Если нет, то почему принимают свою участь с такой
легкостью? Наверняка здесь имелся какой-то сокровенный элемент, связующая
сила. Чтобы действовать, Атону необходимо было ее постичь.

2
- Атон.
Голос - теплый, чуть хрипловатый.
Он перестал грезить, увидев Кристину в вызывающей позе. Она уже не
хихикала. Ее взгляд задерживался на нем, когда бы они не встречались. Но
даже зная об этом, Атон чувствовал, что должен сторониться женщин, пока не
разгаданы остальные тайны. Женщина где угодно создаст неприятности.
Она подошла к нему, выставив грудь.
- Я - не Лаза, Атон, - сказала она, опередив его мысль. - С тобой
ничего не случится. Можешь подойти поближе.
Атон не шелохнулся.
- Женщина Счетовода?
- Счетовод знает, где я. Он всегда знает, кто где. - Она подошла к
нему вплотную, мягкая и гибкая, как кошка. - Давно у тебя была женщина,
Атон?
Один-ноль в ее пользу. Слишком давно. Он изучал порядок вещей в
космосе, но с космосом теперь - все; возможно, навсегда. Судя по всему,
она сказала о Счетоводе правду. Тот даже мог послать ее в виде дружеского
жеста.
Кристина повернулась к нему спиной и отошла. Уверенная в том, что ей
удалось завладеть его вниманием, она начала танцевать, ритмично
подпрыгивая и покачиваясь - настолько соблазнительно, что Атон отложил
книгу к стене и пошел за ней.
Она хихикнула и отбежала. Играя в замысловатые прятки руками и телом,
она привела его к боковому проходу. Атон осторожно заглянул туда, но
никого не увидел.
Кристина дотронулась до него. Он поймал ее и прижал вместе с мехом к
стене. Их губы соединились в поцелуе, окрашенном страстью, затем она
вырвалась и оттанцевала на середину пещеры. Ее глаза горели.
Атон последовал за ней, отрезая выход и загоняя ее в нишу, она с
удовольствием уворачивалась.
Когда Кристина увидела, что поймана, она принялась напевать какую-то
мелодию. Заключительная уловка: невинный, безразличный напев, будто она
одна. Это должно было подвигнуть его на последний шаг.
Вместо этого его отбросило назад, и весь пыл в один миг улетучился.
Звучала прерванная песня!
Кристина увидела: что-то не так.
- В чем дело, Атон?
Он отвернулся:
- Уходи, Кретинка. Ты совсем не та женщина, которую я хочу.
Потрясенная и разгневанная она убежала. Атон прислушался к звуку ее
шагов - шлепанье босых ног в завывающем ветре. Они складывались в мелодию
прерванной песни.
"Злоба, - подумал он. - О Злоба, неужели ты никогда меня не
оставишь?"
Это был, конечно, сон, но лишь Атон знал это. Увлеченный иллюзорным
соблазном, он по глупости обо всем забыл. В его сознании он не стоял один
в туннеле, женщина в гневе не убегала. Было поражение, да, но не полное.
Когда они пошли по мрачному туннелю, Кристина взяла его за руку.
Светлая блузка и темная юбка говорили о ее фигуре лучше всякой наготы.
- Люба, - сказал он, - я хочу извиниться за случившееся. Но ты должна
понять, какую боль причиняет мне эта песня. Когда...
Она потащила его за локоть. Сквозь куртку он чувствовал нежное
прикосновение ее пальцев.
- Меня зовут Кристина, - сказала она.
Они свернули в боковой туннель. Постепенно расширяясь, он вел вниз.
- Твой интерес ко мне застал меня врасплох, - продолжал он, сознавая
неуклюжесть своего объяснения. - Я никогда не думал о тебе как о женщине,
Люба.
- Почему ты зовешь меня "Люба"? - спросила она. - Взгляни на меня,
Атон. Я Кристина. Кретинка-Кристинка, пещерная девушка.
Он посмотрел на нее.
- Возможно, - сказал он. - Я не признал тебя одетой.
- Спасибо.
Он провел ее к креслу и сел рядом.
- Я не думал, что в Хтоне есть такое. У нас на "Иокасте" был театр
для команды, но я ни разу туда не ходил...
Атон растерянно замолк. Ее рука коснулась его паха и расстегнула
застежку брюк. Потом пальцы проникли внутрь, двинулись вниз, в поисках
того, что там скрывается. Он попробовал воспротивиться, но тут обернулись
люди в соседних креслах, и чтобы не выставлять себя напоказ, ему пришлось
умолкнуть.
