Иоанна Хмелевская: «Гарпии»

Иоанна Хмелевская
Гарпии




«Гарпии»: Фантом Пресс; 2003

ISBN 5-86471-301-5Оригинал: Joanna Chmielewska,
“Harpie”

Перевод: Вера Сергеевна Селиванова
Аннотация Судьба не слишком благоволила к Доротке Павляковской. Мама её умерла в родах, а папаша, одарив дочку своей фамилией, счёл отцовский долг выполненным и более родным дитятком не интересовался. Так что воспитывали Доротку тётушки, причём целых три, и все — сущие гарпии. Следили за каждым шагом, отнимали каждый заработанный злотый, держали девушку на посылках — только и слышалось: подай-принеси. В общем, ни дать ни взять — современная Золушка. Хорошо хоть характер у Доротки был незлобивый. Но порой тоска одолевала: что же это за жизнь такая? И тут вдруг письмо из Америки: некая Ванда Паркер, крёстная Дороткиной матери и вроде бы миллионерша, прожив полвека в Штатах, вознамерилась вернуться на родину. А родных у неё в Польше нет, единственные близкие люди — Доротка с тётушками. Понятное дело, гарпии визиту старухи не обрадовались, вдобавок та оказалась с закидонами. Одно слабое утешение — миллионерша сразу же по приезде составила завещание, отписав им свои богатства. Правда, бабулька в добром здравии, но…И тут вдруг — едва составив завещание, старушка умирает. Причём, как очень скоро выяснилось, не своей смертью. Как вы думаете, каков первый вопрос следствия в таких случаях? Правильно: кому это выгодно?В общем, «подозреваются все». Иоанна ХмелевскаяГарпии * * * Возвращаться домой ужас как не хотелось. От автобусной остановки Доротка Павляковская тащилась нога за ногу, не замечая грязи на тротуарах и тоскливо размышляя над тем, зачем, собственно, она идёт домой. Потому что голодна? Так ведь можно перекусить и в городе, купить какой-нибудь гамбургер или хот-дог, более дорогой обед не по карману. Потому что на улицах холодно и сыро? Так никто не заставляет её шляться по улицам, можно зайти в недорогое кафе или бар, посидеть в тепле за чашечкой кофе или стаканом горячего чая… Ну а потом что? За стаканом чая не почитаешь книгу, которая осталась дома, да и всякое другое чтиво тоже. Выходит, самое любимое занятие вне дома невозможно. И сколько ни сиди в баре, все равно останешься голодной, усталой и раздражённой, и душой тоже не отдохнёшь, а брюки до колен промокли. Черт побери!Каждого нормального человека тянет в привычный угол, вот почему ноги сами влекут её домой, хотя знает же, что её там ожидает.И ещё подумалось: каждая нормальная взрослая женщина, которой не хочется возвращаться домой, отправилась бы или к косметичке, или к приятельнице, или, на худой конец, к хахалю. Хотя… разве у хахаля отдохнёшь душой и телом? Все равно, любая другая нашла бы, куда пойти. В кино например. А вот она возвращается домой.Хотя Доротке было двадцать два года, она считала себя взрослой. И вполне справедливо. Однако в парикмахерской не была ни разу, её пышные вьющиеся волосы не нуждались в услугах мастера, их достаточно просто вымыть. Косметичка нужна ей как рыбке зонтик. Хахаля же просто не было. Так что после занятий на курсах иностранных языков и посещения издательства, где ей время от времени подбрасывали оплачиваемую работу, то есть по окончании полноценного рабочего дня, девушка возвращалась домой.А дома её ждали три тётки, родные сестры Дороткиной матери, которая умерла при родах и которую дочь видела лишь на фотографии. Тётки несомненно хищно набросятся на племянницу, как это водится, уж она знает, что её ждёт. Но вместе с тем дома её ожидали тепло и отдых, интересные книги, а также недовязанный свитер. Доротка очень любила рукоделие.Девушка нажала кнопку у калитки, услышав звонок, вошла, а входную дверь дома ей открыла тётка Меланья, проворчав:— Заявилась, графиня. Как всегда, вовремя.Из дома послышался раздражённый голос тётки Фелиции:— Пока не разделась, пусть сбегает за проклятым маслом!Ей нерешительно возразила третья тётка, Сильвия:— Так, наверное, надо ей сказать…— Не горит! — прогремела тётка Фелиция. — Сначала масло, а то магазины закроются.— Отправляйся за маслом, — приказала Меланья. — Вот деньги. Поторопись! Скоро будешь вовсе к утру возвращаться!Доротка почувствовала, как в ней растёт протест.