Свободной рукой достав что-то вроде переговорного устройства, он прорычал в микрофон несколько фраз. Стоявшая за плечом Дика Клаудиа, видимо обладавшая более тонким слухом, или лучше знавшая язык, шепнула:
— Он доложил, что ты очнулся и тебя сейчас уведут.
— Куда? — поинтересовался Дик — И зачем?
— Что-то вроде допроса... Бить, наверное не будут, разве что начнешь хамить. И на ответах особо не настаивают. У меня вообще возникло ощущение, что они хотят нас всех расстрелять или сожрать, а какое-то начальство им этого не разрешает, требует выколачивать из нас сведения. Вот они и не особо стараются. Благодаря чему мы и живы до сих пор.
Стоящий посреди каюты рекн тем временем достал из небольшой сумки пять небольших брусков темно красного цвета и бросил их на пол перед столпившейся кучкой людей. Потом показал пальцем на Дика и махнул рукой в сторону двери. Тот пожал плечами и пошел к выходу. Стоящий у двери второй псоглав сделал шаг в сторону, не отводя пистолета от живота парня. Дик старался двигаться нарочито медленно, как бы испытывая боль во всем теле. Пусть у охраны создастся впечатление, что каждое движение для него почти пытка — может когда и пригодится. Впрочем, видя эту систему охраны, на многое он и не рассчитывал.
Его привели в небольшую каюту. За столом сидел рекн, мундир которого, увешанный блестящими наградами, говорил о высоком ранге владельца кабинета. Дик про себя усмехнулся — необычная в общем-то ситуация — нормальный такой кабинет, стол, небольшая стопка каких-то документов, какие-то папки, небольшой пистолет в углу стола... и над всем этим возвышается покрытая серым мехом волчья морда.
Волчья морда кивнула охраннику и что-то рыкнула. Тот развернулся и вышел, оставив Дика наедине со своим начальником. Несколько минут волчья морда молчала, потом, к некоторому удивлению Дика на весьма приличном интергале с несколько усиленной буквой “р" прорычала:
— Весьма рад видеть вас на борту нашего корабля. Надеюсь, вам не доставили особых неудобств?
— Кроме разве что того, что вы сбили мой истребитель. А так, я просто счастлив от полученной возможности побывать у вас в гостях. Но, боюсь, ностальгия замучает... Может, я лучше домой поеду?
— Ну зачем же столь издевательский тон? — рекн придвинул себе небольшую папку, на которой стоял герб империи и несколько строк довольно трудночитаемых иероглифов, которые Дик во время обучения в Академии так и не удосужился выучить. Впрочем, даже Джоанна разбирала записи рекнов с некоторым затруднением. — То что вас сбили, молодой человек, так это война, никуда не денешься. Я, разумеется, имею в виду отношение к вам здесь, на авианосце “Крайт". Позвольте представиться, я ... ну, переводя на ваши воинские звания, майор, командир эскадрильи истребителей класса “Рапира", которые имели честь сбить столь искусного пилота. Меня зовут Рейкер. Позвольте поинтересоваться вашим именем и званием?
— Знаете, а не пошли бы вы...
— Грубо, молодой человек. Впрочем, можете не отвечать... я и так знаю достаточно. Ричард Старк, приписан к авианосцу “Элеонора"... кстати, что она делала в этом районе, не расскажете? Ну, как хотите. Значит так, универ-лейтенант, выпускник Академии этого года. Зарекомендовал себя с положительной стороны, отличный пилот. На счету тридцать два сбитых истребителя... извините, лейтенант, тридцать шесть — я забыл ваш последний бой. Кстати, примите мои поздравления — вы были великолепны. Мое крыло потеряло четыре машины, прежде чем мне удалось вас достать. Да, и еще лейтенант Старк ответственен за гибель “Жейдера". Да, неплохой послужной список!
— Послушайте, как вас там... Что вам от меня, собственно, надо?
— С вашего позволения, майор Рейкер... Поскольку у вас отличная память и вы, безусловно, запомнили каждое сказанное здесь слово, я намерен воспринять вашу последнюю фразу как попытку нанести умышленное оскорбление. Впрочем, пока я намерен оставить это без внимания — я, видите ли, не обидчив, к тому же готов признать за вами некоторое право на раздражительность..
