А если даже не руководит расследованием, в любом случае причастен к нему. Он уже допрашивал меня по данному делу и просил звонить, если появится что новое. Даже телефон свой оставил, но, к сожалению, тот номер не отвечает.
И тут заварилась каша, да какая! Уже не я настаивала – вынь да положь мне красавца Цезаря. Уже они сами, мои дорогие менты, со всем пылом и жаром бросились его разыскивать. Езус-Мария, как же они в меня вцепились! По сотому разу описывала я им его внешний вид, по сотому разу пересказывала все, что тогда сообщила красавцу майору. Милицейское удостоверение? А как же – махнул им у меня перед носом, но я внимания не обратила. Да, возможно, махнул библиотечным читательским билетом или абонементом в бассейн, но фотография была – помню. В ходе продолжительного и, что уж тут скрывать, утомительного общения с полицией я высказала ряд предположений. Ну, скажем, не может ли так получиться, что Главное полицейское управление втайне следит за действиями столичного полицейского управления, отсюда нестыковка.
Мое предположение не нашло понимания у собеседников, и они сделали попытку разъединиться со мной. Ну уж это фигушки, не разлучусь, пока не найдут мне Цезаря Блонского. Наконец сошлись на том, что я приеду к ним завтра утром лично и выскажу все, что пожелаю, при условии, что впустят мою машину на их внутреннюю стоянку. От этих переговоров я даже устала, зато пришла к выводу: в Главном полицейском управлении все же имеется какой-никакой компьютер.
Пока я выясняла отношения с полицией, присутствующие бросили свои дела и с интересом прислушивались к моим репликам. Мартуся даже на цыпочках смоталась за холодным пивом, чтобы мне горло промочить.
Наконец я положила трубку и злым голосом объявила:
– Младшего инспектора Цезаря Блонского вообще не существует.
Мартуся с Бартеком продолжали молча пялиться на меня, не зная, как отреагировать на такой пассаж. Витек же оказался очень доволен услышанным.
– Ну и ну, здорово ты их прижала! Я всегда считал, что вы с Мартой хорошо дополняете друг дружку.
– Так ты уверена, что они не пытались скрыть от тебя наличие тех самых… как их… специальных служб? – неуверенно поинтересовалась Марта.
– Уверена, они и сами взвинтились. Сначала попытались сохранять каменное спокойствие, но долго не выдержали и повели себя как нормальные люди. Я, конечно, могла заявить, что никуда не поеду, но раз они со мной по-нормальному, то и я с ними. Вежливо попросили. В конце концов, они честно опрашивали людей, не их вина, что не сразу вышли на меня.
– Тогда, может, оно и хорошо, что вы не успели сказать ему о вашем Кубяке, – трезво заметил Витек.
– И о Пуцике! – подхватила Марта. – Хотя Пуцик – это наше внутреннее, сериальное дело. Однако надо же, каков подлец! Так обвел нас вокруг пальца!
– Еще как обвел! – задумчиво проговорила я. – И смотри, как долго держался. Начал поддаваться помаленьку, постепенно, мы не сразу и заметили. Только под конец не выдержал, когда у него вырвалось, что Трупского-Липчака тоже следовало пристукнуть как нежелательного свидетеля. И всю дорогу корчил из себя этакого Каменного Гостя, роль нелегкая. Представляю, сколько намучился, бедняга. Впрочем, в спецслужбы именно таких людей и подбирали.
– В таком случае не хотела бы я иметь дела с людьми из спецслужб! – заявила Марта.
А кто бы хотел?
Бартек открыл было рот, собираясь что-то сказать, но молча закрыл. Мы же с Мартой, чрезвычайно встревоженные, принялись вспоминать, что еще успели выболтать лжеполицейскому, и строить догадки, кем все-таки был в действительности наш красавчик Чарусь. Так сказать, кого он представлял? И уже прекрасно понимали, почему настоящая полиция никак не могла связать в единую цепь все события: пожар на Кленовой, труп в "Мариотте", анонимного покойника на пустом участке и серию непонятных краж со взломом. Ни до Красавчика Коти, ни до старых прокурорских документов без меня им и вовек не добраться.
И я с большим удовлетворением напомнила Марте:
– Помнишь, как мы этого чертова Чаруся просто наповал сразили нашим Красавчиком Котей? Получается, он стоял по другую сторону баррикады, раз ничего не знал о нем. А ведь ясно – не знал!
