Где смысл, где логика? Нет, в который раз убеждаюсь — вряд ли где на свете найдётся ещё столь же глупый документ, как наш Уголовный кодекс…Все эти мысли пронеслись в голове, как только ко мне вернулась способность соображать. Несвоевременные мысли, ничего не скажешь. Усилием воли загнав их подальше, я вернулась к реальности. И первым делом проворчала Болеку в трубку: «Заткнись» — Правда, Болек уже давно перестал взывать ко мне, а только стонал и кряхтел. Но, услышав мой голос, тут же радостно отозвался:— О, слава Богу! А я уже боялся… Сейчас, минуточку, я к вам доберусь.И в тот же момент я увидела и самого Болека. Правда, всего на мгновение, он промелькнул в чаще и скрылся за деревьями, но белый гипсовый куколь я разглядела отчётливо.С Болеком я разъединилась. Что теперь? Памятуя жёсткий приказ майора, я побоялась связаться с ним или с сержантом, мне же ясно сказали — оставить его в покое, видимо, занят делом. Очень может быть, я позвоню, а он как раз душит очередного злоумышленника, и рука дрогнет при звуке сигнала радиотелефона. А потом мне опять достанется от майора.Тем временем Яцек выскочил из машины и помчался к месту событий. Я видела, как по дороге он на секунду задержался рядом с Болеком, кажется, в чем-то ему помог, ага, вон и костыль подал, а потом исчез между деревьями.Болек наконец с трудом выбрался на дорогу, костыли очень мешали передвигаться бедняге, то и дело зарывались в мягкую песчанистую почву приморского леска. Вот он дохромал до нас. Нажав на какую-то кнопку, я по ошибке открыла сразу все окошечки в Яцековой машине.— Похоже, проклятая яма спасла мне жизнь, — проговорил Болек, подходя поближе. — Вовремя подвернулась! Я загремел в неё как раз в тот момент, когда у меня засвистело над головой, и я вовсе не уверен, что в меня целились по ошибке. Вы как думаете? Никого рядом не было, а пули свистели рядом, значит, в меня, только вот понятия не имею — зачем?!— Для того, наверное, чтобы ты посмеялся, — предположила я.— Вот я и смеялся, да гак, что от смеха совсем ослабел, наверное, потому и выбраться сразу не мог.Тут только Болек заметил на заднем сиденье машины Северина и, похоже, настолько обалдел — видимо, все-таки вредно оказаться под пулями, — что инстинктивно сделав шаг назад, склонился в вежливом полупоклоне и поздоровался:— О, добрый день. Приветствую пана.— Рад вас видеть, — вежливо отозвался Северин. Я уже давно заметила, что умственное расстройство — заразно. Вот, пожалуйста, яркий пример, развели Версаль в такую минуту.А Болек, повиснув на своих костылях, замер, не в силах отвести взгляда от избитого Северина на заднем сиденье автомашины. Тот, хоть и побитый, первым пришёл в себя.— Не понимаю, как я сразу не догадался, — проворчал он, с отвращением глядя на Болекову ногу в гипсе. — Хотя, с другой стороны… Благодаря вашей сломанной ноге рассеялись последние сомнения.Я обрадовалась так, что ко мне сразу вернулись утраченные было способности соображать и двигаться. А Болек — тот прямо расцвёл! Наверное, мысленно сам хвалил себя за выдержку и благоразумие, ведь мог же в той яме наплевать на соблюдение камуфляжа и сбросить проклятый гипс. И выскочить из ямы этаким бодреньким спортсменом, пользуясь всеми руками и ногами. Нет, он до конца был верен принятому нами решению и вот, пожалуйста, теперь мог пожинать плоды примерного поведения.Ни Болек, ни я не знали толком, о чем можно, а о чем нельзя говорить с недавним противником, поэтому мы на всякий случай просто молчали, и вот весь комплект — мы с Северином в машине и Болек на дороге рядом — стал медленно погружаться в пропасть какой-то беспросветной тупости. Невыносимое ощущение. Нет, надо срочно что-то предпринять, но что? Может быть, Болеку следует поблагодарить Северина за то, что тот выразил ему признательность?За меня, к счастью, решили другие. Внезапно у стоявших в отдалении машин вдруг заклубилось множество людей, так и не заметила, откуда они набежали. Все наши были там: майор, сержант, Яцек. А рядом с ними два типа в наручниках и двое других без.