Наверху Меланья оставалась одна, Дронжкевич спустился в столовую раньше. А до того находились оба наверху, фотографии рассматривали… Кто может поручиться, что занимались именно этим?Прежде всего необходимо сделать лабораторный анализ оставленных на крокетном молотке микроследов.Бросив взгляд на разваленный фрахт, комиссар решил поручить заняться им сотрудникам, а пока спустился вниз. За ним цепочкой последовала процессия.Опытный следователь уже понял — дело ему досталось нелёгкое. * * * Уже совсем стемнело, когда Доротку погнали в магазин. У Сильвии, видите ли, кончились лимоны. Столько всего запасли, а вот с лимонами промахнулись. Доротка даже с удовольствием отправилась в магазин, хотелось немного отдохнуть от тёток, от их вечного брюзжания, от Мартинека, сонливо околачивающегося вокруг несчастной мойки. Девушка удивлялась, почему Мартинек не отправляется домой, ведь уже вечер. Ей и невдомёк было, что тот твёрдо решил присутствовать при жеребьёвке. Дело в том, что тётки задумали сегодня вечером непременно поделить Вандзины драгоценности и сделать это путём жеребьёвки, вот Мартинек и дожидался захватывающего события. А бедной Доротке совсем негде было приткнуться: чулан по-прежнему оставался недоступной мечтой, оккупированный Сильвией, в свою же комнату пробраться не было никакой возможности не только из-за проклятого фрахта, но и из-за запрета полицейского. Можно, конечно, было сидеть в гостиной, но ведь там и минуты не дадут спокойно посидеть, уж тётки найдут, чем ей заняться.Предаваясь таким невесёлым мыслям, девушка неторопливо тащилась по улице, старательно обходя выбоины, полные воды и спотыкаясь на неровностях мостовой. Тротуары по обеим сторонам их улочки были в ещё худшем состоянии, и в темноте по ним ходить было невозможно. Услышав, что сзади едет машина, Доротка подумала — надо бы пропустить. Машина вдруг взревела мотором, набирая скорость, Доротка увидела перед особенно глубокую лужу, подумала — если посторониться, её непременно обдаст целым фонтаном грязных брызг, и шмыгнула вбок, под прикрытие чахлых кустиков у чьего-то забора. В тот же момент машина резко свернула в лужу, перед которой только что стояла Доротка, повторила за девушкой рывок в сторону, смяла чахлые кустики буквально в двадцати сантиметрах у неё перед носом, и, взревев мотором, умчалась.Оглушённая Доротка даже испугаться не успела. Оцепенев, стояла она у чужой калитки, не понимая, с чего этот кретин шофёр вдруг выписал такую петлю и зачем ему пришлось заскакивать на тротуарчик? Вон как трещали кусты, небось весь лак с бока ободрал. Она сама недавно в темноте сильно поцарапалась именно о колючки этих кустов, барбарис, наверное, или ещё какая зериба африканская, тоже колючая вещь. Если бы, например, в машине сидел преступник, машину запросто можно было бы разыскать по этим царапинам. Да нет, небось, просто пьяный.Наконец Доротка сбросила оцепенение, отвалилась от чужой калитки и, пожав плечами, продолжила путь к магазину. Наверняка у пьяного шофёра все расплывалось перед глазами, вот и дал кривуля, хорошо ещё в забор не врезался. Или в неё, как пить дать, ещё несколько сантиметров — и пригвоздил бы её к калитке. Ну да что о нем думать, все обошлось.Доротка собиралась рассказать о неприятном происшествии родным по возвращении из магазина, однако, когда вернулась, в доме уже бушевал очередной тайфун. Тётки делили драгоценности. На робкое упоминание Доротки, что её чуть не задавила машина, никто и внимания не обратил. До того ли?Фелиция разыскала в своих закромах много маленьких целлофановых пакетиков. Меланья принесла сверху бумагу и клейкую ленту, которую всегда закупала для своих нужд в неимоверных количествах, Сильвия разрезала бумагу на малюсенькие кусочки, на них Меланья фломастером проставляла номера, почему-то двойные: две единицы, две двойки и так далее. Вернувшейся Доротке велели немедленно уже готовый один набор номеров прикрепить клейкой лентой к целлофановому пакету. Мартинек, изнемогая от избытка энтузиазма и желания помочь, крутился у всех под ногами и только мешал, время от времени выполняя мелкие поручения дам.