— Я всегда говорила — давно пора менять нашу сантехнику.— Езус-Мария? — вскричала Меланья. — Да ты когтями и зубами цеплялась за старую и при тебе нельзя было даже заговорить о новом оборудовании.— Я?! — удивилась Фелиция. — Да это ты всегда была против! За копейку удавишься!— Я удавлюсь? Я? Нет, больше я не вынесу этой старой склеротички!Ссора грозила вспыхнуть заново, пришлось срочно принимать меры. Поскольку стол уже был накрыт, Доротка громко, перекрикивая тёток, пригласила всех к столу, особое приглашение адресовав комиссару и его помощнику. Не следовало им принимать приглашения, но Бежан в общей суматохе забыл, зачем явился в этот дом, и надеялся за ужином вспомнить. Тут вернулся и Мартинек. Он добровольно взял на себя обязанность вынести строительный мусор и мусорный бак, все приятнее, чем общаться с Фелицией на денежные темы. Сделал несколько неторопливых рейсов к калитке, заглянул в столовую, понял, что сантехническая буря прошла стороной и можно безопасно вернуться. И вот все собрались в столовой.— Ты садись напротив меня, — приказала Доротке Сильвия. — Чтобы я тебя видела. Хочу любоваться.— Нашла на кого любоваться! — громко проворчала Меланья.— Такое ляпнуть! — чуть слышно простонал Яцек.— Моё дело, — огрызнулась Сильвия. — Смотрю, на кого хочу. Давайте кончим с нотариусом. Кто его пригласит? Ведь кто-то из вас имел с ним дело.Ни Фелиции, ни тем более Доротке не хотелось признаваться в знакомстве с нотариусом. Признался в нем Бежан.— Разрешите мне сказать, — вежливо начал комиссар. — Насколько мне известно, завещание должно быть вскрыто в присутствии всех заинтересованных лиц…— Вот именно, и кто-то уже недавно сказал это, — перебила комиссара Фелиция, подозрительно поглядев по сторонам.— Я и сказал! — возвысив голос, продолжил старший комиссар. — И прошу дать мне договорить. Нотариус сам определит, кто именно должен присутствовать при вскрытии завещания, поэтому необходимо связаться с ним заранее, чтобы все сумели придти. А поскольку я веду расследование, тоже желал бы присутствовать, поэтому, если пани не возражают, сам поговорю с нотариусом. Есть возражения?— Даже если бы они у нас были, так вы с ними и согласитесь! — язвительно заметила Меланья. — Впрочем, лично я не возражаю.— Я тоже! — в один голос произнесли Фелиция и Сильвия.И тут Бежан вспомнил, зачем явился.— Во сколько состоятся похороны? — спросил он у Доротки, которая занималась оформлением ритуальных услуг.— В одиннадцать.— А где? — не своим голосом заорала Фелиция. — Не желаю, чтобы её хоронили в нашем склепе!— Роеков сразу не найдёшь, поиски могут затянуться, — пыталась образумить сестру Меланья.— Ничего не желаю знать! Пусть затягиваются! — бушевала Фелиция.Сильвия вдруг громко заявила:— И какие же вы глупые! Мартинек, дай мне тот альбом, что лежит на столике у телефона. Да, там несколько, дай самый нижний.Доротка вдруг подумала — недаром говорится о чудодейственном возвлиянии на людей драгоценных камней. Ведь если бы не колье на её шее, как пить дать тётка бы погнала за альбомом её, всегда избегала о чем-либо просить Мартинека из-за его чудовищной медлительности. А вот теперь можно спокойно сидеть за столом, спасибо изумрудам…Расчистив перед собой место, Сильвия раскрыла альбом.— Вот, глядите, дубины. Это Вандзин альбом, из тех, что привезла с собой, самый старый. И вот фамильный склеп Роеков. И вот ещё. И ещё. Кладбище Повонзки. Рядом с какими-то Хербачевскими, вот, видите? Аллею видно и костёл. Узнаете костёл на Повонзках? От него и станем плясать. Любой дурак найдёт.— Не знаю я никаких Хербачевских, — автоматически возразила Фелиция.— И не надо. Главное, рядом покоятся.— А ну покажи! — вырвала альбом Меланья. — Точно, их склеп. Из чёрного мрамора.Фелиция в свою очередь вырвала, альбом у Меланьи, а потом он обошёл всех сидящих за столом.Особенно пригодились две фотографии. На одной хорошо просматривалась перспектива самого знаменитого престижного варшавского кладбища, на второй крупным планом была представлена надгробная плита. Служащие кладбища наверняка опознают склеп по таким ориентирам. И естественно, разгорелись дебаты над тем, как связаться с администрацией кладбища и кто это сделает. Вспомнили, что вроде бы Главное управление варшавскими кладбищами работает круглосуточно, ещё бы не вспомнить, сколько раз крутили по телевидению их рекламный ролик. «Звоните прямо сейчас!»