Магазин через две улицы, опять месить грязь и шлёпать по лужам, ведь только что с трудом пробралась по разбитым тротуарам. Масло у них кончилось!Наверняка знали об этом раньше, три бабы в доме, не работают, Меланья, правда, ходит изредка на работу, но две остальные ничего не делают, а в магазин сходить не могли. Ясное дело, кому захочется выходить из дому в такую погодку?Однако произнести это вслух девушка не осмелилась. Положив сумку на столик в прихожей, она лишь пробормотала:— А вас что, в магазин не пускают?И громче добавила:— Я замёрзла. И есть хочется. Только масло? А то потом окажется — ещё за чем-то придётся бежать.— Она ещё огрызается! — информировала Меланья сестёр. И прикрикнула на племянницу:— А если и ещё раз сбегать — ничего страшного. Феля, только масло или ещё что?Тётка Фелиция крикнула — больше ничего.Потом её мнение изменилось, и она потребовала купить сыру. В дверях столовой показалась тётка Сильвия и заявила — в доме есть все, больше ничего не нужно. Доротка сунула в карман куртки маленький кошелёк и молча вышла.В магазине она принялась рассуждать. До закрытия было ещё часа полтора, запросто могли погнать её второй раз за покупками. Тётки гоняли племянницу нещадно, по делу и без. Доротка вспомнила, что утром шёл разговор о рыбе. Если Сильвия собирается жарить филе, значит, потребуется лимон, кто их, тёток, знает, может, как раз о лимоне забыли. И ещё не мешает купить бульонные кубики, вечно их не оказывается в запасе. Интересно, сколько ей выдали денег?Проверила, оказалось — кот наплакал. Заплатить из своего кармана? Но ведь ни в жизнь не отдадут, а денег оставалось в обрез. Ничего, сыру купит поменьше и всего один лимон.Выяснилось — поступила правильно. Лимонов в доме не было, а Сильвия уже начала жарить рыбу.Вырвала из рук Доротки масло — в этом доме растительного не употребляли, все жарили на сливочном. И обругала племянницу за то, что купила всего один лимон.— Так ведь денег мало дали! — возмутилась Доротка.— А на свои не могла купить?— Нет у меня своих. И не будет. Издательство переводит деньги на книжку, пока они ещё поступят…Меланья тут же вцепилась в девушку.— Так ведь у тебя же были деньги! Куда они подевались?— Потратила.— На что? — заинтересовалась Сильвия. — А ну признавайся!— Ну! — поддержала Меланья сестру. — На что потратила? Наверняка на какие-нибудь глупости.Обе тётки торчали на кухне, одна занималась рыбой, вторая — просто за компанию. У Доротки мурашки побежали по телу. Не было у неё ни малейшего желания информировать тёток о том, как она потратила свои собственные, только недавно заработанные деньги, хотя и не растранжирила их на глупости. Напротив, купила очень нужные вещи.Наконец-то приличные колготки, красивые трусики, духи. Первый раз в жизни смогла купить себе духи, и даже не духи, а одеколон, правда, очень хороший. Той малости, что осталась от гонорара, должно хватить на автобус и другие необходимые вещи.Когда ещё поступит перевод за вычитанную корректуру…И девушка принялась защищаться.— Почему-то автобусы меня не возят бесплатно, — сказала она, но вместо задуманного сарказма в её голосе прозвучало отчаяние. — И никто не дарит ни бумаги, ни шариковых ручек, а без них я не смогу зарабатывать. А сейчас могу я пойти в ванную хотя бы руки вымыть?И не дожидаясь ответа, вышла из кухни. Перед тем, как подняться наверх, Доротка прихватила в прихожей свою сумку. Наверняка тётки уже заглянули в неё. Они всегда просматривали её вещи. Может, из любопытства, а может, надеясь обнаружить что-нибудь предосудительное, ну, скажем, письмо от милого дружка. У Доротки хватило ума уже давно отказаться от личных секретов, а если бы они завелись, тётки наверняка не получили бы к ним доступа. Ведь тогда издевательствам и насмешкам конца не будет! Начнёт, как всегда, Меланья, а сестрицы её дружно поддержат.