— Мы сосчитали, оказалось всего сорок две штуки, — конфиденциальным шёпотом информировал он Доротку. — Клипсы сошли за один номер, потому как комплект.— Клипсы? — удивилась Доротка. — Разве не серьги?— Клипсы, клипсы, — подтвердила Сильвия. — Наверное, у Вандзи не были проколоты уши, вот она и завела клипсы. Странно, в её время всем девочкам прокалывали уши.— А мне не прокалывали, — тут же возразила Фелиция.— Наконец-то признала себя ровесницей Вандзи, — фыркнула Меланья. — К тому же ты вечно выступала против всего и всех.— О, а ты наконец признала себя моей ровесницей, — не осталась в долгу Фелиция. — Знаешь меня с рождения, не правда ли?— Да нет, познакомилась с тобой немного позже, но зато уж и наслушалась вдоволь.— Не смейте ссориться! — с несвойственной ей решительностью заявила Сильвия. — А главное, ни слова больше о возрасте. Вот я, может, в этих алмазах намерена встретить своё шестидесятилетие!— Скажите пожалуйста! Непременно в алмазах? Сапфиры тебя не устроят?— Я, конечно, голоса не имею, — робко начала Доротка, прилепив уже шестой номер. — Но из того, что мне запомнилось, у крёстной бабули все было подобрано по камням. Если уж, скажем, сапфиры, то и колье, и кольца, и браслет.— Гарнитур! — мечтательно произнесла Сильвия. — Это раньше называлось гарнитуром.— Мы же все перемешаем, — продолжала Доротка, — и целого гарнитура ни у одной из нас не получится. Я бы уж так гарнитурами и разыгрывала.— Скажите, какая умная!— Рассчитываешь, что тебе так и посыпятся гарнитуры?Доротка вдруг рассердилась. Видимо, ещё не совсем улёгся шок после глупой истории с машиной. Девушка огрызнулась:— А почему я не могу рассчитывать? Я тоже человек! И если вдруг меня пригласят на какой большой приём с иностранцами, где надо будет переводить сразу на несколько языков, так уж непременно меня пригласят, почему мне не надеть выигранный гарнитур и не притвориться миллионершей?— Тебе нет необходимости притворяться, — прошипела Фелиция, и ей не удалось скрыть переполнявшую её зависть.Сильвия задумалась.— А ведь Доротка дело говорит. Может, и в самом деле…— Без всяких «может»! Ничего менять не станем, пусть идёт все вперемежку, зато как смешно получится! В крайнем случае, ведь мы же никуда не денемся, одолжим друг дружке недостающие предметы из гарнитура. Я лично одолжу, не знаю, как вы.— Мы тоже одолжим, — захихикала Фелиция, — только вот скажи, что будет, если мы все захотим алмазы? Драться станем или как?— Нет, опять жребий бросим. Или вот как сделаем: решает та, у которой самая крупная драгоценность из набора. Ожерелье или диадема.— Здорово получится, если одной достанутся все ожерелья! Или диадемы! — обрадовалась Меланья.Доротка махнула рукой на тёток. Ну разве с ними можно договориться о чем-то разумном? В конце концов, и в самом деле станут одалживать друг другу нужные предметы, не так уж часто им приходится наряжаться. Вот ей, сколько себя помнит, всего раз и пришлось, и оказалось, самым дорогим её украшением явилось не колечко, а знание греческого.Ладно, пусть поступают, как хотят, их не переспоришь.Тут Мартинек вдруг проявил необычайную сметливость и сам по себе высказал мысль, что пригодился бы какой-нибудь большой сосуд. Отправился в кухню и вернулся с большой супницей, единственным предметом обеденного сервиза, которая никогда не находила практического применения. Теперь нашла. Сел на стул, на колени поставил супницу, и, чрезвычайно взволнованный — а как же, на глазах росло благосостояние финансирующих его дам, — принялся терпеливо ждать.Вот Меланья бросила в супницу бумажные квадратики с заполненными номерами. Доротка уже кончала прилеплять номера к пакетикам с драгоценностями. Сильвия аккуратно раскладывала их на столе.— По старшинству! — вырвалось у Мартинека.— Нет! — возопила вдруг Меланья.— Что «нет»? — прикрикнула на неё старшая из сестёр. — Ты против старшинства или считаешь себя старшей из нас?— Да нет, плевать мне на старшинство. Я против того, чтобы выигравшая хватала свой пакет и бежала с ним в уголок. Каждая из нас захочет знать, что вытащила другая, и не говорите мне, что не хотите. Никто нас не подгоняет, и я предлагаю обставить дело неторопливо и торжественно. Одна из нас тянет, показывает, что выиграла, и только потом тянет вторая. Согласны?