ни в коем случае. Ну разве что один из миллиона.
И тут я опомнилась:
– Погоди, когда?
– Что когда?
– Когда и где тебя не оказалось рядом с Домиником?
– О господи, я же тебе твержу – как раз тогда, когда нашли труп!
– Какой труп?
– Да наш же, из-за которого я к тебе примчалась! Только об этом и говорю…
– Весьма хаотично. Я поняла – ты говоришь о страсти, к мужчине и игре, о загубленной жизни…
Марта вдруг перестала дергаться и с тревогой уставилась на меня:
– Иоанна, ты здорова? Нам небеса труп посылают, а ты словно и не рада такому подарку судьбы. Ну я – понятное дело, у меня жизненная катастрофа, но ты почему не реагируешь?
– У меня тоже была такая жизненная катастрофа.
– Так давно ведь, ты успела к ней привыкнуть, а у меня свеженькая, вчера разразилась. Вернее, сегодня ночью.
– И ты привыкнешь. А сейчас расскажи обо всем спокойно и по порядку. Не о Доминике и казино, о них я и так все знаю, а о трупе.
– Да это же все взаимосвязано. У Доминика нет алиби, потому что я его оставила из-за казино, и теперь у него такие неприятности…
Я попыталась уточнить:
– Ты оставила Доминика, когда он его убивал?
– Кто?
– Ну Доминик твой. Погоди, что ты? Успокойся! Если не Доминик, так этот, как его… убийца. Преступник.
Марта сгребла с кухонного стола две банки пива и один стакан:
– Знаешь что, давай лучше присядем в гостиной, а то у тебя, когда стоишь, мозги совсем не работают. Но в общем-то ты права, то есть не знаю, права ли, только вот, сдается мне, неизвестно, когда он его убивал.
Я прихватила оставшийся стакан, хотя принципиально в последнее время перестала пить пиво, потому как худела. Ну да один разик можно себе позволить. Мы наконец уселись в комнате, вернее, я уселась, а Марта, свернувшись клубочком в углу дивана, еще немного поскулила, уткнувшись в круглую подушку. Потом малость успокоилась и отхлебнула из стакана.
– А теперь рассказывай все толком и по порядку, – железным голосом потребовала я.
Мартуся вздохнула:
– Ох, а я-то надеялась, что трупом займешься ты, я же погружусь в свои собственные беды. А ты вон какая…
– Займусь, займусь трупом, не беспокойся, как только узнаю, в чем дело. Где же ты его нашла?
– Нашла не я, а где – в "Мариотте".
– Повтори!
– В "Мариотте". А что?
Сразу вспомнился вчерашний день, как ни старалась я его засунуть в самый дальний уголок памяти. Похоже, сегодняшний будет у нас весьма продуктивным.
– Холера! – мрачно пробормотала я. – Это мой труп.
Марта поперхнулась пивом, забрызгав весь стол.
– Пожалуйста, предупреждай меня о своих сенсациях, хотя бы когда у меня пиво во рту. И пива жалко, и скатерть. В каком смысле он твой? Ты кого-то кокнула ради нашего сценария? Он нам подходит?
– Это ты должна знать, что нам подходит. Кажется, с этого ты и начала, когда ворвалась ко мне в неурочное время, не так ли? Что же касается трупа, я в нем ни за что не признаюсь, не могу признаться, теперь уже по двум причинам. Ну так рассказывай, у тебя-то он почему всплыл?
Марта тоже озадачилась, спустила ноги на пол, села нормально, вылила в свой стакан остатки пива из банки.
– Теперь вижу – лучше бы нам его придумать, – вздохнула она.
– Придуманный у нас уже есть. Клошар. И я не уверена, что он такой уж совсем выдуманный.
– Какой клошар? – не поняла Марта.
– Парижский.
– И что он делал, этот твой клошар? Хотя эти бродяги, как правило, обычно ничего не делают.
– Этот тоже, просто лежал.
– Где лежал?
– На Монмартре. В районе Клиши.
– Мне это ни о чем не говорит, в Париже я была всего раз. Объясни по-человечески.
Клошар лежал тогда на тротуаре, прикрывшись грязным мешком. Этакая куча тряпья, из-под которой торчали ноги. Мое внимание он привлек лишь потому, что я припарковалась рядом и перебралась на место пассажира, где не так пекло солнце, а мне предстояло неизвестно сколько простоять здесь в ожидании сына. Время от времени я поглядывала на бездомного бродягу, гадая, мертв он или просто спит. Полнейшее равнодушие прохожих к лежащему человеку было просто удивительно. Наверное, соизволят подойти, разве что когда начнет вонять. За этим дело не станет, в такую-то жару.
