Хуанита повернула лицо к ветру и провела обеими руками по волосам.
– Кажется, для гражданского населения Соединенных Штатов они до сих пор юридически считаются нелегальными. По крайней мере в некоторых штатах.
– А в Техасе?
– Господи, да нет конечно! В Техасе теперь все разрешено… Во всяком случае, техасские рейнджеры очень любят эти машины. Дешевые, быстрые, от дорог не зависят – чего их не любить? Единственная настоящая проблема – это аккумуляторы. Они сверхпроводниковые.
– Да уж, сверхпроводники, конечно, стоят недешево.
– Вот именно, и к тому же быстро изнашиваются. Но их делают все лучше… Настанет день, когда они будут везде – такие вот машины. Просто так, ради забавы, а? Машина просто ради забавы – разве это не здорово?
Она не спеша обошла вокруг машины, еле слышно ступая в своих больших, но легких охотничьих ботинках.
– Дизайн у нее мегастильный. Тебе нравится, как она выглядит? – Она похлопала по сложносочлененному ободу заднего колеса. – Такой по-настоящему изысканный дизайн люди умеют разрабатывать, только когда делают вещи, чтобы убивать друг друга.
Она распахнула маленький металлический ящичек для инструментов сзади машины, за пассажирским отсеком, и выудила оттуда темные очки. Светочувствительные линзы потемнели сразу же, как только она их надела.
– «Чарли» – мой летучий адский паук… Правда, милашка? Я люблю его, действительно люблю… Если не считать этого проклятого бездарного военного интерфейса!
Хуанита под своими солнечными очками презрительно скривилась.
– Уж не знаю, что за отморозков нанял Пентагон, чтобы разработать этот интерфейс, но лучше бы уж они задохнулись в своих бункерах!
– Это твоя машина, Джейни?
– Ну да, вроде того, – ответила она. – Хотя нет. На самом деле нет. Я бы не хотела, чтобы она была зарегистрирована на мое имя.
– Кому же тогда она принадлежит?
– Это машина бригады.
Она захлопнула ящик для инструментов и закрыла его на ключ, потом открыла дверцу и скользнула обратно на водительское сиденье.
Алекс, поколебавшись, проговорил:
– Знаешь, мне эта машина тоже вроде как нравится. Я бы завел себе такую.
Она ухмыльнулась.
– Еще бы ты не завел!.. «Чарли», поехали.
Автомобиль аккуратно двинулся вниз по склону.
Алекс уставился на большой пучок вырванной с корнем желтой травы, застрявший во втулке правого переднего колеса.
– Следовало бы ожидать, что в ней будет здорово укачивать, если учесть, какие акробатические трюки она проделывает, но, однако, у нее очень ровный ход… Черт побери, да я знавал инвалидные коляски, которые были значительно хуже!
– Вот как? Ну, их ведь специально разрабатывали для ровного хода – чтобы можно было на полном газу вести с бампера прицельную стрельбу из автоматического оружия. «Чарли» раньше работал у коммандос, в группах «тигров смерти-после-заката», у военных-взломщиков и всей этой прочей жуткой сволочи… Но у него на счету несомненно есть и несколько убийств уже в штатской жизни.
Хуанита пригнулась, уворачиваясь от конца длинной мескитовой ветки, хлестнувшей по ветровому стеклу, и снова натянула крышу, ткнув пальцем в приборную панель.
– Раньше бригада охотилась за ураганами в старых песчаных багги. Но как-то раз мы протыкали ядро эф-четыре, и на нас обрушился страшный град, очень сильный, и их просто разбило к чертовой матери – помяло градинами крыши и капоты… А вот для «Чарли» любой град нипочем.
– Ты, я вижу, близко знакома с градом.
– Это град довольно близко знаком со мной, Алекс. Прошлой весной в Оклахоме меня застало на открытом месте. Эти градины оставляют на теле следы размером с кулак.
– А что ты имела в виду, говоря, что вы «протыкали ядро»?
Хуанита была удивлена.
– Ну, э-э… это значит, что ты проникаешь в воронку вихря, управляя беспилотным аппаратом.
– А-а, – протянул Алекс.

ГЛАВА 2

Высокие опоры линии электропередач вырисовывались на горизонте, словно хребет древнего ящера.
Группа Хуаниты разбила свой палаточный лагерь в километре от шоссе, на невысокой известняковой возвышенности, откуда они могли следить за проезжающими машинами. Беспорядочно разбросанные приземистые цирковые шатры и белые островерхие вигвамы горели под утренним солнцем, словно язычки пламени.
