Профессора мгновенно распознали скрытый в этом мальчике талант. Его учителями стали Изабелла Венгерова и Рудольф Серкин, под руководством которых Филип усердно изучал теорию музыки. В свободное от занятий время он вместе с другими студентами играл в камерном оркестре. Фортепиано, на котором его силой заставляли играть с трехлетнего возраста, теперь сделалось своеобразным центром его жизни. Из этого волшебного инструмента пальцы Филипа научились извлекать звуки, передающие целую гамму человеческих чувств – и любовь, и страсть, и гнев. Филип словно говорил на особом, понятном для всех, универсальном языке.
– Свой первый сольный концерт я дал с Детройтским симфоническим оркестром. Мне тогда было восемнадцать лет.
– Вы сильно волновались?
Он был в ужасе. Он понял, что играть для друзей – это одно, а предстать перед огромной аудиторией людей, заплативших за то, чтобы его послушать, – это совсем другое. В волнении Филип выхаживал взад-вперед за кулисами, пока директор театра не взял его за руку и не сказал: «Пора. Ваш выход». До сих пор Филип не мог забыть чувства, охватившего его, когда он вышел на сцену и публика начала ему аплодировать. Он сел к роялю, и все страхи мгновенно улетучились. А потом его жизнь превратилась в один сплошной концертный марафон. Он объездил всю Европу и Азию, и после каждого турне его слава становилась все громче. Его импресарио стал знаменитый Уильям Эллерби, и два года спустя Филипа Адлера буквально завалили предложениями со всех концов света.
Он посмотрел на Лару и улыбнулся:
– Да. Я и сейчас перед началом концерта не нахожу себе места от волнения.
– А интересно ездить на гастроли?
– По крайней мере скучать не приходится. Однажды я давал концерты с Филадельфийским симфоническим оркестром. По пути в Лондон мы сделали остановку в Брюсселе. Но из-за тумана брюссельский аэропорт закрыли, и тогда нас посадили в автобус и повезли в аэропорт Шифоль, в Амстердам. А там нам объяснили, что заказанный для нас самолет слишком мал и мы можем взять с собой либо только чемоданы, либо только инструменты. Естественно, все выбрали последнее. В Лондон мы прилетели перед самым началом концерта, и нам пришлось выступать в джинсах, кроссовках, да еще и небритыми.
– Держу пари, публике это понравилось, – засмеялась Лара.
– Да, очень. А в другой раз я приехал на гастроли в Индиану, но оказалось, что рояль заперт в чулане и никто не знает, где ключ. И тогда мы выломали дверь.
Лара хихикнула.
– А в прошлом году я должен был исполнять концерт Бетховена в Риме, и один музыкальный критик написал:
«Выступление Адлера оказалось на редкость скучным, а его интерпретация финала оставляет желать лучшего. Темп исполнения совершенно не соответствовал присущему этому произведению ритму».
– Какой ужас! – искренне сочувствуя, воскликнула Лара.
– Самое ужасное – это то, что я этого концерта так и не дал. Я опоздал на самолет!
– Расскажите еще что-нибудь, – попросила Лара.
– Ну, однажды в Сан-Паулу во время исполнения фортепианного концерта Шопена у рояля сломались педали.
– И как же вы вышли из положения?
– Доиграл до конца без педалей… Когда Филип рассказывал о своей работе, в его голосе чувствовалось воодушевление.
– Я счастливый человек, – проговорил он. – Ведь это так прекрасно, что твоя музыка трогает людей, помогает им перенестись в другой, чудесный мир, мир грез. Иногда мне кажется, что музыка – это единственное светлое и здоровое начало в нашем безумном мире. – Он застенчиво улыбнулся. – Простите, я не хотел бы вам показаться чересчур высокопарным.
– Нет-нет, вы же дарите радость миллионам людей. – Лара вздохнула. – Когда я слушаю, как вы исполняете «Viles» Дебюсси, мне чудится, что я иду по одинокому пляжу и вижу вдали мачту плывущего корабля…
– Да, то же самое кажется и мне, – улыбнулся Филип.
– А когда вы играете Скарлатти, я уношусь в Неаполь, слышу ржание лошадей и скрип телег, вижу гуляющих по улицам людей… – Лара не могла не заметить, с каким нескрываемым удовольствием слушал ее Филип.
Она вспомнила все, что получила на уроках профессора Мейера.
– А вместе с Бартоком вы заставляете меня почувствовать себя в какой-то деревушке Центральной Европы, среди венгерских крестьян. Вы словно рисуете картины, я растворяюсь в них…
– Право, вы преувеличиваете мои способности.
