немало лет тренировались они вместе, и еще ни разу менее крупному бойцу не удавалось отразить щитовую атаку с такой легкостью. – Значит, придется мне постараться, чтобы победить.
– Размечтался, – ответил Гарри и ринулся в атаку, совершив несколько выпадов. Чеймберз наносил удар за ударом по щиту Эдмунда, стараясь не попасть лезвием по набитому по краю металлу. Тем не менее последовательные удары привели к желаемой цели: Тальботу впервые пришлось отступить. – Слабовато, Эдмунд. Жировать меньше надо.
– Увы, но ты, кажется, прав, – задыхаясь, просипел кузнец, стараясь перейти в контратаку.
Однако удары Эдмунда лишь отскакивали от щита противника, и кузнецу было никак не взять реванш. Внезапно Тальбот запнулся о ветку хвороста, случайно закатившуюся под ноги, и упал на колено, прикрываясь щитом от ударов сверху.
– Слабовато, Эдмунд! – крикнул обрадованный Гарри: впервые на его памяти удалось добиться победы так быстро.
Противник кузнеца призадумался, не прекратить ли схватку, но ведь ему так и не удалось нанести решающего удара – только молотьба по щиту из укрепленного дерева.
– Да, – выдохнул Тальбот, замахиваясь клинком. – Старею, наверное, – договорил Эдмунд, и оружие метнулось вперед, прямо в сторону противника, ударив в бедро. Брызнула кровь, Гарри вскрикнул.
Внезапно ситуация оказалась отнюдь не такой выигрышной, как на первый взгляд.
– Боже мой, Эдмунд! – закричал Чеймберз, рухнув на землю и зажимая ладонью рану, из которой била кровь. – Что ты сделал с мечом?!
Предохранительное поле должно было смягчить любой нанесенный лезвием порез, о чем Гарри вспомнил не сразу. К тому же собственное защитное поле Чеймберза, пусть и ослабленное, должно было предотвратить соприкосновение плоти и стали. Но ни одна защита так и не сработала.
– Ничего я не делал, – проворчал Эдмунд, опустившись на колени и ухватившись за руку друга. – Дай посмотрю.
– Больно же! – орал Гарри. – Болит, черт тебя подери! Тальбот отвел руку младшего товарища в сторону и осмотрел порез. Рана оказалась глубокой, удар пришелся на внешнюю сторону бедра. Меч рассек кольчугу и поддевку, а затем – квадрицепс. Обильное кровотечение, но не опасное для жизни: ни алого фонтана из разрубленной артерии, ни медленного, стабильного кровотечения из перерезанной вены.
– Просто порез, – поморщился Эдмунд.
– Чертовски болезненный! – воскликнул Гарри, приподнимаясь на локте, едва оправившись от потрясения. – Эдмунд, но почему над раной не видно облака наннитов? Почему так больно?!
– А почему проклятый меч дошел до тела? – задал риторический вопрос кузнец. – Дворецкий! – Немного помолчав, Тальбот нахмурился и повторил: – Дворецкий!
. – Джинн! – позвал Чеймберз. – Черт подери, Эдмунд! Джинн!
Ответа не последовало. Никаких голосов из воздуха, никаких изображений.
Тальбот огляделся. Друзья находились на тренировочном плацу, расположенном за кузницей и занимавшем треть хозяйских владений. Затем кузнец пожал плечами и подхватил Гарри под мышки:
– Зажимай рану, а я помогу добраться до кузницы.
– Ладно, – чуть слышно проговорил друг. – Мне плохо…
– Из-за шока, – пояснил Эдмунд, направляя прихрамывающего приятеля к мастерской. – Придется снова тебя пристроить. – И кузнец сперва посадил раненого на скамью, а затем уложил на кожаные маты, расстеленные по полу. – Карборандум!
– Ну что, мясной мешок, проблемы? – поинтересовался ИИ, выглядывая из огненных всполохов.
– Что, черт подери, стряслось? – удивлялся Эдмунд, лихорадочно выискивая хоть что-нибудь достаточно чистое, чтобы перевязать рану. – Почему ты отвечаешь, а джинны молчат?
– Сеть выключилась, – ответил ИИ. – В Совете – междуусобица. Делят энергию, вплоть до той, что питает механизмы. А я – самостоятельная единица.
– Вот черт… – простонал Гарри. – Так что, долбаных наннитов не предвидится?
– Не-а, – откликнулось существо. – Только если не произойдет чуда. Не только вам досталось: энергии нет нигде. А значит – никакой пищи, воды или света. Ситуация все ухудшается.
– Это из-за мятежа Пола, – пробормотал Эдмунд, оглядывая кузницу.
