Они свернули за угол и приблизились к огромному зданию, окруженному высокой стеной. Его башни и купола носили печать какого-то варварского великолепия и, в отличие от прочих зданий Рэк-Урги, были ярко раскрашены в кричащие и совершенно несочетаемые между собою цвета.— Добро пожаловать во дворец Дроим, — с насмешливой торжественностью объявил король Ургит, — наследственную резиденцию королевского дома Урги.— Да-а, необыкновенное сооружение, ваше величество, — пробормотал Сади.— Если быть дипломатичным, то да. — Ургит критическим оком оглядел свой дворец. — Он кричащий, безобразный — словом, верх безвкусицы. Впрочем, для меня это как раз то, что надо. — Он повернулся к одному из стражников. — Будь хорошим мальчиком и поезжай вперед, — приказал он. — Скажи страже у ворот, что приближается сам великий король, и, если ему придется ждать, покуда эти остолопы откроют ворота, он прикажет отрезать им уши.— Слушаюсь, ваше величество!Ургит ухмыльнулся, глядя на Сади.— Это одно из немногих доступных мне развлечений, — пояснил он. — Я могу вволю измываться только над слугами и простыми вояками — а ведь в глубине души каждого мурга живет неутолимая жажда поиздеваться над кем-нибудь.Они въехали в загодя распахнутые ворота и спешились посреди освещенного факелами внутреннего двора. Ургит оглядел аляповато раскрашенные стены замка.— Не правда ли, отвратительно? — Его передернуло. — Прошу во дворец.Каменные ступени вели к большой двери. В эту дверь и ввел их Ургит, а потом они шли по длинному сводчатому коридору.Король резко остановился возле отполированных двустворчатых дверей, которые охраняли двое солдат с лицами, изборожденными боевыми шрамами.— Ну? — вкрадчиво обратился к ним король.— Да, ваше величество? — в один голос ответили стражники.— Вы полагаете, я должен уговаривать вас открыть передо мной дверь? — с издевкой спросил их Ургит. — Или предпочитаете, чтобы я немедленно отослал вас обоих в зону военных действий?— Простите, ваше величество! — в один голос ответили солдаты, поспешно распахивая двери.— Прекрасно, мальчики! В следующий раз постарайтесь в пылу усердия не сорвать дверь с петель.С этими словами король величественно прошествовал внутрь.— Мой Тронный зал! — с издевательской торжественностью провозгласил он. — Плод больного воображения предшествующих поколений.Здесь было куда просторнее, чем в Тронном зале ривской цитадели Гариона.Потолок представлял собой множество куполов, сплошь обитых красным листовым золотом из копей Хтол-Мургоса. Стены и колонны сверкали драгоценными каменьями, а кресла, стоящие вдоль стен, были изукрашены ангараканским золотом. В дальнем конце зала возвышался трон, состоящий, казалось, из одних драгоценных камней, с пологом кроваво-красного бархата. Подле трона в простом скромном кресле сидела седовласая женщина и неторопливо что-то вышивала.— Не правда ли, кошмар? — спросил Ургит. — Урги веками грабили сокровищницы Рэк-Госку, чтобы побогаче украсить этот Тронный зал, но, поверишь ли, крыша до сих пор протекает. — Он лениво прошествовал в дальний конец зала и остановился перед седой женщиной, скромно одетой в черное, которая не прерывала своего занятия. — О, матушка, — приветствовал он ее слегка карикатурным поклоном, — ты засиделась допоздна.— В моем возрасте уже не нужно спать так долго, как в молодости, Ургит. — Она отложила вышиванье. — Кстати, мы с тобой обычно обсуждаем события прошедшего дня, прежде чем отойти ко сну.— Это самый сладкий час для меня, матушка, — ответил он с едва заметной усмешкой.Мать ответила сыну открытой дружелюбной улыбкой. Лицо ее озарилось на миг, и Гарион увидел, как хороша собой эта женщина. Невзирая на седину, посеребрившую волосы, и на едва заметную сеточку морщин в уголках глаз, лицо ее все еще было необыкновенно прекрасным. Гарион боковым зрением уловил какое-то движение и, скосив глаза, увидел, как Шелк, прячась за спину гиганта Тофа, натягивает на лицо темно-зеленый капюшон.— Кто твои друзья, Ургит? — спросила сына седовласая госпожа.— Ах, прости, матушка! Мои манеры оставляют желать лучшего. Позволь представить тебе Сади, главного евнуха королевы Салмиссры из Страны змей.