– Нисколько. Все, что я сказала, – чистая правда. Они приступили к ужину, который состоял из chateaubriand с печеными яблоками, салата «Уилдорф», спаржи и фруктового пирога на десерт. К каждому блюду подавалось соответствующее вино.
– Лара, – сказал Филип, – что-то мы все говорим обо мне. А расскажите-ка о себе. Интересно, что чувствует человек, возводящий по всей стране громадные здания.
Лара с минуту помолчала.
– Это трудно описать, – начала она. – Вы творите руками, я же творю головой. Я не строю дома в прямом смысле этого слова, но я создаю условия для того, чтобы они строились. Я вынашиваю мечту из стали, стекла и бетона и воплощаю ее в жизнь. Я создаю рабочие места для сотен людей: архитекторов и каменщиков, дизайнеров и плотников… Все они и их семьи существуют благодаря мне. Я даю людям прекрасные и удобные жилища и красивые магазины, где они могут купить все, что только душе угодно. Можно сказать, что я строю будущее. – Она смутилась. – Ей-богу, я не собиралась произносить речь.
– Вы замечательная женщина, – восторженно прошептал Филип. – Вы сами-то это знаете?
– Я рада, что вы так считаете.
Это был чудесный вечер, и к тому времени, когда он подошел к концу, Лара поняла, что она первый раз в жизни влюблена. А ведь она так боялась, что ни один мужчина на свете не способен и приблизиться к созданному в ее воображении образу. И вот она встретила наконец своего Лохинвара.
Когда Лара приехала домой, она была слишком взволнована, чтобы сразу идти спать. Вновь и вновь она мысленно возвращалась к прошедшему вечеру. Филип Адлер был самым замечательным мужчиной, которого ей когда-либо доводилось встречать. Зазвонил телефон. Лара улыбнулась и сняла трубку. Она уже начала говорить:
«Филип…» – когда услышала голос Пола Мартина.
– Я просто хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дома.
– А-а, – выдавила из себя Лара.
– Как прошла встреча?
– Отлично.
– Я рад. Давай завтра вечером где-нибудь поужинаем. Лара заколебалась.
– Хорошо, – наконец проговорила она, думая про себя: «Неужели у меня могут возникнуть неприятности?»
Глава 21
Утром в апартаменты Лары доставили букет прекрасных роз.
«Похоже, ему тоже понравился вечер», – радостно подумала она.
Лара развернула прикрепленную к цветам записку и прочла: «Малышка, я с нетерпением жду сегодняшнего вечера. Пол».
Лара почувствовала крайнее разочарование. Все утро она прождала звонка от Филипа. На этот день у нее была запланирована целая масса дел, но она не находила в себе сил сосредоточиться на работе.
– Пришли новые секретарши на собеседование, – в два часа дня сообщила ей Кэти.
– Ладно, пусть заходят по очереди.
Их было шесть – все высококвалифицированные. В конце концов выбор пал на Гертруду Микс – яркую, подтянутую женщину лет тридцати, явно боготворившую Лару. Лара просмотрела ее документы и осталась ими весьма довольна.
– Вам уже приходилось работать в строительной сфере, верно?
– Да, мэм. Но я никогда прежде не работала с таким боссом, как вы. По правде говоря, я готова здесь работать даже бесплатно.
– В этом нет необходимости, – улыбнулась Лара. – У вас очень хорошие рекомендации. Думаю, мы дадим вам возможность попробовать.
– Я вам так благодарна! – Гертруда прямо зарделась от восторга.
– Вам придется подписать обязательство не давать никаких интервью и ни с кем и никогда не обсуждать то, что происходит в стенах этой фирмы. Вы согласны?
– Конечно.
– Кэти покажет ваше рабочее место.
***
– Как дела у вашего отца? – спросила Лара Джерри Таунсенда.
– Сейчас он в Швейцарии. Доктор говорит, что у него есть шанс на выздоровление. – Его голос сделался хриплым. – Если это действительно так, то только благодаря вам.
– У каждого должен быть свой шанс, Джерри. Надеюсь, он поправится.
– Спасибо вам. – Таунсенд попытался прочистить горло. – Я…, я просто не знаю, как выразить… Лара встала.
– Я опаздываю на встречу, – сказала она и вышла, оставив его уставившимся на захлопнувшуюся за ней дверь.
***
Эта встреча, на которой присутствовали архитекторы, была посвящена обсуждению проекта строительства нового здания в Нью-Джерси.