Я поведала Марте о клошаре, и она помчалась к холодильнику за третьей банкой пива. За пивом мы стали прикидывать, насколько клошар сгодится для сценария.
– Но я ни в коем случае не соглашусь переносить действие в Париж, – решительно заявила Марта. – Надеюсь, ты понимаешь, я лично ничего против Парижа не имею, но ведь эти… как бы поэлегантнее выразиться… финансовые крокодилы ни в жизнь не согласятся. В нашей же стране, что бы там о ней ни говорили, трупы с улиц пока подбирают.
Я кивнула:
– Вот поэтому и расскажи наконец о нашем отечественном трупе. Любопытно, какую глупость я отколола на сей раз. Нет, сначала ты, я потом. Когда все это происходило?
– Сегодня. То есть вчера. Минутку, ты конкретно о чем?
– Конкретно пока не знаю, интересует, с чего все это началось и когда?
– Когда – даже затрудняюсь сказать, не поймешь, что тут было началом. Ты имеешь в виду преступление или мои душевные переживания?
– И то, и то, если они взаимосвязаны. Слушай, что-то сегодня мы никак с тобой не можем договориться.
– Факт, сегодня у нас получается не того… А взаимосвязаны или нет?.. Со стороны поглядеть – вроде бы связаны, но на коленях клянусь, я лично никого не убивала. И Доминик тоже. Он на это просто не способен, уж за него я ручаюсь. Хотя… Знаешь, вот сейчас подумала. Он так на меня разозлился, Что, может, в нервах…
Нет, надо принимать меры и устроить Марте допрос по всем правилам. Сходила в кухню еще за пивом, а заодно принесла сыр и нож, чтобы больше не бегать.
– А теперь ты станешь отвечать на мои вопросы. Итак, когда ты вчера бросила Доминика и отправилась в казино?
– В десять вечера, около того.
– А где вы вообще были?
– В "Мариотте".
– Почему вы, черт побери, оказались в "Мариотте"? Говори толком.
– О боже, я страдаю, а ты придираешься к мелочам! Ну ладно, ладно, не злись. Вчера мы ожидали прибытия американского продюсера, ведем с ним переговоры о совместном производстве, участвуют многие знаменитости, я всячески заинтересована в этом проекте, потому как тоже причастна, вот вчера мы и ожидали его.
– Где? Поточнее.
– В кафе, где же еще? Поточнее… Явились в девятнадцать часов пять минут в "Мариотт", в эту, как ее… не "Балладина", но тоже словацкий… ага, "Лилла Венеда".
– Знаю, рядом со входом в казино.
– Из-за этого все и случилось!
– Но там надо непременно заказывать столик.
– А я разве говорю, что не надо? Пух заранее заказал.
Я прекрасно знала, кто такой Пух. У человека были нормальные имя и фамилия, но все звали его Пухом за невероятную толщину и громоздкость. Довольно крупная шишка на телевидении, с Домиником и Мартой в дружеских отношениях.
– И Пух тоже ел с вами?
– А ты как думаешь! И, кажется, заплатил за ужин.
– А американский продюсер?
– Должен был явиться прямо к столу, но в последний момент пришло известие, что на день задерживается, прилетит сегодня, а не вчера.
Я была шокирована:
– В последний момент? Какой-то несерьезный продюсер.
Марта нетерпеливо разъяснила:
– Да нет, он в порядке. Позвонил загодя, да секретарша Пуха никак не могла отловить шефа, с трудом поймала по мобильному Доминика, когда мы уже сидели в кафе. Ну и пришлось самим все съесть, а что еще оставалось делать?
– Пух сразу ушел или сидел до конца?
– Смеешься? Чтобы Пух добровольно отказался от вкусной жратвы? Я их там вдвоем и оставила.
– Так когда же был обнаружен труп и где?
– Насколько мне известно, около девяти утра, но не в этом дело. Номер в "Мариотте" для американца телевидение не только забронировало, но и оплатило. А ведь Доминик тоже телевидение, не так ли? Пуху не хотелось волочить его до дома…
– Так он упился мертвецки, твой Доминик?
– Упился самоубийственно назло всему свету, но не мертвецки. Мученически.
Я кивнула, прекрасно понимая состояние Доминика. Мартуся знала, что я ее пойму, и опять вздохнула.
