Они не могли толком
(малоразвитые простолюдины) описать это состояние. Получалось так, что
жизнь их внешне шла совершенно нормально, они спали, завтракали и обедали,
занимались по дому, беседовали - однако что-то как будто не давало им не
то что выйти из домика, но даже помыслить об этом, хотя снаружи их ждала
куча неотложных дел. Через сутки-двое наваждение проходило, и семья Н.
обретала свободу. По сравнению с этим такое небольшое затруднение, как
разная высота крыльца - крыльцо то парило над дорожкой сантиметрах в
двадцати, то снижалось до последней верхней ступеньки, - их уже не
особенно смущало. Однажды, внимательно вглядевшись, глава семейства
обнаружил, что крыльцо парит не само по себе, а вместе со всем домом;
вследствие полного отсутствия любознательности, он оставил этот
примечательный факт без внимания".
Репортер отвлекся и глянул в окошко, за которым простиралась облачная
равнина, освещенная луной - совершенная картина небытия. Он вспомнил, что
главный редактор, настаивая на этой поездке, очевидно, предвидел, что
публикация будет сомнительной и вызовет скандал. Веткин состоял во
фракции, враждебной редактору, и активно выживался. "Не привыкать", -
подумал он и продолжал:
"Жители городка вообще мало чем интересуются, кроме спирта и
картошки. Лицо Ангелины - так назвалась ему женщина - в этой сумрачной,
всегда загазованной округе отлично ото всех, оно как-бы слегка освещено
изнутри, это нездешнее восковое свеченье. "Ангина" - упрощенный местный
вариант имени, под которым ее знают жители, ибо им трудно выговорить
слово, содержащее больше трех слогов. Ангелина внешне очень миловидна и
приветлива, потому, наверное, ей пришлось на первых порах очень несладко
от молодцов, намеревавшихся урвать свое от возникшей ниоткуда тронутой
крали - а что она тронутая, в этом мало кто сомневается. Ангелина всем
сразу заявляла о своей сути".
Веткин откинулся на спинку и закрыл глаза. Еще вчера Ангелина,
источая все то же легкое свечение, объясняла ему себя:
- Я на самом деле не являюсь своей собственностью, я себе не
принадлежу, - она легким, очень домашним движением взяла у него пустую
чашку и наполнила ее из электрического чайника. - Есть, знаете, автоматы с
дистанционным управлением - знаете, да? - так вот, если б они могли себя
ощущать, они бы чувствовали подобное... Вы понимаете, что я говорю?
- Пытаюсь.
Веткин сменил кассету в диктофоне, который нисколько не смущал
Ангелину; вообще, ее, очевидно, мало что смущало. Она расхаживала по
комнате в легком халатике, под которым явно ничего не было. Немудрено при
таких повадках, что окрестная шоферня на первых порах так и прыгала на
нее.
- Они ведь не понимали, что имеют дело с автоматом, - смеялась
Ангелина. - В это мало кто верит. Иногда я сама сомневаюсь.
Да и Веткин, глядя на Ангелину, был вовсе не уверен в ее нездешней
сущности, тем более, что катившееся как по маслу интервью все больше
отдавало бредом, но бредом в очень приятном исполнении. Вот что было на
пленке:
"Я плохо представляю себе, как я устроена и откуда взялась здесь.
Хотя, думаю, не очень отличаюсь от прочих. Что смущает, по правде, так это
полная неуязвимость. И еще - никогда не хочу есть, хотя могу есть и все
прочее, если придется. И никогда не устаю. Не сплю вообще."
Репортер вспомнил, как Ангелина пыталась заставить его, хотя он и
противился, ударить ее - пускай вполсилы - разливальной ложкой. Всякий раз
в самый последний момент его будто что-то дергало изнутри, и ложка
отлетала со звоном.
- Как вы это делаете?
- Не знаю, - искренне созналась женщина. - Это делается само, без
меня. Я думаю, что создана как связное устройство, но вот с кем связаться
и зачем - не имею понятия. А такая защита - это примерно то же, что
изоляция у кабеля.
- Ну, это грубое сравнение.
- Да уж куда грубее. И вот еще что - иногда я получаю приказ.
- То есть?
- Не послание, а приказ действовать. Выйти наружу, кого-то встретить.
Мощный такой, короткий импульс.