– Вы неплохо потрудились, – заявила Лара, – но я бы хотела внести некоторые изменения. Мне надо, чтобы вы сделали здесь овальные арки, ведущие в расположенные с трех сторон вестибюли. Стены должны быть мраморные. Крыше надо придать форму пирамиды; покрыть ее медными листами и установить сигнальные огни. Это трудно сделать?
– Не вижу никаких проблем, мисс Камерон, – сказал один из архитекторов.
Когда встреча закончилась, загудел интерком.
– Мисс Камерон, звонит Раймон Даффи, один из ваших прорабов. Говорит, у него срочное дело. Лара взяла трубку.
– Слушаю, Раймон.
– У нас неприятность, мисс Камерон.
– Выкладывай.
– Только что привезли цементные блоки. Они не годятся: полно трещин. Я собираюсь отослать их назад, но сначала хотел поставить вас в известность.
Л ара на минуту задумалась.
– Много трещин?
– Достаточно. А главное, они не отвечают нашим спецификациям, и…
– Но их можно использовать?
– Думаю, что да. Только это может дорого нам обойтись.
– Используйте их.
На другом конце линии все стихло. Затем Раймон проговорил:
– Хорошо. Вы – босс.
Лара положила трубку. В городе было только два поставщика цемента, и ссориться с ними – равносильно самоубийству.
***
К пяти часам Филип так и не позвонил. Лара набрала номер телефона его фонда.
– Филипа Адлера, пожалуйста.
– Мистер Адлер сейчас на гастролях. Могу я чем-нибудь помочь?
Он даже не упомянул, что собирается в турне.
– Нет, спасибо.
«Ничего не поделаешь, – сказала себе Лара. – Пока». День закончился визитом Стива Мерчисона. Он был огромным и бесформенным, как груда кирпичей.
– Что я могу для вас сделать, мистер Мерчисон? – спросила Лара ввалившегося в ее кабинет посетителя.
– Не путаться, мать твою, у меня под ногами! – заорал тот.
Лара спокойно посмотрела на него:
– Вы чем-то недовольны?
– Тобой! Не люблю людей, которые вмешиваются в мои дела.
– Если вы имеете в виду случай с мистером Гуттманом…
– Именно, черт тебя побери!
– …то он всего лишь предпочел мой проект вашему.
– Потому что это ты его охмурила, шлюха! Видит Бог, я тебя долго терпел. Я тебя уже предупреждал. Больше не буду. Нам двоим в этом городе не ужиться. Не знаю, где там у тебя яйца, но советую спрятать их подальше, иначе в следующий раз я тебе их оторву! – свирепо прорычал Мерчисон и, хлопнув дверью, понесся прочь.
Вечером к Ларе приехал Пол Мартин. Во время ужина между ними чувствовалась некоторая натянутость.
– У тебя озадаченный вид, малышка, – заметил Пол. – Какие-нибудь проблемы? Лара вымученно улыбнулась.
– Да нет. Все прекрасно. – «Ну почему Филип не сказал, что собирается уезжать?»
– Когда начнутся работы в Рино?
– На следующей неделе мы с Говардом снова летим туда. Думаю, сможем открыть отель месяцев через девять.
– За такой срок можно родить. Лара удивленно уставилась на него.
– Что?
Пол Мартин взял ее за руку.
– Ты ведь знаешь, Лара, я из-за тебя совсем потерял голову. Ты перевернула всю мою жизнь. Мне бы очень хотелось, чтобы все было по-другому и у нас с тобой были общие дети.
Она не находила слов для ответа.
– А у меня есть для тебя маленький сюрприз. – Пол вытащил из кармана изящную коробочку. – Открой.
– Пол, ты уже надарил мне столько…
– Открой же.
Внутри оказалось тончайшей работы бриллиантовое колье.
– Какая прелесть, – восхищенно прошептала Лара. Пол встал, и она почувствовала прикосновение его пальцев, застегивающих на ее шее колье. Затем его руки скользнули ниже и стали ласкать ее груди.
– Ты меня отблагодаришь? – Голос Пола сделался хриплым.
Он повел Лару в спальню. В голове у нее вертелись противоречивые мысли. Она никогда не любила его, но отдавалась ему с легкостью – это была плата за то, что он для нее делал, – однако теперь все, казалось, стало по-другому. Теперь она была влюблена. «Дура я, – подумала Лара. – Вполне возможно, что с Филипом мы больше и не встретимся».
Она медленно разделась. Они легли. Сверху на нее навалился Пол Мартин, он овладел ею и в порыве страсти забормотал: «О, малышка, ты сводишь меня с ума…» Лара открыла глаза, но увидела перед собой лицо Филипа.
