Стрейджен сегодня вновь облачился в свой любимый камзол из белого атласа. Светловолосый вор полулежал в кресле, водрузив ноги на стол.
– Этот неудавшийся мятеж, как его ни называй, был серьезным промахом наших противников, – сказал он. – Именно он навел нас на мысль, что в этом деле замешаны не только сверхъестественные пугала и воскрешенные мумии, но и нечто более приземленное. Мы знали, что с мятежом были связаны Крегер и министр Колата – а это уже намекало на самые обыкновенные политические дела. Где искать Крегера, мы не знали, а потому решили разобраться, насколько глубоко увязло в измене министерство внутренних дел. Поскольку полицейские во всем мире отличаются пристрастием к бумажной работе, мы не сомневались, что где-то в недрах кроличьей норы, именуемой зданием министерства, хранятся документы с именами людей, с которыми нам хотелось бы побеседовать. Беда в том, что мы не могли так прямо явиться в министерство и потребовать эти бумаги – так мы выдали бы, что знаем о заговоре и что Колата сидит у нас под замком, а не гостит добровольно. Баронесса Мелидира первой заговорила о новой системе хранения документов, и это дало нам доступ к архивам всех министерств.
– Это было ужасно, – содрогнулся Оскайн. – Нам пришлось перевернуть с ног на голову работу всего правительства, лишь бы скрыть то, что нас интересуют исключительно архивы министерства внутренних дел. Милорд Стрейджен и баронесса объединили усилия и состряпали нечто вроде новой системы. Она совершенно бессмысленна и чудовищно непоследовательна, но отчего-то оказалась на редкость действенной. Теперь я могу получить любой документ из любого архива самое большее за час.
– Как бы то ни было, – продолжал Стрейджен, – мы неделю рылись в архивах министерства внутренних дел, но тамошние работнички по ночам запирались в здании и перетаскивали папки с места на место, так что поутру нам приходилось начинать все сначала. Тогда-то мы и решили перенести нашу деятельность на лужайки. Мы вынесли из зданий все архивы до последней бумажки и рассыпали их по травке. Это весьма затруднило кипучую деятельность правительства, но министерство внутренних дел продолжало водить нас за нос, и его тайные архивы все еще оставались нам недоступны. Тогда мы с Кааладором тряхнули стариной и занялись кражами со взломом – в компании Миртаи. Королева, должно быть, отправила ее с нами, чтобы мы не очень-то увлекались и помнили, что ищем бумаги, а не чужое добро. У нас ушла на это не одна ночь, но, в конце концов, мы отыскали потайную комнату, где хранились эти драгоценные архивы.
– И никто не хватился их на следующее утро? – недоверчиво спросил Бевьер.
– Мы их и не уносили оттуда, сэр рыцарь, – пояснил Кааладор. – Королева послала с нами молодого пандионца, который с помощью стирикского заклинания унес все содержимое архивов в замок, не тронув при этом ни единого листочка. – Каммориец ухмыльнулся. – Теперь мы знаем о них все, а они понятия не имеют, что нам это известно. Мы украли у них архивы, а они даже не сумеют это обнаружить.
– Нам известны имена всех шпионов, всех наушников, всех тайных агентов и заговорщиков любого ранга по всей Империи, – посмеиваясь, добавил Сарабиан. – Мы только ждали вашего возвращения, чтобы приниматься за дело. Я намерен разогнать министерство внутренних дел, арестовать всю эту теплую компанию и ввести военное положение. Мы с Бетуаной поддерживаем тесную связь и весьма тщательно обговорили наши планы. По одному моему слову атаны возьмут власть по всей Империи – и тогда я буду настоящим императором, а не куклой на троне!
– Вы здесь времени даром не теряли, – заметил Вэнион.
– Так его проще убивать, мой лорд, – пожал плечами Кааладор. – Впрочем, мы пошли немного дальше. Крегер явно знал, что мы используем Материонских преступников как шпионскую сеть, но мы не были уверены, известно ли ему о Тайном правительстве. Если он считает, что мы ограничились Материоном, – не беда, однако ежели ему известно, что я могу отдать приказ в Материоне, а в Чиреллосе кто-то помрет, – энто ж, ясное дело, другой коленкор.
– Я соскучился по этому говору, – сообщил Телэн и после недолгого раздумья прибавил:
– Но не так, чтобы очень.
– Критик, – проворчал Кааладор.
– И много вам удалось узнать? – спросил Улаф.
Кааладор с сомнением помахал рукой.