В последние два часа поездки Хуанита немного вздремнула, подхватывая кусочки беспокойного, дерганого сна, словно изголодавшаяся женщина, подбирающая с тарелки остатки соуса.
Теперь же Алекс с интересом наблюдал, как его сестра преображается в совершенно другую личность. За те несколько минут, пока они приближались к лагерю, она стала настороженной, нервной. Сидела, плотно сжав губы, словно воин в засаде.
Хуанита откопала из-под пассажирского сиденья браслет-пропуск и аккуратно нацепила его на свое левое запястье. Браслет состоял из электронных часов и толстой полоски кожи, выгоревшей, вручную вышитой бисером и вручную же подшитой. Нескольких бисерин не хватало, а кожа была потерта и покрыта пятнами. Взглянув на лицо Хуаниты, Алекс понял, что она очень рада снова надеть его.
Спохватившись, она протянула и Алексу очень непрочный на вид пластиковый браслет с дешевыми часами, из которых торчал совершенно бесполезный ряд маленьких оранжевых кнопок неизвестного назначения.
– Тебе надо будет постоянно носить это, чтобы ты мог входить и выходить из лагеря, – пояснила она.
– Понял. – отозвался Алекс.
Машина Хуаниты сквозь последнюю полоску редкой травы вкатилась на вершину холма, проехав между двумя столбами электронного периметра.
– Что у нас на повестке? – поинтересовался Алекс.
– Мне сейчас надо будет пойти поговорить с Джерри. Насчет тебя.
– О, великолепно! Давай мы с тобой оба пойдем и поболтаем с доктором Джерри.
Хуанита бросила на него взгляд, полный раздраженного изумления.
– Забудь об этом! Мне еще надо будет сперва хорошенько продумать все это, понять, каким образом представить ему ситуацию… Слушай, видишь вон тех людей, там, возле кухонной юрты?
– Возле чего?
– Возле вон той большой круглой палатки. У них треножник со шкивом наверху.
– Да, и что?
– Иди туда и веди себя с ними хорошо. Я подойду забрать тебя попозже, когда все утрясу.
Хуанита распахнула дверцу машины, выпрыгнула наружу и рысцой припустила к центру лагеря.
– Но у меня же нет обуви! – заорал Алекс ей вслед, однако ветер отнес его слова в сторону, и Хуанита не обернулась.
Алекс посидел, обдумывая свое положение.
– Эй, машина, – позвал он наконец. – «Чарли»!
– Да, сэр? – отозвался автомобиль.
– Ты можешь подвезти меня вон к той группе людей?
– Я не понимаю, что вы подразумеваете под термином «группа людей».
– Я подразумеваю двадцать метров… э-э… к северо-западу отсюда. Ты можешь проехать это расстояние? Медленно?
– Да, сэр, я могу произвести это действие, но не по вашей команде. Я могу следовать распоряжениям только тех пассажиров, у которых имеется код допуска.
– Понятно, – протянул Алекс. – Да, она была права насчет твоего интерфейса, парень. Ты ни к черту не годишься.
Алекс обыскал машину, перегибаясь на своем сиденье в разные стороны, но не нашел ничего, что даже отдаленно напоминало бы обувь. Потом его взгляд упал на сотовый телефон, вделанный в приборную панель. Он поднял трубку, поколебался, держа палец на цифре «1», и наконец набрал вместо нее «4».
Ему ответил женский голос.
– Кэрол слушает.
– Привет, Кэрол. Ты из бригады?
– Ну, – ответила трубка. – А тебе что с того?
– Ты в настоящее время не находишься в лагере на вершине холма, где-то неподалеку от двести восьмого шоссе в Западном Техасе?
– Точно! Я здесь, – она засмеялась.
– А тебя случайно нет среди людей, которые пытаются взгромоздить на треножник что-то вроде трупа животного?
– Нет, парень, я в гаражной юрте, чиню корпус раздолбанной машины дорожной службы, но я знаю тех людей, о которых ты говоришь, если это тебе чем-то поможет.
– Ты не могла бы попросить кого-нибудь из них принести мне пару ботинок? Восьмого размера?
– А кто ты такой, черт побери?
– Меня зовут Алехандро Унгер, я только что из Мексики, и мне нужна какая-нибудь обувь, чтобы я мог выйти из этой машины.
Кэрол помолчала.
– Подожди секундочку, Алекс, – проговорила она и дала отбой.
Алекс уселся поудобнее на своем сиденье. Какое-то время посидев просто так, он снова потянулся к телефону и набрал номер informaciуn Службы информации (исп.).