***
Дела шли как по маслу. Перестройка отеля в Рино проходила в хорошем темпе, строительство «Камерон-тауэр» велось строго в соответствии с графиком. За последние месяцы она несколько раз звонила Филипу Адлеру, но неизменно слышала одно и то же:
– Мистер Адлер в Берлине…
– Мистер Адлер в Париже…
– Мистер Адлер в Сиднее…
«Ну и черт с ним», – подумала Лара.
***
В следующие несколько месяцев Ларе удалось купить еще три участка, которые хотел приобрести Стив Мерчисон.
– Ходят слухи, что Мерчисон грозит расправиться с вами, – обеспокоенно сказал Ларе Келлер. – Может быть, нам лучше не злить его? Он опасный враг, Лара.
– Я тоже, – заявила она. – Может быть, ему лучше заняться чем-нибудь другим?
– Дело нешуточное, Лара. Он…
– Не думайте о нем, Говард. Я вот только что получила информацию об участке в Лос-Анджелесе. Он еще не выставлен на продажу. Если мы поторопимся, то сможем заполучить его. Утром вылетаем.
***
Этот участок располагался неподалеку от старого отеля «Билтмор» и занимал площадь в пять акров. Лара и Говард прибыли туда в сопровождении агента по продаже недвижимости.
– Первоклассная собственность, – говорил он, обращаясь к Келлеру. – Да, сэр. Вы не пожалеете. Здесь можно построить целый городок…, жилые дома, торговые центры, театры, пешеходные аллеи…
– Нет, – отрезала Лара.
Агент изумленно уставился на нее.
– Что, простите?
– Меня это не интересует.
– Не интересует? Но почему?
– Место, – сказала Лара. – Не думаю, что люди захотят жить в этом районе. Развитие Лос-Анджелеса идет на запад. А люди – как лемминги. И вы не заставите их двигаться в обратном направлении.
– Но…
Лара повернулась к Говарду:
– Сожалею, что нам пришлось впустую потратить время. После обеда возвращаемся в Нью-Йорк.
В киоске отеля Келлер купил свежий номер газеты.
– Посмотрим, – сказал он, – чем сейчас дышит рынок.
Они пролистали газету. На рекламной странице было помещено броское объявление, гласившее: «СЕГОДНЯ В „ГОЛЛИВУД-БОУЛ“ ИГРАЕТ ФИЛИП АДЛЕР». Лара почувствовала, как у нее екнуло сердце.
– Пожалуй, в Нью-Йорк мы полетим завтра, – заявила она.
Некоторое время Келлер изучающе смотрел на нее.
– Вас привлекает музыка или музыкант? – тихо спросил он.
– Закажите-ка два билета, – оставив его вопрос без ответа, распорядилась Лара.
Прежде ей никогда не доводилось бывать в «Голливуд-Боул» – самом большом в мире естественном амфитеатре, со всех сторон окруженном Голливудскими холмами, на которых разбиты чудесные парки. Сама чаша «Голливуд-Боул» вмещала в себя восемнадцать тысяч зрителей. Она была до отказа забита публикой, нетерпеливо ожидавшей начала концерта. На сцене стали появляться музыканты. Раздались аплодисменты. Когда же вышел Филип Адлер – как всегда элегантный, в белом фраке, в белом галстуке-"бабочке", – по рядам зрителей сначала пробежал легкий шепот, а затем с новой силой вспыхнули восторженные аплодисменты.
Лара сжала руку Келлера.
– Хорош, правда? – прошептала она.
Келлер ничего не ответил.
Филип сел к роялю, и программа началась. Волшебная сила его таланта мгновенно пленила слушателей. Сама ночь казалась наполненной каким-то мистическим очарованием. Сияющие на черном небе мириады звезд тусклым светом освещали холмы, окружающие гигантский амфитеатр, в котором неподвижно сидели тысячи околдованных величественной музыкой людей. Когда же умолкла последняя нота концерта, над «Голливуд-Боул» разразилась настоящая буря оваций. Зрители вскочили со своих мест и, неистово хлопая, принялись кричать: «Браво!» Филип стоял на сцене и элегантно раскланивался.
– Пойдем за кулисы, – сказала Лара. Ее голос дрожал от возбуждения.
Проход за кулисы был расположен рядом с оркестровой ямой. Возле него стоял охранник, сдерживавший натиск толпы.
– Мисс Камерон хочет повидаться с мистером Адлером, – обратился к нему Келлер.