Марта была того же мнения. Но сейчас ее интересовало другое:
– А завтра ты все расскажешь полиции или не все?
– Все скажу, почему не сказать? Не стану скупиться, всех заложу. В том числе и Кубяка с Пуциком, мне не жалко.
– Но тогда полиция и меня примется допрашивать, а времени и без того в обрез! – испугалась Марта.
Я возразила:
– Ты тут сбоку припека, ведь очным свидетелем была лишь на пожаре, а пожар они, по моим сведениям, уже отработали. И Витека не выдам. А вообще, думаю, у них дело пойдет, в их архивах сохранились материалы следствий и судопроизводства за многие годы, разыщут нужные.
Долго не расходились мы в этот вечер. Я пообещала держать Витека в курсе дальнейшего развития событий, ведь ему тоже интересно. Он-то честно сообщил нам тогда о трупе на соседском участке. Потом решали, как быть с Анитой. Чтобы польская полиция не застала человека врасплох – а уж теперь-то они обязательно с ней свяжутся, – я предупредила подругу, отловив ее по мобильнику на пароме между Германией и Данией. Условились потом на досуге все обсудить, а она в придачу собиралась записать на кассету всю эту необыкновенную историю. Вдруг пригодится. Что значит журналистская привычка, стала просто второй натурой.
Все эти наши бесконечные разговоры Бартек перенес терпеливо, из чего я заключила, что в Марту он влюбился не на шутку. Слушал-слушал, а потом прервал свое долгое молчание неожиданным, можно сказать сенсационным, сообщением:
– Сдается мне, этот ваш Кубяк – фигура известная. Как-то раз на обсуждении особенно чудовищной сметы кто-то посоветовал обратиться к одному такому типу, у которого всегда найдутся денежки и который всегда готов их ссудить под хороший процент. И еще добавил – при желании этот тип может всю Польшу взять на содержание, денег у него куры не клюют. Только чтоб это было неофициально. Вот я и подумал – может, он… Но мы так и не закончили с павильонными съемками, а сегодня желательно все решить, нечего откладывать. Хотелось бы вернуться к нашим интерьерам.
И мы вернулись.
– 20 -
Он тоже оказался младшим инспектором, только настоящим. Звали этого пана майора Павел Крупитчак. Симпатичный, хотя и чрезвычайно озабоченный полицейский. По крайней мере, каменного столба из себя не изображал. Естественно, я рассказала ему все, что знала, хотя и старалась по возможности говорить кратко, ведь совсем ни к чему проводить целые сутки в столичном управлении полиции. Пан майор не стал придираться к факту сокрытия мною обнаруженного в "Мариотте" трупа, должно быть, сразу поняв, что с меня взятки гладки. Предвидя возможные претензии полиции, я, не дожидаясь этих претензий, на всякий случай заранее заготовила сразу несколько вариантов. Во-первых, я могла думать, что обнаруженный мною в номере "Мариотта" мужчина пьян; во-вторых, я могла оказаться подслеповатой старушонкой и не разглядеть кровавых аргументов; в-третьих, я могла в принципе панически бояться таких вот сомнительных типов, валяющихся на полу, и специально старалась на него не смотреть. Ну и наконец, я имела полное право быть кретинкой недоразвитой, за это у нас статья не полагается.
Короче, Красавчик Котя мне сошел с рук. Мс скромное нарушение уголовно-процессуального кодекса оказалось просто не заслуживающей внимания мелочью по сравнению с грандиозными свершениями лжемайора Цезаря Прекрасного. Зато остальные мои показания для полиции были просто бесценными, так что официальный допрос правильнее было бы назвать искренней и доверительной беседой, прошедшей в теплой обстановке взаимопонимания.
Марта вся испереживалась в ожидании моего звонка, хотя и старалась сохранять спокойствие. Звонить из полицейского управления нам казалось бестактным, зато выйдя из дворца Мостовских, я сразу же позвонила девушке и успокоила: ей допрос не грозит, они и без нее поверили моим показаниям о Чарусе. Теперь мы можем спокойно заняться нашим прямым делом – работать над сценарием.
Размечталась! Не успела я вернуться домой, как раздался звонок. Кася.
