руку разъяренной толпы в август
е 1991 года, его имидж почти не пострадал. Портреты железного Феликса продол
жали украшать официальные кабинеты славных продолжателей его кровавых
дел, все еще гордо именующих себя «чекистами».
Родная партия как бы исчезла, но ее боевой отряд, оставшись беспризорным,
совсем не спешил отказываться от методик и задач, завещанных покойной ро
дительницей.
Они, как всегда, оставались в тени, их не было видно, но во все поры посткомм
унистического общества доносилось их жадное и хищное сопение, выдающее
нетерпеливое желание снова кинуться на ненавистный народ и упиться, по п
ривычке, его кровью.
Коммунистические бонзы Ч секретари обкомов и горкомов, родовая аристо
кратия советского периода, поняв гениальный замысел своего последнего
генсека Михаила Горбачева, вовремя успела перебраться в Советы или скры
ться за широкой спиной президента Ельцина,
Годами они вырабатывали в себе полное презрение к собственному народу, н
азываемому сквозь зубы населением, и в новых условиях собственного офиц
иального краха и развала «любимой Родины» Ч Союза Советских Социалист
ических Республик, вовсе не желали отказываться от своих «законных» пра
в и привилегий, а, напротив, делали все, чтобы еще на порядок поднять роско
шь собственного бытия, не оглядываясь при этом, даже для приличия, на судь
бу родины, не говоря уже о народе, в который раз обманутом и ограбленном.
В таких условиях разделение властей и не могло привести ни к чему другом
у, как к созданию двух мощных, чисто феодальных кланов, один из которых гру
ппировался вокруг президента, делая отчаянные попытки въехать в рынок с
огромным военно-промышленным комплексом на спине.
Этот комплекс, составляющий 90% всего национального промышленного хозяйс
тва, не желал ничего даже и слушать о каких-то конверсиях, продолжая завал
ивать погибающую страну горами оружия, которое уже не находило сбыта ни
за рубежом, ни в собственной стране. Глухой, непробиваемой стеной стояли
гордые бароны ВПК, вещая с трибун многочисленных симпозиумов и конферен
ций всех уровней, временами переходя в открытый плач о снижении государс
твенных субсидий, о гибели всей славянской культуры, которая, по их мнени
ю, не сможет существовать, не имея перед собой четкого врага, а не расплывч
атый жидомасонский призрак.
Они требовали четкой военной доктрины, пусть не такой прекрасной, как у п
очившего СССР, стремившегося ко всемирному коммунистическому будущему
, то есть к мировому господству, но хотя бы такой, которой и в мирное время н
еобходимо было бы две-три тысячи танков в год и соответствующее количес
тво прочего оружия.
Другими словами, они требовали себе львиную долю государственных расхо
дов, решительно отказываясь перестраивать производство, чтобы выпуска
ть вместо чудовищных подводных лодок, тысячи танков и ракет какие-то рыб
ацкие катера, холодильники, утюги, чайники или детские игрушки. Даже ферм
ерская мини-техника, способная вывести страну из хронического сельскох
озяйственного кризиса, вызывала у них дрожь омерзения.
Разве можно сравнить изящный многопрофильный мини-трактор с ракетным к
омплексом тройного лазерного наведения, которому, благодаря его мобиль
ности, нет аналога в мире? И правительство продолжало бросать в жадную па
сть ВПК триллионы, галопируя инфляцию, вздувая цены на все, чтобы иметь во
зможность выкупить у ВПК очередное чудовище, способное уничтожить быст
ро и эффективно все, что угодно, но бессмысленное и никому не нужное в реал
ьных условиях.
Десятки, сотни тысяч высококвалифицированных рабочих и инженеров, цвет
научной и технической мысли нации, загнанные преступным коммунистичес
ким режимом и его безумной идеологией в тупик военного производства, с у
дивлением (что случилось?) и надеждой (что делать?), смотрели на своих дирек
торов.
Директора всегда появлялись перед народом, вкупе с местным председател
ем совета, бывшим секретарем обкома, или каким-нибудь вельможным депута
том из бывших завотделов того же обкома. Суть их обращений к народу обычн
о сводилась к следующему: хотели Ельцина, хотели демократов, вот и подави
тесь теперь ими!
Какой же выход они видели из создавшегося положения? Только один:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
лился. Я еще всю правду расскажу про вас всех!»