в Матаморос. Он запросил текущий псевдоним одного из своих наиболее частых партнеров и без труда связался с ним. Впрочем, ему пришлось поспешно повесить трубку посреди завязавшегося разговора, поскольку к машине приблизилась какая-то женщина.
Это была негритянка, с короткими черными, заплетенными проволокой, косичками. Судя по широкому обветренному веселому лицу, ей было около тридцати пяти лет. На ней красовался бумажный комбинезон беженца, который кто-то пропустил через цветной принтер, достигнув поразительных результатов.
Через открытую дверцу машины незнакомка протянула Алексу пару сандалий. Они представляли собой плоские подошвы из толстого темно-зеленого винила с широкими полосами белой эластичной материи, явно только что приклеенными поперек передней части.
– Что это? – спросил Алекс. – Похоже на тапочки для душа.
Женщина рассмеялась.
– Ну, душ тебе бы не повредил, паренек! Надень их.
Алекс кинул импровизированные сандалии на землю и сунул в них ноги. Сандалии были на два размера больше, чем надо, но более или менее соответствовали величине его ступней и, самое главное, не собирались сваливаться.
– Неплохая работа за две минуты, Кэрол.
– Спасибо, приятель! Учитывая, что вы с твоей сестричкой оба богаче самого Господа, можешь, не стесняясь, отстегнуть мне пару тысяч долларов.
Кэрол скептически оглядела его.
– Да, малыш, ты в точности такой, как говорила Джейн, и даже еще почище!
Алекс не стал комментировать это замечание.
– Хуанита сказала, что я должен оставаться с теми людьми вон там, пока она не вернется.
– Тогда тебе лучше так и поступить, дружок… Только сделай им одолжение, держись от них с подветренной стороны.
Кэрол повернулась и шагнула прочь от машины.
– И еще: не лезь больше в наши телефоны, хорошо? Питер обычно очень нервничает, когда новички пользуются нашими телефонами.
– Рад был познакомиться, – сказал Алекс. Кэрол, уходя, махнула ему на прощанье рукой. Алекс распростился с машиной и осторожно ступил на землю Западного Техаса. Узколистая трава прерии выглядела неопасной, но кроме нее скудную, засыпанную щебнем почву усеивали самые разнообразные мелкие сорняки – пугающего вида, с проволочно-жесткими стеблями, сплошь покрытые шипами, цепкими усиками и ядовитыми колючками, вызывающими сыпь.
Мелкими осторожными шажками Алекс приблизился к группе возле треножника.
Людей было четверо: двое мужчин в охотничьих куртках с длинными рукавами и две суровые женщины в заляпанных кровью бумажных комбинезонах и охотничьих ботинках. Один из мужчин был в очках, и за его спиной висела электрическая винтовка. Все они носили браслеты-пропуски. Перед ними висел труп оленя-самца с бархатными рогами, привязанный за шею к блоку на перекрестье трех длинных вигвамных шестов.
– їQuй pasa? Что здесь происходит? (исп.)

– спросил Алекс.
– Да вот Бэмби разделываем, – хмыкнул второй мужчина, потуже закрепляя конец веревки, идущей от блока.
Внутренности животного были уже вырезаны – видимо, охотники выбросили их где-то по дороге. Алекс принялся разглядывать покачивающуюся на блоке тощую выпотрошенную тушу.
Та женщина, что была повыше, вытащила длинный охотничий нож – керамический, матово-белого цвета – и приступила к работе. Поочередно придерживая одной рукой болтающиеся задние ноги оленя, она вырезала из-под коленных суставов мясистые, дурно пахнущие железы. Отбросив их в сторону, она обтерла и спрятала в чехол охотничий нож, достав вместо него другой, меньшего размера, длиной с ее большой палец.
Мужчина с винтовкой окинул Алекса безразличным взглядом.
– Недавно в лагере?
– Угу. Меня зовут Алекс. Я брат Хуаниты.
– Кто такая Хуанита? – спросил стрелок. Второй мужчина молча ткнул большим пальцем в сторону центральной юрты лагеря.
– А-а, – догадался стрелок. – Ты имеешь в виду Джейни?
– Ты должен извинить Рика, – произнесла высокая женщина. – Рик у нас программист.
Она быстро сделала неглубокий разрез вокруг шеи животного, провела ножом прямо вниз от горла до грудной клетки и затем под прямыми углами – до конца каждой из передних ног. Ее движения были очень ловкими. Вдвоем женщины принялись методично срезать шкуру, обнажая блестящее мясо.