На большом экране появилась фигура. Атон сосредоточил внимание на
экране. По крутой тропе взбирался человек; сильный мужчина в античном
одеянии; молодой мужчина, облаченный в ниспадающие складки неопределенного
цвета. Всего один мужчина, но исполненный глубокого смысла. Дорога позади
него уходила по каменистому, мшистому склону - необыкновенно
привлекательный пейзаж.
Картина сменилась другой. На переднем плане виднелся резкий обрыв с
пугающим намеком на глубину. Тропа поднималась, словно шла через перевал:
в поле зрения выделялся покатый холм, а окружающий пейзаж стушевался. Двое
мужчин, поднявшись по разным склонам и встретившись на вершине, стояли
лицом друг к другу. Справа - сильный молодой человек из предыдущей
картины; слева - пожилой мужчина в таком же одеянии. Они то ли беседовали,
то ли спорили. Рука старика была поднята в повелительном жесте.
Третий кадр более динамичный: тело юноши искривлено в яростном
движении, руки раскинуты, лицо искажено. Пожилой мужчина завис над
пропастью - он раскинул руки, словно по-птичьи отталкивался от воздуха -
но не летел, а падал. У них произошла ссора, спор, возможно, стычка за
право пройти первому. Как знать, если образы обрывочны и бессловесны? Но
все было совершено - и бесповоротно. Далеко внизу находилось невидимое
глазу узкое русло реки - Атон удивился, откуда он это знал.
Еще одна картина, вряд ли связанная с предыдущими: огромное животное
с могучими сложенными крыльями и чувственной грудью зрелой женщины. Рот
вопросительно приоткрыт, словно загадывает загадку, и все.
Невыразимый ужас охватил Атона, приступ тошноты от отвращения к
чудовищу скрутил желудок и бросил в жар.
Вскоре ощущения переменились. Он глянул вниз и увидел, что к нему
безжалостно, словно клещи, тянется женская рука. Нет, это был шнур -
змееподобный, кроваво-красный в полумраке - связывающий их животы. Он
видел женское лицо, не лицо Лазы, которая убила бы его, а другое лицо,
невероятно прелестное и злое.
Атон попытался освободиться, но не смог сдвинуться с места. Страшную
душевную боль причиняло растяжение упругой связки, которое извлекало его
корень прочь из плоти. Внезапно из этой боли вырвалась мелодия, и он
познал, наконец, завершение.
Атон проснулся от звука приближающихся шагов, обливаясь холодным
потом, дрожа и понимая, что он обязан выбраться из Хтона.

3
- Пятый.
На этот раз голос принадлежал мужчине. Кристине не понадобилось много
времени, чтобы наябедничать. Он обернулся и увидел Счетовода с двумя
дюжими помощниками.
- Я не дотрагивался до нее, - сообщил Атон.
Счетовод был суров.
- Знаю. Поэтому я здесь.
Атон настороженно взглянул на двух других. Он понял их задачу и узнал
одного из них.
- Потому что Кретинка строила мне глазки?
- Отчасти, - без обиняков заявил Счетовод. - Она не должна этого
делать. Но ты-то ее отверг.
- Не хотел неприятностей.
- Не хотел! - взорвался Счетовод. - Проклятый чужак! Ты выставил меня
на посмешище всему Хтону, как будто моя девушка не стоит того, чтобы с ней
переспать. Приставая к ней, ты мог, в конце концов, чего-то добиться. Если
ты этого не хотел, мог бы сразу сказать "Нет", но нет же, ты...
- Все не так. Я хотел ее, но...
Глаза Счетовода оценивали:
- "Но"?.. Чего ты боялся? Снаружи никто тебя больше не увидит. Теперь
ты живешь по-нашему. Никаких церемоний, никаких двусмысленностей. Она
хотела тебя, и я разрешил ей развлечься. Здесь внизу ты не сможешь зачать
ублюдков, если это тебя так беспокоит. В нашем климате все к черту
отторгается.
- Я знал. Я...
- Из-за тебя, Пятый, я потерял лицо. Есть только один способ вернуть
его.
- Не только... - начал Атон, но Счетовод уже дал сигнал, и двое
мужчин приблизились к нему. Оба мускулистые, один из числа встречавших у
лифта. Оба сбросили меха.
Атон увидел, что разумного пути к отступлению нет. Он облизал губы,
но мех снимать не стал. В самом ли деле он хотел объяснить?