Вместо ответа из рации неожиданно грянула песня: «Дождливым вечером, веч
ером, вечером, когда пилотам, прямо скажем, делать нечего…» Слезы текли по
щекам Руцкого.
«Виктор, Ч продолжал он истерически кричать в микрофон, Ч ты меня слыши
шь, е… твою мать?! Ты за все мне ответишь, тварь!»
«Отвечу, Ч согласился голос. Ч Ты выйди, дурак, на балкон. Там 10 дивизий, ко
торых ты ждешь, пришли к тебе присягать. Долго они ждать будут? Давай, сдав
айся. Мы знаем, где ты сидишь. Сейчас из танка тебя приголубим так, что и хор
онить будет нечего. Ты понял?».
Неожиданно ожил стоявший на полу селектор. Голос Сергея Парфенова, как в
сегда, спокойный, доложил: «Альфа» в здании».
Руцкой схватил трубку радиотелефона и, тяжело дыша, стал набирать код из
четырех цифр. Никто не отвечал.
Снова раздался голос Парфенова: «У них приказ стрелять на поражение, есл
и мы окажем сопротивление. А потом поди разбери, оказывали мы сопротивле
ние или нет».
Наконец, телефон ответил, и Руцкой, захлебываясь срывающимся голосом зак
ричал: «Валера, это ты, е… твою мать? Ты что, скрылся? Помоги, погибаем. Что?»
«Сдавайся, Саша, Ч мягким голосом посоветовал председатель Конституци
онного суда России Валерий Зорькин. Ч Не получилось на этот раз. Сдавайс
я».
«Как сдаваться, Ч орал в трубку Руцкой. Ч Валера, я только что послал с бе
лым флагом Ч располосовали людей. Потом подошли и в упор добили. Ведь тот
же Ерин дал команду: свидетелей не брать. Они знают, что у нас звукозаписи
есть, видеозаписи, начиная со второго числа: кто давал команды, когда дава
л команды, где стреляли, как убивали людей. Неужели ты не понимаешь, мы Ч ж
ивые свидетели! Они нас живыми не оставят. Я тебя прошу, звони в посольства
. Посади человека, пускай звонит в посольства…».
«Саша, Ч все также мягко проворковал Зорькин. Ч Мне Черномырдин и Ерин
гарантировали твою личную безопасность…»
«Врет Черномырдин! Врет Ерин! Ч завизжал Руцкой. Ч Я тебя умоляю, Валера!
Ну, ты понимаешь?! Ты же верующий, е… твою мать! На тебе же будет грех!»
«Что я могу сделать? Ч в голосе председателя Конституционного суда поя
вились нотки раздражения. Ч Начни переговоры…»
«Валера, Ч тяжело дыша, путаясь в словах, кричал Руцкой. Ч Они бьют из пуш
ек. Из пушек! Если бы ты сейчас увидел, на что сейчас…»
«Вы сами не стреляйте», Ч посоветовал верховный юрист страны.
«Да не стреляем мы! Ч со злостью заорал Руцкой. Ч Ты посмотри Ч тишина.
Ч Вот я отнимаю трубку от уха, послушай, Ч тишина!»
«И чудненько, Саша, Ч ответил Зорькин. Ч И они не стреляют. Я вижу по теле
визору. Вот и начните переговоры…»
«Идет перегруппировка, Ч перебил его бывший вице-президент. Ч Танки ра
зворачиваются в боевой порядок. Будут бить залпами. Я тебя прошу, звони в и
ностранные посольства, пускай иностранные послы едут сюда».
«Ну, ты понимаешь, Ч уже со злостью сказал Валера. Ч Что я буду позоритьс
я Ч звонить в посольства. Я снова позвоню Черномырдину и Ерину и предупр
ежу их о персональной ответственности…»
«Черномырдин и Ерин врут, Ч снова сорвался на визг Руцкой. Ч Не надо им з
вонить! Ты лучше связывайся, как я тебе, е… твою мать, сказал, с иностранным
и посольствами! Посади человека, пускай связывается! Ну, неужели мировое
сообщество даст расстрелять свидетелей?! Ведь надо разобраться потом бу
дет. Ведь они убийцы, ты понимаешь или нет? Руслан, скажи ему… Але! Валера! Ал
е! Падла, бросил трубку! Сука! Руслан, позвони ты… Ну, что ты сидишь, как муда
к? Убьют же нас всех сейчас, Руслан!»
