– А у нас менты! – сообщила она. – Хотя их никто не вызывал. Жаль, без нашего красавчика Чарека. Может, нашествие полиции как-то связано с твоим Красавчиком… как его… птичий Котя, что ли?
– Полиция сама приехала? – удивилась я. – Подозрительно. Для них кража – дело рядовое, а уж хищение ваших рабочих материалов и вовсе пустяк, подумаешь, пожар засняли. Разве что это не обычный пожар. Попытайся проследить за ними. С кем говорят, о чем выпытывают. Что их особенно интересует?
– А это я и без того знаю, сейчас они говорят с Павлом и Кайтеком, никак не хотят поверить, что у них не осталось никаких пленок о пожаре. Но я им сказала, что последний раз мы их просматривали у тебя, так что приготовься. А я сейчас еду к тебе.
– Менты наверняка тоже, – проворчала я и положила трубку.
Я уже давно отказалась от попыток наводить в доме порядок к прибытию гостей, все равно без толку. К тому же в спешке рассовываемые по углам посторонние предметы со столов и кресел, преимущественно всякие нужные бумаги, потом безвозвратно исчезали. Поэтому и на сей раз я ограничилась лишь тем, что опорожнила пепельницы, собрала и отнесла в кухню грязные стаканы и даже вымыла их.
И тут примчалась Мартуся и прямо с порога нервно затараторила:
– Я, конечно, понимаю, что дареному коню не заглядывают. Но уж если и в самом деле все так взаимосвязано, честно скажу тебе: слишком уж беспокойный труп ты нашла. Не могла полегче?
Возражать было нечего, я лишь тяжело вздохнула:
– Беспокойным был покойник при жизни, беспокойство причиняет и после смерти. Ага, пока не забыла, звонила Анита. Представляешь, этот Липчак… кстати, его нашла ты, а не я…
– Нет, не я, а Доминик.
– Еще хуже, от Доминика ничего толком не узнаешь, ну да я не об этом. Так вот, Анита утверждает: он вовсе никакой не Липчак, а Трупский.
Марта застыла в дверях, не дойдя до комнаты.
– Шутишь? Тот самый Трупский, который так интересовал нашего красавчика Чаруся?
– Ну да, тот самый. Пожалуйста, пройди немного, я не протиснусь… Тот самый Стефан Трупский. Не знаю, насколько твои менты уже докопались до него…
Марта наконец прошла в комнату, я следом за ней, продолжая знакомить ее с сообщением Аниты:
– Он был из тех, которые все обо всех знают, коллекционировал чужие тайны и дорого их продавал. Знал миллионы людей. Странно, что ни разу не столкнулся с Домиником…
– Но зато, если не ошибаюсь, столкнулся с Пухом! – неожиданно заявила Марта, удобно устраиваясь на софе и вскрывая банку с пивом. – Я так думаю, потому… О! Вот этого мне не хватало! И почему в буфете на работе никогда нет пива?.. Потому… какое наслаждение!
– Да говори же, не тяни!
– Видишь ли, в отличие от твоей Аниты, у меня это не информация, а скорее только предположение.
– Откуда взялось такое предположение?
– Как-то в большой компании, в курилке, шел общий разговор, и у Пуха вырвалось несколько слов. Это было вскоре после обнаружения трупа в "Мариотте", все только об этом и говорили. Пух тогда раздраженно заметил, что для их важного иностранного коллеги был заказан номер в "Мариотте", и вдруг ему звонят и заменяют на другой. Такого еще не бывало, Пуха это разгневало, причем, мне показалось, разгневала не сама замена номера, а причина этой замены. Он страшно хотел знать, в чем дело, по тону чувствовалось. А поскольку сам не поинтересовался в администрации отеля, не спросил прямо о причине замены, вывод один: тут дело нечисто. Правда, Пух обмолвился, что у него лично из-за этого никаких неприятностей нет, а вот наш проклятый Ящер понес какие-то убытки. Слушай, а ты не знаешь, на кой им понадобилось заменять один гостиничный номер на другой?
– Могу лишь предположить, что в заказанном вами как раз работала следственная группа.
– Понимаю. А что при этом подсказывает твоя душа?