– Ох, пани Иоанна, в недобрый час я вам позвонила! – начала она. – Какая-то суматоха поднялась, не знаю только, по чьей вине. Дядюшки, наверное?
– Боюсь, на сей раз по моей, – честно призналась я, – хотя я и не нарочно. А в чем дело?
Не выдержав, Кася хихикнула в трубку:
– Представляете, объявилась пани Целинка. Возвращаюсь с работы – а она терпеливо ждет, в слезах и нервах. На нее обрушилась нежданная беда: к ней домой нагрянула банда, хотя уверяли, что они полиция, ну да она полицию нюхом чует, ее не проведешь. Перевернули в квартире все вверх дном, искали документы дядюшки. Полночи потом пришлось наводить порядок. Но главное в том, что он ее давно бросил, а они еще насыпали соли на раны… Ведь дядюшка, перед тем как ее покинуть, не оставил ей на память не только что какой завалящий сувенир, даже клочка бумаги! Она, дура, призналась им, что в свое время читала тайком некоторые секретные материалы Божидара Гурняка, ну и они пристали с ножом к горлу – что именно. По общей дурости Целинка из тех документов не многое поняла, а еще меньше запомнила, но какие-то фамилии сообщила фальшивой полиции. И теперь сокрушается, не навредила ли она дядюшке, ведь все еще надеется, что он к ней вернется. На коленях умоляла меня что-нибудь сделать, упросить его с ней встретиться, она ему все как на духу расскажет. Нашла дуру! Пальцем не шевельну, даже если бы знала, где искать дядюшку.
Разумеется, я пересказываю все вкратце, из пани Целинки эта информация сочилась часа три, не меньше. Мое мнение: бабе просто хочется вернуть дядюшку, но в то же время какая-то пена вокруг него поднялась. Может, вы знаете, какая? Наверное, это продолжение того детектива, который вы мне рассказывали в прошлый раз?
– Ты почти угадала. А когда это было?
– Что именно?
– Ну когда поддельная полиция нагрянула ней и когда она нагрянула к тебе?
– Полиция – позавчера, сама же она заявилась ко мне вчера.
Я понимающе покивала головой, позабыв о том, что Кася не может меня видеть.
– Полагаю, в таком случае они поспели в последний момент, хотя и не уверена, что им это что-то дало. Пена и в самом деле поднимается аж до неба, но обо всем расскажу тебе при встрече, когда и сама для себя кое-что проясню… Хотя и без того смешно.
Кася добавила:
– А больше всего ее испугало, что проболталась о Трупском. Толком-то ничего не знает, но боится, что одной фамилии достаточно, чтобы причинить дядюшке вред.
– Она и в самом деле дура баба, Трупский во всем этом второстепенная фигура. Хотя… кто их знает…
Наконец я получила возможность положить сумку и сбросить куртку, а главное, скинуть туфли и влезть в тапочки, ведь звонок телефона услышала еще в дверях.
Сомнений не было никаких: пани Целинку преследовали таинственные силы, и наш Цезарь Прекрасный из той же братии. Надо сказать, выходки мафиозных структур уже несколько приелись, однако последняя выходка просто чудесно укладывалась в наш сценарий в чисто человеческом плане. Была там у нас героиня – вылитая Целинка, и с нею просто должно было приключиться что-то в этом роде. Убедительная мотивация глупейшего поступка, еще одно подтверждение известного факта, что ради мужчины женщина способна на совершенно невероятные идиотизмы…
Звонок Марты застал меня за компьютером – в разгаре творческого процесса и очень довольной жизнью.
– Ничего, если я немного опоздаю? – спросила девушка запыхавшимся голосом. – Или вообще давай перенесем встречу на завтра.
Я охотно согласилась, даже не вникая в причины такой просьбы. Работа шла у меня как по маслу, не хотелось прерываться. Сцена за сценой идеально выстраивались в одно непрерывное логичное действие, и продолжение просматривалось в далекой перспективе. Героиня гоняется за любимым по всем сюжетным линиям, создавая множество забавных коллизий и делая вид, что ею движет лишь забота о герое; нет-нет, не любовь, только благо любимого. Даже появилась возможность очень кстати пристроить дорожные работы. Они у Марты были давно засняты, да все случая не подворачивалось сунуть их в сериал.