— Звони! — коротко приказала Фелиция Доротке.Реклама не врала. В Управлении и в самом деле было установлено круглосуточное дежурство. Однако дежурная отказалась приехать за фотографиями, которые облегчили бы их сотрудникам поиски места захоронения. Заверила, что если завтра фотографии родственники привезут, к пятнице все будет готово, у них фирма солидная. Яцек вызвался подбросить фотографии в Управление по дороге домой, благо на колёсах. Очень гордая собой, Сильвия выколупала фотографии из альбома, которые за долгие десятилетия словно приклеились к толстым страницам, во всяком случае пришлось немного надорвать прорези, в которые фотографии были вставлены.Фелиция решила оставить за собой последнее слово и распорядилась, чтобы фотографии Доротка с Яцеком отвезли немедленно и вернулись, расскажут, что им сказали в Управлении. Яцек и Доротка молча поднялись и молча двинулись к выходу.— Изумруды оставь! — заорала вслед племяннице Сильвия.Все так же молча Доротка вернулась, сняла с шеи колье и положила перед тёткой, после чего поспешила покинуть этот сумасшедший дом. Фелиция наконец успокоилась и позволила Бежану задать несколько вопросов.— Пользуясь отсутствием панны Дороты, хотел бы расспросить вас о её отце. Когда он исчез из вашего поля зрения?— Сразу же! — буркнула Меланья.— Сразу после похорон Кристины, — пояснила Сильвия.— Ничего подобного, — возразила Фелиция. — Один раз появлялся.— Где?— Здесь. Принёс вещи Кристины. Разговаривал с нашей матерью.— О чем?— Не знаю. Я не подслушивала, а сестёр не было дома.— А! — вспомнила Меланья. — Это наверное как раз после его появления мама говорила, что понимает Кристину. Если уж такой парень попался, старалась его удержать. Единственный раз мама тогда его видела.— А ещё мама добавила, что его не понимает — что он нашёл в Кристине. Впрочем, ему-то наверное без разницы, была бы баба. А Кристина тоже неплохо готовила.— Алименты на ребёнка он платил?— Нет. Договорились так: признает ребёнка своим и даст дочери свою фамилию, зато Кристина никогда не потребует от него алиментов.— Если не ошибаюсь, он женился, не успев похоронить Кристину, — опять вмешалась Меланья. — Не поручусь за достоверность этой информации, кто-то из знакомых поспешил донести. И не исключено, что он женился раньше…Сильвия пояснила:— А мы его вообще не видели, Кристина старалась не демонстрировать его и держала на дистанции от родных.— А потом он уехал, — сообщила Меланья. — Говорили — куда-то за границу, навсегда, не собирается возвращаться.Фелиция логично заметила:— Выходит, и в самом деле уехал, раз на фотографии снят рядом с Вандзей. Во всяком случае, из поля нашего зрения, как изволили выразиться, пан комиссар, он исчез, никакой пользы от него не было. Затерялся в Штатах… Ага, Войцеховский не звонил? Кто знает?Бежан пересказал сообщение Войцеховского, ведь бабы и без него могли связаться с американским поверенным пани Паркер и все узнать сами.Об Анджее Павляковском по-прежнему было очень мало сведений. Что бабник, это понятно, все в один голос твердили об этом, и собственно больше ничего. Весь стол теперь заняли семейные альбомы, Сильвия погнала Мартинека за не очень старыми, комиссар рассмотрел несколько фотографий покойной матери Доротки, Кристины, и не переставал удивляться. Красивая женщина, даже очень красивая. Почему же до сорока лет не выходила замуж?Не выдержав, так прямо и спросил.— Такая уж Кристина была… закаменелая, — сказала Меланья. — И совершенно не проявляла инициативы. Чопорная.— Слишком серьёзная, — сказала Фелиция. — Ко всему относилась излишне требовательно. И ни капли юмора. Любой бы помер от скуки с ней.— А какая педантка! — сказала Сильвия. — Даже картошку к обеду подбирала одинакового размера, но готовить умела, ничего не скажу.— Умела, зато непременно хотела всеми командовать.— А потом вдруг потеряла голову от Анджея и позабыла все свои принципы. Бросила родительский дом, переехала к нему, не расписались, но ребёнка родила. Возможно, стала немного другой, но мы её такой не знали. Все равно, думаю, долго с ней он бы не выдержал.