Крикнул Махову, только что проводившему "воронок":
- Леонид, в дежурке в столе машинка моя и где-то там куртка. Принеси,
пожалуйста.
Махов, кивнув, отправился в дом.
- За цепочку на лагерь мы ухватились со вчерашнего вечера.
Прочесываем по документации соответствующий контингент, - сказал генерал.
- Что у тебя есть, Саня?
- Покатилов из "Космоса", Лев Сергеевич Кирьяков из райисполкома,
отдел милиции этого района: не могла существовать такая контора без их
ведома, скорее всего начальник, твое ХОЗУ...
- Уймись, уймись, Саня, к этому вернемся позднее.
- Позднее поздно будет. Всех изолировать до прихода на работу,
тепленьких, неориентированных...
Подошел Махов с пистолетом и курткой в руках.
- Ваше, Александр Иванович?
- Чей туфля? Мое, - вспомнил "Кавказскую пленницу" Смирнов, надел
куртку и под куртку в сбрую воткнул парабеллум, глянул на часы. Разбитые
часы стояли. Осведомился: - Который час?..
- Четыре часа шестнадцать минут, - доложил Махов.
- Всего-то? - удивился Смирнов. - Я-то думал, они часа три мной
занимались.
- Что они с тобой делали? - из-за спины генерала спросил Алик.
- Электротерапию применяли, - ответил Смирнов.
- Как это? - испуганно удивился Алик.
- Потом, - отринул его Смирнов - и Ларионову: - Сейчас, Сережа, я
тебе преподнесу самый ценный подарок. Глеба Дмитриевича Ферапонтова.
Береги его, засади в самую надежную одиночку, поставь в охрану своих
людей, проверяй эту охрану ежечасно, проверяй сам, только сохрани его! Это
- единственный и главный свидетель на него.
- Где он, этот твой свидетель? - быстро спросил генерал.
- Сейчас мы к нему поедем. Возьми ребят получше.
- Сырцов, Демидов, в оперативную машину на задание! - приказал
Ларионов. - Я еду в машине Казаряна, вы - за нами.
- Жаждешь конфиденции, Сережа! Другой бы драться, а я - пожалуйте...
- Казарян хлопнул генерала по погону и пошел к своей "восьмерке". Смирнов
вдруг вспомнил:
- Ты извини меня, Алик, что с машиной такое приключилось...
- Да иди ты! - огрызнулся Алик.
- Ремонт твоей машины мое автохозяйство возьмет на себя, - сказал
Ларионов.
- Идите вы все! - зашелся Алик.
- Пойдем, - согласился Смирнов. - И ты с нами.
Втроем они подошли к "восьмерке", уселись и поехали.
- Вы простите меня, братцы, за тот разнос. Должны понять: звонки
сверху, звонки снизу, сбоку, из подземелья. Ничего не оставалось, как
оперативно реагировать на справедливые критические замечания.
- Раз все правильно, зачем извиняешься? - сидевший сзади, рядом с
Ларионовым Алик на него не смотрел.
- Я извиняюсь только за то, что не смог ввести вас в курс дела.
Только за это.
- Виляешь, генерал, - оценил речи Ларионова сидевший за рулем
Казарян.
- Зачем тебе понадобилось провоцировать нас на поход к Грекову?
Форсировал события? - спросил Смирнов. - Но подготовиться к этому как
следует не сумел.
- Мне необходимы были развязанные руки, и твои, и мои.
- Ты когда понял, на что я выхожу? - приступил к главным вопросам
Смирнов.
- После лавины звонков.
- Значит, знал об этом синдикате давно?
- Скажем так: давно предполагал, что нечто подобное существует.
- Что же не копал по-настоящему?
- Не за что было ухватиться.
- А у Саньки было за что ухватиться? - не выдержав, влез в разговор
Казарян.
- Было. "Привал странников".
- У тебя он тоже был, - сказал Смирнов. - Только ты почему-то
настойчиво ориентировал Махова на торговцев наркотиками, неужели не
чувствовал подставку, липу?!
- Сейчас борьба с наркоманией - проблема проблем. А в подробности я
не успел влезть.
- Все ты врешь, Сережа. - Алик повернулся наконец к генералу, решась,
посмотрел в глаза: - Ты боялся. Ты боялся момента, когда при неустойчивом
равновесии твое положение, твоя генеральская карьера могут оказаться в
опасности. Ты хотел выиграть, не рискуя: удалось Сане - прекрасно, не
удалось - хуже, конечно, но терпимо, потому что впрямую-то тебя не
касается! Так?!
- Не так, - обозлился Ларионов. - Не так, потому что любая моя акция
в этом направлении была бы нарушением законности.
- Господи, еще один радетель за правовое государство! - ахнул
Казарян. - Сережа, с нами-то целку из себя не изображай! Законность!
Осведомители твои по обрубленным концам - законность?!
- Не занимайся демагогией, Рома, - только это и оставалось сказать
генералу.