— Извините, но уже бывшего главного евнуха, — вежливо поправил короля Сади. Он склонился в глубоком поклоне. — Для меня великая честь быть представленным королеве-матери.— О-о, — выдохнул Ургит. Он взошел на возвышение и уселся на трон в весьма фривольной позе, перекинув одну ногу через изукрашенный каменьями подлокотник.— Я вновь попрал этикет. Сади, это моя благородная мать Тамазина, жемчужина Хаггского дома и неутешная вдова моего августейшего родителя, Таур-Ургаса Помешанного, да благословенна будет рука, низвергнувшая его в чрево Торака.— Ты можешь хотя бы о чем-то говорить серьезно, Ургит? — мягко укорила его мать.— Ну конечно, ты ведь и вправду скорбишь, матушка, разве не так? Я знаю, что сердце твое тоскует по тем дивным часам, что провела ты в обществе моего отца, глядя, как крушит он мебель направо и налево, слушая его безумный бред, наслаждаясь теми ласковыми тумаками, которыми он угощал тебя и прочих своих жен в знак сердечного расположения.— Ну, довольно, Ургит, — твердо сказала королева-мать.— Умолкаю, матушка.— Добро пожаловать в Дроим, Сади, — церемонно приветствовала евнуха королева, затем вопросительно оглядела остальных.— Это мои слуги, госпожа Тамазина, — быстро сказал Сади. — В основном алорийцы.— Причудливый зигзаг судьбы, — прошептала королева. — Многовековая распря между Мургосом и Алорией лишила меня общения с представителями этой расы. — Тамазина оценивающе взглянула на Полгару. — Но эта госпожа, вне сомнения, не служанка.— Я своей волей нанялась к Сади, госпожа Тамазина, — ответила Полгара с изысканной вежливостью. — Мне надо было на время покинуть родные края ввиду некоторых сложностей.Королева-мать улыбнулась.— Прекрасно вас понимаю. Мужчины играют в политику, а женщинам приходится платить за их безумства. — Затем она вновь обратилась к сыну: — А как прошла твоя беседа с иерархом?— Недурно, — передернул плечами Ургит. — Я достаточно унизился, чтобы ему польстить.— Хватит, Ургит! — резко остановила его королева. — Положение Агахака весьма высоко, И дружба его может оказаться для тебя бесценной. Так потрудись выказывать уважение.Ургита покоробил ее тон, это было видно по выражению его лица.— Да, матушка, — смиренно ответствовал он. — О, чуть было не забыл: у жрицы Хабат серьезные проблемы.Черты королевы-матери исказила гримаса отвращения.— Поведение этой женщины позорно! — воскликнула она. — В толк не возьму, отчего Агахак все еще ее терпит?— Полагаю, он находит ее забавной, матушка. У гролимов довольно своеобразное чувство юмора. Сегодня у ее друга, и, надо сказать, друга довольно близкого, — Ургит подчеркнул последнее слово, — случилась маленькая неприятность. Придется ей теперь подыскивать себе другого пособника, чтобы продолжать потрясать своими выходками богобоязненных служителей Торака.— Ты так фривольно выражаешься, Ургит!— Почему бы не счесть это симптомом наследственного безумия?— Нет, ты не сойдешь с ума, — твердо сказала королева-мать.— Еще как сойду, матушка. Сплю и вижу, как это случится.— Когда ты в таком настроении, с тобой просто невозможно разговаривать, — пожурила королева не в меру разошедшегося сына. — Ты еще долго намерен бодрствовать?— Не думаю. Нам с Сади надо еще кое-что обсудить, но это вполне может подождать до завтра. Королева-мать снова обратилась к Полгаре:— Мои покои весьма просторны, госпожа. Не соблаговолите ли разделить их со мною на время вашего пребывания здесь, в Дроиме, вместе с вашими служанками, разумеется?— Для нас это величайшая честь, госпожа, — с поклоном ответила Полгара.— Ну что ж, прекрасно, — улыбнулась королева. — Прала! — позвала она.Из-за королевского трона бесшумно выступила стройная девушка, на вид примерно лет шестнадцати. Она была в черных одеждах, по ее спине струились длинные блестящие черные волосы. Характерные для мургов темные раскосые глаза, делавшие мужчин этого племени столь грозными, у этой прелестной девушки были лишь слегка миндалевидными, чуть косо посаженными и к тому же огромными, придавая ее лицу совершенно экзотическую красоту. Однако из-за излишне решительного его выражения красавица казалась старше своих лет. Девушка приблизилась к Тамазине и помогла той подняться.