Роберт Гурский и Мартинек в продолжении всего разговора молчали. Мартинек непрерывно жевал, а Роберт, искоса наблюдая за парнем, раздумывал, что из услышанного тот разболтает сестре, если не найдёт другого собеседника. И решил принять свои меры.Вернулись Доротка и Яцек. В главном управлении кладбищами их заверили, что все сделают в лучшем виде. Имеющихся фотографий вполне достаточно для того, чтобы разыскать фамильный склеп Роеков, документы же в посольстве оформлены надлежащим образом. Никаких препятствий для похорон.Сильвия тут же принялась обсуждать детали организации поминок в пятницу, напомнив Бежану о его обещании уведомить нотариуса.Наконец оба полицейских попрощались и покинули гостеприимный дом, но это не был ещё конец их рабочего дня… * * * Нотариус не стал выдвигать никаких возражений.— Ваше предложение в принципе совпадает с желанием завещательницы, — сказал он в телефонном разговоре с комиссаром Бежаном. — А поскольку я назначен и исполнителем завещания, в мои обязанности входит ознакомить с ним наследников. Итак, в доме наследниц…— А есть ли возражения против присутствия незаинтересованных лиц?— В принципе не имеется. Догадываюсь, пан комиссар имеет в виду себя? Тем более, в данной ситуации даже желательно. Об Анджее Павляковском поступила интересная информация. Две недели назад он оформил брак с некой Вероникой Шидлинской. Венчания в костёле не было, ограничились процедурой в Загсе.— Вероника, Вероника, — задумался Роберт Гурский. — Не та ли это полька из Штатов, о которой упоминал Войцеховский? Наверное, он проживает у неё не прописанный, ничего удивительного, что трудно найти мужика. А где проживает эта Вероника? Ага, на Фильтровой…Добрались и до улицы Фильтровой. Выяснилось, пани Вероника действительно снимает комнату, но в настоящее время находится в другом месте, поселилась в квартире какой-то родственницы, уехавшей за границу. Давно поселилась, говорила хозяйка комнаты, но точно не скажу, ах, как летит время! Нет, здесь с ней никакой мужчина не проживал, да и в гости редко кто заходил.Хозяйка квартиры, дама на вид столетняя, но энергичная и не совсем склеротичная, рада была пообщаться с симпатичным молодым человеком.— Родственница пани Вероники совсем старая перечница, — спешила она поделиться своими соображениями с человеком, в кои-то веки захотевшим поболтать с нею. — Уж такая старая развалина, вечно лечится. Вот и сейчас уехала на лечение за границу и попросила пани Веронику пожить у неё, чтобы квартира не оставалась без присмотра. Ну пани Вероника и согласилась, возможно, надеется, что потом квартира ей достанется, если окажет внимание старухе, хотя уж поверьте мне, такие развалины, что вечно стонут и без конца лечатся, доживают и до сотни…Фамилии старой перечницы хозяйка квартиры, к сожалению, не знала, как не знала и её адреса. Обещала расспросить свою жилицу, когда та явится за почтой, иногда приходит. Роберт Гурский не очень надеялся на этот источник информации, решил действовать собственными силами.Отправленный в «Легию» сотрудник полиции явился с информацией, полученной от некоего Владислава Климека, гордости борцовской секции этого спортивного общества. Владислав подтвердил — точно, было дело. В последний момент перехватил девушку, не то, как пить дать, свалилась бы прямо на трамвай. На переходе они стояли, насчёт того, что её кто специально толкнул он, Владек, головой не поручится, но вполне могли. Или нечаянно кто пихнул в спину, там народу пропасть было, и все торопились. В такой давке недолго и под колёса попасть, вот наверняка и девушку пихнули, вряд ли сама бросилась. Во всяком случае, факт имел место, он, Владек, рад, что помог девушке, и очень удивляется, что она не стала его разыскивать.Наконец вечером удалось отловить и Ханну Выстшик. С визитом к уборщице Бежан и Гурский явились вместе, беседе с этой женщиной старший комиссар придавал особое значение. Она единственная из посторонних лиц могла знать суть завещания пани Паркер и рассказать о нем кому угодно.