Так, например, переспал ночь рыбак Неглойда, и ничего.— Послушайте, — вмешалась я в разговор, — если Северин догадался, если они знают уже об обмане, так, может, плевать им на комнату Болека? Может, вовсе не станут делать в ней обыск?— Уже сделали, — перебил меня сержант. — Первое, что они сделали после несчастного случая с нотой, — это перетряхнули все в его комнате.— Вы уверены в этом? Откуда знаете?— Вы что, совсем за дурака меня считаете? — обиделся сержант. — У дома Болека я попросил подежурить приятеля.— А кто перетряхивал? Ведь не Бертелевы же гориллы, он-то прекрасно знал, что у Болека никаких бриллиантов нет и не было.— Горилла Вежховицкого.Обидно, почему я об этом не знаю? Что за неизвестная мне горилла?— Да видели вы его, — пояснил сержант. — Такой блондинистый амбал, держится от Вежховицкого на расстоянии, они стараются на людях не показываться.Яцек нетерпеливо барабанил пальцами по записке т столе.— Отцепитесь от гориллы, мне срочно требуется Болек. А вот рядом с вами, пан майор, дверь… Там кто проживает?— Мать с двумя детьми, — вежливо ответил майор.Яцек молниеносно принял решение.— Значит, так, в освободившуюся комнату Болека переселяем эту многодетную мать, а сюда переезжает из больницы Болек Через полчаса! Ну, ладно, через час.И Яцек стремительно покинул комнату, предварительно прихватив записку Гавела. А мы только молча переглянулись.Мне было интересно, как Яцек организует переезд, и я ненавязчиво пошла следом за ним. Яцек постучал к соседке майора и на вопрос «Кто там?» ответил: «Сосед». Майор, естественно, дышал мне в затылок. Интересно, как он к этому относится? Я бестактно обернулась. У майора было каменное лицо, но в глазах металось отчаяние. Наверное, проклинал день и час, когда решил связаться с любителями-профанами. Или просто не знал, смеяться или плакать. Ушёл от греха подальше к себе и выбрал третий вариант — откупорил бутылку пива.Яцеку открыла женщина средних лет в ночной рубашке, немного встревоженная. Яцек вежливо, но решительно попросил:— Выйдите в коридор, пожалуйста, не надо будить детей, и постарайтесь сосредоточиться.Соседка, как и всякая нормальная женщина, сначала спросила, что случилось, потом заявила, что не выйдет, потом стала сомневаться, посмотрела внимательней на ночного гостя и вышла.Яцек умел внушать людям доверие. Он отвёл женщину к коридорному окну, присел на подоконник (женщина осталась стоять). Я бы на её месте тоже присела, сидеть на подоконниках в принципе безопасно, если, разумеется, окно не открыто и не находится на последнем этаже небоскрёба.— Такое дело, — сказал Яцек. — Несчастный случай, мой друг сломал ногу и нуждается в моем Врисмотре. Надо, чтобы он был рядом, под рукой. Предлагаю пани поменяться с ним комнатами, он живёт в центре у почты. Компенсацией за хлопоты и моральный ущерб для вас будут сто миллионов старыми, плачу немедленно наличными. Пани согласна оказать мне такую любезность?Женщина, похоже, была здорово ошарашена, потому как только глазами моргала, не отвечая. Яцек сделал над собой усилие и улыбнулся ей. И сразу преобразилось его суровое лицо, стали заметными редкие милые веснушки.— Понимаю, это не так-то просто, революция, можно сказать. Вам одной трудно справиться. И я помогу. Вы забираете детей, сумочку и косметику, все остальное я беру на себя. Не беспокойтесь, аккуратно запакуем вещи, аккуратно перевезём, аккуратно внесём в новую квартиру. Все будет о'кей!Женщина обрела способность говорить.— Вы сказали — сто миллионов? — хрипло произнесла она.— Да, они у меня при себе.— Надо бы спросить мужа… — неуверенно начала она и сама себя перебила:— Никаких мужей! Когда переезжать?— Немедленно.Женщину это смутило, она опять нерешительно взглянула на Яцека. Раздирающие её душу противоречивые чувства я читала так ясно, словно они были описаны на машинке. Деньги большие, а парень потрясный, а она ещё не старая и не урод, и выскочила как есть, Боже, всклокоченная, ненакрашенная, со сна, заела её жизнь — мать капризных детей и домашняя хозяйка, уже долгие годы все решает муж, её самостоятельность ограничивается областью приготовления обеда, а теперь надо решать самостоятельно, и как жаль себя… Жутко интересно, решится или нет?