- Импульс, занятно... И что же вы?
- А ничего как раз... - Ангелина улыбнулась - Пока ничего больше.
Вели ОНИ мне что-то конкретно, я бы... я бы здесь камня на камне не
оставила!
Она все так же улыбалась, но Веткин поверил на миг, что красотка в
халатике могла одним махом снести весь этот невзрачный городок на сопках.
- За что вы их так не любите?
Ангелина помедлила с ответом.
- Ну, уж сразу - люблю, не люблю. Вообще, я сюда направлена не затем,
чтобы любить, такое у меня есть ощущение.
- А зачем же? И почему тогда вы такая - привлекательная?
- Зачем - понятия не имею, это, видать, не в моей компетенции. А
хорошенькая - просто качество инструмента. Для большей контактности,
скорей всего...
И такого вздора накрутило четыре кассеты. "Может, она просто
шизофреничка, - размышлял Веткин, задремывая. - С мощным телекинетическим
полем, такое сочетается, я слышал... Сама не понимает, чего хочет, мается
в этой глухомани от избытка сил - а какой нормальный человек здесь не
взвоет?"
Уже в полусне он прикинул, что в таком ключе, пожалуй, будет уместнее
всего подать этот сомнительный материал, - и вражеская фракция с
редактором во главе будет посрамлена.
...Веткин резко вздрогнул и очнулся. Что-то произошло. Облачное поле
за окном проносилось с жуткой скоростью в обратном направлении, самолет
несся вперед хвостом! Веткин все понял и заскрежетал зубами от бессильной
злости - ведь тогда еще, сразу по приезде в городишко он смутно ужаснулся
- а что, если отсюда ему уже не выбраться...
Столик под абажуром был все так же накрыт, и вся нехитрая сервировка
- от сахарницы с отбитой ручкой до плетеного из соломки овального блюда с
пирогом - узоры, подробности, которым, без сомненья, надлежало уже сейчас
начать постепенный, но быстрый процесс выветривания из памяти гостя, до
абсолютного исчезновения через неделю-две - торчали перед ним во всей
своей жуткой вещественности.
- Импульс? Они приказали кого-то встретить?
Ангелина улыбнулась его враждебности.
- Вас, именно вас. Вы понадобились.
- Чтобы... уничтожить?
- Вряд ли, - тряхнула волосами посланница. - Не совсем, если уж на
то... Скорей всего - переделать, так я их поняла.
Веткин теперь лишь ощутил, прямо-таки телесно, всю неотвратимость
своего преображения, и понял - в те мгновения, пока еще мог понимать - что
он в стане врага, по сравнению с которым все его прежние враги, от
редактора до уличного налетчика - всего лишь елочные паяцы. Он поднял
взгляд. Некоторое время человек и автомат смотрели друг на друга, как бы
прикидывая, кто на что способен.

ИЗ УЧЕБНИКА ЛОГИКИ
Каков логический выбор выпускника учебного заведения, готовящего
дипломатов в тиранической стране с господствующим представлением о
зарубежье, как о безусловно злокачественной среде, даже помыслив о коей
человек подписывает себе смертный приговор:
а) немедленно по получении диплома явиться с повинной, или тут же
принять яд;
б) получив назначение, прибыть в страну Т. и подорваться вместе со
всем посольством;
в) прибыв в страну Т., затеряться в аэропорту, сменить внешность и до
конца своих дней сапожничать в захолустье:
Правильный ответ: Исходные данные противоречат курсу т.н. прямой
логики. Задача имеет простое и изящное решение в категориях логики фетишей
(см. данный курс, часть II).

ВЫВОДЫ ОБЩЕСТВА "САНАЦИЯ"
...Движение в поддержку перехода к инстинктивному поведению
определилось как реакция на провал т.н. рациональных мотиваций
человеческой деятельности, в результате которых возникали многочисленные
эксцессы в виде войн, погромов, загрязнения среды, разрушения семейных
основ и т.п. Внедрители инстинктивных типов социального реагирования
исходили из того, что в ряде случаев таковые радикально предотвращают
саморазрушение социума. С тех пор, как был найден биологический агент,
способный воспроизводить (точнее, пересаживать) некоторые виды инстинктов,
наблюдаемых у животных, на человека, определились такие результаты:
- инстинкт, называемый условно "трудолюбие", хотя лучше подошел бы
термин "постоянная занятость". Носитель взят у подвида тропических
муравьев. Подопытная группа населения, неявно подвергнутая действию
биоагента, в настоящее время образовала ядро нового экономического района.