– Ну и Пух дотащил его до гостиничного номера. А "Мариотту" без разницы, кто номер займет, телевидение так телевидение, не их дело. А меня замучили угрызения совести, что я бросила Доминика, я не знала, что он остался в отеле. Оторвалась от рулетки, представляешь, уже в три часа ночи! И кинулась разыскивать Доминика, через Пуха. Только к девяти дозвонилась до него и в десятом уже мчалась обратно в отель. А этот мерзавец был убит еще до того. А что ты о нем знаешь?
– Обо мне потом. В какой номер Пух затащил Доминика?
– Двадцать три двадцать семь, на двадцать третьем этаже.
Я невольно простонала. Ну конечно, Доминику непременно приспичило оказаться в соседнем номере, чтобы мне не удалось скрыть от полиции своего… ну не преступления, а по меньшей мере проступка. Холера! Соображай, соображай, может, удастся снять вину с Доминика, не впутывая себя в это грязное дело? Жертвовать собой ради паршивца Доминика, которого я сердечно не любила, совсем не намерена. Итак, попытаюсь.
– Вы когда отправились в "Лиллу Венеду"? И откуда?
– Я с телевидения, с Воронича, а Доминик прямо из дому. Я заехала за ним и с четверть часа ждала. Он уже был вздрюченный, когда садился в мою машину, сразу стало ясно – опять трагедия, весь мир ополчился против него, лишь я его поддержка и опора, стал, по обыкновению, плакаться. Знаешь, может, от этой роли поддержки я и сбежала в казино.
– Наверняка! – не сомневалась я. – Но сейчас не то важно. Кто может подтвердить, что он был дома уже продолжительное время, а не прилетел туда в последний момент, взопревший и задыхающийся? За пять минут до встречи с тобой?
Марта изумилась:
– Ты что, Иоанна? Неужели можешь представить себе Доминика взопревшим и запыхавшимся? Я лично не могу. А дома уже давно был, с женой и детьми, на моих глазах ему несколько человек звонили с Воронича, и по домашнему телефону, и по мобильному, всем было до него дело, раз трубку снимала жена, второй раз даже сынишка, так что он говорил на оба уха. Я свидетель со стороны звонивших. Выходит, дома он был давно, и кроме меня человек двадцать это могут подтвердить, а мне не было нужды звонить, мы с ним еще раньше условились о встрече. И я не совсем дура, понимаю, почему тебя это интересует…
– По моим подсчетам, ты подъехала к нему в полседьмого. А где Доминик был раньше, до того как домой вернулся?
– На работе, в своем кабинете. Провел небольшую летучку с подчиненными, часика на два. А еще раньше обсуждал сценографию. И тоже было очень людно.
Я немного успокоилась. Пока все говорило о невиновности Доминика. Когда же я обнаружила этот труп в соседнем с ним номере? Сейчас подсчитаем. Значит, обнаружила, потом встретилась с Анитой и еще успела в банк, который закрывается ровно в семь. Выходит, труп я видела около шести, когда Доминик еще торчал дома. А если покойника кто-то прикончил часа за два до этого, Доминик тоже отпадает, раз все время находился на людях. Полиция произведет вскрытие и оправдает Доминика.
И я успокоила Марту:
– Тогда все в порядке. Труп лежал там еще в то время, когда вы с Пухом ужинали в "Лилле Венеде". Я это точно знаю, случайно наткнулась. А почему подозревают Доминика? Он знал погибшего?
– Да откуда! Но между этими двумя номерами имеется дверь, и она оказалась незапертой. Вот и стал Доминик первым подозреваемым, тем более что твердил как заведенный: ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает. И еще, кажется, в его номере что-то полиция обнаружила, но не знаю что. Слушай, так ты его видела?!
Дошло наконец.
– Видела и в случае чего ни за что в этом не признаюсь, разве что арестуют Доминика. Но не волнуйся, его не могут подозревать.
– А ты почем знаешь?
– Умею считать.
– Завидую тебе, я вот не умею.
– Неважно, менты тоже умеют. Если я видела труп уже мертвым, значит, Доминик не мог его прикончить, а до того у него алиби. Не было у Доминика никакой возможности ухлопать наш труп!
– А когда ты там была?
– Между шестью и четвертью седьмого. Увидела труп в шесть.
Поскольку Марта поглощала очередной стакан пива и сидела с полным ртом, то принялась отчаянно махать мне рукой, не решаясь что-то сказать. Я встревожилась, но терпеливо ждала, пока она проглотит пиво.