Заработавшись, я поздно легла спать. А поскольку совсем не запомнила, на какое время мы договорились встретиться, приход Мартуси в одиннадцать утра застал меня врасплох. Нет, я не спала, я опять работала, так разогналась накануне! Автоматически щелкнула домофоном, распахнула дверь в квартиру и бегом вернулась к компьютеру, торопясь записать продолжение, пока не забыла. Не обязательно подробно разрабатывать каждую сцену, просто набросать тезисы, потом разработаю.
Мартуся уже успела устроиться у меня за спиной на софе, когда я повернулась к ней со словами:
– Вот увидишь, они все спустят на тормозах. Им ни в жизнь не найти ни убийцы Красавчика Коти, ни убийцы Липчака-Трупского.
– Ты о чем? – не поняла Марта, прервав процесс взбивания подушки. – О том, что мы пишем, или о том, что происходит в жизни?
– О жизни. А что касается творчества, я создала как минимум две серии, сейчас тебе распечатаю. Пока же я о реальности.
– Это тебе в управлении полиции так сказали?
– Ну ты даешь! Еще не родился прокурор и даже просто полицейский, у которого повернется язык признаться в этом. Разве что вы женаты с этим полицейским уже пятнадцать лет, у вас четверо детей, а он все еще тебя обожает. Тогда, может, в постели и признается.
Марта подняла голову от распечаток:
– И что, непременно нужно соблюсти все условия? Детей обязательно должно быть четверо, трех недостаточно?
– Трое как минимум. А еще лучше семеро.
Марту проблема так заинтересовала, что она и вовсе отложила сценарий в сторону.
– Ты и в самом деле убеждена, что количество детей сказывается на несоблюдении служебной тайны?
Пришлось хорошенько подумать, прежде чем ответить. Интересно, с чего это во мне выработалась такая точка зрения, что чем больше детей, тем больше муж доверяет жене? И это несмотря на то, что жизненный опыт учил другому: в интимных ситуациях мужчины выбалтывают женщинам секреты и даже военные тайны и вовсе без детей. Но все равно почему-то казалось, что пятнадцать лет супружеской жизни и семеро детей особенно этому способствуют. Ну хотя бы потому, что у мужика было достаточно времени, чтобы понять – жена не из болтливых, не треплется кому попало, напротив, молчит как могила.
– Головой не поручусь, но, думается, так и есть. А насчет того, что спустят на тормозах, это я сама решила. Поразмыслила и решила. Красавчик Котя не такое уж бесценное сокровище, чтобы из-за него ломать копья, Трупского выделят в отдельное производство, и тут уж сыщется два десятка убийц. Двадцать осужденных… нет, на такое ни один суд не пойдет.
– А ты откуда знаешь?
– По собственному жизненному опыту. Даже если убийц получается двое, всего двое, то оба должны быть оправданы. Нужен только один.
– И что будем делать?
– С чем?
– С нашим трупом в сценарии.
Я удивилась:
– Да ничего не будем делать! То есть делаем все, что пожелаем. Просто используем его в своих целях, вот почитай, как все у нас ладно получается. Параллельно развиваются две сюжетные линии, и обе очень логично, а все спасает шантаж. По первой линии проходят пропавшие кассеты, по второй – влюбленная идиотка, решившая мстить…
Марта хищным взглядом впилась в тезисы.
– А где у тебя Яцек и Мариола, не вижу! Не смей о них забывать, телезритель наверх запомнил их по первым сериям и нам не простит!