Но Хасбулатов молчал.
Может быть, именно сейчас, в момент, когда стало уже совершенно ясно, что в
се его планы рухнули, в просветлении наркотического покоя, он вдруг, с пол
ной остротой, осознал, что произошло.
Его обыграли в наперсток с такой же простотой, с какой обыгрывают на площ
ади у Курского вокзала впервые приехавшего в столицу дубового провинци
ала, пожелавшего слегка поразвлечься и проигравшего за 10 минут все: и нали
чные деньги, и шмотки, и даже дом в Орловской области. Даже жену с детьми. И в
се Ч с простотой необыкновенной.
Как же он так, как глупая муха, попался в паутину? Казалось, все было взвеше
но и продумано до мелочей.
Всем надоевший, малограмотный и вечно пьяный президент. (Видел ли он сам п
резидента пьяным? Вроде, нет. Да, пили вместе, но все было в полном ажуре, как
говорится. Но показывали видеозапись, и не одну, сделанную людьми Баранн
икова, и еще раньше Ч свердловским КГБ по приказу Андропова. И столько по
казаний и рассказов. Начиная со знаменитой статьи в «Правде», якобы пере
печатанной из итальянской «Републик», до рассказа Вощанова, как Ельцин,
прилетев на встречу с госсекретарем США, был настолько пьян, что был не в с
остоянии выйти из самолета. Встречу отложили, сославшись на внезапную бо
лезнь. «Не верь ничему, чего не видел собственными глазами», Ч гласит муд
рая кавказская пословица. Поздно она ему вспомнилась!).
Цвет нации, собравшийся в Верховном Совете и вокруг его, открыто призыва
ющий его, спикера, спасти страну, свергнув оккупационное правительство,
которое, развалив страну, разрушив экономику и доведя до крайней нищеты
народ, ныне продолжает проводить антинародную внутреннюю и внешнюю пол
итику, уничтожая последние остатки русской государственности.
Хасбулатов хорошо знал, что это не так. Он стоял рядом с Ельциным, когда ра
звалился Советский Союз, ограбленный до нитки смывшейся с исторической
сцены КПСС. Он был в числе тех первых лиц нового российского руководства,
которые пришли в ужас при виде того наследства которое им оставила, сбеж
ав, преступная партия коммунистов, успевшая напоследок еще раз засунуть
страну на три десятилетия вперед в финансовую кабалу Запада.
Будучи экономистом по образованию, Хасбулатов лучше других понимал, что
меры, предлагаемые группой Гайдара, сулят хоть долгий и мучительно трудн
ый, но выход из того смертельного тупика, в который загнали страну бредов
ые идеи Ульянова-Ленина и последующие 70 лет политического и экономическ
ого маразма.
Именно ему, экономисту, представителю гордого, репрессированного народ
а, президент вручил руководство Верховным Советом России, хотя многие со
ветовали этот Верховный Совет разогнать и назначить новые выборы еще то
гда, в 1991 году, сразу после провала коммунистического путча.
Не обманывая самого себя, он понимал, что Ельцин «вручил» ему Верховный С
овет, заставив после провала августовского путча в страхе замолкнуть ви
згливую коммунистическую трясину парламента, которая категорически не
хотела нацмена Хасбулатова, пытаясь протащить на этот пост своего прямо
го ставленника, молодого юриста, авантюриста из Омска Сергея Бабурина, и
меющего, помимо всего прочего, и прекрасные рекомендации от КГБ.
Но победа никогда не бывает полной, а тут ее не было и вообще. Была иллюзия
победы, вылившаяся в опасную эйфорию, которая, в свою очередь, привела к по
лной безответственности на всех уровнях. К той самой безответственност
и, что на Руси всегда называлась «вольницей», а ныне стала называться дем
ократией. Веками в России слово «свобода» служило только антонимом «тюр
емного заключения», а близкое по значению слово «воля» Ч синонимом полн
ой анархии и безответственности.
До сих пор никто толком не понимает значения английского слова «либерти
», считая, что это не более, чем тип американских транспортных судов, в бол
ьшом количестве переданных по лендлизу в годы второй мировой войны.
Там, где этого слова не понимают свобода либо не приживается и уходит неп
онятой, провожаемая автоматными очередями, либо приводит к последствия
м, которые не способен предвидеть ни политолог, ни астролог.