Рейкер поднялся из кресла и подошел к стоящей в углу тумбе, на которой была смонтирован голографический проектор. Включив его, рекн настроил систему на показ схематической карты исследованных звезд.
— Нас интересуют несколько непредсказуемые перемещения вашего авианосца. Последнее время наша аналитическая служба всерьез заинтересовалась возможностями прогноза движения ваших боевых кораблей. Мы ожидали его здесь — он ткнул указкой в одну из звезд, возле которой вспыхнули какие-то иероглифы, видимо, название. — Тем не менее, “Элеонора" появилась совсем в другом месте, где ее никто не рассчитывал встретить. Я даже готов вам сообщить, что появление вашего авианосца не позволило моему командованию реализовать план по бомбардировке Селесты. Возможно, это улучшит ваше настроение. Таким образом, нас интересует каждое слово, которое было произнесено Алмейдой за последние два месяца в вашем присутствии. Мы надеемся, что он сказал что-нибудь интересное.
— А вам не кажется, майор, что я скорее дам себя застрелить, чем скажу вам хоть слово, которое вы хоть как-то сможете использовать...
— А вы уверены, лейтенант, что МЫ позволим вам дать себя застрелить? О нет, для стимулирования вашей правдивости имеются другие средства. Например, мы на ваших глазах застрелим вашего соседа по каюте, этого симпатичного маленького доктора. Или, может быть, вы измените свои взгляды, если один из охранников очень проголодается и у него не будет под рукой ничего лучше, чем... ну, чем та девушка со светлыми волосами.
— Я... тебя... — руки Дика сжались в кулаки и только чудовищным усилием воли он подавил в себе стремление немедленно попытаться набить этому хлыщу его волосатую морду. Рейкер, глядя на побелевшее лицо юноши, только усмехнулся. Затем встал, и подошел к огромному, на полстены экрану, который сейчас показывал испещренное огоньками звезд черное небо. Не оборачиваясь и, казалось бы, полностью игнорируя взбешенного парня за своей спиной, он спокойно сказал:
— Не надо пока ничего говорить, лейтенант. Вас сейчас отведут назад в камеру, где вы до завтра подумаете над сложившейся ситуацией. Позже мы вернемся к этому разговору. Только рекомендую вам думать побыстрее, много времени я вам дать не могу.
Майор повернулся, подошел к столу и нажал кнопку. Тотчас же дверь отъехала в сторону, и на пороге появился охранник, снова направив свою пушку на Дика. Тому оставалось только подчиниться. Пока парня вели к каюте, он изо всех сил старался запомнить расположение коридоров, лифтов, переборок. Впрочем, конструкция имперских авианосцев мало чем отличалась от аналогичных кораблей Федерации Земли.
Когда его втолкнули в каюту и дверь за ним закрылась, пленники обступили его и засыпали вопросами. Прежде всего всех интересовало, что говорили Дику об их будущем. Может, хоть немного прояснится вопрос, зачем их здесь так бестолково держат — и не допрашивают особо, и в расход не пускают, и никому не передают. И вообще, о чем там они говорили?
— Да так, меню на завтрак обсуждали, — отмахнулся он и шепотом добавил — камеры, микрофоны?
— А, тогда ясно — капитан Краббс прекрасно понял, о чем идет речь, и продолжил шепотом, практически не шевеля губами — не боись, парень, похоже микрофонов здесь нет. Во всяком случае, мы их не нашли, да и по их поведению непохоже, чтобы они слушали наши разговоры. А камера, конечно, есть, как же без этого. Присмотрись к левому верхнему углу, если стоять лицом к двери — она там. А что, есть мысли?
— Вы никогда не думали отсюда удрать?
— И заодно перебить голыми руками экипаж и десант авианосца? Ну, спасибо, ты меня развеселил. — по лицу капитана не было заметно, что он испытывает особое веселье. Видимо, подобная мысль приходила пленникам уже не раз и была отброшена, как совершенно безнадежная.
— Можно не перебить... можно именно удрать. В ангаре стоят истребители, почему бы не попробовать прорваться к ним. Если получится, конечно. Мы все поместились бы в “Алебарде", правда, было бы чуть тесновато. А дальше — дело техники.
— Не смеши меня, парень. Ты видел. как они сюда заходят? Да и вообще, как ты представляешь себе справиться с рекном, кулаками?
— Не совсем кулаками... Как бы вам прикрыть меня от камеры?