– А он вас ожидает? – спросил охранник.
– Да, – проговорила Лара.
– Пожалуйста, подождите здесь. – Он скрылся за дверью, а через минуту появился вновь. – Входите, мисс Камерон.
Лара и Келлер вошли в артистическое фойе. Филип стоял посреди осыпающей его комплиментами толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Свой первый сольный концерт я дал с Детройтским симфоническим оркестром. Мне тогда было восемнадцать лет.
– Вы сильно волновались?
Он был в ужасе. Он понял, что играть для друзей – это одно, а предстать перед огромной аудиторией людей, заплативших за то, чтобы его послушать, – это совсем другое. В волнении Филип выхаживал взад-вперед за кулисами, пока директор театра не взял его за руку и не сказал: «Пора. Ваш выход». До сих пор Филип не мог забыть чувства, охватившего его, когда он вышел на сцену и публика начала ему аплодировать. Он сел к роялю, и все страхи мгновенно улетучились. А потом его жизнь превратилась в один сплошной концертный марафон. Он объездил всю Европу и Азию, и после каждого турне его слава становилась все громче. Его импресарио стал знаменитый Уильям Эллерби, и два года спустя Филипа Адлера буквально завалили предложениями со всех концов света.
Он посмотрел на Лару и улыбнулся:
– Да. Я и сейчас перед началом концерта не нахожу себе места от волнения.
– А интересно ездить на гастроли?
– По крайней мере скучать не приходится. Однажды я давал концерты с Филадельфийским симфоническим оркестром. По пути в Лондон мы сделали остановку в Брюсселе. Но из-за тумана брюссельский аэропорт закрыли, и тогда нас посадили в автобус и повезли в аэропорт Шифоль, в Амстердам. А там нам объяснили, что заказанный для нас самолет слишком мал и мы можем взять с собой либо только чемоданы, либо только инструменты. Естественно, все выбрали последнее. В Лондон мы прилетели перед самым началом концерта, и нам пришлось выступать в джинсах, кроссовках, да еще и небритыми.
– Держу пари, публике это понравилось, – засмеялась Лара.
– Да, очень. А в другой раз я приехал на гастроли в Индиану, но оказалось, что рояль заперт в чулане и никто не знает, где ключ. И тогда мы выломали дверь.
Лара хихикнула.
– А в прошлом году я должен был исполнять концерт Бетховена в Риме, и один музыкальный критик написал:
«Выступление Адлера оказалось на редкость скучным, а его интерпретация финала оставляет желать лучшего. Темп исполнения совершенно не соответствовал присущему этому произведению ритму».
– Какой ужас! – искренне сочувствуя, воскликнула Лара.
– Самое ужасное – это то, что я этого концерта так и не дал. Я опоздал на самолет!
– Расскажите еще что-нибудь, – попросила Лара.
– Ну, однажды в Сан-Паулу во время исполнения фортепианного концерта Шопена у рояля сломались педали.
– И как же вы вышли из положения?
– Доиграл до конца без педалей… Когда Филип рассказывал о своей работе, в его голосе чувствовалось воодушевление.
– Я счастливый человек, – проговорил он. – Ведь это так прекрасно, что твоя музыка трогает людей, помогает им перенестись в другой, чудесный мир, мир грез. Иногда мне кажется, что музыка – это единственное светлое и здоровое начало в нашем безумном мире. – Он застенчиво улыбнулся. – Простите, я не хотел бы вам показаться чересчур высокопарным.
– Нет-нет, вы же дарите радость миллионам людей. – Лара вздохнула. – Когда я слушаю, как вы исполняете «Viles» Дебюсси, мне чудится, что я иду по одинокому пляжу и вижу вдали мачту плывущего корабля…
– Да, то же самое кажется и мне, – улыбнулся Филип.
– А когда вы играете Скарлатти, я уношусь в Неаполь, слышу ржание лошадей и скрип телег, вижу гуляющих по улицам людей… – Лара не могла не заметить, с каким нескрываемым удовольствием слушал ее Филип.
Она вспомнила все, что получила на уроках профессора Мейера.
– А вместе с Бартоком вы заставляете меня почувствовать себя в какой-то деревушке Центральной Европы, среди венгерских крестьян. Вы словно рисуете картины, я растворяюсь в них…
– Право, вы преувеличиваете мои способности.
– Нисколько. Все, что я сказала, – чистая правда. Они приступили к ужину, который состоял из chateaubriand с печеными яблоками, салата «Уилдорф», спаржи и фруктового пирога на десерт. К каждому блюду подавалось соответствующее вино.