– Дак ведь пес его ведает, – сознался он. – Кой-где наши ребятишки прям-таки кишмя кишат, ровно жабы в болоте, а кой-где ни единого не сыщешь, хошь заплачь. – Он состроил кислую гримасу. – Видимо, все зависит от природных дарований. У одних этих дарований хоть отбавляй, у других – днем с огнем не сыщешь. Впрочем, нам удалось обнаружить настоящие имена кое-каких записных патриотов в разных частях Империи – во всяком случае, мы считаем, что удалось. Если Крегеру и впрямь известно, чем мы занимаемся, он вполне мог подбросить нам толику вранья. Мы решили подождать вашего возвращения, а уж потом проверить, что за сведения нам повезло добыть.
– Как же это можно проверить? – удивился Бевьер.
– Пошлем приказ перерезать кому-нибудь горло и посмотрим, попытаются ли его спасти, – отозвался Стрейджен. – Скажем, какому-нибудь местному полицейскому начальству или главарю патриотов – Элрону, может быть. Разве это не удивительно, Спархок? Помимо всего прочего, мы обнаружили, что таинственный Сабр – не кто иной, как Элрон!
– Потрясающе! – согласился Спархок, старательно изображая удивление.
– Кааладор хочет убить некоего Скарпу, – продолжал Стрейджен, – но лично я предпочитаю Элрона – хотя можете считать это проявлением моего литературного вкуса. Элрон заслужил смерть не столько за свои политические воззрения, сколько за отвратное стихоплетство.
– Стрейджен, – сказал Кааладор, – мир уж как-нибудь не рухнет из-за избытка паршивых стихов. А вот Скарпа по-настоящему опасен. Жаль еще, что нам не удалось присовокупить к этому списку настоящее имя Ребала – пока что нам не удалось его отыскать.
– Его настоящее имя – Амадор, – сказал Телэн. – Он торгует лентами в Джорсане, городе на западном побережье Эдома.
– Как вы это узнали? – осведомился потрясенный Кааладор.
– Честно говоря, по чистой случайности. Мы видели Ребала в лесу, когда он держал речь перед крестьянами. Позднее, когда мы были в Джорсане, порыв ветра занес меня прямиком в его лавку. На самом деле он не слишком опасен. Это шарлатан. Он использует ярмарочные фокусы, чтобы убедить крестьян, что он воскрешает из мертвых Инсетеса. По мнению Сефрении, это значит, что у наших противников нехватка настоящих магов, а потому им приходится прибегать к дешевым трюкам.
– Что вы делали в Эдоме, Спархок? – спросила Элана.
– Заехали по пути за Беллиомом.
– Как же вам удалось обернуться так быстро?
– Нам помогла Афраэль. Она очень много помогала нам… хотя и не всегда, – прибавил Спархок, стараясь не смотреть на дочь. Он встал. – Все мы сегодня изрядно устали, – продолжал он, – а если сейчас углубляться в детали нашего путешествия, мы, пожалуй, засидимся до утра. Может быть, отправимся спать? Завтра мы обсудим все на свежую голову.
– Отличная мысль, – согласилась Элана, тоже вставая. – Кроме того, меня мучает любопытство.
– Вот как?
– Раз уж мне придется спать с Анакхой, должна же я познакомиться с ним поближе, как ты полагаешь? Делить постель с незнакомцем – это так губительно для женской репутации…


***

– Она еще спит, – сказала Даная, бесшумно прикрывая дверь в комнату Сефрении.
– С ней все в порядке? – спросил Спархок.
– Разумеется, нет. А чего же еще ты ждал, Спархок? Ее сердце разбито.
– Идем со мной. Нам нужно поговорить.
– Я не уверена, отец, что мне сейчас хочется с тобой говорить. Я тобой недовольна.
– Пожалуй, я это переживу.
– Не будь в этом так уверен.
– Пойдем. – Спархок взял ее за руку и повел вверх по длинной лестнице – на вершину донжона и оттуда на парапет.
– Ты ошиблась, Афраэль, – сказал он. Она вздернула подбородок и одарила его прямым ледяным взглядом.
– Не изображай надменность, юная леди. Ты ошиблась. Тебе не следовало пускать Сефрению в Дэльфиус.
– Она должна была попасть туда. Ей придется пройти через это.
– Она не может. Это выше ее сил.
– Она сильнее, чем кажется.
– У тебя совсем нет сердца? Неужели ты не видишь, как она страдает? – Конечно вижу, отец, и меня это мучает куда больше, чем тебя. – Вэнион тоже страдает.