– Все не так! Откуда он мог появиться там в шесть? У них получается, что кокнули его между десятью вечера и часом ночи, когда Доминик уже был один в двадцать седьмом номере. Один! Без меня! Если бы я не удрала в казино, его бы не заподозрили! В шесть вечера тот еще был жив.
– Кто был жив?
– Труп.
– Кто так сказал?
– Врач, наверное. Судмед, кажется, называется? Полиция так считает.
Перед глазами встала картина увиденного в номере 2328, который я тогда приняла за номер Аниты. Живой?! Кто-то из нас не в своем уме.
– Невозможно! – категорически заявила я. – Он не был живым… Он не имел никакого права быть живым. Никто без головы не может быть живым.
– Без головы? – поразилась Марта.
– Ну, без половины. Задней.
Марта горячо запротестовала:
– Иоанна, ну о чем ты говоришь! Или это твои вымыслы для нашего сценария? Нет? В сценарии я могу согласиться с твоей безголовой концепцией, но ведь тот, настоящий, в отеле, был с головой! Его задушили, и это совсем не повредило его голове. Уверяю тебя, его голова не понесла никакого ущерба.
– Слушай, Марта, если ты сейчас скажешь, что ему вообще не нанесли ни малейшего ущерба, я могу и рассердиться. Но что-то тут все-таки не так. Ты там лично была?
– Ясное дело, была, но лишь сегодня утром, около десяти, я же тебе уже говорила. Как раз его обнаружили. Что там делалось!
– И ты видела его?
– Кого?
– Да труп же, холера!
– Кусочек. Он там еще лежал. Знай я, что увижу, закрыла бы глаза. Но откуда мне было знать? Вот я и увидела его. Со стороны головы…
– Спокойствие, только спокойствие… Допрос продолжается. Ты откуда смотрела? Отвечай кратко и точно.
– Из комнаты Доминика. Точнее, американского продюсера. Двери между двумя номерами были распахнуты. Но Доминик видел его целиком. Слушай, я больше не могу так, я хочу понять!
– Минуточку, уточним. Ты смотрела из комнаты Доминика и видела его с головы?
– Богом клянусь!
– Он лежал на полу?
– На полу.
– И головой в сторону Доминика?
– Если быть точной, в тот момент головой в мою сторону. Но в принципе в сторону комнаты Доминика.
– Вот теперь и я тоже перестала что-либо понимать!
Встревоженная Марта галопом помчалась в кухню за новой спасительной порцией пива и, вернувшись, налила мне полный стакан. Я не прореагировала, оцепенев в очень неудобной позе: подбородок уперла в скрещенные ладони, локти расставила на журнальном столике. И было от чего офонареть. Когда я в шесть вечера накануне была в том номере, труп лежал ногами в сторону Доминика, а раз Марта видела наоборот, кто-то должен был уложить труп в другой позиции. И не могла Марта не обратить внимания на замызганный ковер. Что же там произошло, черт подери?!
Марта сделала попытку запустить меня, принявшись отчаянно трясти за плечо:
– Иоанна, очнись! Ну чего ты? До сих пор я отвечала на твои вопросы, честно и четко, скажешь нет? Но и мое терпение кончилось. Что все это значит? Я что-то не так увидела? Вот, выпей пивка, очень помогает.
Глубоко вздохнув, я сняла локти со стола. Придется теперь ознакомить напарницу со своей точкой зрения, все равно, чувствую, своими силами с загадкой не справиться. Ко мне вернулась способность говорить. Я велела Марте сесть спокойно.
– Кончай меня трясти, в голове и без того все перемешалось, да и пива не отхлебнешь. Ну вот, слушай внимательно. Позвонила мне моя давняя приятельница, и мы с ней условились встретиться в "Мариотте"…
Надеюсь, мне удалось изложить все понятно и доходчиво. Теперь и Марта погрузилась в раздумье. Какое-то время мы с ней сидели молча. Марта заговорила первой:
– Лично я была трезвой как свинья. Говорю о сегодняшнем утре. А ты?
– Еще трезвее. Весь день просидела за сценарием, ничего не пила, не ела. Даже вечером в рот ни капли, только стакан чаю. Я ведь худею. Так что выбрось из головы всякие там галлюцинации.
Марта чрезвычайно заинтересовалась:
– И что, в самом деле помогает? То-то я гляжу, за последнее время ты сбросила добрых несколько килограммов. Это от пива?