– Да не забываю, не волнуйся, они появляются чуть ли не в каждой серии, просто я не внесла их в краткое содержание. К тому же я все время путаю имена, так что если наткнешься на Лукаша и Мальвину, – не удивляйся. Потом все упорядочим. А вот моя гордость: два вида ревности. Не туда смотришь, на следующей странице. Причем одна обоснованная, а вторая наоборот, но обе здорово треплют нервы и губят здоровье. А вдобавок каждая из этих глупых баб пылает желанием отомстить, и гляди, к чему это приводит! Нет, вон там, в самом низу. Ужас! Ревность суггестивная и ревность патологическая…
– Не представляю, как я буду ставить и снимать столь высоконаучные чувства, – вздохнула Марта. – Вот трупы твои – другое дело. Знаешь, они мне все больше нравятся, даже тот, второй, несвежий… Я уже продумала, как его выэкспонировать, очень живописно получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
И тут заварилась каша, да какая! Уже не я настаивала – вынь да положь мне красавца Цезаря. Уже они сами, мои дорогие менты, со всем пылом и жаром бросились его разыскивать. Езус-Мария, как же они в меня вцепились! По сотому разу описывала я им его внешний вид, по сотому разу пересказывала все, что тогда сообщила красавцу майору. Милицейское удостоверение? А как же – махнул им у меня перед носом, но я внимания не обратила. Да, возможно, махнул библиотечным читательским билетом или абонементом в бассейн, но фотография была – помню. В ходе продолжительного и, что уж тут скрывать, утомительного общения с полицией я высказала ряд предположений. Ну, скажем, не может ли так получиться, что Главное полицейское управление втайне следит за действиями столичного полицейского управления, отсюда нестыковка.
Мое предположение не нашло понимания у собеседников, и они сделали попытку разъединиться со мной. Ну уж это фигушки, не разлучусь, пока не найдут мне Цезаря Блонского. Наконец сошлись на том, что я приеду к ним завтра утром лично и выскажу все, что пожелаю, при условии, что впустят мою машину на их внутреннюю стоянку. От этих переговоров я даже устала, зато пришла к выводу: в Главном полицейском управлении все же имеется какой-никакой компьютер.
Пока я выясняла отношения с полицией, присутствующие бросили свои дела и с интересом прислушивались к моим репликам. Мартуся даже на цыпочках смоталась за холодным пивом, чтобы мне горло промочить.
Наконец я положила трубку и злым голосом объявила:
– Младшего инспектора Цезаря Блонского вообще не существует.
Мартуся с Бартеком продолжали молча пялиться на меня, не зная, как отреагировать на такой пассаж. Витек же оказался очень доволен услышанным.
– Ну и ну, здорово ты их прижала! Я всегда считал, что вы с Мартой хорошо дополняете друг дружку.
– Так ты уверена, что они не пытались скрыть от тебя наличие тех самых… как их… специальных служб? – неуверенно поинтересовалась Марта.
– Уверена, они и сами взвинтились. Сначала попытались сохранять каменное спокойствие, но долго не выдержали и повели себя как нормальные люди. Я, конечно, могла заявить, что никуда не поеду, но раз они со мной по-нормальному, то и я с ними. Вежливо попросили. В конце концов, они честно опрашивали людей, не их вина, что не сразу вышли на меня.
– Тогда, может, оно и хорошо, что вы не успели сказать ему о вашем Кубяке, – трезво заметил Витек.
– И о Пуцике! – подхватила Марта. – Хотя Пуцик – это наше внутреннее, сериальное дело. Однако надо же, каков подлец! Так обвел нас вокруг пальца!
– Еще как обвел! – задумчиво проговорила я. – И смотри, как долго держался. Начал поддаваться помаленьку, постепенно, мы не сразу и заметили. Только под конец не выдержал, когда у него вырвалось, что Трупского-Липчака тоже следовало пристукнуть как нежелательного свидетеля. И всю дорогу корчил из себя этакого Каменного Гостя, роль нелегкая. Представляю, сколько намучился, бедняга. Впрочем, в спецслужбы именно таких людей и подбирали.
– В таком случае не хотела бы я иметь дела с людьми из спецслужб! – заявила Марта.
А кто бы хотел?
Бартек открыл было рот, собираясь что-то сказать, но молча закрыл. Мы же с Мартой, чрезвычайно встревоженные, принялись вспоминать, что еще успели выболтать лжеполицейскому, и строить догадки, кем все-таки был в действительности наш красавчик Чарусь. Так сказать, кого он представлял? И уже прекрасно понимали, почему настоящая полиция никак не могла связать в единую цепь все события: пожар на Кленовой, труп в "Мариотте", анонимного покойника на пустом участке и серию непонятных краж со взломом. Ни до Красавчика Коти, ни до старых прокурорских документов без меня им и вовек не добраться.
И я с большим удовлетворением напомнила Марте:
– Помнишь, как мы этого чертова Чаруся просто наповал сразили нашим Красавчиком Котей? Получается, он стоял по другую сторону баррикады, раз ничего не знал о нем. А ведь ясно – не знал!