Сидеть безучастно было свыше моих сил! И я не выдержала. Поручив Болеку оставаться у машины (тихо надеясь на то, что побитый Северин не попытается сбежать, а если и попытается, Болек догадается, что надо делать), я выразительно взглянула на парня, а тот, умница, не выходя из образа хромоногого, понял меня и приблизился к машине на расстояние вытянутого костыля. Успокоенная, я выскочила из машины и помчалась к группе на полянке.Мне навстречу поспешил Яцек.— Притворяйтесь посторонним лицом, — бросил он мне вполголоса, но я виновато возразила:— Боюсь, уже поздно, Вежховицкий знает, что мы с Болеком знакомы.— Боюсь, он знал это с самого начала, ведь этот недоделанный Болек часто бывал у вас, да и в городе вы встречались, а он не глуп. Да к тому же прежняя дружба между этими негодяями уже немного нарушилась, думаю, до конца дело не дошло только из-за погоды.., нелётной.Возможно, он и прав, вон, опять припустил дождь. Ветер, правда, вроде немного ослабел.— Выходит, простой метод устранения нежелательных элементов ничего хорошего им не привес, — заметила я. — Теперь понятно, почему до этого они прибегали к таким изысканным способам! А теперь уже никто не сможет списать все на несчастный случай или какое природное явление. А хоть кого-нибудь прикончили насмерть или вот так без толку все и закончилось? Неужели никого так и не убили?— Три штуки, — не скрывая удовлетворения, ответил Яцек. — В том числе и Бертеля. Кое-кто будет чертовски рад.Мы отошли в сторону, потому что приехала полиция в лице одинокого коменданта. Он вышел из полицейской машины, и они с майором удалились в лесную чащу. Стеречь задержанных остался сержант. По всему было видно, что к своей задаче он отнёсся со всей ответственностью: прислонился спиной к стволу дерева, пушку навёл на подопечных и не спускал с них бдительного взгляда. Кажется, даже старался не моргать.В Морскую Крыницу мы вернулись в облегчённом составе — всего-навсего Яцек, Болек и я. Северина комендант забрал в свою машину. * * * — Распоряжение ликвидировать отца поступило сверху, — рассказывал Яцек сквозь зубы. — Распорядился тот самый Бобак с глуповатой мордой, бывший министр финансов, а затем вице-президент банка. Однако спускалось распоряжение не по прямой, тут сработала цепочка. Прокурор из Генеральной прокуратуры не только за наличные заготовил распоряжение о прекращении судопроизводства. От наличных он, разумеется, тоже не отказался, но для него не это было решающим аргументом, он принимал непосредственное участие в брильянтовой афёре, так что был лично заинтересован… А отец собирался поделиться с кем надо своими познаниями, он знал все!— Ну а толку-то? — возразила я. — Все все знают, и все остаётся по-прежнему. Яцек возразил:— Все знают в общих чертах, у отца же в руках были неопровержимые доказательства. И вы сами знаете, подкупить его было трудно.— Знаю, продолжай.— Бобак собирался сбежать из Польши, ждал лишь окончания операции «русские алмазы». И не только для того, чтобы получить свою долю, получить её он мог, например, и в одном из швейцарских банков, ему необходимо было присмотреть за тем, чтобы операция прошла без сучка и задоринки. Теперь мы уже знаем, речь шла о том, чтобы объегорить сообщников, эта задача была поручена Бертелю. Бертель придумал всю эту свистопляску с медведем, желая максимально запугать дело, а потом прикарманить сокровища и тоже смыться за границу. Потому что его разлюбили.— Это нам известно, — перебила я. — Слышала, как Болек рассказывал. А за что разлюбили?— За то, что он слишком много знал. Не щадил сил, можно сказать, вынюхивал, где только можно, как собака какая или… У кого нюх похлеще собачьего?Такой неожиданный поворот застал нас с Болеком врасплох. Я так с ходу не могла придумать, кто из животных обладает тонким нюхом. И нерешительно предположила:— Может, ихневмон?— Ихневмон? То есть мангуста? А почему вы так считаете?— Ну, потому что мангуста охотится на змей, а змеи запаха не имеют. Так мне кажется, я сама их не нюхала…— Зато в террариумах воняет — будь здоров! Как же не пахнут?— В террариумах воняет не змеями, а падалью.Впрочем, я не настаиваю на мангусте, пусть будет собака.Яцек решил остановиться на собаке, а я решила больше не поддерживать его отклонений в сторону, не то никогда не доберётся до сути.