– Чего? – не понял Гарри.
– Шейда говорила, что Пол, наверное, готовит переворот. Мы обсуждали, как лучше защищаться. Карб, на чьей стороне ИИ?
– Большинство решило не вмешиваться и переждать, – чистосердечно признался Карб. – Нас может уничтожить только Совет, да и то если станет действовать единогласно. Чья бы сторона ни взяла верх – сторонникам проигравших придется несладко.
– Ну а сам-то ты за кого? – поинтересовался Эдмунд, привязывая лоскут хлолка к бедру друга кожаным ремнем.
– Я читал прокламацию Боумана, – ехидно заметило существо. – Не думаю, что стану ему помогать.
– А мне можно ознакомиться с его заявлением? – попросил кузнец, вставая во весь рост.
– Могу зачитать, – предложил Карборандум, – но только не представить для ознакомления. Мне… мне самому не хватает энергии.
– Насколько серьезно твое положение?
– Ну… А сколько у тебя угля? – задал встречный вопрос ИИ.
– Не очень много, – признался Эдмунд. – Вот-вот завершится цикл. Но если экономить…
– Если моя температура опустится ниже восьмисот по Цельсию – мне будет хреново, – напрямик отрезало существо. – Хотя нет, не хреново, я просто сдохну.
– Погибнешь или отключишься? – уточнил Тальбот.
– Возможно, удастся восстановить несколько функций. Но не уверен, что оправлюсь, – признался Карб. – Считай, я скорее мертв, чем жив, и мое дело почти безнадежно, если только не предвидится чуда. На которое, по-видимому, уже не приходится рассчитывать. Кстати, Шейда сейчас обзванивает всех знакомых, так что, наверное, и тебе скоро позвонит.
– Мне нужно позаботиться о Гарри, – ответил Эдмунд. – Потом отправлюсь в деревню. Поговорю с Шейдой, когда вернусь. – Тальбот повернулся к приятелю и пригрозил пальцем: – Не умирай до моего прихода!
– Постараюсь, – обессиленно ответил Чеймберз.
Эдмунд прошагал через двор поместья, вовсе не чувствуя тяжести доспехов, и зашел в дом через боковую дверь. Распахнул дверцу ящика, хранящегося в давно не открывавшейся кладовой в конце коридора, и перерыл содержимое до самого дна. Затем достал упаковку и проверил содержимое. Удовлетворившись беглым осмотром, побежал обратно, к лежащему раненому.
– Не знал, что среди твоих знакомых имеются ИИ, – заметил Гарри вернувшемуся хозяину. Лицо пострадавшего порозовело.
– Вообще-то не хотелось, чтобы все знали о нашем знакомстве, – признался Карб. – Но при нынешних обстоятельствах…
Расстегнув доспехи Чеймберза, Эдмунд принялся снимать с него штаны.
– А я и не догадывался, что ты ко мне неравнодушен, – пошутил Гарри, придерживая тяжелый металл амуниции. – Хочешь, встану? Будет удобней.
– Будет хуже, если погибнешь, – ответил Эдмунд, отодвигая кольчугу от раны. Наскоро разрезал поддевку из хлолка, затем открыл зеленый ранец, который нес за плечами, и принялся быстро исследовать содержимое.
– И что это такое? – с неподдельным интересом спросил пострадавший.
– Старинные медицинские принадлежности, – ответил Эдмунд, доставая бутылочку с антисептиком и несколько небольших упаковок. – Будет больно, – бесстрастно сообщил кузнец, поливая руки и рану коричневым содержимым из флакона.
– Господи спаси! – завопил Гарри, едва не вскочив. Однако не отшвырнул бутылочку. – Что это было?
– Штука называется «бетадин», в старину ею спину лечили, – сообщил Эдмунд. – Ну да ладно, вот сейчас начнется и впрямь древняя процедура, – предупредил Тальбот, доставая из одной упаковки изогнутую иглу, а из другой – моток ниток.
– Ты действительно собираешься проделать то, о чем я думаю? – уточнил Чеймберз.
– А что, предпочитаешь прижигание? – переспросил Эдмунд, достал из рюкзака скрепки и зажал рану, после чего принялся сшивать края. – Было бы и впрямь исторически достоверно. Только хорошего прижигания тебе с утра и не хватало…
– Нет уж, спасибо, – ответил Гарри; у молодого человека перехватило дыхание после первого же совершенного кузнецом стежка. – Никаких проблем с зашиванием. Древний, конечно, метод, но сойдет.
– Ляжка серьезно пострадала, парень, – сказал Тальбот, делая очередной стежок. – Извини.