Марта была того же мнения. Но сейчас ее интересовало другое:
– А завтра ты все расскажешь полиции или не все?
– Все скажу, почему не сказать? Не стану скупиться, всех заложу. В том числе и Кубяка с Пуциком, мне не жалко.
– Но тогда полиция и меня примется допрашивать, а времени и без того в обрез! – испугалась Марта.
Я возразила:
– Ты тут сбоку припека, ведь очным свидетелем была лишь на пожаре, а пожар они, по моим сведениям, уже отработали. И Витека не выдам. А вообще, думаю, у них дело пойдет, в их архивах сохранились материалы следствий и судопроизводства за многие годы, разыщут нужные.
Долго не расходились мы в этот вечер. Я пообещала держать Витека в курсе дальнейшего развития событий, ведь ему тоже интересно. Он-то честно сообщил нам тогда о трупе на соседском участке. Потом решали, как быть с Анитой. Чтобы польская полиция не застала человека врасплох – а уж теперь-то они обязательно с ней свяжутся, – я предупредила подругу, отловив ее по мобильнику на пароме между Германией и Данией. Условились потом на досуге все обсудить, а она в придачу собиралась записать на кассету всю эту необыкновенную историю. Вдруг пригодится. Что значит журналистская привычка, стала просто второй натурой.
Все эти наши бесконечные разговоры Бартек перенес терпеливо, из чего я заключила, что в Марту он влюбился не на шутку. Слушал-слушал, а потом прервал свое долгое молчание неожиданным, можно сказать сенсационным, сообщением:
– Сдается мне, этот ваш Кубяк – фигура известная. Как-то раз на обсуждении особенно чудовищной сметы кто-то посоветовал обратиться к одному такому типу, у которого всегда найдутся денежки и который всегда готов их ссудить под хороший процент. И еще добавил – при желании этот тип может всю Польшу взять на содержание, денег у него куры не клюют. Только чтоб это было неофициально. Вот я и подумал – может, он… Но мы так и не закончили с павильонными съемками, а сегодня желательно все решить, нечего откладывать. Хотелось бы вернуться к нашим интерьерам.
И мы вернулись.
– 20 -
Он тоже оказался младшим инспектором, только настоящим. Звали этого пана майора Павел Крупитчак. Симпатичный, хотя и чрезвычайно озабоченный полицейский. По крайней мере, каменного столба из себя не изображал. Естественно, я рассказала ему все, что знала, хотя и старалась по возможности говорить кратко, ведь совсем ни к чему проводить целые сутки в столичном управлении полиции. Пан майор не стал придираться к факту сокрытия мною обнаруженного в "Мариотте" трупа, должно быть, сразу поняв, что с меня взятки гладки. Предвидя возможные претензии полиции, я, не дожидаясь этих претензий, на всякий случай заранее заготовила сразу несколько вариантов. Во-первых, я могла думать, что обнаруженный мною в номере "Мариотта" мужчина пьян; во-вторых, я могла оказаться подслеповатой старушонкой и не разглядеть кровавых аргументов; в-третьих, я могла в принципе панически бояться таких вот сомнительных типов, валяющихся на полу, и специально старалась на него не смотреть. Ну и наконец, я имела полное право быть кретинкой недоразвитой, за это у нас статья не полагается.
Короче, Красавчик Котя мне сошел с рук. Мс скромное нарушение уголовно-процессуального кодекса оказалось просто не заслуживающей внимания мелочью по сравнению с грандиозными свершениями лжемайора Цезаря Прекрасного. Зато остальные мои показания для полиции были просто бесценными, так что официальный допрос правильнее было бы назвать искренней и доверительной беседой, прошедшей в теплой обстановке взаимопонимания.
Марта вся испереживалась в ожидании моего звонка, хотя и старалась сохранять спокойствие. Звонить из полицейского управления нам казалось бестактным, зато выйдя из дворца Мостовских, я сразу же позвонила девушке и успокоила: ей допрос не грозит, они и без нее поверили моим показаниям о Чарусе. Теперь мы можем спокойно заняться нашим прямым делом – работать над сценарием.
Размечталась! Не успела я вернуться домой, как раздался звонок. Кася.
– Ох, пани Иоанна, в недобрый час я вам позвонила! – начала она. – Какая-то суматоха поднялась, не знаю только, по чьей вине. Дядюшки, наверное?