Комната, где размещалась ещё и тётка Сильвия, не могла служить убежищем. Девушка с большим трудом добилась лишь разрешения отгородиться ширмой, чтобы можно было допоздна читать в постели. Сначала все три решительно запрещали жечь по ночам свет. Разрешение было дано после того, как Меланья раздобыла для племянницы работу в издательстве: редактуру переводов и вычитку корректур. Наконец-то способности девушки к иностранным языкам получили должную оценку, и ей разрешили работать дома по вечерам. Доротка пользовалась разрешением и для того, чтобы наконец читать вволю. Тётка Сильвия ложилась спать с курами, свет ей мешал, вот и позволили поставить ширму. Хоть как-то отгородиться…Дом был старым, довоенным, его строил ещё дед. Четыре комнаты, кухня и две ванные, просто счастье, при наличии лишь одной члены семьи давно бы поубивали друг друга. Две комнаты находились на первом этаже. Самая большая служила гостиной-столовой, вторая, тоже немаленькая, с давних пор отведена была старшей дочери, Фелиции, которая в бытность свою графиком нуждалась в площади для размещения чертёжной доски, а к тому же издавна держала весь дом в руках, была главной в семействе. Одна ванная находилась внизу, при этих двух комнатах. Вторая — на втором этаже, при двух остальных комнатах, из которых одну, как уже было сказано, занимали Сильвия и Доротка, а вторую — Меланья, младшая из сестёр, женщина работающая, журналистка. Свои фельетоны она печатала на старой пишущей машинке марки «Оливетти», производя немалый шум. На электрическую, бесшумную машинку Меланья перейти отказалась, привыкнув к своей «Оливетти».В настоящее время в доме проживали четыре женщины. А ещё до недавнего времени их было пять.Бабушка умерла восемь лет назад. А ещё раньше, до войны, Сильвии и Меланьи вообще здесь не было, с отцом и матерью в доме проживала лишь Фелиция, овдовевшая через два года после выхода замуж, и Кристина, будущая мать Доротки, остававшаяся в девушках до сорока лет. Потом все изменилось, дедушка умер, Сильвия и Меланья развелись одна за другой и возвратились в родительский дом, а Кристина, наоборот, переселилась к любовнику, отцу Доротки, который на Кристине не женился, но от своего отцовства не отрёкся. Сорокалетняя Кристина без памяти влюбилась в красавца парня, моложе её на пятнадцать лет, и решила во что бы то ни стало родить от него ребёнка. При родах она умерла, видимо, сказался возраст. Отец ребёнком не интересовался, его забрала бабушка, не посчитавшись с отчаянным нежеланием трех бездетных дочерей заполучить в дом ребёнка. Вот так получилось, что Доротка всю жизнь прожила под опекой четырех женщин, из которых ни одна не была её матерью, зато все пытались воспитывать сироту по-своему.Счастье ещё, что бабушка прожила до тех пор, пока Доротке не исполнилось четырнадцать лет, иначе дитя покинуло бы сей бренный мир гораздо раньше. Фелиция на дух не выносила детей, Меланья просто брезговала ими, Сильвия же с малолетства была недотёпой, у которой все валилось из рук. Все три бабы решительно отказывались кормить младенца, купать его и одевать. Когда тот разрывался от крика, сестры реагировали по-разному. Фелиция закрывалась в дальней комнате и старалась не слышать воплей, Меланья убегала из дому, Сильвия, правда, пыталась что-то сделать, чудом не поломав ребёнку ручек и не повырывав ножек. Уберегла малышку бабушка, единственная нормальная женщина в доме. Она же вела дом, на ней было все хозяйство, дочери работали и морально чувствовали себя освобождёнными от необходимости заботиться о доме.После смерти матери пришлось им этим заняться. Каждая пыталась свалить хлопоты на других.Целые месяцы в доме не утихали скандалы и громкие ссоры. Наконец Сильвия открыла в себе склонность к приготовлению пищи и согласилась взять на себя эту обязанность. Меланья время от времени наводила в доме порядок, Фелиция же нехотя изъявила готовность мыть посуду и стирать, хотя при этом требовалось лишь сложить грязную посуду в моечную машину, а грязное бельё — в автоматическую стиральную машину. Вынимать то и другое, расставлять по полкам и развешивать для просушки уже входило в обязанности Доротки. Впрочем, в её обязанности входило почти все, сестры единодушно взвалили на плечи девушки многочисленные обязанности как по дому, так и вне его.