Победил здравый смысл.— Хорошо. Вы говорите, сейчас? Значит, я пошла будить детей?— Не надо, это сделаем в последний момент, может, они сами проснутся, когда начнём паковаться. Одевать их не надо, перевезу как есть, в пижамках, вместе с вами. А вот, если хотите, задаток…Женщина подозрительно разглядывала крупные купюры.— Надеюсь, не фальшивые?— Я как раз собирался сообщить пани, что у меня случайно оказался в гостях сержант местной полиции, он может быть свидетелем, что мы с вами заключаем честную, законную и вполне легальную сделку.— Не нужен мне никакой сержант, — решительно заявила дама. Видимо, ей в голову пришла неприятная мысль о необходимости что-то отстегнуть государству в качестве налога за «легальную сделку».Теперь я убедилась — Яцек полностью унаследовал блестящие организаторские способности отца. Ну вылитый Гавел: та же деловая хватка, уверенность в себе, физическая сила, быстрота в принятии решений и стопроцентная краткость выражений. Вон, совсем очаровал эту домашнюю гусыню, то и дело улыбается, поблёскивая великолепными зубами. Только улыбается, да и не нужны больше никакие слова, Разбуженные среди ночи хозяева Болека оторопело согласились на замену постояльцев и даже притащили раскладушки, заверив, что завтра поставят в альков дополнительную тахту. Правда, альков ещё ремонтировался, в нем не был настлан пол, а окно забито досками, но все равно дети уже успели подраться из-за права спать именно в алькове. Вообще, с детьми никаких проблем не было. Разбудили их, правда, с трудом, но уже разбуженные десятилетний мальчик и двенадцатилетняя девочка с восторгом восприняли ночное переселение, дети вообще обожают такие неожиданные приключения. И без того прекрасное настроение стало совсем чудесным при виде радостно возбуждённой матери, которая к тому же наобещала им на завтра какие-то совершенно восхитительные развлечения, а до этого скупилась на самое завалящее мороженое.Ровно через час и пять минут в освободившуюся комнату, занимаемую так недавно матерью с детьми, был водружён счастливый Болек. Впрочем, его «лечащий» врач был ещё счастливее. Он с трудом верил в такую удачу: его освободили от дурацкой необходимости заботиться о мнимом больном.— Просто чудо, я и надеяться не смел! — радостно восклицал он. — Могу отправляться в отпуск, жена совсем приуныла, а на Мазурах меня ждёт удочка и хорошие люди! Представляю, как дети обрадуются.Болек на свободе начал с того, что снял гипс, клятвенно заверяя — наложит его на ногу при первой же необходимости. Да, он понимает, из дому без гипса — ни-ни, ладно уж, на свежем воздухе будет строить из себя несчастного калеку, ни на секунду не выпуская из рук костылей, а поплавает, так и быть, под покровом ночной темноты. В темноте его не опознают, даже если и заметит кто.— Всю жизнь я мечтала подключиться к какому-нибудь настоящему расследованию, — призналась я майору. — Чего только не делала ради этого, и все без толку. А вот теперь думаю — и к лучшему, уж больно хлопотное это дело.— Вы совершенно правы, уважаемая пани, — галантно согласился со мной майор. * * * Провернув операцию с переселением, Яцек мог приступить непосредственно к делу. И приступил.— Значит, так, думай, — сказал он Болеку. — Есть такая улица, Ананасовая…— Есть, — с готовностью признал Болек, чрезвычайно довольный переездом. Сняв гипс, он с наслаждением растирал освобождённую ногу.— И на этой улице строится вилла, — продолжал Яцек. — Большая, недоконченная, но часть её уже полностью отделана.— Точно! — подтвердил Болек. — А остальное так и стоит недостроенное.— Так и стоит.— А в целом вилла предназначена для размещения крупной фирмы и жилых апартаментов владельца.— Все правильно.— И что с ней сейчас делается?— А ничего. Или много, это как посмотреть.— Говори толком, терпение моё кончается!— Если хочешь, можешь дать мне по морде, — благодушно предложил Болек, видимо рассматривая это как справедливую компенсацию за счастье покинуть больницу и снять гипс. Нет, я ошиблась, ибо Болек пояснил далее:— Пусть это будет рука судьбы, таких кретинов учить надо. Ведь я, как последний дурак, один там вкалывал, всю проводку им сделал, всю электронику, а там этого прорва. И ещё удивлялся: как же так, отделку конторы завершили, а апартаменты оставили недостроенными? Нет, потом я понял, что владелец и инвестор в одном лице получает денежки именно за простой, а не существующее официально здание использует в своих интересах эта обезьяна.