Разделение властей немедленно привело к хаосу власти. Вернее, никакого р
азделения властей не было, а произошло то что могло произойти только в Ро
ссии: разделение правящего номенклатурного аппарата.
Веками Россией правил несокрушимый бюрократический аппарат. «Не я прав
лю страной, Ч заметил как-то в порыве откровенности император Николай I,
Ч а сотни столоначальников».
После переворота 1917 года новый партийно-бюрократический аппарат, превра
тившийся на океанах народной крови в мощную цитадель партийной номенкл
атуры, привык править страной безотчетно и безответственно, имея в виду
только собственные внутриэлитные интересы.
Разделенный после августовского путча 1991 года на две части, аппарат сразу
же почувствовал дискомфорт от наличия еще какого-то параллельного аппа
рата, обладающего практически теми же полномочиями власти и не меньшим а
ппетитом.
Название тут не имело большого значения; какая ты власть, исполнительная
или законодательная: главное Ч власть. А слово это в нашей стране всегда
понималось однозначно: безраздельное господство над богатствами стран
ы, ее народом и полное агрессивное нежелание что-либо менять в этом отнош
ении.
Таким образом, вместо одной номенклатурной цитадели в послепутчевой Ро
ссии их возникло две, мгновенно погрязнувшие в острейшей конфронтации д
руг с другом по тривиальному вопросу: кто из них главнее и кто должен всем
распоряжаться.
На освещенной авансцене все это в начале выглядело почти академической
дискуссией: какой должна стать будущая Россия Ч парламентской или през
идентской республикой? А за кулисами сразу же началась ожесточенная вой
на, ведущаяся без всяких правил и даже без намека на какое-либо подобие по
литического и дипломатического этикета.
Коммунисты, придя в себя от кратковременного августовского шока, увидев
, что никто не только не собирается их запрещать, но и даже хоть как-то огра
ничивать их деятельность, быстро оправились и стали громко требовать по
литической реставрации в стране, затем с прогрессирующей наглостью пер
ешли к конкретным действиям по всему широкому фронту внутриполитическ
ой и хозяйственной жизни страны.
Отлично понимая, что старая марксистско-ленинская идеология, с помощью
которой они в течение семидесяти лет грабили и истребляли народ, себя по
лностью изжила, коммунисты, за неимением ничего лучшего и подчиняясь сво
ему генетическому инстинкту людоедства, быстро сомкнулись с многочисл
енными националистическими, профашистскими и откровенно фашистскими п
олупартиями-полубандами, которые, как поганки после дождя, буйно пророс
ли на всем пространстве посткоммунистической России, вскормленные и вс
поенные деньгами покойной КПСС.
Даже ленинская «Правда», еще недавно бетонно-официальный форум «самого
верного в мире учения», даже не сбросив с себя коммунистических орденов
и не изменив шрифта, стала печатать статьи о кровожадных жидах, упивающи
хся кровью невинных христианских младенцев, а затем уходящих от ответст
венности с помощью золота и продажных адвокатов. В качестве примера прив
одилось дело Бейлиса.
Можно себе представить, что сказал бы основатель этой газеты, прочитав э
ту статью. А прочел бы обязательно, ибо каждый рабочий день у него начинал
ся с чтения именно «Правды», которую он негласно редактировал. Наверное,
он бы не сказал ничего, а просто, по своей привычке, приказал бы Феликсу Эд
мундовичу расстрелять всю редакцию газеты, добавив: «С наборщиками такж
е разберитесь, батенька. Не замешан ли кто?».
Сам же основатель газеты «Правда» продолжал и в посткоммунистической Р
оссии возлежать в своем помпезном мавзолее. И каждый час, под бой кремлев
ских курантов, гвардейцы кремлевского полка, печатая шаг, заступали на «
пост №1», а два научно-исследовательских института со штатом в 1600 человек
продолжали работать над телом и мозгом незабвенного вождя мирового про
летариата.
Несмотря на многочисленные публикации, показавшие истинный, звериный и
человеконенавистнический образ Ленина, Дзержинского и их сообщников, л
енинские «истуканы» продолжали десятками стоять в крупных городах, неп
ременными символами непререкаемого божества возвышаться у горЧ и сел
ьсоветов, украшать официальные залы и начальственные кабинеты.