Время. Координация. Решение. Атон прыгнул. Первый получил босой ногой
в солнечное сплетение, не успев ничего осознать, и начал падать, сжимаясь
в комок. Не успел он коснуться земли, как Атон занялся его спутником -
запустил тренированную ладонь во всклокоченную бороду и стремительно
дернул вниз. Мозолистые костяшки пальцев свободной руки глухо хрустнули о
затылок противника.
Первый без сознания беспомощно к чему-то тянулся. Другой умирал с
проломленным черепом. Все заняло от силы четыре секунды.
Пораженный Счетовод потупился.
- Космогард, - сказал он.
- Ты же сам хотел, чтоб все без обмана, - Атон чувствовал, что
заслужил его уважение. - Я хотел объяснить.
Счетовод оттащил мужчин и вернулся один.
- Хорошо. Я не могу сводить с тобой счеты таким образом. Я знаю
только одного человека, который дерется так же, но он... недосягаем.
- Космогард? - с интересом спросил Атон.
- Креллевод.
Атону хотелось бы его увидеть. Члены гильдии, выращивающей
смертоносную траву крелль, культивировали древнее искусство каратэ -
кара-атэ, бой без оружия - в ином направлении, нежели их космические
собратья. И те, и другие наносили удар, чтобы отключить, искалечить или
убить; но за ударом космогарда скрывалась убийственная мощь, а за ударом
креллевода - наука смерти. Какая школа выше? Этот вопрос, по его
сведениям, никогда не задавали.
- Где он?
- Внизу, его зовут Старшой.
Счетовод сменил тему.
- Я признаю свое поражение и забуду о нем. Но я хочу знать одну вещь,
хотя это не совсем мое дело. Готов с тобой обменяться.
Атон понял важность предложения - в таком-то месте, где информация
ценится дороже собственности.
- Я тоже хочу кое-что знать, - сказал он. - Честные ответы?
Но тут же понял, что вопрос ошибочный. Человек, мошенничавший с
информацией, долго бы здесь не прожил.
- Давай задавать вопросы, - сказал Счетовод. - Сделка заключена.
- Устройство Хтона.
- Причина, по которой ты ее отверг.
Атон с запозданием понял, почему Счетовод оборвал его объяснение. Он
не мог допустить свободного знания. Проще сразу же вызвать
недоброжелательство, чем потом распутывать клубок. Это был честный
человек, в стиле Хтона.
- Ответ может тебе не понравиться, - сказал Атон.
- Я хочу начистоту.
Они переглянулись и кивнули.
- Тебе кажется, здесь слишком тихо? - издалека начал Счетовод. - Не
удивительно. Это только часть Хтона - лучшая его часть. Примерные
заключенные: безвредные невротики, политические, предсказуемые
сумасшедшие. У нас легкая жизнь, потому что мы избраны, знаем друг друга,
и мы - высшая инстанция. Но внизу... туда путь есть, а назад нет. Всех, с
кем мы не можем справиться, бросают в дыру и забывают о них. Там-то и
находится рудник; мы спускаем вниз еду, а они посылают наверх добытые
гранаты.
- Тюрьма в тюрьме!
- Верно. Снаружи думают, что мы все - одна большая несчастная семья,
занятая драками и добычей. Может, внизу так и есть. Не знаю. Но нам
нравится, что здесь тихо, и мы поступаем с шахтой так же, как внешний мир
с нами: нет гранатов - нет пищи. Нам первым достается еда; и нам не
приходится много работать, разве что для поддержания привычного хода
вещей. Мы не можем выбраться - но живем, в общем, неплохо. Порой спускают
новичка, вроде тебя, это на время разнообразит жизнь, пока мы не ставим
его на место.
- Не выбраться, - сказал Атон.
- Наши пещеры заперты. Это удерживает нас внутри, а чудовищ -
снаружи. Внизу... никто не знает, где заканчиваются туннели и что в них.
Неисследованные пещеры! Единственная надежда на побег. Иначе говоря -
столкнуться с тюрьмой, которой страшатся самые отпетые заключенные,
смешаться с людьми, слишком порочными, чтобы принимать какие-либо
нравственные запреты. Ничего другого не оставалось.
- Насчет Кретинки, - сказал Атон, делая свой ход и зная продолжение.
- Не при чем ни она, ни ты. Она - славная девушка; я бы овладел ей, если
бы мог. Но что-то остановило меня, что-то, с чем мне не совладать.