– От пива. Отставила целиком и полностью, а уж вечером –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
И тут я опомнилась:
– Погоди, когда?
– Что когда?
– Когда и где тебя не оказалось рядом с Домиником?
– О господи, я же тебе твержу – как раз тогда, когда нашли труп!
– Какой труп?
– Да наш же, из-за которого я к тебе примчалась! Только об этом и говорю…
– Весьма хаотично. Я поняла – ты говоришь о страсти, к мужчине и игре, о загубленной жизни…
Марта вдруг перестала дергаться и с тревогой уставилась на меня:
– Иоанна, ты здорова? Нам небеса труп посылают, а ты словно и не рада такому подарку судьбы. Ну я – понятное дело, у меня жизненная катастрофа, но ты почему не реагируешь?
– У меня тоже была такая жизненная катастрофа.
– Так давно ведь, ты успела к ней привыкнуть, а у меня свеженькая, вчера разразилась. Вернее, сегодня ночью.
– И ты привыкнешь. А сейчас расскажи обо всем спокойно и по порядку. Не о Доминике и казино, о них я и так все знаю, а о трупе.
– Да это же все взаимосвязано. У Доминика нет алиби, потому что я его оставила из-за казино, и теперь у него такие неприятности…
Я попыталась уточнить:
– Ты оставила Доминика, когда он его убивал?
– Кто?
– Ну Доминик твой. Погоди, что ты? Успокойся! Если не Доминик, так этот, как его… убийца. Преступник.
Марта сгребла с кухонного стола две банки пива и один стакан:
– Знаешь что, давай лучше присядем в гостиной, а то у тебя, когда стоишь, мозги совсем не работают. Но в общем-то ты права, то есть не знаю, права ли, только вот, сдается мне, неизвестно, когда он его убивал.
Я прихватила оставшийся стакан, хотя принципиально в последнее время перестала пить пиво, потому как худела. Ну да один разик можно себе позволить. Мы наконец уселись в комнате, вернее, я уселась, а Марта, свернувшись клубочком в углу дивана, еще немного поскулила, уткнувшись в круглую подушку. Потом малость успокоилась и отхлебнула из стакана.
– А теперь рассказывай все толком и по порядку, – железным голосом потребовала я.
Мартуся вздохнула:
– Ох, а я-то надеялась, что трупом займешься ты, я же погружусь в свои собственные беды. А ты вон какая…
– Займусь, займусь трупом, не беспокойся, как только узнаю, в чем дело. Где же ты его нашла?
– Нашла не я, а где – в "Мариотте".
– Повтори!
– В "Мариотте". А что?
Сразу вспомнился вчерашний день, как ни старалась я его засунуть в самый дальний уголок памяти. Похоже, сегодняшний будет у нас весьма продуктивным.
– Холера! – мрачно пробормотала я. – Это мой труп.
Марта поперхнулась пивом, забрызгав весь стол.
– Пожалуйста, предупреждай меня о своих сенсациях, хотя бы когда у меня пиво во рту. И пива жалко, и скатерть. В каком смысле он твой? Ты кого-то кокнула ради нашего сценария? Он нам подходит?
– Это ты должна знать, что нам подходит. Кажется, с этого ты и начала, когда ворвалась ко мне в неурочное время, не так ли? Что же касается трупа, я в нем ни за что не признаюсь, не могу признаться, теперь уже по двум причинам. Ну так рассказывай, у тебя-то он почему всплыл?
Марта тоже озадачилась, спустила ноги на пол, села нормально, вылила в свой стакан остатки пива из банки.
– Теперь вижу – лучше бы нам его придумать, – вздохнула она.
– Придуманный у нас уже есть. Клошар. И я не уверена, что он такой уж совсем выдуманный.
– Какой клошар? – не поняла Марта.
– Парижский.
– И что он делал, этот твой клошар? Хотя эти бродяги, как правило, обычно ничего не делают.
– Этот тоже, просто лежал.
– Где лежал?
– На Монмартре. В районе Клиши.
– Мне это ни о чем не говорит, в Париже я была всего раз. Объясни по-человечески.
Клошар лежал тогда на тротуаре, прикрывшись грязным мешком. Этакая куча тряпья, из-под которой торчали ноги. Мое внимание он привлек лишь потому, что я припарковалась рядом и перебралась на место пассажира, где не так пекло солнце, а мне предстояло неизвестно сколько простоять здесь в ожидании сына. Время от времени я поглядывала на бездомного бродягу, гадая, мертв он или просто спит. Полнейшее равнодушие прохожих к лежащему человеку было просто удивительно. Наверное, соизволят подойти, разве что когда начнет вонять. За этим дело не станет, в такую-то жару.