— Ладно, пусть будет пёс. Значит, он вынюхивал, где только можно, я говорю о Бертеле, собирал компромат на сообщников, и в конце концов те стали его опасаться. Вежховицкий, похоже, разгадал мерзавца и, голову даю на отсечение, сам захотел воспользоваться его достижениями, хотя сейчас и отпирается. Точно, хотел сам присвоить товар, остальные были уверены — это дело рук Бертеля, ну и Бертеля бы убрали.— Задумано неплохо…Разговор этот происходил все ещё в машине Яцека. Мы сидели в ней перед домом майора, ожидая возвращения последнего. Болек поведал нам обо всем, что видел и чему стал свидетелем в Лесничувке, а потом поспешил наверх в свою комнату, потому что после его лесных перипетий гипс на ноге съехал в сторону и больно сдавливал ногу. Отчасти и рассказанное Болеком помогло Яцеку собрать воедино информацию об алмазной афёре и прийти к вышеприведённым выводам.Глубоко вздохнув, Яцек навалился на рулевое колесо и сказал:— Как видите, у меня есть все основания фактическим убийцей отца считать Бобака. Может, к лучшему, что мы немного припозднились и нам подвернулся Вежховицкий.— Я за себя не могу поручиться, ведь представлялась просто уникальная возможность посчитаться с мерзавцем, и если бы кто-то вместо меня не шлёпнул убийцу отца, не поручусь, что я бы сам этого не сделал. Сейчас я немного остыл, но тогда…Я совсем не собиралась осуждать Яцека и перевела разговор на другое.— Интересно, а почему они выбрали Морскую Крыницу?— Как это почему? Здесь удобней всего было провернуть инсценировку с медведями. Требовалось море, так? Вот они и выбрали тихий приморский городок. Сопот, сами понимаете, не подходит, Свиноустье и Мендзыздрое тоже в сезон переполнены. А Морская Крыница в самый раз. Правда, есть тут ещё парочка паршивых местечек вроде какого-нибудь Мрежино или Реваля, но там уже экскурсии на паруснике по морю вызвали бы нездоровый интерес местного населения, да и государственная граница под боком. Видимо, и отец все это взвесил, вычислил Крыницу, ну а остальное и вычислять не было необходимости, он знал точно. Приехал сюда Бертель, за ним потянулись остальные, этим и объясняется всеобщий съезд мафиози…Майор приехал не один. В восемь вечера вся наша компания заговорщиков оказалась в сборе, а сверх того присутствовал и крыницкий комендант.Бедняга целых три раза подчеркнул, что находится здесь частным образом, во внеслужебное время, просто забежал к знакомому на огонёк. А чего аж три раза повторять, мы и не сомневались. Сержант неуклонно обращался к нему «проще пана», как к обычному незнакомому лицу, старательно избегая титуловать его «пан комендант», а потом, когда дружеская пирушка была уж в разгаре, и вовсе перешёл на «пан Мариан». Освобождённый от гипса Болек с энтузиазмом занялся приготовлением кофе, выслушав сначала полный отчёт сержанта о том, что же ему удалось подслушать благодаря Болекову изобретению.Благодаря этому отчёту я смогла наконец воссоздать полную картину случившегося и выяснить ещё оставшиеся неясности.— Выходит, Вежховицкого затащили в Лесничувку гориллы Бобака, а вовсе не подручные Бертеля? — на всякий случай удостоверилась я. — И обработали, выколачивая признание, так как стали его подозревать. Но ведь, насколько мне известно, у Северина был и свой телохранитель? Он-то куда подевался?— Помчался тоже в Лесничувку, правда, с некоторым опозданием. Увидел, что происходит, и давай Бог ноги.«Вот он, третий номер Зигмуся», — подумала я.— Когда Бобак раскусил планы Бертеля, он потерял самообладание, и это его погубило, — пояснил майор. — Хотя, возможно, ему и удалось бы взять себя в руки, если бы не драка у «Альбатроса». Вы утверждаете, пани Иоанна, что всему виной баба. Позвольте мне высказать своё мнение: все-таки главную заслугу следует приписать вашему кузену.— Езус-Мария, неужели займусь? И тут он…Упоминание о Зигмусе настолько испортило мне настроение, что я на время перестала встревать в общий разговор. А он был чрезвычайно поучителен! Крыницкий комендант поведал о том, как конфисковал алмазы, обнаруженные в багажнике автомашины Бертеля. Яцек счёл своим долгом напомнить коменданту о существовании ещё и сейфа на улице Ананасовой. Подключился Болек и вызвался помочь вскрыть его или, по крайней мере, проинструктировать тех, кто будет вскрывать. Вот прекрасно, они тут рассуждают, кофеёк попивают, а там, на Ананасовой, может, уже кто подобрался к заветному сейфу… Тревога заставила меня отодвинуть Зигмуся на дальний план.