Промышленный бум, тем не менее, сопровождался рядом накладок и
затруднений, вызванных спонтанным и логически необъяснимым массовым рытьем
траншей, хроническим перетаскиванием различных тяжестей и общей
хаотической беготней, что поначалу воспринималось, как трудовой энтузиазм.
К побочным эффектам следует отнести также и частые случаи инфарктов -
прямое следствие такого образа жизни;
- инстинкт "единобрачие", носитель заимствован у галок, отличающихся
исключительной в животном мире верностью партнеру. Городок, в котором был
проведен тест, ныне является центром баптистской общины. Недочетом в
эксперименте явилось то, что инстинкт "единобрачие" оказался совершенно не
сопряженным с инстинктом продолжения рода, что привело к постепенному
омертвлению эмоциональной жизни городка и неуклонному постарению его
средневозрастного показателя. Тем не менее, следует отметить дальнейший
приток фанатиков в общину - помимо всякого воздействия биологического
агента;
- инстинкт "не убий". Агент изымался как у волков, так и у змей.
Известно, что эти образцовые хищники ни при каких обстоятельствах не
убивают себе подобных. Таким образом, были вакцинированы целые районы,
издавна подверженные этническим конфликтам. Во время массовых беспорядков
боевики разных группировок лишь рычали друг на друга, или же подставляли
шеи (в знак подчинения), но не пускали в ход камни и палки, как было
принято до сих пор. Осложнения: в случае применения "волчьего" биоагента,
у мужчин (самцов) возникает неукротимое желание метить контролируемую
территорию по собачьему способу; при этом хозяин территории то и дело
выясняет отношения с "нарушителем", каковых, при городском многолюдье,
всегда предостаточно. В районе вакцинации типичны сцены, когда двое
претендентов на одну и ту же территорию часами рычат друг на друга возле
условной границы, тогда как подошедший пришелец неподалеку уже метит
(орошает) спорный кордон.
Сходные, либо нейтральные результаты получены при испытаниях
биоагентов "информбалет" (имитировались танцы пчел), "навигация" (ряду
пилотов вводится биоагент перелетных птиц), "интерстар" (телекоммуникация
по принципу паутины)
Обобщая данные этого широкоохватного эксперимента, общество "Санация"
пришло к выводу о нецелесообразности прямого заимствования биологических
агентов животных и концентрации усилий в дальнейших разработках на
синтезировании универсального биоагента с наперед заданными социальными
реакциями.

ТЕЛЕРЕПОРТЕР
...Вот так и двигаться вместе с ними в сомнамбулическом трансе,
двигаться с ними в сомнамбулическом трансе, в сомнамбулическом трансе.
Оттого, что смотришь лишь под ноги, в зрении, вроде бы, и надобности
особой нет, да и в прочих органах чувств; есть лишь странная воля
откуда-то извне, воля к неспешному непрерывному движению тысячных толп.
Вот так, наверное, идет половодье леммингов по тундре к студеному
побережью. Да, надо этим проникнуться, но работа остается работой, и пора
"мотать ленту", как говорят, гнать запись.
Комбинезон застегнут наглухо, шлем задраен, телекамера на плече
привычной ношей - и теперь можно панорамировать всю долину - от взявшегося
коркой сухого дна до дальних пологих склонов, уходящих к горизонту,
усеянных вереницами идущих. Прекрасное освещение от низкого солнца, яркая
цветная одежда, длинные тени поперек холмов - все это будет неплохо
выглядеть на экранах, в миллионах зашторенных гостиных, далеко отсюда. Но
главное - это интервью.
- Ощущаете радиацию?
- Не-а! - засмеялся добродушный пузан. - Жир защищает... Да вы ведь в
костюме, чего вам бояться.
- Я телерепортер.
- Вижу, вижу... Вы не с нами, значит.
И отходит немного в сторону, впрочем, без враждебности. А рядом -
молодожены, сухощавый брюнет и плотная белокурая девушка, тугая, словно
пружинка - от них так и веет счастьем, будто каким живым излучением,
наперекор радиации.
- А вы-то почему здесь?