Я поведала Марте о клошаре, и она помчалась к холодильнику за третьей банкой пива. За пивом мы стали прикидывать, насколько клошар сгодится для сценария.
– Но я ни в коем случае не соглашусь переносить действие в Париж, – решительно заявила Марта. – Надеюсь, ты понимаешь, я лично ничего против Парижа не имею, но ведь эти… как бы поэлегантнее выразиться… финансовые крокодилы ни в жизнь не согласятся. В нашей же стране, что бы там о ней ни говорили, трупы с улиц пока подбирают.
Я кивнула:
– Вот поэтому и расскажи наконец о нашем отечественном трупе. Любопытно, какую глупость я отколола на сей раз. Нет, сначала ты, я потом. Когда все это происходило?
– Сегодня. То есть вчера. Минутку, ты конкретно о чем?
– Конкретно пока не знаю, интересует, с чего все это началось и когда?
– Когда – даже затрудняюсь сказать, не поймешь, что тут было началом. Ты имеешь в виду преступление или мои душевные переживания?
– И то, и то, если они взаимосвязаны. Слушай, что-то сегодня мы никак с тобой не можем договориться.
– Факт, сегодня у нас получается не того… А взаимосвязаны или нет?.. Со стороны поглядеть – вроде бы связаны, но на коленях клянусь, я лично никого не убивала. И Доминик тоже. Он на это просто не способен, уж за него я ручаюсь. Хотя… Знаешь, вот сейчас подумала. Он так на меня разозлился, Что, может, в нервах…
Нет, надо принимать меры и устроить Марте допрос по всем правилам. Сходила в кухню еще за пивом, а заодно принесла сыр и нож, чтобы больше не бегать.
– А теперь ты станешь отвечать на мои вопросы. Итак, когда ты вчера бросила Доминика и отправилась в казино?
– В десять вечера, около того.
– А где вы вообще были?
– В "Мариотте".
– Почему вы, черт побери, оказались в "Мариотте"? Говори толком.
– О боже, я страдаю, а ты придираешься к мелочам! Ну ладно, ладно, не злись. Вчера мы ожидали прибытия американского продюсера, ведем с ним переговоры о совместном производстве, участвуют многие знаменитости, я всячески заинтересована в этом проекте, потому как тоже причастна, вот вчера мы и ожидали его.
– Где? Поточнее.
– В кафе, где же еще? Поточнее… Явились в девятнадцать часов пять минут в "Мариотт", в эту, как ее… не "Балладина", но тоже словацкий… ага, "Лилла Венеда".
– Знаю, рядом со входом в казино.
– Из-за этого все и случилось!
– Но там надо непременно заказывать столик.
– А я разве говорю, что не надо? Пух заранее заказал.
Я прекрасно знала, кто такой Пух. У человека были нормальные имя и фамилия, но все звали его Пухом за невероятную толщину и громоздкость. Довольно крупная шишка на телевидении, с Домиником и Мартой в дружеских отношениях.
– И Пух тоже ел с вами?
– А ты как думаешь! И, кажется, заплатил за ужин.
– А американский продюсер?
– Должен был явиться прямо к столу, но в последний момент пришло известие, что на день задерживается, прилетит сегодня, а не вчера.
Я была шокирована:
– В последний момент? Какой-то несерьезный продюсер.
Марта нетерпеливо разъяснила:
– Да нет, он в порядке. Позвонил загодя, да секретарша Пуха никак не могла отловить шефа, с трудом поймала по мобильному Доминика, когда мы уже сидели в кафе. Ну и пришлось самим все съесть, а что еще оставалось делать?
– Пух сразу ушел или сидел до конца?
– Смеешься? Чтобы Пух добровольно отказался от вкусной жратвы? Я их там вдвоем и оставила.
– Так когда же был обнаружен труп и где?
– Насколько мне известно, около девяти утра, но не в этом дело. Номер в "Мариотте" для американца телевидение не только забронировало, но и оплатило. А ведь Доминик тоже телевидение, не так ли? Пуху не хотелось волочить его до дома…
– Так он упился мертвецки, твой Доминик?
– Упился самоубийственно назло всему свету, но не мертвецки. Мученически.
Я кивнула, прекрасно понимая состояние Доминика. Мартуся знала, что я ее пойму, и опять вздохнула.