Моя руки, Доротка продолжала думать над тем, как ей избавиться от тирании тёток. Уйти из дому? Куда? Снять квартиру сейчас не проблема, только вот откуда взять деньги? Поступить на службу, например, в качестве присяжного переводчика? Для этого надо сдать экзамены, принести в суде требуемую присягу и начать вкалывать день и ночь. При её знании иностранных языков экзамены она сдаст легко, но ведь потом света белого не взвидит. В любое время суток её будут вызывать в полицию и прокуратуру, придётся работать в выходные и праздничные дни, часами просиживать на судебных заседаниях, а по ночам переводить показания бандитов и прочих преступников, а также вести бухгалтерский учёт, чтобы налоговая инспекция могла её контролировать. Спятить можно!Но зато получит право дать объявление и приобретёт клиентов.Вытирая руки, подумала — могла бы выбрать из своих языков какой-нибудь редкий, скажем, португальский или греческий. Вроде бы не слышно о португальских и греческих преступниках. Вот и не пришлось бы работать в суде и со следователем.Ох, все равно останутся трудоёмкие картотеки и бухгалтерский учёт, сплошные бумаги. Где бы она их держала? В этом доме у неё нет своего угла, только крохотный письменный стол, в его ящике мало что поместится…Доротка оказалась исключительно способной к иностранным языкам. Все началось с французского, который она слышала с того момента, как стала говорить. Бабушка, Фелиция и Меланья свободно владели французским, Сильвия слабее, но тоже знала его неплохо. В шутку и из вредности Меланья ввела обычай говорить при ребёнке только по-французски, а понятливая девочка моментально овладела им. И пока не пошла в школу, даже не отдавала себе отчёта в том, что в равной мере владеет двумя языками. И даже свободное общение со шведскими детьми ни о чем ей не говорило.Шведские дети жили на той же улице. Муж-поляк вернулся из Швеции с женой-шведкой и двумя детьми. По-шведски муж говорил отлично, а его жена по-польски — ни в зуб ногой. Вот и получилось, что их дети знали только мамин язык, ибо дома говорили только по-шведски, не задумавшись над тем, что не мешало бы деткам изучить язык страны, в которой придётся жить. Близнецы, мальчик и девочка, годом старше Доротки, сразу же после приезда подружились с Дороткой. Неизвестно, на каком языке они общались поначалу, но пока выучили первые польские слова, пятилетняя Доротка уже свободно лопотала по-шведски, тем более что недалёкая мамаша близнецов всячески польский пресекала и бдительно следила за чистотой шведской речи отпрысков. Итак, соседский дом говорил по-шведски, а вместе с ним и Дорочка.В школе трехъязыковая Доротка впилась в английский и немецкий. И с лёгкостью, даже с удовольствием овладела ещё двумя языками. За время учёбы в школе изучила вдобавок португальский, испанский и греческий. Оказалось, что знает и итальянский, сама не заметила, когда же его изучила.Впрочем, теперь при знании такого количества языков ей ничто не стоило изучить и ещё несколько. В настоящее время, кончая курсы, она уже знала четырнадцать иностранных языков. Прибавились русский, норвежский, латынь, венгерский и датский.В работе девушка с чрезвычайной лёгкостью переходила с одного языка на другой.На языках, собственно, и кончались Дороткины способности. Считать она могла лишь с помощью калькулятора, ибо из таблицы умножения запомнила только дважды два. История представлялась ей мешаниной кровавых ужасов — войн и революций, а также чудовищного количества всевозможных королей и правителей. Физика — нечто пугающее и совершенно непонятное. Вот, правда, в области географии кое-какими познаниями обладала. Ну и, разумеется, знала литературу, изучала её в оригинале на всех четырнадцати языках.Благодаря последнему обстоятельству она была чрезвычайно ценным сотрудником для издательства, где со знанием дела редактировала переводы с множества языков. Там же ей подбрасывали переводы писем читателей и документов, если не требовалась печать присяжного переводчика. В издательство её пристроила тётка Меланья, и из-за этого девушка долгое время не могла получить заработанных денег, ибо они поступали на банковский счёт тётки.Только через год Доротка осмелилась взбунтоваться. Заработав втайне от тёток деньги, открыла свой счёт в банке и, воспользовавшись случайным отсутствием Меланьи при подписании очередного договора с издательством, потребовала перевода гонорара на свой, а не на тёткин счёт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40