Так спрашивать запрещено, есть на этот счет особая инструкция; юноша
нахмурился, но девушка тут же выпалила, сияя:
- А когда же еще? Лучше, чем теперь, нам уже не будет, так ведь? А
вечного ничего нет...
Это уже к спутнику. Он приобнял ее за плечи, парочка не спеша
двинулась дальше. Затем привратница, старая, изможденная, неизлечимо
больная (ну тут уж все ясно), дальше семейка, у которой небольшая
неприятность - малыша лет пяти стало вдруг тошнить (излучение чем дальше,
тем яростней), отец озабоченно смотрел, как жена, присев у обочины,
тщательно вытирает личико сына, приговаривая: ничего, ничего, теперь уже
недолго. И следом - желчный лысоватый тип лет пятидесяти с полным рюкзаком
за спиной, как у обычного пешего туриста. Все прочие идут налегке.
- Почему рюкзак? - этот вопрос, похоже, его окончательно разозлил. -
А как с ними иначе? Что я, не знаю эту контору?
- Да здесь-то разве могут надуть?
- Не валяй дурня - могут! Когда что у них было в срок? Нескладуха,
обычное дело... Прошлая партия, знаешь, сколько стояла на этой корке?
Почва в самом деле напоминает спеченную шлаковую кору.
- ...сутки с лишним! Нескладуха. Когда пыхнуло, половина уже
разошлась.
- Отчего, как вы думаете?
- Расхотелось! - прошипел "турист" в микрофон. - Перебудь в давке, в
голом поле, под радиацией целую ночь - тут и загнуться раздумаешь. Хотя...
они пока стояли, столько нахватались, что долго не протянут теперь...
И двинул дальше, работая посохом. Его спина, как он уходит, как
оборачивается, что-то ворча, и вот в кадре миловидная женщина лет тридцати
пяти, с ней говорить - одно удовольствие.
- Это, мне кажется, своего рода слабость. Такой - веселый
Апокалипсис. Свободный выбор, знаете, имеет свои крайности... Все сразу,
мгновенно - в пар.
Видно, что для нее затруднительно разговаривать, не видя лица
собеседника за толстенным светофильтром шлема.
- ...не наедине с собой, не под операционной лампой, не в маразме
старческом - а вот так, чуть ли не в гуще карнавала...
Действительно, кое-где бряцали гитары; бородатые угрюмые барды, да и
молодые компании.
- ...а сказать так, что здесь личная драма, отчаяние - нет. Просто,
такое чувство, что все необходимое мною выполнено, теперь можно спокойно
удалиться. Думаю, это лучший способ...
Она улыбнулась наугад в стекло шлема. Ее лицо, волосы, бежевый
спортивный костюм - все теперь на ленте, три-четыре витка. Теперь - надо
показать это - появились вешки с черно-желтыми нумерованными флажками, это
рубеж зоны, за которой гарантировано полное исчезновение - вот оно, вот
чего ждут эти толпы - исчезновения без остатка. Где-то здесь располагался
вход в укрытие для наблюдателей. Спрошенный об этом паренек на костылях
охотно указал место и заковылял дальше. Затылок его между плеч, задранных
костылями, спины, лица, толпы плывут в кадре, словно рыбы в аквариуме.
- Сколько там? - буднично спросил мужик бывалого вида с обшарпанной
пропитой мордой.
- Еще восемнадцать минут, если все точно по распорядку.
- Ладно, я пошел за флажками. Меня там приятель ждет - не разлей
вода, дружба на всю жизнь!
- Где ждет - за флажками?
- Иди ты - за флажками! - внезапно обиделся мужик. - Где надо, там и
ждет. Прыгай лучше в свою кастрюлю, живой труп. Тебе еще долго гнить!
Может ли оскорбить человек, который вскоре станет дымком? Толпа все
гуще, сплошной гул от шагов по раскрошенной пемзе, и вот - нашелся, какое
облегчение - колпак входа, весь будто окаменелый бугристый волдырь. Люк,
покрытый чудовищной окалиной, термоокно и спасительный узкий тоннель вниз,
в прохладный лабиринт ходов под испытательным полем. Можно считать, что
нелегкий репортаж на пленэре завершен. Пальцы на кнопки радиоключа - и
будто открылся пуп земли за бугристой толщей люка - стерильная чистенькая
ячейка-вход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19