– Лара, – сказал Филип, – что-то мы все говорим обо мне. А расскажите-ка о себе. Интересно, что чувствует человек, возводящий по всей стране громадные здания.
Лара с минуту помолчала.
– Это трудно описать, – начала она. – Вы творите руками, я же творю головой. Я не строю дома в прямом смысле этого слова, но я создаю условия для того, чтобы они строились. Я вынашиваю мечту из стали, стекла и бетона и воплощаю ее в жизнь. Я создаю рабочие места для сотен людей: архитекторов и каменщиков, дизайнеров и плотников… Все они и их семьи существуют благодаря мне. Я даю людям прекрасные и удобные жилища и красивые магазины, где они могут купить все, что только душе угодно. Можно сказать, что я строю будущее. – Она смутилась. – Ей-богу, я не собиралась произносить речь.
– Вы замечательная женщина, – восторженно прошептал Филип. – Вы сами-то это знаете?
– Я рада, что вы так считаете.
Это был чудесный вечер, и к тому времени, когда он подошел к концу, Лара поняла, что она первый раз в жизни влюблена. А ведь она так боялась, что ни один мужчина на свете не способен и приблизиться к созданному в ее воображении образу. И вот она встретила наконец своего Лохинвара.
Когда Лара приехала домой, она была слишком взволнована, чтобы сразу идти спать. Вновь и вновь она мысленно возвращалась к прошедшему вечеру. Филип Адлер был самым замечательным мужчиной, которого ей когда-либо доводилось встречать. Зазвонил телефон. Лара улыбнулась и сняла трубку. Она уже начала говорить:
«Филип…» – когда услышала голос Пола Мартина.
– Я просто хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дома.
– А-а, – выдавила из себя Лара.
– Как прошла встреча?
– Отлично.
– Я рад. Давай завтра вечером где-нибудь поужинаем. Лара заколебалась.
– Хорошо, – наконец проговорила она, думая про себя: «Неужели у меня могут возникнуть неприятности?»
Глава 21
Утром в апартаменты Лары доставили букет прекрасных роз.
«Похоже, ему тоже понравился вечер», – радостно подумала она.
Лара развернула прикрепленную к цветам записку и прочла: «Малышка, я с нетерпением жду сегодняшнего вечера. Пол».
Лара почувствовала крайнее разочарование. Все утро она прождала звонка от Филипа. На этот день у нее была запланирована целая масса дел, но она не находила в себе сил сосредоточиться на работе.
– Пришли новые секретарши на собеседование, – в два часа дня сообщила ей Кэти.
– Ладно, пусть заходят по очереди.
Их было шесть – все высококвалифицированные. В конце концов выбор пал на Гертруду Микс – яркую, подтянутую женщину лет тридцати, явно боготворившую Лару. Лара просмотрела ее документы и осталась ими весьма довольна.
– Вам уже приходилось работать в строительной сфере, верно?
– Да, мэм. Но я никогда прежде не работала с таким боссом, как вы. По правде говоря, я готова здесь работать даже бесплатно.
– В этом нет необходимости, – улыбнулась Лара. – У вас очень хорошие рекомендации. Думаю, мы дадим вам возможность попробовать.
– Я вам так благодарна! – Гертруда прямо зарделась от восторга.
– Вам придется подписать обязательство не давать никаких интервью и ни с кем и никогда не обсуждать то, что происходит в стенах этой фирмы. Вы согласны?
– Конечно.
– Кэти покажет ваше рабочее место.
***
– Как дела у вашего отца? – спросила Лара Джерри Таунсенда.
– Сейчас он в Швейцарии. Доктор говорит, что у него есть шанс на выздоровление. – Его голос сделался хриплым. – Если это действительно так, то только благодаря вам.
– У каждого должен быть свой шанс, Джерри. Надеюсь, он поправится.
– Спасибо вам. – Таунсенд попытался прочистить горло. – Я…, я просто не знаю, как выразить… Лара встала.
– Я опаздываю на встречу, – сказала она и вышла, оставив его уставившимся на захлопнувшуюся за ней дверь.
***
Эта встреча, на которой присутствовали архитекторы, была посвящена обсуждению проекта строительства нового здания в Нью-Джерси.
– Вы неплохо потрудились, – заявила Лара, – но я бы хотела внести некоторые изменения. Мне надо, чтобы вы сделали здесь овальные арки, ведущие в расположенные с трех сторон вестибюли. Стены должны быть мраморные. Крыше надо придать форму пирамиды; покрыть ее медными листами и установить сигнальные огни. Это трудно сделать?