– Боюсь, на сей раз по моей, – честно призналась я, – хотя я и не нарочно. А в чем дело?
Не выдержав, Кася хихикнула в трубку:
– Представляете, объявилась пани Целинка. Возвращаюсь с работы – а она терпеливо ждет, в слезах и нервах. На нее обрушилась нежданная беда: к ней домой нагрянула банда, хотя уверяли, что они полиция, ну да она полицию нюхом чует, ее не проведешь. Перевернули в квартире все вверх дном, искали документы дядюшки. Полночи потом пришлось наводить порядок. Но главное в том, что он ее давно бросил, а они еще насыпали соли на раны… Ведь дядюшка, перед тем как ее покинуть, не оставил ей на память не только что какой завалящий сувенир, даже клочка бумаги! Она, дура, призналась им, что в свое время читала тайком некоторые секретные материалы Божидара Гурняка, ну и они пристали с ножом к горлу – что именно. По общей дурости Целинка из тех документов не многое поняла, а еще меньше запомнила, но какие-то фамилии сообщила фальшивой полиции. И теперь сокрушается, не навредила ли она дядюшке, ведь все еще надеется, что он к ней вернется. На коленях умоляла меня что-нибудь сделать, упросить его с ней встретиться, она ему все как на духу расскажет. Нашла дуру! Пальцем не шевельну, даже если бы знала, где искать дядюшку.
Разумеется, я пересказываю все вкратце, из пани Целинки эта информация сочилась часа три, не меньше. Мое мнение: бабе просто хочется вернуть дядюшку, но в то же время какая-то пена вокруг него поднялась. Может, вы знаете, какая? Наверное, это продолжение того детектива, который вы мне рассказывали в прошлый раз?
– Ты почти угадала. А когда это было?
– Что именно?
– Ну когда поддельная полиция нагрянула ней и когда она нагрянула к тебе?
– Полиция – позавчера, сама же она заявилась ко мне вчера.
Я понимающе покивала головой, позабыв о том, что Кася не может меня видеть.
– Полагаю, в таком случае они поспели в последний момент, хотя и не уверена, что им это что-то дало. Пена и в самом деле поднимается аж до неба, но обо всем расскажу тебе при встрече, когда и сама для себя кое-что проясню… Хотя и без того смешно.
Кася добавила:
– А больше всего ее испугало, что проболталась о Трупском. Толком-то ничего не знает, но боится, что одной фамилии достаточно, чтобы причинить дядюшке вред.
– Она и в самом деле дура баба, Трупский во всем этом второстепенная фигура. Хотя… кто их знает…
Наконец я получила возможность положить сумку и сбросить куртку, а главное, скинуть туфли и влезть в тапочки, ведь звонок телефона услышала еще в дверях.
Сомнений не было никаких: пани Целинку преследовали таинственные силы, и наш Цезарь Прекрасный из той же братии. Надо сказать, выходки мафиозных структур уже несколько приелись, однако последняя выходка просто чудесно укладывалась в наш сценарий в чисто человеческом плане. Была там у нас героиня – вылитая Целинка, и с нею просто должно было приключиться что-то в этом роде. Убедительная мотивация глупейшего поступка, еще одно подтверждение известного факта, что ради мужчины женщина способна на совершенно невероятные идиотизмы…
Звонок Марты застал меня за компьютером – в разгаре творческого процесса и очень довольной жизнью.
– Ничего, если я немного опоздаю? – спросила девушка запыхавшимся голосом. – Или вообще давай перенесем встречу на завтра.
Я охотно согласилась, даже не вникая в причины такой просьбы. Работа шла у меня как по маслу, не хотелось прерываться. Сцена за сценой идеально выстраивались в одно непрерывное логичное действие, и продолжение просматривалось в далекой перспективе. Героиня гоняется за любимым по всем сюжетным линиям, создавая множество забавных коллизий и делая вид, что ею движет лишь забота о герое; нет-нет, не любовь, только благо любимого. Даже появилась возможность очень кстати пристроить дорожные работы. Они у Марты были давно засняты, да все случая не подворачивалось сунуть их в сериал.