Моя душа пребывала в полном смятении и ничего вразумительного не говорила. Возможно, потому, что, несмотря на неоднократные Мартины разъяснения, я так и не могла уяснить специфику телевизионных закулисных игр. Надеюсь, не в силу общей недоразвитости. Понимала же я во всех нюансах подоплеку махинаций, скажем, на бегах, на бирже и всяких там аукционах, которые, в свою очередь, оставались для Мартуси тайной за семью печатями… или надо говорить "тайнами"? Хотя она отлично разбиралась во всех хитростях игры в бридж и на игровых автоматах.
Могла я уразуметь и такой финт, как закупка целого корабля прогнивших лимонов, или, скажем, причины уничтожения наших заводов, выпускающих электронику, чтобы закупать ее у иностранного производителя. А вот на телевидении застряла – и все тут. Прямо как в стенку уперлась. Железобетонную.
Пришлось признаться:
– В данном случае душа моя прочно погрязла в прошлом, никак не желает идти в ногу со временем, и тут уж, хочешь не хочешь, надо смириться. Но одно лишь я знаю совершенно точно: в этом пожаре вся суть.
– О, хорошо, что напомнила, – обрадовалась Марта. – Дай же мне кассеты. Я их суну в сумку и сразу смоюсь, если явится полиция. А ты со спокойной совестью сможешь заявить – нет у тебя никаких кассет! С пожаром, я о них говорю. Считаю, сначала сделаем копии, а уж потом можем отдавать их на съедение ментам.
Очень дельное предложение, ничего не скажешь. Однако, поскольку я знала повадки ментов лучше девушки, тут же разработала стратегию нашего поведения: они звонят снизу, я щелкаю домофоном, впускаю их в парадное, Марта же с пленками выскакивает на лестницу и поднимается на один лестничный пролет, к двери на чердак. Переждет, а когда они войдут в мою квартиру, спокойно выйдет из дома. Я даже могу признаться властям, что отдала пленки Марте, пусть за ней гоняются. Когда настигнут ее в телестудии, пленки будут уже переписаны.
Ознакомила Марту с планом. Та в принципе согласилась, но высказала опасение, что полиция может просочиться в дом и без моего домофона и тогда застанет ее с пленками у меня. Решили, что, если сразу позвонят в дверь, Марта спрячется с пленками в кухне, я затащу полицию в комнату и прикрою дверь, а Марта потихоньку прокрадется в прихожую – и была такова.
– Отлично, а теперь давай кассеты.
Поднявшись с кресла, я шагнула было в спальню… и остановилась. Минутку, а куда я их задевала?
– Ну! – торопила Марта. – Давай же!
Я не двинулась с места.
– Что случилось? – встревожилась Марта. – Ты чего?
– Ничего особенного, просто я их спрятала так, чтобы потом легко было отыскать. Вот и вспоминаю, куда сунула.
– Нет, я с тобой спячу! Езус-Мария! Давай думать вместе.
Думать в бездействии мы обе не могли, поэтому последующие четверть часа деятельно просматривали ту кучу, что лежала у телевизора, хотя я и заверяла, что там их никак не может быть.
Уж это я помнила хорошо. Помнила, как держала кассеты в руках и искала подходящее место. Что-то мне тогда помешало, а потом, точно-точно, уже ничего в руках не было, я смогла свободно работать.
Марта в полном отчаянии принялась по второму разу прочитывать надписи на корешках, когда прогудел домофон.
– Бросай это дело, – угрюмо пробурчала я. – Они уже здесь. В лице нашего Цезаря Прекрасного.
– И что теперь?
– Не знаю. Вряд ли он явился с разрешением на обыск, не мог же предусмотреть мою… мою… рассеянность. Я вот думаю – может, пусть делает обыск без санкции прокурора? Вдруг да найдет? Все же профессионал.
На всякий случай я встретила пана майора приветливо, притворившись, что не догадываюсь о цели его визита. Надеюсь, на моем лице появилось выражение вежливого интереса – дескать, зачем пожаловали? Майор же притворяться не стал, тем более что сразу увидел у меня за спиной Марту. Поздоровавшись с нами обеими, он сразу взял быка за рога:
– А, пани уже в курсе… тогда можно не объяснять цель моего прихода. Нам известно, что у пани остались пленки с пожаром на Кленовой улице. Нет-нет, пожалуйста, не говорите, что не представляете, о чем речь, мы прекрасно понимаем друг друга. В нашем расследовании эти пленки оказали бы существенную помощь, и я настоятельно прошу передать их мне.