Майор меня успокоил.— Поверьте, уважаемая пани, я умею пользоваться телефоном. И у меня есть все основания утверждать — если содержимое сейфа предать гласности, можно считать, что мы покончили не только с государственной администрацией, но и с большинством наших хвалёных предпринимателей.— Так почему бы и…— Момент неподходящий, перед этим следовало бы поменять людей на некоторых постах.— Тогда, черт побери, почему из вас так и прёт самодовольство?— Ну как же, ведь осуществилась моя самая горячая мечта. Удалось расколоть ряды противника, пробить брешь в сомкнутых рядах аферистов, проникнуть в эту брешь и многое узнать. А вдобавок… Согласитесь, ведь одно удовольствие было наблюдать, как они друг друга уничтожают, меньше работы закону. Я лично не осмелился бы пострелять эту сволочь, хотя и следовало бы, так они сами позаботились…А крыницкий комендант, обращаясь ко мне, вежливо добавил:— В точности как пани пожелала: высшая мера наказания.Я поднапряглась и попыталась проследить цепочку. Шмагер убил Гавела, инициатором убийства был Бобак. Бородатый.., как его.., ага, Сосинский убил Шмагера. Бобака прикончил Бертель, телохранитель Бобака пристрелил Бертеля и Сосинского. Круг замкнулся. Каждый из них сделал все от него зависящее, чтобы протянуть дальше эту кровавую цепь. Все они приняли участие в этой жуткой свистопляске, все, за исключением Северина. Северин, мало того что избит, у него вообще не было огнестрельного оружия. Этот пользовался исключительно своими извилинами…Сержант тоже, оказывается, думал о Северине.— А этот ваш Вежховицкий, — сказал он, — так просто на коленях должен благодарить кузена пани. Если бы в драке под «Альбатросом» все они не увидели своими глазами, как из медведя вылетел мешок с алмазами, Вежховицкого бы первым прикончили.Нет, я больше этого не вынесу, не могу слышать таких похвал по адресу Зигмуся, знать, как он жаждет публичного признания своих заслуг, и ничего для него не сделать? Может, все-таки…И я выложила перед собравшимися свои соображения. Майор сегодня был в чудесном настроении и охотно пошёл мне навстречу. Из него прямо-таки излучалась доброта, как из какой-нибудь собачницы в День защиты животных.— Что ж, давайте его сюда, — великодушно согласился он. — Выразим человеку благодарность, что нам стоит?Я так обрадовалась, что совсем позабыла о Болеке. К счастью, сержант бдил. И строго напомнил о необходимости держаться в границах разумного, хватит с нас глупых ошибок и проколов, и пан Болек, нравится ему или нет, должен приодеться в свой гипс. Болек засуетился и принялся натягивать гипс не на ту ногу, пришлось Яцеку исправлять очевидную ошибку. Я оставила их приводить в порядок Болекову ногу и выбежала на улицу.Зигмусь не заставил меня метаться по городу, разыскивая его, он, по своему обыкновению, решил устроить на меня засаду у моей машины, справедливо полагая, что рано или поздно я к ней вернусь. Вот и сейчас нервно описывал круги вокруг неё, кипя и булькая от возмущения. Своё возмущение он принялся выкрикивать издали, чуть только заметил меня. Я решительно прервала претензии кузена.— Пошли, все тебя ждут! Операция прошла успешно, во многом благодаря тебе. Может, и только благодаря тебе. Хорошо, что я сообразила подключить тебя, иначе что бы мы делали?Мои слова пролили целительный бальзам на израненное сердце Зигмуся. Он, правда, ещё пытался ворчать и поучать, но сразу же сбавил тон и послушно помчался за мной следом. Попросив его подождать, я вбежала в комнату, увидела, что Болек в полном порядке, и только тогда впустила кузена.За моё короткое отсутствие майор успел подготовиться к спектаклю, в котором главная роль отводилась сержанту Гжеляку. Крыницкого коменданта он затолкал с его стулом в самый тёмный угол комнаты, оставляя за ним, по всей вероятности, роль статиста без слов.Сержант, надо отдать ему справедливость, оправдал доверие.— Объявляю пану благодарность от имени службы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34