– Ну, ты же не знал, – оправдывал друга Чеймберз, проглотив очередной стон.
– Сложнее всего – когда завязываешь, – заметил Эдмунд. – Придется тебе недолго инвалидом походить.
– Эдмунд, можно тебя спросить? – обратился Гарри к другу после того, как тот сделал третий стежок.
– Валяй.
– А для чего тебе старинный медкомплект?
Кузнец замешкался, затем закрепил третий стежок:
– На случай, если занесет куда-нибудь, где нанниты не работают.
– Но ведь единственное место, где…
– Эдмунд Тальбот?
Хозяин обернулся и машинально направил меч на визитера. Перед ним стояла аватара Шейды Горбани.
– Эдмунд, Пол все-таки предпринял попытку переворота, – заговорила проекция. – Мне нужна помощь каждого, кто имеет военный опыт, чтобы… в общем, чтобы вести войну. На моей стороне. Боуман уже напал на энергостанции, их нужно защищать. Могу перенести тебя на место прямо сейчас.
– Нет, – отказался Тальбот, помогая Гарри присесть.
– Эдмунд, я уверена: ты не станешь помогать Полу. Его политика приведет…
– Я знаю, к чему она приведет! – отрезал кузнец. – И не собираюсь ему помогать. Но здесь мой дом. Обязательно передай Шейде мой ответ, а еще – что она мыслит тактически, а не стратегически. Так и скажи.
– Хозяйка желает, чтобы вы вошли в Совет, – сообщила аватара.
– То есть? – не понял Эдмунд.
– В битве за Палату Совета захвачено два Ключа. Шейда хочет, чтобы одним из них голосовали вы.
– Ни хрена себе, – присвистнул Гарри. – Член Совета?..
– Нет, – чуть поразмыслив, отказался Тальбот. – Передай: мое место – здесь. Прежде чем действовать, необходимо восстановить разрушенное. Я нужен Шейде здесь. Скажи: главное – стратегия, а не тактика.
– Обязательно, – заверила аватара, мерцая и растворяясь.
– Ну и что, черт подери, это значит? – потребовал ответа Чеймберз, наклоняясь к другу. – Больно же!
– Ну что ж, дам-ка я тебе обезболивающего, – решил Эдмунд. – К счастью, я недавно поставил бродить зерновую брагу – должно быть, уже добродила.
– Звучит заманчиво.
Друзья, прихрамывая, вошли в дом и направились на кухню, где хозяин усадил Чеймберза в кресло и принялся исследовать буфет.
– Прежде всего тебе требуется восполнить потерю жидкости, – сообщил кузнец, отправив бутылку скользить до противоположного края стола. – А потом – луносвет.
– Что ж, не откажусь, – признался Гарри, отхлебнув побольше синей жидкости. – А что, все пропало?
– Кажется, да, – кивнул Эдмунд.
– И мне нельзя вернуться домой, – заметил Чеймберз, вновь прикладываясь к бутылке.
– Если только не отправишься в Лондон наземным путем. Роберт строит исторические корабли – не средневековые, а корветы, бригантины и прочее. Наверное, сможет доставить тебя домой.
– А как же Даная? И Рейчел?
– Никаких вестей, – ответил кузнец, сделав большой глоток луносвета. – Ничего узнать невозможно. Если бы я принял предложение Шейды…
– Но это же…
– Происходит по всему миру, – холодно продолжил Эдмунд. – И не только с моей семьей – со всеми. Только представь, в каком тяжелом положении оказались другие. Мы – в помещении, созданном, чтобы выстоять без энергии. А Фукуяме с его чертовым летающим замком…
– Ну да, согласен. А ты остаешься здесь?
– Прежде всего ответь: найдется ли теперь более привлекательное убежище? – Эдмунд жестом руки обвел жилище. С балок свисали связки луковиц и окорока. – Куда же я пойду?
– Может быть, на юг – искать Данаю и Рейчел? – предложил Гарри.
– Наверное, ты прав. Но… многие знают, где находится мой дом. Знаешь, как мало людей умеют отыскать путь по карте? Пойдут беженцы – понятие древнее, как «раб» или «вассал», но они пойдут! По последним дорогам.
– «Все дороги ведут на Ярмарку», – произнес Чеймберз.
– Да, черт подери, едва ли не все, что остались. Ну так что, хочешь, чтобы вместо меня всем Мирон распоряжался? Или, может, Тармак?
– Нет, – согласился Гарри.