— Назови обезьяну!— Там я его только в лицо знал, фамилию уже тут установил. И то не я, а пани Иоанна. Таинственным боссом, который устроил себе притон в той вилле, является некий Станислав Бертель. Близко я с ним не знаком, ничего больше о нем не знаю. Подчинённые боятся его как огня.— Вот именно! — в ярости выдохнул Яцек и опять разложил на столе чертёж Гавела. — Это тебе что-нибудь говорит?Болек взял чертёж в руки и стал со вниманием рассматривать, а майор с сержантом, сидя рядком на постели, со вниманием рассматривали Болека.— Все сходится, — после непродолжительного молчания сказал Болек. — Вот это уже готовая часть дома, его контора, а вот здесь ещё ласточки могут вить гнёзда.Яцек пояснил присутствующим:— Отец любил всякие ребусы и загадки, вот и здесь в такой форме изобразил постройку, наверняка она является важным невралгическим пунктом всей афёры, без крайней нужды отец бы не стал заниматься графикой. Там есть какой-нибудь сейф или что-нибудь в этом роде?— Есть, конечно, я сам его и устанавливал, напичкал электроникой.— А ты что, разбираешься в этом?— Ещё бы не разбираться, ведь я же электронщик. Люблю свою работу. И вечно выдумываю всякие такие интересные дополнительные штучки.Они замолчали, я же очень нехорошо подумала о себе. Ведь эту записку Гавела, вернее, чертёж, перерисовав, я давно таскала в сумочке, и надо же, даже в голову не пришло, что это неумело начертанный план какого-то здания. Идиотка безмозглая! И в дорожных знаках тоже разбираюсь, могла бы и улицу вычислить. Ну да ладно, Яцек своего отца лучше меня знал…Майор взял мою копию записки и принялся её изучать.— Так вот, значит, это место, — бормотал он. Яцек уверенно перебил:— Вот к каким выводам я пришёл. Четверо негодяев, а возможно и пятеро, надумали отмочить номер с крупной партией русских алмазов. Вместо того чтобы делить прибыль на сорок частей, решили разделить только между собой. Дельце поручили провернуть типу с Ананасовой. Болек видел типа, выходит, Бертеля. А коррумпированная мафия на всякий случай отправила сюда Вежховицкого, штатного посредника, не исключено, он же и привёз сюда сокровища. И сдаётся мне, Бертель решил самолично денежки прикарманить, имитируя пропажу сокровищ.— И прибавьте к этому ещё одно звено, — вмешался майор. — Курьера он выбрал не случайно…— Кто выбрал? — не понял Яцек.— Вежховицкий. Вот его.И майор мотнул головой в сторону Болека.Теперь Болек не понял.— Этот ваш Северин меня выбрал? Да я же его не знаю! И он меня тоже не знал.— Неважно, вас знали другие. Сколько вы времени корпели над электроникой? Три года?— Три с половиной. Почти четыре.— И за это время вы успели прослыть как замечательный мастер и на редкость трудолюбивый недоумок, уж вы простите меня за солдатскую прямоту. Не скажу, что приобрели европейскую известность, но прославились в наших масштабах, факт. Вот один прохиндей и передаёт вас другому как талантливого мастера и законченного идиота. Такого, что работу сделает на совесть, а платить ему не обязательно. Неужели вы до сих пор ни разу не задумались, как получается, что при вашей постоянной занятости и таком количестве заказов вы сидите без денег?— Я думал — мне просто не везло, — жалобно ответил несколько ошарашенный таким натиском Болек.— А вот негодяям и мошенникам почему-то везёт, — поучающе закончил майор. — Вас же передавали с рук на руки хорошим знакомым по принципу «услуга за услугу».На Болека жалко было смотреть. За одну секунду на его лице сменились все цвета радуги. Бедный парень лихорадочно искал аргументы, оправдывающие его. И нашёл.— Так ведь я же не закончил! — возмущённо крикнул он.— Что с того? Остались такие мелочи, о которых смешно говорить. Их закончит любой неуч, за десятую часть платы. И ещё похвалят вас — отлично сделана работа, все подведено, куда надо, только подключить осталось. Да, надо признаться, такие лопоухие в наше время нечасто встречаются.