Алекс потряс один из шестов треножника. Тот оказался очень крепким. Его бамбуковая поверхность была покрыта современным, недавно разработанным, лаком.
– Вы собираетесь потом есть это? Я, кажется, еще ни разу в жизни не пробовал мяса дикого животного.
– В Техасе привыкнешь есть любое дерьмо, особенно рядом с Эллен Мэй, – проговорил второй мужчина.
– Иди ты к черту, Питер! – горячо отозвалась Эллен Мэй. – Если тебе не нравится настоящая еда, можешь жевать аварийные пакеты «Пурина».
Она взглянула на Алекса.
– Эти могучие охотники меня не ценят. Передай-ка мне пилу для костей, вон она лежит.
Алекс исследовал мясницкие инструменты Эллен Мэй, разложенные на куске сыромятной кожи. Он опознал пилу для костей по ее длинному, молочно-белому неравнозубому краю. Наклонившись, он поднял ее. На керамике виднелись бледные несмываемые кровяные пятна. Клетчатая рукоятка потерлась, но зубья – каждый из которых был, в свою очередь, усеян более мелкими зубчиками – по остроте ничуть не уступали только что разбитому стеклу. Это был отличный инструмент, один из тех, которыми меньше всего хотелось бы получить удар. Алекс сделал пару пробных взмахов в воздухе и был удивлен, увидев, что остальные проворно отпрыгнули в сторону.
– Прошу прощения, – сказал он. – Мегаизящная штука.
Он осторожно взялся за тыльную часть лезвия и протянул пилу Эллен рукоятью вперед.
Эллен нетерпеливо схватила ее и принялась отпиливать оленьи ноги в коленных суставах. На все четыре ноги ушла ровно минута. Вторая женщина аккуратно сложила отпиленные конечности поодаль.
– Знаешь, с первого взгляда ты не особо похож на Джейн, но я начинаю улавливать сходство, – сказал ему Питер.
– Может быть, – откликнулся Алекс. – А ты тот самый Питер, который занимается здесь телефонами?
– Тот самый, – подтвердил Питер, польщенный. – Питер Виерлинг. Я взламываю вышки. Спутники, сотовое покрытие, радиосвязь – это все моя епархия.
– Здорово. Нам стоило бы попробовать поработать вместе.
Питер взглянул на него с таким откровенным презрением, что Алекс был обескуражен.
– Ну, не прямо сейчас, – поправился он. – После ленча или еще когда-нибудь. Никакой спешки нет.
– Да, парень, судя по твоему виду, ленч тебе действительно нужен, – заметил Рик-программист. – Тебе стоило бы нарастить немного мяса на костях. У меня здесь есть для тебя специальное угощение – бэмбина печенка, можешь ее съесть.
Он похлопал но своему рюкзаку.
– Круто, – отозвался Алекс. – У Бэмби отличные мускулы, есть что пожевать… А из вас никто никогда не пробовал человеческое мясо?
– Что? – переспросил Питер.
– Я пробовал человеческое мясо последний раз, когда был в Матаморос, – сказал Алекс. – Это теперь вроде как модно.
– Ты что, имеешь в виду каннибализм? – выпучив глаза, спросил Рик.
Алекс заколебался. Он не ожидал такой сильной реакции.
– Это была не моя идея… Просто как-то само собой возникло, когда мы ели.
– Я слышала про такие вещи, – медленно проговорила Эллен Мэй. – Это пришло от «Сантерии». Sаntеrа (исп.) – святость, ханжество; в данном случае название религиозной организации.


– То есть это не значит, что тебе приносят большой бифштекс из человечины, – нерешительно сказал Алекс. – Оно подается такой маленькой кучкой нарезанных кубиков. На серебряном блюде. Как фондю. Есть его сырым не стоит, потому что – ну, сами понимаете, риск подцепить инфекцию… Поэтому каждый сам готовит его себе на такой маленькой вилочке.
Повисло долгое молчание. Женщины даже прекратили свою методичную работу по снятию шкуры.
– И какой у него вкус? – спросил наконец Рик.
– Да ничего особенного, тем более когда ты сам его готовишь, – ответил Алекс. – Все окунают кусочки в горшочек с кипящим маслом, а потом вынимают и остужают на таких специальных маленьких подставочках для вилок. А потом мы их ели, по очереди, и все при этом держались очень торжественно.
– Кто-нибудь читал какие-нибудь молитвы? – спросила вторая женщина.
– Ну, я не стал бы называть это молитвами… Когда-то это, наверное, действительно было что-то вроде «Сантерии», но теперь это скорее просто такая традиция среди наркоторговцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42