– Именно это я и имел в виду, когда посоветовал Шейде мыслить стратегически. Если только не случится немедленной победы одной из сторон, то это… то эта война – вот, кстати, еще одно старинное слово – затянется. А если конфликт продлится, то кому-то придется держаться поближе к земле, чтобы обеспечивать пропитание. Думаю, мое место здесь, а не на посту, на страже какой-то дурацкой синтез-станции…
– А если победит Пол?
– Тогда придется отомстить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Ну что ж, сама, наверное, виновата, – вздохнула Рейчел и сделала ход виверной.
Доска для игры в трехмерные шахматы представляла собой крупную голограмму, состоящую из расположенных друг под другом платформ. Фигуры двигались в разных направлениях и не были равноценными. Более сильные двигались преимущественно по горизонтали, переходя на верхние либо низшие уровни в соответствующих участках доски. Однако летающие фигуры, наподобие всевозможных драконов, могли передвигаться вверх или вниз на любое количество свободных клеток. Впрочем, драконы не захватывали «пустое» пространство.
На сей раз виверна Рейчел столкнулась с одной из пешек Маргарет: фигура находилась на стратегически важном участке и вполне могла погибнуть. После непродолжительной стычки павшая пешка возникла на стороне доски, принадлежащей Рейчел.
– Глупости какие, – заявила Маргарет, задвинув эфемерной рукой дракониху-матку в угол. – Ты же почти взрослая! Должна иметь право распоряжаться собственным телом. Вот где начинается подлинная самостоятельность. Если не можешь распоряжаться телом, считай, все потеряла. Взять хотя бы меня, например.
– Но ведь твои родители разрешили тебе преобразоваться в наннитов. А мама запрещает любое изменение тела. В общем, просто помешана на всем естественном, представляешь? – Ладья Рейчел продвинулась на одну клетку, готовясь поразить равноценную фигуру подруги, еще недавно прикрытую пешкой.
– Ну, я должна была догадаться, такой избитый трюк, – посетовала Маргарет, рассматривая доску. – Пожалуй, в следующий раз придется использовать программу, когда сяду играть против тебя. Снова выигрываешь.
– Прости, – извинилась Рейчел. – Но ты же… в общем, у тебя все так хорошо получается в спорте, что будет только справедливо, если я отыграюсь на шахматах.
– Ну да, – вздохнула наннитовая девушка. – Если начистоту, то преобразование, оно… ну, не очень-то мне по душе. В общем… очень многое изменилось, представляешь? Теперь нельзя бывать там, где раньше нравилось. Я не совсем… прежняя. А чувства кажутся просто неестественными, понимаешь?
– Ну… вообще-то, нет, – призналась Рейчел, отрываясь от игры, чтобы взглянуть на подругу. – Но…
– Рейч, – встревожилась Маргарет, лицо которой помрачнело, – что-то происходит… – Девушка тянулась рукой к подруге, и ладонь таяла на глазах. – Рейч, помоги мне… пожалуйста…
Рейчел потянулась к исчезающей ладони Маргарет, не в силах понять, что случилось. Но не успела девушка прикоснуться к подруге на другом краю гигантской доски, как Маргарет пропала. Осталась лишь кучка сизой пыли.
– Маргарет! Маргарет!!! МАМА!
Донна Форсин обнаружила, что несется в воздухе, падая со скоростью почти сорок километров в час: отказали энергетические лыжи. Удар о воду оказался неожиданностью, и Донна едва не потеряла сознание. Барахтаясь на поверхности, она оглядела водные просторы.
– Джинн! – крикнула Форсин, плавая среди волн кругами.
Донна не была искусной пловчихой – подобные навыки не обязательны, если уметь пользоваться энергией, но, похоже, на сей раз все вышло из-под контроля.
– Джинн! – вновь заорала девушка, покачиваясь на волнах и пожелав, чтобы энерготранспортация перенесла ее на Гавайи, на сто миль к северу.
Но ничего не произошло.
– Джинн, ты здесь? – уже тише спросила Донна, оглядываясь вокруг.
Налетевшая волна шлепнула по лицу. Форсин вновь погрузилась в океан, снова, барахтаясь, всплыла и осмотрелась в полном отчаянии.
– Кто-нибудь, помогите, – прошептала девушка.
Подобные случаи имели место во всем мире: всякая свободная энергия использовалась для войны между двумя блоками Совета. И каждое существо, не владеющее определенными запасами энергии и зависимое от них, очутилось в серьезной опасности. Те, кто исследовал солнечную фотосферу, попросту испарились, так и не поняв, что произошло, – точно так же, как те, кто трудился внутри магмовых полостей. Нырнувшие в океанские глубины пловцы, жизни которых зависели от индивидуальных защитных полей; люди, летавшие по воздуху без крыльев, при помощи энергии, и тысячи других человек по всему земному шару неожиданно оказались в беде, и спасти их могла лишь энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Размечтался, – ответил Гарри и ринулся в атаку, совершив несколько выпадов. Чеймберз наносил удар за ударом по щиту Эдмунда, стараясь не попасть лезвием по набитому по краю металлу. Тем не менее последовательные удары привели к желаемой цели: Тальботу впервые пришлось отступить. – Слабовато, Эдмунд. Жировать меньше надо.