Заработавшись, я поздно легла спать. А поскольку совсем не запомнила, на какое время мы договорились встретиться, приход Мартуси в одиннадцать утра застал меня врасплох. Нет, я не спала, я опять работала, так разогналась накануне! Автоматически щелкнула домофоном, распахнула дверь в квартиру и бегом вернулась к компьютеру, торопясь записать продолжение, пока не забыла. Не обязательно подробно разрабатывать каждую сцену, просто набросать тезисы, потом разработаю.
Мартуся уже успела устроиться у меня за спиной на софе, когда я повернулась к ней со словами:
– Вот увидишь, они все спустят на тормозах. Им ни в жизнь не найти ни убийцы Красавчика Коти, ни убийцы Липчака-Трупского.
– Ты о чем? – не поняла Марта, прервав процесс взбивания подушки. – О том, что мы пишем, или о том, что происходит в жизни?
– О жизни. А что касается творчества, я создала как минимум две серии, сейчас тебе распечатаю. Пока же я о реальности.
– Это тебе в управлении полиции так сказали?
– Ну ты даешь! Еще не родился прокурор и даже просто полицейский, у которого повернется язык признаться в этом. Разве что вы женаты с этим полицейским уже пятнадцать лет, у вас четверо детей, а он все еще тебя обожает. Тогда, может, в постели и признается.
Марта подняла голову от распечаток:
– И что, непременно нужно соблюсти все условия? Детей обязательно должно быть четверо, трех недостаточно?
– Трое как минимум. А еще лучше семеро.
Марту проблема так заинтересовала, что она и вовсе отложила сценарий в сторону.
– Ты и в самом деле убеждена, что количество детей сказывается на несоблюдении служебной тайны?
Пришлось хорошенько подумать, прежде чем ответить. Интересно, с чего это во мне выработалась такая точка зрения, что чем больше детей, тем больше муж доверяет жене? И это несмотря на то, что жизненный опыт учил другому: в интимных ситуациях мужчины выбалтывают женщинам секреты и даже военные тайны и вовсе без детей. Но все равно почему-то казалось, что пятнадцать лет супружеской жизни и семеро детей особенно этому способствуют. Ну хотя бы потому, что у мужика было достаточно времени, чтобы понять – жена не из болтливых, не треплется кому попало, напротив, молчит как могила.
– Головой не поручусь, но, думается, так и есть. А насчет того, что спустят на тормозах, это я сама решила. Поразмыслила и решила. Красавчик Котя не такое уж бесценное сокровище, чтобы из-за него ломать копья, Трупского выделят в отдельное производство, и тут уж сыщется два десятка убийц. Двадцать осужденных… нет, на такое ни один суд не пойдет.
– А ты откуда знаешь?
– По собственному жизненному опыту. Даже если убийц получается двое, всего двое, то оба должны быть оправданы. Нужен только один.
– И что будем делать?
– С чем?
– С нашим трупом в сценарии.
Я удивилась:
– Да ничего не будем делать! То есть делаем все, что пожелаем. Просто используем его в своих целях, вот почитай, как все у нас ладно получается. Параллельно развиваются две сюжетные линии, и обе очень логично, а все спасает шантаж. По первой линии проходят пропавшие кассеты, по второй – влюбленная идиотка, решившая мстить…
Марта хищным взглядом впилась в тезисы.
– А где у тебя Яцек и Мариола, не вижу! Не смей о них забывать, телезритель наверх запомнил их по первым сериям и нам не простит!
– Да не забываю, не волнуйся, они появляются чуть ли не в каждой серии, просто я не внесла их в краткое содержание. К тому же я все время путаю имена, так что если наткнешься на Лукаша и Мальвину, – не удивляйся. Потом все упорядочим. А вот моя гордость: два вида ревности. Не туда смотришь, на следующей странице. Причем одна обоснованная, а вторая наоборот, но обе здорово треплют нервы и губят здоровье. А вдобавок каждая из этих глупых баб пылает желанием отомстить, и гляди, к чему это приводит! Нет, вон там, в самом низу. Ужас! Ревность суггестивная и ревность патологическая…
– Не представляю, как я буду ставить и снимать столь высоконаучные чувства, – вздохнула Марта. – Вот трупы твои – другое дело. Знаешь, они мне все больше нравятся, даже тот, второй, несвежий… Я уже продумала, как его выэкспонировать, очень живописно получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34