Ургит, помрачнев и посерьезнев, молча наблюдал за тем, как мать, сильно прихрамывая и опираясь на девичье плечо, медленно сходит с тронного возвышения.— Маленькая памятка от незабвенного Таур-Ургаса, — вполголоса сказал он Сади. — Однажды вечером, пребывая в игривом настроении, он столкнул мать с лестницы, и она сломала себе бедро. С тех пор она такая.— Но хромота меня более не беспокоит, Ургит, — расслышав слова сына, произнесла королева-мать.— Удивительно, сколь быстро исцелились все наши недуги после того, как сабля Хо-Хэга пронзила отцовское чрево! — Ургит помолчал и добавил: — Думаю, еще не поздно послать Хо-Хэгу маленький сувенир в знак признательности.— Это Прала, принцесса из династии Ктэн, — не обращая внимания на сыновнюю болтовню, представила королева Полгаре юную девушку.— Очень рада, принцесса, — приветствовала девушку Полгара.— И я также, госпожа, — прозвучал нежный девичий голосок.Тамазина, опираясь на плечо Пралы, медленно вышла из Тронного зала, сопровождаемая Полгарой, Сенедрой и Бархоткой.— При виде этой девушки я отчего-то начинаю нервничать, — шепнут Ургит на ухо Сади. — Мать трясется над нею, но у нее что-то на уме. Она ни на минуту глаз с меня не спускает. — Король потряс головой, словно отгоняя навязчивую мысль. — У тебя и у твоих людей был тяжелый день, Сади. Мы продолжим беседу завтра, когда все выспимся хорошенько.Король протянул руку и дернул за шелковый шнур, и тотчас же где-то за пределами Тронного зала раздался громовой удар гонга.— Ну почему, почему он должен так оглушительно грохотать? — жалобно сказал король. — Как бы я хотел, дернув за шнур, услышать тихий мелодичный звон.Дверь в дальнем конце зала распахнулась, и вошел, пожилой мург. Волосы его серебрились, а лицо бороздили глубокие морщины. Казалось, губы эти забыли, что такое улыбка.— Вы звонили, ваше величество? — спросил он скрипучим голосом.— Да, Оскатат, — вежливо ответил Ургит. — Не мог бы ты проводить моего доброго друга Сади и его слуг в приличные покои? — Потом он повернулся к Сади. — Оскатат — лорд-сенешаль. Он в той же должности служил еще моему отцу в Рэк-Госку. — От желчной его насмешливости не осталось и следа. — Мать и меня не жаловали в отцовском дворце, и единственным исключением был Оскатат — можно сказать, он даже сделался нашим другом.— Мой господин, — склонился Сади перед высоким седовласым сенешалем.Сенешаль ответил вежливым поклоном и снова обратился к королю:— Тамазина уже удалилась на покой?— Да, Оскатат.— Тогда вам тоже пора почивать. Уже очень поздно.— Да я уже собирался. — Ургит торопливо поднялся на ноги, но тотчас словно опомнился. — Оскатат, я уже не тот болезненный мальчик, который непременно должен проводить в постели по двенадцать часов кряду, — с досадой в голосе произнес он.— Бремя власти тяжело, — коротко ответил сенешаль. — Вам нужен отдых. — И, обращаясь к Сади, бросил: — Следуйте за мной.— Ну, тогда до завтра, Сади, — покорно ответил Ургит. — Доброй ночи.— Премного благодарен, ваше величество.Покои, куда проводил их мрачный Оскатат, оказались столь же безвкусны, как и весь дворец. Стены выкрашены были в неприятный горчичный цвет и увешаны аляповатыми гобеленами. Но здесь стояла мебель из лучших сортов драгоценного дерева, а голубой маллорейский ковер казался мягким и нежным, словно шерсть живой овцы. Оскатат, открыв перед путешественниками дверь, едва заметно кивнул и удалился, оставив их одних.— Н-да, этот лорд-сенешаль — само обаяние, — пробормотал Сади.Гарион же пристально глядел на Шелка, все еще прячущего под капюшоном лицо.— С чего это ты так усердно маскируешься?Маленький человечек резким движением смахнул с головы капюшон.— Одна из обычных бед заядлого путешественника — вечно натыкаешься на старых знакомых.— Не совсем, признаться, тебя понял.— Помнишь, когда мы направлялись в Рэк-Хтол, Таур-Ургас схватил меня и заточил в темницу?— Да.— А помнишь ли ты, почему он так поступил и за что именно собирался постепенно, по дюйму в день, живьем стаскивать с меня кожу?— Ты говорил, что однажды уже был в Рэк-Госку и по чистой случайности убил его старшего сына.