– Увы, но ты, кажется, прав, – задыхаясь, просипел кузнец, стараясь перейти в контратаку.
Однако удары Эдмунда лишь отскакивали от щита противника, и кузнецу было никак не взять реванш. Внезапно Тальбот запнулся о ветку хвороста, случайно закатившуюся под ноги, и упал на колено, прикрываясь щитом от ударов сверху.
– Слабовато, Эдмунд! – крикнул обрадованный Гарри: впервые на его памяти удалось добиться победы так быстро.
Противник кузнеца призадумался, не прекратить ли схватку, но ведь ему так и не удалось нанести решающего удара – только молотьба по щиту из укрепленного дерева.
– Да, – выдохнул Тальбот, замахиваясь клинком. – Старею, наверное, – договорил Эдмунд, и оружие метнулось вперед, прямо в сторону противника, ударив в бедро. Брызнула кровь, Гарри вскрикнул.
Внезапно ситуация оказалась отнюдь не такой выигрышной, как на первый взгляд.
– Боже мой, Эдмунд! – закричал Чеймберз, рухнув на землю и зажимая ладонью рану, из которой била кровь. – Что ты сделал с мечом?!
Предохранительное поле должно было смягчить любой нанесенный лезвием порез, о чем Гарри вспомнил не сразу. К тому же собственное защитное поле Чеймберза, пусть и ослабленное, должно было предотвратить соприкосновение плоти и стали. Но ни одна защита так и не сработала.
– Ничего я не делал, – проворчал Эдмунд, опустившись на колени и ухватившись за руку друга. – Дай посмотрю.
– Больно же! – орал Гарри. – Болит, черт тебя подери! Тальбот отвел руку младшего товарища в сторону и осмотрел порез. Рана оказалась глубокой, удар пришелся на внешнюю сторону бедра. Меч рассек кольчугу и поддевку, а затем – квадрицепс. Обильное кровотечение, но не опасное для жизни: ни алого фонтана из разрубленной артерии, ни медленного, стабильного кровотечения из перерезанной вены.
– Просто порез, – поморщился Эдмунд.
– Чертовски болезненный! – воскликнул Гарри, приподнимаясь на локте, едва оправившись от потрясения. – Эдмунд, но почему над раной не видно облака наннитов? Почему так больно?!
– А почему проклятый меч дошел до тела? – задал риторический вопрос кузнец. – Дворецкий! – Немного помолчав, Тальбот нахмурился и повторил: – Дворецкий!
. – Джинн! – позвал Чеймберз. – Черт подери, Эдмунд! Джинн!
Ответа не последовало. Никаких голосов из воздуха, никаких изображений.
Тальбот огляделся. Друзья находились на тренировочном плацу, расположенном за кузницей и занимавшем треть хозяйских владений. Затем кузнец пожал плечами и подхватил Гарри под мышки:
– Зажимай рану, а я помогу добраться до кузницы.
– Ладно, – чуть слышно проговорил друг. – Мне плохо…
– Из-за шока, – пояснил Эдмунд, направляя прихрамывающего приятеля к мастерской. – Придется снова тебя пристроить. – И кузнец сперва посадил раненого на скамью, а затем уложил на кожаные маты, расстеленные по полу. – Карборандум!
– Ну что, мясной мешок, проблемы? – поинтересовался ИИ, выглядывая из огненных всполохов.
– Что, черт подери, стряслось? – удивлялся Эдмунд, лихорадочно выискивая хоть что-нибудь достаточно чистое, чтобы перевязать рану. – Почему ты отвечаешь, а джинны молчат?
– Сеть выключилась, – ответил ИИ. – В Совете – междуусобица. Делят энергию, вплоть до той, что питает механизмы. А я – самостоятельная единица.
– Вот черт… – простонал Гарри. – Так что, долбаных наннитов не предвидится?
– Не-а, – откликнулось существо. – Только если не произойдет чуда. Не только вам досталось: энергии нет нигде. А значит – никакой пищи, воды или света. Ситуация все ухудшается.
– Это из-за мятежа Пола, – пробормотал Эдмунд, оглядывая кузницу.
– Чего? – не понял Гарри.