– Он тоже сильнее, чем кажется. Почему вы все отвернулись от Сефрении в Дэльфиусе? Два-три ласковых слова Ксанетии – и вы забыли о трех веках любви и преданности. Так у вас, эленийцев, принято поступать с друзьями?
– Сефрения сама подтолкнула нас к этому, Афраэль. Она начала выдвигать ультиматумы. Сдается мне, ты не представляешь, насколько глубока ее ненависть к дэльфам. Она вела себя абсолютно нелогично. Что за всем этим кроется?
– Это не твое дело.
– Думаю, что все же мое. Что на самом деле произошло во время войны с киргаями?
– Не скажу!
– Ужели ты страшишься говорить об этом, Богиня?
Спархок резко обернулся, проглотив просившееся на язык ругательство. Ксанетия, облеченная сиянием, стояла неподалеку от них.
– Тебя это не касается, Ксанетия, – холодно ответила ей Афраэль.
– Мне бы следовало знать твое сердце, Богиня. Вражда сестры твоей к дэльфам не столь важна, как может быть твоя. Ты также ненавидишь меня?
– Почему бы тебе не пошарить в моих мыслях и не выяснить это самой?
– Ведомо тебе, Афраэль, что сего я сделать не в силах. Разум твой закрыт для меня.
– Я так счастлива, что ты это заметила.
– Веди себя прилично, – твердо сказал Спархок Дочери.
– Не вмешивайся, Спархок.
– Не могу, Даная. Так значит, это ты стоишь за тем, как Сефрения вела себя в Дэльфиусе?
– Не мели чепухи. Я послала ее в Дэльфиус, чтобы излечить ее от этой глупости.
– Ты уверена, Афраэль? Ты ведь и сама ведешь себя сейчас не лучшим образом.
– Мне не по душе Эдемус и его почитатели. Я хотела вылечить Сефрению из любви к ней, а не потому, что мне нравятся дэльфы.
– Однако вначале ты, Богиня, заступилась за нас перед родичами своими, – заметила Ксанетия.
– Опять-таки не из приязни к твоим соплеменникам. Мои родичи были не правы, и я возражала им из принципа. Тебе, впрочем, этого не понять. Тут замешана любовь, а вы, дэльфы, давно уже переросли это понятие.
– Как же мало ты знаешь нас, Богиня, – с грустью проговорила Ксанетия.
– Раз уж мы заговорили откровенно, и я в кое-каких твоих словах, анара, примечал нелюбовь к стирикам, – колко заметил Спархок.
– У меня есть тому причина, Анакха, и не одна.
– Уверен, что есть и что у Сефрении их не меньше. Однако не в том дело, испытываем мы друг к другу приязнь или наоборот. Я намерен исправлять все это. Мне надо заниматься делом – и я отнюдь не намерен терпеть при этом женские свары. Я вас всех примирю – даже если для этого мне придется прибегнуть к помощи Беллиома.
– Спархок! – воскликнула потрясенная Даная.
– Никто не хочет рассказать мне, что же на самом деле произошло во время войны с киргаями, ну да, может, это и к лучшему. Вначале мне было любопытно, теперь – нет. Суть в том, милые дамы, что мне наплевать на то, что случилось тогда. Судя по вашему поведению, все там были хороши. Я намерен прекратить эту нелепую возню вокруг былых обид. Вы ведете себя как дети, и меня это уже начинает раздражать.


ГЛАВА 17

На следующее утро под глазами у Сефрении были темные круги, лицо потускнело, лишенное обычного оживления. Поверх белого стирикского одеяния она набросила накидку без рукавов густо-черного цвета. Спархок никогда прежде не видел, чтобы она так одевалась, и ее выбор – и одежды, и цвета – показался ему не предвещающим ничего хорошего. Она явилась к завтраку неохотно, лишь по недвусмысленному приказу Эланы, и сидела чуть поодаль от всех, окружив себя, точно крепостной стеной, своей обидой. На Вэниона она не смотрела, а от завтрака отказалась, сколько ни уговаривала ее Алиэн.
Вэнион страдал не меньше. Его отрешенное лицо заливала бледность, почти такая же, как в те времена, когда он взял на свои плечи тяжесть мечей, в глазах стояла боль.
При таких обстоятельствах завтрак прошел напряженно, и все встали из-за стола с неподдельным облегчением. Они направились прямиком в голубую гостиную и там приступили к делам.