— Правильно. У тебя цепкая память, Гарион. Так случилось, что как раз незадолго до этого прискорбного случая я присутствовал на переговорах с Таур-Ургасом. Я довольно часто бывал во дворце Рэк-Госку и несколько раз встречался с Тамазиной. Наверняка она меня запомнила — особенно если принять во внимание, что, по ее словам, она будто бы знакома с моим отцом.— Это может вызвать немалые проблемы, — сказал Белгарат.— Нет, если мне и дальше удастся избегать встреч с нею, — возразил Шелк. — В Стране мургов женщины редко бывают в мужском обществе — и особенно среди чужестранцев, — посему полагаю, что мы с нею вряд ли будем то и дело натыкаться друг на друга в течение этих нескольких дней. Вот Оскатат — другое дело. Будучи здесь, я и с ним встречался.— Полагаю, что по мере возможности тебе не следует покидать этих апартаментов, — сказал старик. — Поживи спокойно — хотя бы для разнообразия.— Ну-ну, Белгарат, — примирительно улыбнулся Шелк, — что ты такое говоришь?— А король Ургит всегда был таким? — спросил Дарник у Сади. — Похоже, он… ну, скажем, большой шутник. Да, думаю, это подходящее слово. А я-то думал, что мурги даже улыбаться не умеют.— Он весьма непрост, — ответил Сади.— А давно ты его знаешь?— Когда он был помоложе, то частенько наведывался в Стисс-Тор — обычно по делам отца. Полагаю, он хватался за любую соломинку, чтобы вырваться из Рэк-Госку. Они с Салмиссрой прекрасно ладили. Разумеется, до того, как Полгара превратила ее в змею. — Евнух рассеянно потер ладонью бритую голову. — Он не такой уж могущественный король, — отметил Сади. — Детство, проведенное во дворце Таур-Ургаса, сделало его застенчивым и робким, и он всячески избегает какой бы то ни было конфронтации. Его цель — выжить любой ценой. Всю свою жизнь он только и делал, что пытался уцелеть, ему вечно приходилось быть начеку, а это накладывает на характер определенный отпечаток.— Завтра ты снова будешь говорить с ним, — сказал Белгарат. — Посмотрим, удастся ли тебе выведать у него какую-нибудь ценную информацию о корабле, который он собирается нам предоставить. Я намерен добраться до острова Веркат до наступления зимних холодов, а некоторые из нас своими выходками могут привлечь нежелательное внимание, если мы тут задержимся чересчур долго. — И старик многозначительно взглянул в сторону Эрионда.— Но я ни в чем не виноват, Белгарат, — смущенно запротестовал юноша. — Мне не понравилось это пламя в святилище — вот и все.— Потрудись в дальнейшем управлять своими настроениями, Эрионд, — саркастически заметил старик. — Не следует пока отвлекаться на борьбу за справедливость.— Я постараюсь, Белгарат.— Буду тебе весьма признателен.На следующее утро сенешаль Оскатат проводил путников на аудиенцию к королю Ургиту — на сей раз в покои, ярко освященные свечами и куда менее просторные, чем претенциозный Тронный зал. Гарион подметил, что Шелк усердно прикрывал лицо капюшоном, покуда сенешаль находился в их комнате. Во время аудиенции Ургит и Сади вполголоса беседовали, а остальные праздно сидели на стульях, стоящих вдоль стены.— Это был первый по-настоящему серьезный знак того, что у моего отца наступает помутнение рассудка, — говорил король мургов. Он снова был одет в пурпурный камзол и трико, и сидел в кресле, развалясь и вытянув ноги. — Ему ни с того ни с сего взбрело на ум сделаться королем королей Ангарака. Я же считаю, что надоумил его Ктучик — единственно с целью взбесить Урвона. Но как бы там ни было, — продолжал король, рассеянно вертя на пальце массивный золотой перстень, — всем генералам, вместе взятым, понадобилось немало времени и сил, чтобы убедить моего маньяка-отца в том, что армия Закета как минимум раз в пять превосходит численностью его войско и что Закет может в любой момент раздавить его, словно клопа. Ну а когда справедливость их слов дошла наконец до него, он совершенно потерял человеческий облик.— Как это? — спросил Сади.Ургит улыбнулся.— Он бросился ничком на пол и принялся грызть ковер. Немного успокоившись, отец замыслил хитрость. Он наводнил Маллорею тайными агентами мургов, а мурги, по-моему, самые что ни на есть бездарные шпионы. Но ближе к делу. Закету было в то время лет девятнадцать, и он страстно влюбился в одну Мельсенскую девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46