– Шейда говорила, что Пол, наверное, готовит переворот. Мы обсуждали, как лучше защищаться. Карб, на чьей стороне ИИ?
– Большинство решило не вмешиваться и переждать, – чистосердечно признался Карб. – Нас может уничтожить только Совет, да и то если станет действовать единогласно. Чья бы сторона ни взяла верх – сторонникам проигравших придется несладко.
– Ну а сам-то ты за кого? – поинтересовался Эдмунд, привязывая лоскут хлолка к бедру друга кожаным ремнем.
– Я читал прокламацию Боумана, – ехидно заметило существо. – Не думаю, что стану ему помогать.
– А мне можно ознакомиться с его заявлением? – попросил кузнец, вставая во весь рост.
– Могу зачитать, – предложил Карборандум, – но только не представить для ознакомления. Мне… мне самому не хватает энергии.
– Насколько серьезно твое положение?
– Ну… А сколько у тебя угля? – задал встречный вопрос ИИ.
– Не очень много, – признался Эдмунд. – Вот-вот завершится цикл. Но если экономить…
– Если моя температура опустится ниже восьмисот по Цельсию – мне будет хреново, – напрямик отрезало существо. – Хотя нет, не хреново, я просто сдохну.
– Погибнешь или отключишься? – уточнил Тальбот.
– Возможно, удастся восстановить несколько функций. Но не уверен, что оправлюсь, – признался Карб. – Считай, я скорее мертв, чем жив, и мое дело почти безнадежно, если только не предвидится чуда. На которое, по-видимому, уже не приходится рассчитывать. Кстати, Шейда сейчас обзванивает всех знакомых, так что, наверное, и тебе скоро позвонит.
– Мне нужно позаботиться о Гарри, – ответил Эдмунд. – Потом отправлюсь в деревню. Поговорю с Шейдой, когда вернусь. – Тальбот повернулся к приятелю и пригрозил пальцем: – Не умирай до моего прихода!
– Постараюсь, – обессиленно ответил Чеймберз.
Эдмунд прошагал через двор поместья, вовсе не чувствуя тяжести доспехов, и зашел в дом через боковую дверь. Распахнул дверцу ящика, хранящегося в давно не открывавшейся кладовой в конце коридора, и перерыл содержимое до самого дна. Затем достал упаковку и проверил содержимое. Удовлетворившись беглым осмотром, побежал обратно, к лежащему раненому.
– Не знал, что среди твоих знакомых имеются ИИ, – заметил Гарри вернувшемуся хозяину. Лицо пострадавшего порозовело.
– Вообще-то не хотелось, чтобы все знали о нашем знакомстве, – признался Карб. – Но при нынешних обстоятельствах…
Расстегнув доспехи Чеймберза, Эдмунд принялся снимать с него штаны.
– А я и не догадывался, что ты ко мне неравнодушен, – пошутил Гарри, придерживая тяжелый металл амуниции. – Хочешь, встану? Будет удобней.
– Будет хуже, если погибнешь, – ответил Эдмунд, отодвигая кольчугу от раны. Наскоро разрезал поддевку из хлолка, затем открыл зеленый ранец, который нес за плечами, и принялся быстро исследовать содержимое.
– И что это такое? – с неподдельным интересом спросил пострадавший.
– Старинные медицинские принадлежности, – ответил Эдмунд, доставая бутылочку с антисептиком и несколько небольших упаковок. – Будет больно, – бесстрастно сообщил кузнец, поливая руки и рану коричневым содержимым из флакона.
– Господи спаси! – завопил Гарри, едва не вскочив. Однако не отшвырнул бутылочку. – Что это было?
– Штука называется «бетадин», в старину ею спину лечили, – сообщил Эдмунд. – Ну да ладно, вот сейчас начнется и впрямь древняя процедура, – предупредил Тальбот, доставая из одной упаковки изогнутую иглу, а из другой – моток ниток.
– Ты действительно собираешься проделать то, о чем я думаю? – уточнил Чеймберз.
– А что, предпочитаешь прижигание? – переспросил Эдмунд, достал из рюкзака скрепки и зажал рану, после чего принялся сшивать края. – Было бы и впрямь исторически достоверно. Только хорошего прижигания тебе с утра и не хватало…
– Нет уж, спасибо, – ответил Гарри; у молодого человека перехватило дыхание после первого же совершенного кузнецом стежка. – Никаких проблем с зашиванием. Древний, конечно, метод, но сойдет.
– Ляжка серьезно пострадала, парень, – сказал Тальбот, делая очередной стежок. – Извини.
– Ну, ты же не знал, – оправдывал друга Чеймберз, проглотив очередной стон.