Краббс пожал плечами и, передвинув свое громоздкое тело в угол, где находилась камера, привстал на цыпочки и просто ткнул в зрачок пальцем. Раздался тихий хруст.
— Вот и все. Мы ломаем уже седьмую или восьмую камеру. Через пару часов примчатся, надают по рогам, починят. А может и не починят — в прошлый раз мы сидели без камеры почти сутки.
Дик сел на край койки и стал аккуратно откручивать с мундира эмблему универсалиста — увесистую металлическую звезду серебристого цвета, с аккуратно закругленными гранями. Предусмотрительности рекнов не хватило на то, чтобы вместе с оружием сорвать с кителя и ее — посчитали неопасной. Скоро им предстоит понять, что в этом отношении они заблуждались. Хотя было бы куда лучше, если бы они об этом остались в неведении. Собственно, именно для этого и потребовалось избавиться от камеры — этот секрет, по возможности, не должен стать известным противнику.
Что представляет собой звезда, знали только сами универы. Это было последнее оружие, которое каждый офицер всегда носил с собой. Монолитная на вид железяка на самом деле представляла собой две пластины, края которых были скреплены пластиком, точно повторяющим цвет металла, очень мягким, легко поддающимся почти любому острому предмету. Острый предмет нашелся тут же — Дик зубами сжал штифт в средней части обратной стороны звезды, который крепил ее к кителю, и сильно дернул. Скрипнули зубы о металл, кажется в сторону отлетел маленький осколок — какому-то зубу не повезло. Но штифт вышел, с обратной стороны он напоминал буравчик общей длиной всего несколько миллиметров.
Старательно удерживая крохотный инструмент, Дик аккуратно стал вкручивать его прямо в ребро звезды. Материал легко поддавался, и наконец буравчик углубился в пластик на два миллиметра. Снова в ход пошли челюсти — парень сжал зубами остаток стержня и стал аккуратно тянуть его на себя. пластик, соединяющий переднюю и заднюю пластины звезды отделился от металла. Дик перехватил его пальцами и одним движением выдернул весь. Щелкнули освободившиеся пружины, выталкивая в щели звезды спрятанные ранее внутри острые как бритва лезвия — безопасная на вид железка превратилась в сюрикен — страшное оружие в опытных руках.
— Ну вот, — сказал Дик, — наше оружие готово. Это сюрикен, метательная звезда. Кстати, кто-нибудь умеет им пользоваться?
— Увы — капитан покачал головой — я как то больше огнестрельное оружие предпочитал, или просто руки — ноги. А с этими японскими железками, к сожалению, дела не имел.
— Жаль. В общем, предлагаю такую схему. Как только к нам заходит охрана, вы, капитан, берете на себя первого. Я выведу из строя того, кто будет стоять у двери, потом помогу вам. Далее попробуем прорваться к истребителям. Кстати, основная наша проблема — захватить машину с пилотом — без пилота, точнее без его магнитной карточки, нам не взлететь.
— Ну что ж, мысль мне подходит. Мне порядком надоело сидеть здесь и ждать, когда меня включат в меню — капитан внимательно взглянул на Дика, давая понять что он понял, о чем шла речь на допросе.
— Кстати, они всегда по двое ходят? — поинтересовался Старк, взвешивая звезду в руке — будет обидно, если с ними придет еще один.
— Обычно по двое. Только второй, как правило, в камеру не заходит, стоит в коридоре. Но чинить камеру, как правило, приходят впятером или вшестером.
— Значит, надо рвать когти раньше...
— А может не надо? — жалобно спросила Клаудиа, поежившись — нас убьют, я чувствую, всех... сразу...
Дик подошел к девушке, внимательно взглянул в огромные серые глаза, на дне которых затаился страх. Он понимал ее, одно дело сидеть и ждать своей судьбы, другое — с боем и, возможно, потерями, прорываться через громаду незнакомого корабля к ангару, отражать атаки рекнов, каждый из которых мог одной рукой оторвать ей голову.
— Нас все равно не оставят в живых. От попытки побега мы ничего не потеряем. Но шанс у нас есть.
— Вот именно, Клай — заявил капитан, похоже заранее настраиваясь на драку. — Даже если мы не вырвемся отсюда, все же я хоть пару шавок с собой на тот свет прихвачу — и то радость. Меня взяли, как пацана, сетью... пусть попробуют один на один, посмотрим, у кого череп крепче. И вообще, сидеть и ждать, пока тебя сожрут... нет, это не по мне.