– Не вижу никаких проблем, мисс Камерон, – сказал один из архитекторов.
Когда встреча закончилась, загудел интерком.
– Мисс Камерон, звонит Раймон Даффи, один из ваших прорабов. Говорит, у него срочное дело. Лара взяла трубку.
– Слушаю, Раймон.
– У нас неприятность, мисс Камерон.
– Выкладывай.
– Только что привезли цементные блоки. Они не годятся: полно трещин. Я собираюсь отослать их назад, но сначала хотел поставить вас в известность.
Л ара на минуту задумалась.
– Много трещин?
– Достаточно. А главное, они не отвечают нашим спецификациям, и…
– Но их можно использовать?
– Думаю, что да. Только это может дорого нам обойтись.
– Используйте их.
На другом конце линии все стихло. Затем Раймон проговорил:
– Хорошо. Вы – босс.
Лара положила трубку. В городе было только два поставщика цемента, и ссориться с ними – равносильно самоубийству.
***
К пяти часам Филип так и не позвонил. Лара набрала номер телефона его фонда.
– Филипа Адлера, пожалуйста.
– Мистер Адлер сейчас на гастролях. Могу я чем-нибудь помочь?
Он даже не упомянул, что собирается в турне.
– Нет, спасибо.
«Ничего не поделаешь, – сказала себе Лара. – Пока». День закончился визитом Стива Мерчисона. Он был огромным и бесформенным, как груда кирпичей.
– Что я могу для вас сделать, мистер Мерчисон? – спросила Лара ввалившегося в ее кабинет посетителя.
– Не путаться, мать твою, у меня под ногами! – заорал тот.
Лара спокойно посмотрела на него:
– Вы чем-то недовольны?
– Тобой! Не люблю людей, которые вмешиваются в мои дела.
– Если вы имеете в виду случай с мистером Гуттманом…
– Именно, черт тебя побери!
– …то он всего лишь предпочел мой проект вашему.
– Потому что это ты его охмурила, шлюха! Видит Бог, я тебя долго терпел. Я тебя уже предупреждал. Больше не буду. Нам двоим в этом городе не ужиться. Не знаю, где там у тебя яйца, но советую спрятать их подальше, иначе в следующий раз я тебе их оторву! – свирепо прорычал Мерчисон и, хлопнув дверью, понесся прочь.
Вечером к Ларе приехал Пол Мартин. Во время ужина между ними чувствовалась некоторая натянутость.
– У тебя озадаченный вид, малышка, – заметил Пол. – Какие-нибудь проблемы? Лара вымученно улыбнулась.
– Да нет. Все прекрасно. – «Ну почему Филип не сказал, что собирается уезжать?»
– Когда начнутся работы в Рино?
– На следующей неделе мы с Говардом снова летим туда. Думаю, сможем открыть отель месяцев через девять.
– За такой срок можно родить. Лара удивленно уставилась на него.
– Что?
Пол Мартин взял ее за руку.
– Ты ведь знаешь, Лара, я из-за тебя совсем потерял голову. Ты перевернула всю мою жизнь. Мне бы очень хотелось, чтобы все было по-другому и у нас с тобой были общие дети.
Она не находила слов для ответа.
– А у меня есть для тебя маленький сюрприз. – Пол вытащил из кармана изящную коробочку. – Открой.
– Пол, ты уже надарил мне столько…
– Открой же.
Внутри оказалось тончайшей работы бриллиантовое колье.
– Какая прелесть, – восхищенно прошептала Лара. Пол встал, и она почувствовала прикосновение его пальцев, застегивающих на ее шее колье. Затем его руки скользнули ниже и стали ласкать ее груди.
– Ты меня отблагодаришь? – Голос Пола сделался хриплым.
Он повел Лару в спальню. В голове у нее вертелись противоречивые мысли. Она никогда не любила его, но отдавалась ему с легкостью – это была плата за то, что он для нее делал, – однако теперь все, казалось, стало по-другому. Теперь она была влюблена. «Дура я, – подумала Лара. – Вполне возможно, что с Филипом мы больше и не встретимся».
Она медленно разделась. Они легли. Сверху на нее навалился Пол Мартин, он овладел ею и в порыве страсти забормотал: «О, малышка, ты сводишь меня с ума…» Лара открыла глаза, но увидела перед собой лицо Филипа.
***
Дела шли как по маслу. Перестройка отеля в Рино проходила в хорошем темпе, строительство «Камерон-тауэр» велось строго в соответствии с графиком. За последние месяцы она несколько раз звонила Филипу Адлеру, но неизменно слышала одно и то же:
– Мистер Адлер в Берлине…
– Мистер Адлер в Париже…
– Мистер Адлер в Сиднее…
«Ну и черт с ним», – подумала Лара.