– Сложнее всего – когда завязываешь, – заметил Эдмунд. – Придется тебе недолго инвалидом походить.
– Эдмунд, можно тебя спросить? – обратился Гарри к другу после того, как тот сделал третий стежок.
– Валяй.
– А для чего тебе старинный медкомплект?
Кузнец замешкался, затем закрепил третий стежок:
– На случай, если занесет куда-нибудь, где нанниты не работают.
– Но ведь единственное место, где…
– Эдмунд Тальбот?
Хозяин обернулся и машинально направил меч на визитера. Перед ним стояла аватара Шейды Горбани.
– Эдмунд, Пол все-таки предпринял попытку переворота, – заговорила проекция. – Мне нужна помощь каждого, кто имеет военный опыт, чтобы… в общем, чтобы вести войну. На моей стороне. Боуман уже напал на энергостанции, их нужно защищать. Могу перенести тебя на место прямо сейчас.
– Нет, – отказался Тальбот, помогая Гарри присесть.
– Эдмунд, я уверена: ты не станешь помогать Полу. Его политика приведет…
– Я знаю, к чему она приведет! – отрезал кузнец. – И не собираюсь ему помогать. Но здесь мой дом. Обязательно передай Шейде мой ответ, а еще – что она мыслит тактически, а не стратегически. Так и скажи.
– Хозяйка желает, чтобы вы вошли в Совет, – сообщила аватара.
– То есть? – не понял Эдмунд.
– В битве за Палату Совета захвачено два Ключа. Шейда хочет, чтобы одним из них голосовали вы.
– Ни хрена себе, – присвистнул Гарри. – Член Совета?..
– Нет, – чуть поразмыслив, отказался Тальбот. – Передай: мое место – здесь. Прежде чем действовать, необходимо восстановить разрушенное. Я нужен Шейде здесь. Скажи: главное – стратегия, а не тактика.
– Обязательно, – заверила аватара, мерцая и растворяясь.
– Ну и что, черт подери, это значит? – потребовал ответа Чеймберз, наклоняясь к другу. – Больно же!
– Ну что ж, дам-ка я тебе обезболивающего, – решил Эдмунд. – К счастью, я недавно поставил бродить зерновую брагу – должно быть, уже добродила.
– Звучит заманчиво.
Друзья, прихрамывая, вошли в дом и направились на кухню, где хозяин усадил Чеймберза в кресло и принялся исследовать буфет.
– Прежде всего тебе требуется восполнить потерю жидкости, – сообщил кузнец, отправив бутылку скользить до противоположного края стола. – А потом – луносвет.
– Что ж, не откажусь, – признался Гарри, отхлебнув побольше синей жидкости. – А что, все пропало?
– Кажется, да, – кивнул Эдмунд.
– И мне нельзя вернуться домой, – заметил Чеймберз, вновь прикладываясь к бутылке.
– Если только не отправишься в Лондон наземным путем. Роберт строит исторические корабли – не средневековые, а корветы, бригантины и прочее. Наверное, сможет доставить тебя домой.
– А как же Даная? И Рейчел?
– Никаких вестей, – ответил кузнец, сделав большой глоток луносвета. – Ничего узнать невозможно. Если бы я принял предложение Шейды…
– Но это же…
– Происходит по всему миру, – холодно продолжил Эдмунд. – И не только с моей семьей – со всеми. Только представь, в каком тяжелом положении оказались другие. Мы – в помещении, созданном, чтобы выстоять без энергии. А Фукуяме с его чертовым летающим замком…
– Ну да, согласен. А ты остаешься здесь?
– Прежде всего ответь: найдется ли теперь более привлекательное убежище? – Эдмунд жестом руки обвел жилище. С балок свисали связки луковиц и окорока. – Куда же я пойду?
– Может быть, на юг – искать Данаю и Рейчел? – предложил Гарри.
– Наверное, ты прав. Но… многие знают, где находится мой дом. Знаешь, как мало людей умеют отыскать путь по карте? Пойдут беженцы – понятие древнее, как «раб» или «вассал», но они пойдут! По последним дорогам.
– «Все дороги ведут на Ярмарку», – произнес Чеймберз.
– Да, черт подери, едва ли не все, что остались. Ну так что, хочешь, чтобы вместо меня всем Мирон распоряжался? Или, может, Тармак?
– Нет, – согласился Гарри.
– Именно это я и имел в виду, когда посоветовал Шейде мыслить стратегически. Если только не случится немедленной победы одной из сторон, то это… то эта война – вот, кстати, еще одно старинное слово – затянется. А если конфликт продлится, то кому-то придется держаться поближе к земле, чтобы обеспечивать пропитание. Думаю, мое место здесь, а не на посту, на страже какой-то дурацкой синтез-станции…
– А если победит Пол?