— Хорошая идея! — согласилась Сильвия.— Ладно! — согласилась подумав Фелиция.— Может, сначала заварить чай, чтобы потом не отвлекаться и не бегать в кухню? — внесла предложение Доротка, отлично зная, кому придётся бегать.Странное дело — никто не возразил. Девушка заварила, разлила и принесла свежий чай, а также непропеченный кекс, который Сильвия неизвестно когда успела спечь. Теперь можно было приступать к исторической жеребьёвке.Честно закрыв глаза, Фелиция первой извлекла из супницы бумажку с номером. Это был №3. Поскольку ювелирные изделия в прозрачных пакетиках были заблаговременно разложены на столе в нужном порядке, Фелиция тут же отыскала свой выигрыш. Им оказалась длинная брошка-булавка, вся в алмазиках, среди которых красным пламенем горели симметрично размещённые рубины, превышающие размерами алмазы.— В принципе, рубины мне всегда нравились, — рассмотрев дар судьбы, похвалила Фелиция судьбу.Следующей руку в супницу сунула Сильвия, за ней Меланья, последней Доротка. И все они честно закрывали глаза, ибо в этом доме не принято было обманывать. Чего не было, того не было.Сильвии досталось изумрудное ожерелье, и она от восторга чуть ума не лишилась. Меланья тоже получила от судьбы ожерелье, золотое с чёрной эмалью, неимоверно элегантное и в то же время достаточно скромное, так что в нем можно было показаться и среди обычных людей. Меланья тоже обрадовалась и не скрывала своей радости. Доротке же попались бриллиантовые клипсы, идеально подходившие к уже имеющемуся у неё бриллиантовому же колье. Девушка даже удивилась — надо же, как по заказу вытащила!Несмотря на проявленную предусмотрительность, девушке все же не удалось избавиться от необходимости снова заваривать и приносить чай, потому что жеребьёвка заняла много времени, тем более что никто не торопился, все от души наслаждались, в том числе и не участвующий в жеребьёвке Мартинек.Сорок предметов четыре участницы жеребьёвки без особого труда поделили между собой, каждой досталось ровно по десяти ювелирных изделий.Трудности возникли при дележе оставшихся двух.Очередь приходила на Фелиция и Сильвию. Тут только Меланья вспомнила, что не признает права старшинства и выразила бурный протест. Сильвия настаивала на уже испробованной процедуре, её горячо поддержал Мартинек, но его никто не слушал. Фелиция вдруг решила проявить благородство и отказаться от своих прав, которые ей предоставлял возраст, о чем и заявила во всеуслышание, Дороткино же мнение осталось неизвестным, ибо её отправили заваривать очередной чай. А когда она вернулась со свежезаваренным чаем, в гостиной уже рассматривали новую идею жеребьёвки: подготовили четыре листика бумаги, по числу участниц, причём две бумажки были чистые, а на двух фигурировали крестики, означающие оставшиеся два ювелирных изделия.И в конце концов они достались Сильвии и Доротке. Сильвия обрела невероятно пёстрый перстень, не налезающий ей ни на один палец, Доротка же тот самый знаменитый кулон с крупным рубином и бриллиантами. Девушка все ещё не осознавала истинной стоимости доставшегося ей богатства, и тем не менее у неё горело лицо и блестели глаза при виде всей этой красоты, которая стала её собственностью. Разве могла она когда-нибудь мечтать о таком?Четыре сверкающие кучки лежали на столе у четырех стаканов с чаем. В гостиной вдруг воцарилась тишина. Каждый думал о своём.Фелиция с трудом сдерживалась, чтобы не поднять крик. В конце концов, кто хозяин в этом доме? Она тут главная, у неё должно храниться все это мерцающее наследство, а уж она станет по мере надобности выдавать их сёстрам и племяннице поносить, если сочтёт нужным. Ну как можно такое богатство отдать в руки её глупым сёстрам и ещё более глупой племяннице, этой сопливой девчонке? Наверняка потрясающую булавку-брошку Меланья подарит своему хахалю, и уйдёт из дома такая красота…Сильвия с завистью поглядывала на Дороткин кулон и Меланьин браслет с изумрудами, эти вещи нравились ей больше всех. Она с детства любила блескушки, хотя никогда у неё ни одной стоящей вещи не было, никто ей не оставлял в наследство, ни один мужчина не дарил, а сама она не могла себе купить, ведь денег у неё сроду не водилось. И вот теперь судьба услышала её мольбы, да не все расслышала.