Клаудиа прижалась к Дику и заплакала, уткнувшись ему в плечо. Парень гладил ее по голове, ловя себя на мысли, что получает огромное удовольствие, прикасаясь к ее длинным светлым волосам, так красиво падающим на черный мундир. Девушка вообще была чертовски хороша, хотя несколько бледна — недели плена не прошли даром. Он осознавал, что попытка прорыва будет для нее серьезным испытанием — более серьезным, чем для других, они мужчины, им привычнее сталкиваться с опасностью лицом к лицу. Поэтому, прижимая Клаудию к себе и чувствуя, как она постепенно успокаивается, он ощущал какую-то особую ответственность за жизнь этой девушки — такой красивой и такой еще молодой.
Приближалось время ужина. Как товарищи рассказали Дику, обычно рекны — охранники появлялись около семи часов, “награждая" пленников порциями чего-то, по вкусу напоминающего сырой мясной фарш. Приходилось есть, ничего другого им не предлагали. Спасибо хоть вода была в изобилии — в углы камеры было что-то вроде умывальника.
Видимо, техникам надоело ремонтировать камеры, потому что никто так и не пришел чинить поломку. Наконец дверь открылась и на пороге появился тюремщик.
Рекн оглядел комнату. Эти голые обезьяны, видимо, проголодались, очень уж они резко повставали с коек. Он сделал шаг через порог каюты, но внезапно остановился. Он ощущал в воздухе присутствие страха, особенно ужас читался в глазах самки, остальные были более спокойны. “Ненавижу... всех бы их, зубами, за горло... Ну почему нельзя?! Их надо уничтожить, всех, всю их проклятую планету... нет все их планеты, до единой. А этих — в первую очередь. Нате, жрите. Может, скоро и из вас пайков наделают".
Он швырнул к ногам пленников брикеты мясного рациона. В отличие от людей, рекны хоть и ели растительную пищу, но относились к ней крайне негативно, предпочитая сырое мясо. По сути, полевой армейский паек состоял из брикетов обезвоженного мяса, комплекса витаминов и сухих сливок. Сливки были излюбленным напитком рекнов, причем молочных пород скота на своей планете они раньше не разводили — с этим продуктом они познакомились после контакта с Землей и длительное время живые коровы и сухие молокопродукты составляли весьма большую часть экспорта на Рекн. В полевых рационах сливки, естественно, были искусственными, по крайней мере для солдат. Люди от употребления этой бурды особого удовольствия не получали, но шавки были готовы лакать ее безостановочно. Стражник достал из кармана пять небольших пакетиков с белым порошком, потом, немного подумав, три положил назад, остальные швырнул на пол рядом с “фаршем". “Хватит с вас и этого, даже жаль на этих тварей добро переводить" — подумал он.
Внезапно стражник ощутил легкий приступ беспокойства. Что-то сегодня все же было не так, как обычно. Почему-то молодая обезьяна, только сегодня доставленная на корабль, бросилась к пайку, как будто год не жрала. Внезапно он заметил, что крупный самец, тот, что с темной кожей, стоит не там, где был раньше. Теперь он сместился в сторону и находится почти сбоку от него. Это неправильно, это нарушение.
— Ты! — он ткнул рукой в сторону негра, нисколько не заботясь о том, понимает тот Высший Язык или нет — На место! — и для большей ясности махнул пистолетом, указывая, где именно этой обезьяне место.
Дик напряженно ждал подходящего момента. Рекн держал пистолет в левой руке, держал неловко, явно непривычно. Причина была проста, пакетики со сливками были в правом кармане, да и не ждал он ничего серьезного от пленников. Тем не менее выстрелить он мог и левой. Карманный игломет, заряженный сотней парализующих игл, оружие надежное, да и поставлено у него скорее всего на стрельбу очередями, по пять колючек. Так что он не промахнется, тем более стреляя почти в упор. Поэтому необходимо было выждать момент, когда оружие не будет направлено ни на кого из пленников.
Краббс начал медленное, почти незаметное перемещение во фланг противнику, намереваясь тем самым рано или поздно заставить его повернуться боком к остальной группе пленников. Дик, присев на корточки, с показной жадностью вгрызался в кровянистый брикет, всем своим видом давая понять, что ничего, кроме еды его сейчас не волнует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107