Я бросила прикидываться:
– Да, пан инспектор, я тоже считаю, что вам следует просмотреть кассеты, да и не только просмотреть. Однако тут есть такая закавыка… Видите ли, трудность в том, что мы не можем найти эти пленки. Они наверняка находятся в моей квартире, очень хорошо припрятанные, я сама постаралась спрятать так, чтобы не пропали. Вопрос – где?
В этот момент красавец Цезарь стоял в дверях, откуда хорошо просматривался телевизор с горой кассет. Перехватив его взгляд, Марта со вздохом пояснила:
– Нет их там, я два раза перелопатила всю эту кучу.
– А тебе было сказано, что нет, – подключилась я. – Как раз это хорошо помню, ведь старалась отыскать для них место получше. И в шкафчике рядом тоже нет. И в тумбочке у кровати. Хотите – проверяйте.
Недовольно выслушав мои объяснения, полицейский с Мартой принялись просматривать кассеты, которыми был забит шкафчик с застекленной дверцей. Для этого им приходилось гнуться в три погибели, выкручивать головы и вытягивать шеи, ведь кассеты стояли вертикально. Естественно, старались напрасно. И тумбочка у кровати не оправдала их надежд.
– Ну конечно, – ворчала Марта, растирая шею. – Для Иоанны это было бы слишком банально.
– Да не расстраивайтесь вы так! – утешала я их. – Опыт показывает, что непременно найдутся, но только когда совсем перестанут их искать. Ведь никуда же они не подевались. А может, попробовать дедуктивным методом?
– Правильно! – подхватила Марта. – Постарайся вспомнить, чем ты занималась до того… ну, до того как собралась прятать кассеты. И что случилось в процессе.
Уж не знаю, верил ли нам этот несчастный человек или с самого начала был убежден, что мы ему только мозги пудрим, но продолжал сохранять спокойствие и демонстрировать надежду в успех наших поисков. Поэтому я предложила ему подключиться к дальнейшим розыскам, пока махнув рукой на дедукцию.
Совместными силами мы перебрали все книжки на полках и шкафах, свалку на кухонном буфете, несколько коробок с фотографиями, просмотрели документы на подвесной полке и ящики письменного стола, обследовали ближайшие окрестности компьютера и прочей электроники.
В полном отчаянии пришлось прибегнуть-таки к дедукции. Вроде бы ходила я тогда с кассетами в руках по всей квартире… Ходила-бродила, значит… забрела в кухню… Обнаружила калькулятор в каком-то не очень подходящем месте… Точно, на холодильнике… При чем здесь холодильник? Ага, надо было сунуть в морозильник оставленные на столе упаковки с замороженными блинчиками. И тут позвонила Анита!
Сорвавшись с места, я рысью поспешила в кухню и распахнула дверцу морозильника. Так и есть! Вот они! Те самые упаковки с блинчиками! Еще замороженное мясо в фольге, пакет зеленой фасольки и что-то неопределенное, тоже завернутое в фольгу. Дрожащими руками схватила это что-то и, развернув, обнаружила фляки. Надо же, напрочь забыла о них! Непременно приготовлю на ужин, давно не ела.
А вот кассет не оказалось, хотя Марта скрупулезно перебрала все прочие продукты в холодильнике, я ведь могла сунуть кассеты и на другие полки. При этом тоже обнаружилось много интересного, ну, например, кусок уже заплесневевшей печеной грудинки. Не спросив разрешения, продукт она выбросила в мусорное ведро. Хорошо еще, что тарелочку оставила. Затем вынула очередную банку пива и удалилась в гостиную успокаиваться.
Цезарь Прекрасный ловил каждое сказанное нами слово и ни на шаг не отступал от нас с Мартой. Он и напомнил мне, что я не закончила дедуцировать.
Пришлось продолжить:
– Позвонила, значит, Анита и рассказала мне о Трупском, – послушно заговорила я, добросовестно стараясь вспомнить все подробности. – Представляете, пан майор, оказывается, тот самый Стефан Трупский, ну, помните, вы еще им интересовались, не кто иной, как задушенный в "Мариотте" Антоний Липчак!
– Что?! – страшным голосом вскричал младший инспектор.
Вот тебе и хваленая полицейская выдержка. Никакой конспирации перед безответственными бабами, отреагировал не как Каменный Гость, а как самый нормальный человек, ошарашенный неожиданным известием. Однако тут же спохватился и придал лицу обычное каменное выражение, устремив на меня требовательный вопросительный взгляд.