***
В следующие несколько месяцев Ларе удалось купить еще три участка, которые хотел приобрести Стив Мерчисон.
– Ходят слухи, что Мерчисон грозит расправиться с вами, – обеспокоенно сказал Ларе Келлер. – Может быть, нам лучше не злить его? Он опасный враг, Лара.
– Я тоже, – заявила она. – Может быть, ему лучше заняться чем-нибудь другим?
– Дело нешуточное, Лара. Он…
– Не думайте о нем, Говард. Я вот только что получила информацию об участке в Лос-Анджелесе. Он еще не выставлен на продажу. Если мы поторопимся, то сможем заполучить его. Утром вылетаем.
***
Этот участок располагался неподалеку от старого отеля «Билтмор» и занимал площадь в пять акров. Лара и Говард прибыли туда в сопровождении агента по продаже недвижимости.
– Первоклассная собственность, – говорил он, обращаясь к Келлеру. – Да, сэр. Вы не пожалеете. Здесь можно построить целый городок…, жилые дома, торговые центры, театры, пешеходные аллеи…
– Нет, – отрезала Лара.
Агент изумленно уставился на нее.
– Что, простите?
– Меня это не интересует.
– Не интересует? Но почему?
– Место, – сказала Лара. – Не думаю, что люди захотят жить в этом районе. Развитие Лос-Анджелеса идет на запад. А люди – как лемминги. И вы не заставите их двигаться в обратном направлении.
– Но…
Лара повернулась к Говарду:
– Сожалею, что нам пришлось впустую потратить время. После обеда возвращаемся в Нью-Йорк.
В киоске отеля Келлер купил свежий номер газеты.
– Посмотрим, – сказал он, – чем сейчас дышит рынок.
Они пролистали газету. На рекламной странице было помещено броское объявление, гласившее: «СЕГОДНЯ В „ГОЛЛИВУД-БОУЛ“ ИГРАЕТ ФИЛИП АДЛЕР». Лара почувствовала, как у нее екнуло сердце.
– Пожалуй, в Нью-Йорк мы полетим завтра, – заявила она.
Некоторое время Келлер изучающе смотрел на нее.
– Вас привлекает музыка или музыкант? – тихо спросил он.
– Закажите-ка два билета, – оставив его вопрос без ответа, распорядилась Лара.
Прежде ей никогда не доводилось бывать в «Голливуд-Боул» – самом большом в мире естественном амфитеатре, со всех сторон окруженном Голливудскими холмами, на которых разбиты чудесные парки. Сама чаша «Голливуд-Боул» вмещала в себя восемнадцать тысяч зрителей. Она была до отказа забита публикой, нетерпеливо ожидавшей начала концерта. На сцене стали появляться музыканты. Раздались аплодисменты. Когда же вышел Филип Адлер – как всегда элегантный, в белом фраке, в белом галстуке-"бабочке", – по рядам зрителей сначала пробежал легкий шепот, а затем с новой силой вспыхнули восторженные аплодисменты.
Лара сжала руку Келлера.
– Хорош, правда? – прошептала она.
Келлер ничего не ответил.
Филип сел к роялю, и программа началась. Волшебная сила его таланта мгновенно пленила слушателей. Сама ночь казалась наполненной каким-то мистическим очарованием. Сияющие на черном небе мириады звезд тусклым светом освещали холмы, окружающие гигантский амфитеатр, в котором неподвижно сидели тысячи околдованных величественной музыкой людей. Когда же умолкла последняя нота концерта, над «Голливуд-Боул» разразилась настоящая буря оваций. Зрители вскочили со своих мест и, неистово хлопая, принялись кричать: «Браво!» Филип стоял на сцене и элегантно раскланивался.
– Пойдем за кулисы, – сказала Лара. Ее голос дрожал от возбуждения.
Проход за кулисы был расположен рядом с оркестровой ямой. Возле него стоял охранник, сдерживавший натиск толпы.
– Мисс Камерон хочет повидаться с мистером Адлером, – обратился к нему Келлер.
– А он вас ожидает? – спросил охранник.
– Да, – проговорила Лара.
– Пожалуйста, подождите здесь. – Он скрылся за дверью, а через минуту появился вновь. – Входите, мисс Камерон.
Лара и Келлер вошли в артистическое фойе. Филип стоял посреди осыпающей его комплиментами толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35