– Ну и Пух дотащил его до гостиничного номера. А "Мариотту" без разницы, кто номер займет, телевидение так телевидение, не их дело. А меня замучили угрызения совести, что я бросила Доминика, я не знала, что он остался в отеле. Оторвалась от рулетки, представляешь, уже в три часа ночи! И кинулась разыскивать Доминика, через Пуха. Только к девяти дозвонилась до него и в десятом уже мчалась обратно в отель. А этот мерзавец был убит еще до того. А что ты о нем знаешь?
– Обо мне потом. В какой номер Пух затащил Доминика?
– Двадцать три двадцать семь, на двадцать третьем этаже.
Я невольно простонала. Ну конечно, Доминику непременно приспичило оказаться в соседнем номере, чтобы мне не удалось скрыть от полиции своего… ну не преступления, а по меньшей мере проступка. Холера! Соображай, соображай, может, удастся снять вину с Доминика, не впутывая себя в это грязное дело? Жертвовать собой ради паршивца Доминика, которого я сердечно не любила, совсем не намерена. Итак, попытаюсь.
– Вы когда отправились в "Лиллу Венеду"? И откуда?
– Я с телевидения, с Воронича, а Доминик прямо из дому. Я заехала за ним и с четверть часа ждала. Он уже был вздрюченный, когда садился в мою машину, сразу стало ясно – опять трагедия, весь мир ополчился против него, лишь я его поддержка и опора, стал, по обыкновению, плакаться. Знаешь, может, от этой роли поддержки я и сбежала в казино.
– Наверняка! – не сомневалась я. – Но сейчас не то важно. Кто может подтвердить, что он был дома уже продолжительное время, а не прилетел туда в последний момент, взопревший и задыхающийся? За пять минут до встречи с тобой?
Марта изумилась:
– Ты что, Иоанна? Неужели можешь представить себе Доминика взопревшим и запыхавшимся? Я лично не могу. А дома уже давно был, с женой и детьми, на моих глазах ему несколько человек звонили с Воронича, и по домашнему телефону, и по мобильному, всем было до него дело, раз трубку снимала жена, второй раз даже сынишка, так что он говорил на оба уха. Я свидетель со стороны звонивших. Выходит, дома он был давно, и кроме меня человек двадцать это могут подтвердить, а мне не было нужды звонить, мы с ним еще раньше условились о встрече. И я не совсем дура, понимаю, почему тебя это интересует…
– По моим подсчетам, ты подъехала к нему в полседьмого. А где Доминик был раньше, до того как домой вернулся?
– На работе, в своем кабинете. Провел небольшую летучку с подчиненными, часика на два. А еще раньше обсуждал сценографию. И тоже было очень людно.
Я немного успокоилась. Пока все говорило о невиновности Доминика. Когда же я обнаружила этот труп в соседнем с ним номере? Сейчас подсчитаем. Значит, обнаружила, потом встретилась с Анитой и еще успела в банк, который закрывается ровно в семь. Выходит, труп я видела около шести, когда Доминик еще торчал дома. А если покойника кто-то прикончил часа за два до этого, Доминик тоже отпадает, раз все время находился на людях. Полиция произведет вскрытие и оправдает Доминика.
И я успокоила Марту:
– Тогда все в порядке. Труп лежал там еще в то время, когда вы с Пухом ужинали в "Лилле Венеде". Я это точно знаю, случайно наткнулась. А почему подозревают Доминика? Он знал погибшего?
– Да откуда! Но между этими двумя номерами имеется дверь, и она оказалась незапертой. Вот и стал Доминик первым подозреваемым, тем более что твердил как заведенный: ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает. И еще, кажется, в его номере что-то полиция обнаружила, но не знаю что. Слушай, так ты его видела?!
Дошло наконец.
– Видела и в случае чего ни за что в этом не признаюсь, разве что арестуют Доминика. Но не волнуйся, его не могут подозревать.
– А ты почем знаешь?
– Умею считать.
– Завидую тебе, я вот не умею.
– Неважно, менты тоже умеют. Если я видела труп уже мертвым, значит, Доминик не мог его прикончить, а до того у него алиби. Не было у Доминика никакой возможности ухлопать наш труп!
– А когда ты там была?
– Между шестью и четвертью седьмого. Увидела труп в шесть.
Поскольку Марта поглощала очередной стакан пива и сидела с полным ртом, то принялась отчаянно махать мне рукой, не решаясь что-то сказать. Я встревожилась, но терпеливо ждала, пока она проглотит пиво.