Я терпеливо повторила:
– Антоний Липчак, задушенный в номере отеля "Мариотт", некогда звался Стефаном Трупским. Фамилию изменил. Имя тоже. Неужели пан этого не знал?
По своему обыкновению не удостоив подозреваемую ответом, полицейский сам задал вопрос:
– Откуда пани это известно?
Он что, не слушает? На глупый вопрос сочла себя вправе дать глупый ответ:
– От Аниты Ларсен.
И назло ему замолчала, не выкладывая подробностей, пусть сам попросит.
Что ж, и попросил. Я не стала больше вредничать и охотно поведала о том, кто такой, по сведениям Аниты, был Трупский, чем занимался, как вынюхивал компромат на интересующих его лиц и хранил чужие тайны, продавая их по мере потребности за большие деньги. И он, младший инспектор, при желании может опять лично связаться с Анитой и лично же расспросить ее, но только не теперь. Придется подождать, сейчас она уже должна находиться в Италии.
– Но вернется, – добавила я в утешение пану майору и желая его хоть немного опять оживить.
Удалось.
– Понятно, – произнес Цезарь совсем не полицейским тоном. – А какая тут связь с кассетами?
– Ну как же, дедукция! – пояснила я. Да, не очень-то он сообразительный, наш красавец Чарек. Не уловил связи! – Ведь Трупский меня вдохновил. Положив телефонную трубку после разговора с Анитой, я тут же бросилась к компьютеру записать пришедшие в голову идеи. Этот Трупский для нас с Мартой просто подарок. Непонятно выражаюсь? Отлично вписывается в сценарий сериала, над которым мы работаем. Нет, разумеется, персонаж весьма непривлекательный, зато как отрицательная личность – мечта. И тут кассеты куда-то подевались, во всяком случае перестали мне мешать, на компьютере я работала свободно. Вот и все, что я надедуцировала.
Цезарь деревянным голосом поинтересовался:
– За это время в вашем доме бывал еще кто-нибудь?
– Понимаю ваш вопрос, вас интересует отрезок времени после просмотра пленок с пожаром. Просматривали мы их позавчера вечером, так что речь может идти о вчерашнем дне и сегодняшнем. Что у нас было вчера? Вторник? Нет, вчера никого не было… Хотя… почтальон приходил, принес что-то заказное, но он даже не заходил, я расписалась на пороге… ну, пан майор понимает, расписалась я в книге доставки, но на пороге квартиры… А потом… потом вчера никого не было. Сегодня же я поехала с утра – для меня утро ближе к полудню, – с утра, значит, меня понесла нелегкая в Ошолом из-за проклятого аккумулятора, стала бы я терять на косметику драгоценные для работы утренние часы…
– А до Ошолома? – опять пожелал уточнить полицейский, как-то сразу догадавшись, какое заведение я окрестила этим именем. А может, и не догадавшись, не все ли равно, куда меня понесла нелегкая, главное, дома не было.
– До Ошолома никто ко мне не заходил, я женщина порядочная, и знакомые мои тоже люди воспитанные, с утра в гости не припрутся. Вернулась домой около двух, нашла квартиру в полном порядке, никто не звонил, никто не приходил, в числе и взломщики-грабители, – поспешила уточнить, увидев, как полицейский уже открыл рот, чтобы спросить именно об этом. – Сразу после ограбления моей квартиры – последнего, года назад, – я такие двери поставила – теперь танком не протаранишь. Прошу, можете сами убедиться. Так что если бы взломщики заявились после моего отъезда, еще бы до сих пор мучились.
Дотошный полицейский и в самом деле пошел полюбоваться на мою стойкую дверь. Дав ей высокую оценку, вернулся к своим баранам:
– Из этого следует вывод, что кассеты должны по-прежнему находиться в вашей квартире?
– Разумеется. Я, конечно, склеротичка, но не до такой степени, чтобы отправляться в Ошолом с кассетами в руках, да еще не отдавая себе в этом отчета. Но вы не огорчайтесь, пан майор. Завтра ко мне приходит уборщица, уж она-то их обязательно найдет.
– Почему вы так в этом уверены?
– Она всегда находит то, что у меня потерялось, уж не знаю, каким образом. Иногда ненароком наткнется, а иногда я ее специально прошу отыскать пропажу, и не было случая, чтобы ей это не удалось. Так что не волнуйтесь, пан майор, кассеты вы получите.
– Ты что?! – не выдержала Марта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34