Что касается Феликса Дзержинского, то, если не считать его памятника на Л
убянской площади, попавшего под горячую руку разъяренной толпы в август
е 1991 года, его имидж почти не пострадал. Портреты железного Феликса продол
жали украшать официальные кабинеты славных продолжателей его кровавых
дел, все еще гордо именующих себя «чекистами».
Родная партия как бы исчезла, но ее боевой отряд, оставшись беспризорным,
совсем не спешил отказываться от методик и задач, завещанных покойной ро
дительницей.
Они, как всегда, оставались в тени, их не было видно, но во все поры посткомм
унистического общества доносилось их жадное и хищное сопение, выдающее
нетерпеливое желание снова кинуться на ненавистный народ и упиться, по п
ривычке, его кровью.
Коммунистические бонзы Ч секретари обкомов и горкомов, родовая аристо
кратия советского периода, поняв гениальный замысел своего последнего
генсека Михаила Горбачева, вовремя успела перебраться в Советы или скры
ться за широкой спиной президента Ельцина,
Годами они вырабатывали в себе полное презрение к собственному народу, н
азываемому сквозь зубы населением, и в новых условиях собственного офиц
иального краха и развала «любимой Родины» Ч Союза Советских Социалист
ических Республик, вовсе не желали отказываться от своих «законных» пра
в и привилегий, а, напротив, делали все, чтобы еще на порядок поднять роско
шь собственного бытия, не оглядываясь при этом, даже для приличия, на судь
бу родины, не говоря уже о народе, в который раз обманутом и ограбленном.
В таких условиях разделение властей и не могло привести ни к чему другом
у, как к созданию двух мощных, чисто феодальных кланов, один из которых гру
ппировался вокруг президента, делая отчаянные попытки въехать в рынок с
огромным военно-промышленным комплексом на спине.
Этот комплекс, составляющий 90% всего национального промышленного хозяйс
тва, не желал ничего даже и слушать о каких-то конверсиях, продолжая завал
ивать погибающую страну горами оружия, которое уже не находило сбыта ни
за рубежом, ни в собственной стране. Глухой, непробиваемой стеной стояли
гордые бароны ВПК, вещая с трибун многочисленных симпозиумов и конферен
ций всех уровней, временами переходя в открытый плач о снижении государс
твенных субсидий, о гибели всей славянской культуры, которая, по их мнени
ю, не сможет существовать, не имея перед собой четкого врага, а не расплывч
атый жидомасонский призрак.
Они требовали четкой военной доктрины, пусть не такой прекрасной, как у п
очившего СССР, стремившегося ко всемирному коммунистическому будущему
, то есть к мировому господству, но хотя бы такой, которой и в мирное время н
еобходимо было бы две-три тысячи танков в год и соответствующее количес
тво прочего оружия.
Другими словами, они требовали себе львиную долю государственных расхо
дов, решительно отказываясь перестраивать производство, чтобы выпуска
ть вместо чудовищных подводных лодок, тысячи танков и ракет какие-то рыб
ацкие катера, холодильники, утюги, чайники или детские игрушки. Даже ферм
ерская мини-техника, способная вывести страну из хронического сельскох
озяйственного кризиса, вызывала у них дрожь омерзения.
Разве можно сравнить изящный многопрофильный мини-трактор с ракетным к
омплексом тройного лазерного наведения, которому, благодаря его мобиль
ности, нет аналога в мире? И правительство продолжало бросать в жадную па
сть ВПК триллионы, галопируя инфляцию, вздувая цены на все, чтобы иметь во
зможность выкупить у ВПК очередное чудовище, способное уничтожить быст
ро и эффективно все, что угодно, но бессмысленное и никому не нужное в реал
ьных условиях.
Десятки, сотни тысяч высококвалифицированных рабочих и инженеров, цвет
научной и технической мысли нации, загнанные преступным коммунистичес
ким режимом и его безумной идеологией в тупик военного производства, с у
дивлением (что случилось?) и надеждой (что делать?), смотрели на своих дирек
торов.
Директора всегда появлялись перед народом, вкупе с местным председател
ем совета, бывшим секретарем обкома, или каким-нибудь вельможным депута
том из бывших завотделов того же обкома. Суть их обращений к народу обычн
о сводилась к следующему: хотели Ельцина, хотели демократов, вот и подави
тесь теперь ими!
Какой же выход они видели из создавшегося положения? Только один:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39