Яцек, сержант и я с интересом наблюдали за Болеком — сколько правды о себе он в состоянии вынести? Майор не знал жалости, за что лично я была ему глубоко признательна. Должен же кто-то доходчиво объяснить парню настоящую причину его «невезения», для его же пользы! Так ему и надо! Когда я сама пыталась растолковать Болеку причины его постоянных неудач, он только нетерпеливо отмахивался. Я же давно чувствовала что-то подозрительное в этой череде, в этой длинной цепи вечной невезухи, да только не располагала такими сведениями, какие мы получили сейчас.Болек встал, вышел на середину комнаты и сделал несколько приседаний на одной ноге, после чего пощупал обе и пожаловался:— Опять забыл, которая у меня сломана. Мы молчали и только улыбались. Надо дать парню время переварить отеческий, но все равно неприятный, выговор майора. Даже прямолинейный и суровый Яцек тактично не нагнетал. Я решила сменить тему, направить разговор в другое русло.— Ну, хорошо, — обратилась я к майору, — а зачем им это вообще понадобилось?— Что понадобилось? — не понял майор.— Ну, этот трудолюбивый недоумок. Тьфу! Прикусила язык, да словечко вылетело, вот так сменила тему! Ну да слово не воробей, надо брести дальше. И я пояснила:— Зачем им чужой, своих исполнителей, что ли, не хватает?— В том-то и дело, им нужен был посторонний, случайный человек. Постоянный, опытный курьер разбирается в ситуации, его на мякине не проведёшь, сразу почувствует — все эти нетипичные требования опасны, что-то тут не так. А такой новенький, неопытный — просто находка. Он всему вериг, никаких неудобных вопросов не задаёт. Думаю, Вежховицкий разгадал планы Бертеля, знал о наличии второго медведя и был начеку, не спускал с него глаз.— Вот почему так разъярился, когда кокетливая Выдра выхватила медведя и выскочила с ним из «Альбатроса»!— Вот именно! Ведь ему надо было притворяться, что он ни о чем не знает, ни о чем не догадывается, и к медведю не приближаться, чтобы у Бертеля не возникло подозрений. Бертель не знал, что Вежховицкий знает, чувствовал себя уверенно и не остерегался его.Сержант вполголоса заметил:— Кажется, парень малость оклемался. Я решила дать Болеку ещё немного времени и обратилась к майору с бестактным вопросом:— Откуда вы все это знаете, пан майор? Майор, напротив, проявил тактичность и вежливость, не стал крутить пальцем у виска, как ему хотелось, а лишь вздохнул и напомнил:— Видимо, вы забыли, пани Иоанна, кто я по специальности. И что работаю в этой области уже двадцать лет. И что в мои обязанности входит не только знать как можно больше о всевозможных преступлениях и махинациях, но и о людях. Я и в самом деле знаю много. Уже завтра мы можем посадить всех этих так называемых бизнесменов с их помощниками, всех скоррумпированных высокопоставленных чиновников. На основе неопровержимых доказательств. Да и не только их. Не будем говорить о принявших грандиозные размеры кражах автомобилей. А вот приходилось ли вам слышать о больнице, весь персонал которой до последнего человека работает на то, чтобы все их пациенты отправлялись на кладбище?— Приходилось, — ответила я не очень уверенно. — Вроде бы в городе Радоме…— Ладно, одна больница весны не делает. Возможно это исключение, подтверждающее правило. Мне известно, что тем не менее почти везде находятся люди порядочные и честные. К сожалению, они немного могут сделать. В нашем ведомстве тоже. Сил у нас мало, но вот такой силой являются наши знания, мы их собираем по крупице. Сохраняем и доказательства, не даём их уничтожать. И на пана Роневского заведена документация, много её накопилось, знаем, что он не преступник, но вот его партнёры — совсем другое дело. А вы, пан Яцек, с ними тесно связаны. Ну как же мне не знать о них? Разумеется, не все и не сразу доходит до нас, но постепенно первоначальное неясное ещё подозрение обрастает дополнительными доказательствами и подозрение сменяется уверенностью. Пример — эта история с алмазами. О них мы давно знали, но далеко не все, а идея о мошенничестве в самой сердцевине скоррумпированной клики никому из нас и в голову бы не пришла. Вот эта записка, — майор постучал пальцем по лежащей на столе копии записки Гавела, — для нас важное доказательство, и мне бы хотелось сохранить её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34