- Остановило космогарда в такой интересный момент? Странный ты
человек! Ты и твоя проклятая книга.
Атон произнес слово, приговорившее его:
- Миньонетка.
Счетовод уставился на него:
- Я слышал об этом. Сказки... ты хочешь сказать, что встречал ее? Они
в самом деле существуют?
Атон не ответил. Счетовод отступил.
- Я слышал о том, что они делают. О мужчинах, которые... - его голос,
до этого дружелюбный, стал безучастным. - Неприятность в тебе. А я послал
к тебе Кретинку.
Счетовод принял решение:
- Я не хочу знать больше. Ты не наш, Пятый. Ты должен спуститься
вниз. Меня не волнует, сколько людей ты убьешь: с нами ты не останешься.
Такой реакции Атон и ожидал.
- Никаких убийств, - сказал он. - Я пошел.

$ 381
ОДИН

Хвея была пасторальным миром без пасторальных животных. Ее невысокие
горы и тихие долины не требовали борьбы. Постройки не заполняли всю
поверхность, лишь несколько угловатых объектов человеческой цивилизации
уродовали естественный пейзаж. Население было небольшое и избранное, оно
едва бы заполнило самый маленький из городов мегаполисной Земли. Основное
занятие было одно, как и предмет экспорта: хвеи.
Маленький мальчик бродил по круговым полям Династии Пятых, стараясь
не наступать на зеленые цветы, тянувшиеся к нему. Слишком юный, чтобы их
выращивать, он мог быть лишь их другом. Растения вокруг него выступали
совокупной личностью, почти осязаемой аурой, которая ласкала его,
успокаивала...
Вчера ему исполнилось семь лет, и он все еще благоговел перед этим
чудом - очередной год так внезапно свалился на него. На восьмом году жизни
планета стала меньше, и он хотел исследовать ее вдоль и поперек и освоить
новые измерения.
В руках он нес большой тяжелый предмет - подарок на день рождения.
Это была книга в лоснящемся водонепроницаемом переплете, с блестящей
металлической застежкой, снабженной цифровым замком. Витиеватые буквы на
обложке гласили: ДЗЛ, а ниже от руки было приписано его имя: АТОН ПЯТЫЙ.
Девственный лес Хвеи подступал к самым садам, деревья были менее
восприимчивы к настроению человека, чем выращиваемые растения, но так же
дружелюбны. Мальчик вошел в тень леса, оглянувшись напоследок на дом
своего отца, Аврелия, далеко за полем. Атон постоял у новой садовой
беседки, построенной в этом году, застенчиво поглядывая на высокую
остроконечную крышу и обдумывая чересчур огромные для него мысли. Потом
заглянул за беседку, где горячее черное шоссе извивалось в сторону
космопорта - асфальт, ведущий за его мальчишеские горизонты.
В эту минуту задумчивости послышались звуки музыки, несомые слабым
ветром, - слишком воздушные, чтобы быть реальными. Мальчик остановился и
прислушался, - он поворачивал голову то туда, то сюда, улавливая напев,
его музыкальный слух был неразвит, но не поддаться неотразимой красоте
мелодии было невозможно.
Песня поднималась и опускалась призрачными завываниями - тончайшая
мелодия, исполняемая на каком-то сказочном инструменте. В ней были и трели
птиц, и журчание неприметного ручейка, и изящные звуки полузабытых мелодий
древних трубадуров. Атону вспомнилась музыка, в которой позднее он узнал
"Зеленые рукава" и "Римские фонтаны", а также более старые и новые вещи -
и он был очарован.
Песня прервалась незаконченной. Семилетний мальчик забыл обо всех
делах, охваченный желанием услышать окончание. Он обязательно должен его
услышать.
Волнующая мелодия послышалась опять, и он, прижав к груди огромную
книгу, пошел вслед за своим любопытством в лес. Очарование росло, все
крепче цепляясь за его разум; прекраснее этой вещи он еще не слышал...
Громадные деревья сами, казалось, реагировали на песню, замирая и позволяя
ей плыть меж ними. Атон дотрагивался до стволов, храбрился, когда проходил
мимо бездонного лесного колодца (он боялся его черной глубины), и шел
дальше.
Теперь он различал музыку более отчетливо, но она завела его в
незнакомую часть леса. Послышался женский голос, в котором угадывались
обертоны обещания и восторга. Ему в контрапункт аккомпанировали изящные
арпеджио нежнозвучного струнного инструмента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26