– Остальные не столь уж важные птицы, – говорил Кааладор. – Ребал, Сабр и барон Парок – определенно деятели второго сорта. На самом деле они только используют уже имеющиеся противоречия между местным населением и тамульцами. Скарпа – это совсем другое дело. Начать с того, что Арджуна вообще край неспокойный и Скарпа использует это на полную катушку. Другим заговорщикам приходится быть поосмотрительнее, потому что эленийские королевства запада густо заселены. Там нелегко найти безлюдное местечко, а потому мятежникам приходится скрываться. А вот Юго-восточная Арджуна – почти что сплошные джунгли, так что у Скарпы там в достатке укрытий, да еще таких, которые он может оборонять. Он выдвигает, как и другие главари, кое-какие патриотические лозунги, но не в этом, похоже, его главная цель. Арджуны куда более хитроумный народ, нежели эленийские крестьяне или крепостные.
– Тебе известно что-нибудь о его прошлом? – спросил Улаф. – Откуда он родом, чем занимался до того, как заварил всю эту кашу, и тому подобное?
Кааладор кивнул:
– Это как раз узнать было нетрудно. Скарпа был хорошо известен в определенных кругах еще до того, как примкнул к заговорщикам. – Каммориец скорчил гримасу. – Жаль, что не придумаешь другого слова. «Заговорщики» звучит так мелодраматично. – Он пожал плечами. – Как бы то ни было, Скарпа – ублюдок.
– Кааладор! – одернул его Бевьер. – Здесь дамы!
– Это не непристойность, сэр Бевьер, скорее констатация факта. Скарпа – плод романа воинственно неразборчивой арджунской шлюхи и стирика-отступника. Это была странная парочка, и произвела она на свет весьма странное дитятко.
– Не слишком увлекайся этой темой, Кааладор, – зловеще проговорил Стрейджен.
– Остынь, Стрейджен. Не ты один в этом мире родился вне брачного союза. Если уж на то пошло, я и сам не уверен в том, кто был мой папаша. Незаконное происхождение не такой уж большой грех для человека с головой и талантом.
– Милорд Стрейджен чересчур чувствителен к своему происхождению, – небрежно пояснила баронесса Мелидира. – Я не раз говорила с ним об этом, но он по-прежнему ощущает некую неполноценность. Это, впрочем, не так уж плохо. Он настолько самоуверен во всем остальном, что некоторая толика неуверенности в себе не дает ему сделаться совершенно невыносимым.
Стрейджен встал и отвесил ей подчеркнуто пылкий поклон.
– Ах, да сядь же ты, Стрейджен, – сказала она.
– На чем это я остановился? – пробормотал Кааладор. – Ах да, вспомнил. Энтот, стал-быть, Скарпа народился в Арджуне, в зачуханной придорожной забегаловке, ну и, само собою, с нежных годков душеньку свою тешил всеми пакостями, какие только может измыслить ублюдок, ежели его драть некому.
– Кааладор, ради Бога!.. – выразительно вздохнул Стрейджен.
– Я просто развлекаю королеву, старина, – пожал плечами Кааладор. – Она зачахнет, если время от времени не потчевать ее этой простонародной стряпней.
– Кааладор, – прервала его Элана, – что означает «зачуханная забегаловка»?
– Дак ить, ваш-ш-величество, чего есть, того и означает. Забегаловка – энто, стал-быть, лачуга с дешевой жратвой и дрянной выпивкой, а «зачуханная» – энто, значитца, грязнущая ну до тошноты. Знавал я в детстве одного парня, дак его все так и кликали – Зачуханный. Конура его грязью заросла, что вам так и не снилось, а и сам он не больно-то за чистотой гонялся.
– Думаю, на сегодня с меня довольно этого говора, мастер Кааладор, – улыбнулась Элана. – Тем не менее, спасибо за заботу.
– Всегда рад услужить вашему величеству, – ухмыльнулся он. – Словом, Скарпа вырос в такой обстановке, что сама по себе толкает к преступлениям. Он был тем, что можно назвать одаренный любитель. Так и не примкнул ни к одному определенному ремеслу. – Кааладор скорчил гримасу. – Дилетант, что с него возьмешь? Терпеть не могу дилетантов! Как положено хорошему мальчику, он сводничал для своей достойной маменьки, а также для многочисленных сестер, которые, если верить слухам, с колыбели приобщились к этому ремеслу. Кроме того, он с умеренным успехом шарил по карманам и резал кошельки, а также был довольно ловким мошенником. В отличие от других маменькиных воздыхателей на час, стирик – папаша Скарпы – время от времени навещал сыночка, а потому Скарпа получил поверхностное стирикское образование. Однако, в конце концов, он совершил ту ошибку, какую всегда можно ожидать от любителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58