– Тогда придется отомстить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Ну что ж, сама, наверное, виновата, – вздохнула Рейчел и сделала ход виверной.
Доска для игры в трехмерные шахматы представляла собой крупную голограмму, состоящую из расположенных друг под другом платформ. Фигуры двигались в разных направлениях и не были равноценными. Более сильные двигались преимущественно по горизонтали, переходя на верхние либо низшие уровни в соответствующих участках доски. Однако летающие фигуры, наподобие всевозможных драконов, могли передвигаться вверх или вниз на любое количество свободных клеток. Впрочем, драконы не захватывали «пустое» пространство.
На сей раз виверна Рейчел столкнулась с одной из пешек Маргарет: фигура находилась на стратегически важном участке и вполне могла погибнуть. После непродолжительной стычки павшая пешка возникла на стороне доски, принадлежащей Рейчел.
– Глупости какие, – заявила Маргарет, задвинув эфемерной рукой дракониху-матку в угол. – Ты же почти взрослая! Должна иметь право распоряжаться собственным телом. Вот где начинается подлинная самостоятельность. Если не можешь распоряжаться телом, считай, все потеряла. Взять хотя бы меня, например.
– Но ведь твои родители разрешили тебе преобразоваться в наннитов. А мама запрещает любое изменение тела. В общем, просто помешана на всем естественном, представляешь? – Ладья Рейчел продвинулась на одну клетку, готовясь поразить равноценную фигуру подруги, еще недавно прикрытую пешкой.
– Ну, я должна была догадаться, такой избитый трюк, – посетовала Маргарет, рассматривая доску. – Пожалуй, в следующий раз придется использовать программу, когда сяду играть против тебя. Снова выигрываешь.
– Прости, – извинилась Рейчел. – Но ты же… в общем, у тебя все так хорошо получается в спорте, что будет только справедливо, если я отыграюсь на шахматах.
– Ну да, – вздохнула наннитовая девушка. – Если начистоту, то преобразование, оно… ну, не очень-то мне по душе. В общем… очень многое изменилось, представляешь? Теперь нельзя бывать там, где раньше нравилось. Я не совсем… прежняя. А чувства кажутся просто неестественными, понимаешь?
– Ну… вообще-то, нет, – призналась Рейчел, отрываясь от игры, чтобы взглянуть на подругу. – Но…
– Рейч, – встревожилась Маргарет, лицо которой помрачнело, – что-то происходит… – Девушка тянулась рукой к подруге, и ладонь таяла на глазах. – Рейч, помоги мне… пожалуйста…
Рейчел потянулась к исчезающей ладони Маргарет, не в силах понять, что случилось. Но не успела девушка прикоснуться к подруге на другом краю гигантской доски, как Маргарет пропала. Осталась лишь кучка сизой пыли.
– Маргарет! Маргарет!!! МАМА!
Донна Форсин обнаружила, что несется в воздухе, падая со скоростью почти сорок километров в час: отказали энергетические лыжи. Удар о воду оказался неожиданностью, и Донна едва не потеряла сознание. Барахтаясь на поверхности, она оглядела водные просторы.
– Джинн! – крикнула Форсин, плавая среди волн кругами.
Донна не была искусной пловчихой – подобные навыки не обязательны, если уметь пользоваться энергией, но, похоже, на сей раз все вышло из-под контроля.
– Джинн! – вновь заорала девушка, покачиваясь на волнах и пожелав, чтобы энерготранспортация перенесла ее на Гавайи, на сто миль к северу.
Но ничего не произошло.
– Джинн, ты здесь? – уже тише спросила Донна, оглядываясь вокруг.
Налетевшая волна шлепнула по лицу. Форсин вновь погрузилась в океан, снова, барахтаясь, всплыла и осмотрелась в полном отчаянии.
– Кто-нибудь, помогите, – прошептала девушка.
Подобные случаи имели место во всем мире: всякая свободная энергия использовалась для войны между двумя блоками Совета. И каждое существо, не владеющее определенными запасами энергии и зависимое от них, очутилось в серьезной опасности. Те, кто исследовал солнечную фотосферу, попросту испарились, так и не поняв, что произошло, – точно так же, как те, кто трудился внутри магмовых полостей. Нырнувшие в океанские глубины пловцы, жизни которых зависели от индивидуальных защитных полей; люди, летавшие по воздуху без крыльев, при помощи энергии, и тысячи других человек по всему земному шару неожиданно оказались в беде, и спасти их могла лишь энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64