Разумеется, могла и не слышать того, о чем кричала в нотариальной конторе пани Паркер, могла не заинтересоваться чужим завещанием, могла об услышанном тут же забыть, могла помнить, но никому не рассказывать. Возможностей много. Вот комиссар и прихватил в помощь аспиранта. А вдруг его собственное добродушие не произведёт впечатление на свидетельницу, возможно, она из тех, кто питает слабость к симпатичным молодым людям вроде Роберта.Ханна Выстшик оказалась худощавой женщиной средних лет, небольшого роста, но крепкой и жилистой. И обладавшей немалым жизненным опытом. Во всяком случае обоих полицейских впустила в квартиру лишь после предварительного внимательного осмотра их самих и ознакомления с их документами через цепочку на входной двери.— Вообще-то красть у меня нечего, а на меня только дурак поластится, но никогда не известно, — вроде бы оправдывалась Ханна Выстшик, пропустив в квартиру полицейских. — Бандит тоже человек, может ошибиться, а я пострадаю ни за что. Вы уверены, что вам надо именно ко мне, панове? Уверены? Тогда, может, чайку?— Нет, спасибо, — отказался Эдик Бежан, хотя такой поступок противоречил его обычной манере беседовать со свидетелями. Он заметил — женщина устала, а для себя чай уже приготовила, вон, стоит на столе. — Извините нас, что помешали отдохнуть после работы, вижу, пришли не вовремя. Мы можем и подождать, поужинайте…— Да чего там ещё церемонии разводить? Только вот чайку собиралась выпить. Пан полицейский прав, устала жутко, даже есть сейчас не стану, вот немного передохну. Знаете, как загнанная лошадь, ей тоже надо передохнуть, потом кормить. Так что я чайку выпью, а раз вы не хотите, так садитесь. В чем дело?Очень ответственный момент — начало беседы с незнакомым человеком. Начало задаёт тон всей беседе, а взять верный тон — половина успеха. Не то можно спугнуть человека, и он замкнётся в молчании, а другой примется лгать.— Видите ли, — осторожно начал комиссар, — вы можете оказаться весьма ценным свидетелем для полиции, но пока это неизвестно…— А что я такого видела? — подозрительно спросила пани Выстшик. — Вроде бы в последнее время ничего особенного и не видела.— Речь не о том, что пани видела. Скорее слышала. Вы бывали в нотариальной конторе на улице Вильчьей…— А что, это законом запрещается? — насторожилась пани Ханна.— Почему запрещено? И почему каждый встречает полицию в штыки, ведь она не только запрещать горазда, есть и у нас самые разнообразные функции. Любой может ходить в нотариальную контору, а для меня например, очень кстати, что пани была там в прошлую пятницу.Ханна Выстшик бросила быстрый взгляд на настенный календарь.— Ну, была. Но там тоже ничего особенного не происходило.— Но кое-что происходило. Одновременно с пани там было ещё несколько клиентов. Вот о них я и хотел расспросить пани. Вы их запомнили?Устало понурив голову, пани Ханна задумалась над своим стаканом чаю.— Нет, не запомнила. Правда, была там одна разумная старушка, пришла оформить завещание, не то что моя тётка, если бы у нотариуса его записала, не было бы у меня теперь таких хлопот. А на других клиентов я и внимания не обратила. Нет, извините, пан полицейский, не запомнила я никого. А эта старушка…— Как раз она нас и интересует! — подхватил Бежан. — Расскажите подробнее, что вы слышали.— …а уж эта старушка, такая рассудительная, такая предусмотрительная, — не могла остановиться пани Ханна, и сразу стало понятно — запомнила, потому что тема для неё животрепещущая. — Нотариус ей пишет документ, и никто не придерётся, а мне приходится с родной сестрой судиться, проше пана, и ещё с двоюродной, та тоже претендует, а какое, спрашивается, её собачье дело? И ещё кузен, племянник вернее, тот уже и вовсе не родня, а туда же, ну как клоп какой в щель пролезает, наследства тёткиного ему захотелось! И вот что я вам скажу, пан полицейский, если бы не нотариус, фиг бы я получила из тёткиного имущества, эти гиены все бы по кускам разнесли, а он, дай бог ему здоровья, пообещал взять мою сторону и бумагу написал, и сестра уже видит — придётся со мной делиться, никуда не денешься. Хорошо, что я на такого попала, это мне судьба за все мои муки тяжкие его послала…Бежан попытался направить показания свидетельницы в требуемое русло:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40