– Все не так! Откуда он мог появиться там в шесть? У них получается, что кокнули его между десятью вечера и часом ночи, когда Доминик уже был один в двадцать седьмом номере. Один! Без меня! Если бы я не удрала в казино, его бы не заподозрили! В шесть вечера тот еще был жив.
– Кто был жив?
– Труп.
– Кто так сказал?
– Врач, наверное. Судмед, кажется, называется? Полиция так считает.
Перед глазами встала картина увиденного в номере 2328, который я тогда приняла за номер Аниты. Живой?! Кто-то из нас не в своем уме.
– Невозможно! – категорически заявила я. – Он не был живым… Он не имел никакого права быть живым. Никто без головы не может быть живым.
– Без головы? – поразилась Марта.
– Ну, без половины. Задней.
Марта горячо запротестовала:
– Иоанна, ну о чем ты говоришь! Или это твои вымыслы для нашего сценария? Нет? В сценарии я могу согласиться с твоей безголовой концепцией, но ведь тот, настоящий, в отеле, был с головой! Его задушили, и это совсем не повредило его голове. Уверяю тебя, его голова не понесла никакого ущерба.
– Слушай, Марта, если ты сейчас скажешь, что ему вообще не нанесли ни малейшего ущерба, я могу и рассердиться. Но что-то тут все-таки не так. Ты там лично была?
– Ясное дело, была, но лишь сегодня утром, около десяти, я же тебе уже говорила. Как раз его обнаружили. Что там делалось!
– И ты видела его?
– Кого?
– Да труп же, холера!
– Кусочек. Он там еще лежал. Знай я, что увижу, закрыла бы глаза. Но откуда мне было знать? Вот я и увидела его. Со стороны головы…
– Спокойствие, только спокойствие… Допрос продолжается. Ты откуда смотрела? Отвечай кратко и точно.
– Из комнаты Доминика. Точнее, американского продюсера. Двери между двумя номерами были распахнуты. Но Доминик видел его целиком. Слушай, я больше не могу так, я хочу понять!
– Минуточку, уточним. Ты смотрела из комнаты Доминика и видела его с головы?
– Богом клянусь!
– Он лежал на полу?
– На полу.
– И головой в сторону Доминика?
– Если быть точной, в тот момент головой в мою сторону. Но в принципе в сторону комнаты Доминика.
– Вот теперь и я тоже перестала что-либо понимать!
Встревоженная Марта галопом помчалась в кухню за новой спасительной порцией пива и, вернувшись, налила мне полный стакан. Я не прореагировала, оцепенев в очень неудобной позе: подбородок уперла в скрещенные ладони, локти расставила на журнальном столике. И было от чего офонареть. Когда я в шесть вечера накануне была в том номере, труп лежал ногами в сторону Доминика, а раз Марта видела наоборот, кто-то должен был уложить труп в другой позиции. И не могла Марта не обратить внимания на замызганный ковер. Что же там произошло, черт подери?!
Марта сделала попытку запустить меня, принявшись отчаянно трясти за плечо:
– Иоанна, очнись! Ну чего ты? До сих пор я отвечала на твои вопросы, честно и четко, скажешь нет? Но и мое терпение кончилось. Что все это значит? Я что-то не так увидела? Вот, выпей пивка, очень помогает.
Глубоко вздохнув, я сняла локти со стола. Придется теперь ознакомить напарницу со своей точкой зрения, все равно, чувствую, своими силами с загадкой не справиться. Ко мне вернулась способность говорить. Я велела Марте сесть спокойно.
– Кончай меня трясти, в голове и без того все перемешалось, да и пива не отхлебнешь. Ну вот, слушай внимательно. Позвонила мне моя давняя приятельница, и мы с ней условились встретиться в "Мариотте"…
Надеюсь, мне удалось изложить все понятно и доходчиво. Теперь и Марта погрузилась в раздумье. Какое-то время мы с ней сидели молча. Марта заговорила первой:
– Лично я была трезвой как свинья. Говорю о сегодняшнем утре. А ты?
– Еще трезвее. Весь день просидела за сценарием, ничего не пила, не ела. Даже вечером в рот ни капли, только стакан чаю. Я ведь худею. Так что выбрось из головы всякие там галлюцинации.
Марта чрезвычайно заинтересовалась:
– И что, в самом деле помогает? То-то я гляжу, за последнее время ты сбросила добрых несколько килограммов. Это от пива?
– От пива. Отставила целиком и полностью, а уж вечером –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34