Меланья искоса поглядывала на кучки сестёр и пыталась решить, что сделала бы со всеми этими драгоценностями, если бы они принадлежали ей одной. Ну разумеется, большинство из них продала бы и поехала путешествовать по свету, не ограничивая себя в средствах. В молодости муж довёл её отдыхом в палатке на берегу какой-нибудь жалкой речки, кошмарными путешествиями автостопом в кабинах попутных грузовиков или, ещё хуже, в кузовах, и приготовлением пищи на костре, сидя на корточках. А потом приходилось шуровать закопченые котелки в ледяной воде, бррр! На всю жизнь возненавидела тогда Меланья примитивные условия отдыха и так называемые красоты природы, хотя никогда никому в этом не признавалась. А теперь… За эти Вандзины безделушки она могла бы нанимать машины с водителями и останавливаться в самых роскошных отелях мира!Неизвестно почему, но ни одной из наследниц Ванды Паркер не пришло в голову простое соображение: здесь, на столе, лишь часть доставшегося им богатства. Доставшиеся трём сёстрам и их племяннице какие-то таинственные денежные суммы были настолько абстрактны, что просто не доходили до сознания. До сознания доходило другое: больше не придётся за Ванду платить, хоть это отпало.Тишину прервал телефонный звонок. Звонил Павел Дронжкевич, который так и не дождался звонка от Меланьи. А Меланья просто забыла о любовнике, всецело поглощённая жеребьёвкой и связанными с ней хлопотами и эмоциями. И сейчас невольно почувствовала угрызения совести.— Полицейский только что ушёл от нас, я как раз собиралась тебе звонить, — соврала она. — Да, да, идиотское происшествие, потом я тебе все расскажу, не телефонный это разговор…— Послушайте! — обратилась она к сёстрам. — Я не усекла — комиссар не запретил нам выходить из дома? Или мы сидим под домашним арестом, как подозреваемые?— Да ведь только что Доротка выходила в магазин, — ответила Сильвия. — И ничего не случилось…— Как же, не случилось! — с горечью вырвалось у Доротки. — Впрочем, вы правы — я осталась жива.Фелиция пожала плечами и покрутила пальцем у виска, а Меланья сказала в трубку:— Хорошо, приезжай, поедем куда-нибудь.Куда — всем было ясно, к нему домой, но сегодня никто из сестёр не стал комментировать её разговор с любовником.Сильвия сгребла своё богатство и отправилась в чулан прятать его. Опять позвонил телефон. Яцек каким-то озабоченным голосом попросил Доротку встретиться с ним. Нет, он бы предпочёл не у них в доме, надо поговорить, может, в том самом баре, где они встретились впервые, недалеко от их дома. Он заедет за ней…Через полчаса за столом остались лишь Фелиция с Мартинеком. Чаю больше не хотелось, к счастью, в холодильнике оказалось пиво… * * * Комиссар Эдик Бежан был человеком глубоко порядочным, доброжелательным по отношению к окружающим, и те, как правило, отвечали ему симпатией. Не удивительно, что у него было множество друзей-приятелей, которым доставляло удовольствие оказывать Эдику услуги задаром и не только в рабочее время. Вот и теперь результаты обследования крокетного молотка он по блату узнал прямо-таки в молниеносном темпе.— Подведём итоги, — сказал Эдик Бежан некоему Роберту Гурскому, аспиранту, присланному ему в помощники. — Итак, старушку убили без четверти десять вечера, ну, может, без десяти десять, во всяком случае пока я так считаю…Оба сидели в кабинете комиссара, перед ними лежали перепечатанные магнитофонные записи, и Роберт уже был введён в курс дела. Правда, пока ещё он не успел лично познакомиться со всеми подозреваемыми, ибо к Бежану его приставили только сегодня около полудня, так что сделать парню удалось немного, но зато его переполняло стремление немедленно и горячо взяться за дело. Главная побудительная причина такого энтузиазма — мотив убийства. Человека убили из корыстных побуждений, а такие мотивы представлялись молодому аспиранту особо отвратительными.— …конечно, могут оставаться сомнения, — продолжал Бежан, — но молоток говорит сам за себя. Вот, прочти внимательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40