По Ульяновской выехали к Садовому. Рассвело уже всерьез.
- Зачем ты полез в нашу машину? - спросил Алик. - Тебе ведь что-то
надо от нас, да?
- Не от нас, - поправил его Казарян, - от Саньки.
- Трудно с вами, - признался Ларионов. - Нам куда, Саня?
- На Серпуховку.
Теперь уже по указке Смирнова разбирались в переулках, пока не
вырулили к пятиэтажке, окруженной хлипко-могучими тополями. Остановились,
тут же за ними пристроилась оперативная "Волга".
- Пошли, Сережа, - пригласил генерала уже выбравшийся с переднего
сиденья Смирнов. Ларионов выкарабкался с заднего, одернул генеральский
пиджак, поправил фуражку и ответил:
- Не тот уровень, Саня. Генерал на задержании комбинатора? Много
чести. - И приказал стоявшим у оперативной машины парням: - Сырцов,
Демидов! В распоряжение полковника Смирнова. Действовать по его указаниям.
Смирнов отвык командовать, да и не любил особо это дело никогда.
Предложил:
- Потопали, ребятки.
Дотопали до дверей Любиной квартиры, и Смирнов позвонил. Очень скоро
голос Алексея осведомился:
- Кто?
- Я, Леша, - представился Смирнов. - Открывай.
- Быстренько вы управились! - с освобожденным смешком заметил Алексей
и, открыв дверь, увидел при свете слабой лампочки Смирнова. Радостно
удивился: - Кто ж это вас так лихо?
- Зови Глеба, - сурово отрубил Смирнов - не нравились ему такие
шуточки.
- Глеб Дмитриевич! - умеренным криком позвал Алексей.
Алексей был в трусах и в майке, босиком, а Глеб Дмитриевич явился в
полном параде: пиджак, рубашка с галстуком, немятые брюки, четкий пробор.
Не спал - готовился.
- К вашим услугам, Александр Иванович, - стараясь держаться достойно,
ответил он.
Как только в коридоре появился Ферапонтов, в прихожую шагнули Демидов
и Сырцов.
- Пойдемте с ними, Глеб Дмитриевич. - Смирнов кивнул в их сторону.
Ферапонтов решительно двинулся к двери. Пропуская его и Демидова, Сырцов
недоуменно осведомился:
- Александр Иванович, а разве тут ничего не надо?..
- Тут, - Смирнов нажал на слово "тут", - ничего не надо.

Фальшиво насвистывая "Без женщин жить нельзя на свете, нет", генерал
подробно рассматривал Глеба Дмитриевича Ферапонтова. Окончив свистеть, он
приказал Сырцову и Демидову:
- В контору. Под полную вашу ответственность до моего приезда.
Ферапонтов натужно улыбнулся и спросил:
- А ваши мальчики по пути меня не застрелят случайно?
- Не застрелят, - вместо генерала ответил подковылявший Смирнов.
Покосился на Сырцова и добавил: - Хотя стреляют они хорошо.
- Вам верю, - сказал Ферапонтов. - А генералам - нет. - И вслед за
Демидовым сел в оперативную машину, Сырцов - следом.
- Сырцов! - распорядился Ларионов. - Скажи там, чтобы мою машину
подогнали к Спиридонову.
"Волга" уехала. Казарян, подхалимски ощерившись и ликуя, догадался:
- Опять, следовательно, с нами, ваше превосходительство?
- Чайком угостишь? - не обращая внимания на казаряновские фортели,
осведомился генерал у Алика.

Подъехали к дому и увидели Миню Мосина, расплачивающегося с
таксистом. При виде генерала Миня ужасно рассердился:
- Что же это такое, товарищ генерал? Ваши люди даже не изволили
довезти меня до моей машины, вышвырнули у вашего учреждения, и дело с
концом. Я полчаса ловил такси! Как это назвать? Невоспитанность,
неуважение, хамство, наконец!
- Миня, не зарывайся, - посоветовал Казарян, а Смирнов спросил ни к
селу ни к городу:
- Когда вы там консультировали, было ли среди представленных картин
что-либо ценное?
- А вы что - знаток? - с трудом переключившись, спросил Миня.
- Да нет, просто любопытно...
- Было, кое-что было... Ну, что я помню? Симпатичная усадебка
Жуковского, просто отличный эскиз, весенний пейзаж Бирули, неплохой
старорусский жанр Рябушкина... Еще что? Да, совершенно непохожий на себя
Кандинский, гуашь, по-моему. Вот, пожалуй, и все.

- Господи, мне Варька башку оторвет! - понял ужас своего положения
Алик, лицезрея бардак в квартире после ночных посиделок.
- А ты приберись, - резонно заметил Казарян.
- Вместо того, чтобы советовать, помог бы лучше, - обиделся хозяин
дома и удалился на кухню готовить чай.
Казарян проследовал за ним, Ларионов - в ванную, затем в ванную
удалился Смирнов, а генерал, сняв и аккуратно повесив на спинку кресла
мундир, расположился в кресле, в ожидании и от нечего делать пощелкивая
подтяжками.
А время шло. Прекратив щелкать, Ларионов недовольно осведомился:
- Скоро вы там?
Устроились наконец на кухне. Все. Крепчайший чай после бессонной ночи
- единственное для москвича спасение. Генерал взмок лицом, Смирнов
раскраснелся, тем самым выявляя следы побоев, у Казаряна щетина на щеках
отчетливо приобрела сероватый оттенок.
- Хорошо! - прикончив вторую чашку, понял Ларионов, сладострастно
постанывая.
- Так что ты от нас хочешь, Сережа? - взял быка за рога Смирнов.
- Вот прямо так и сказать? - генерал откинулся на стуле и опять
выстрелил дуплетом из двух подтяжек.
- Именно, - подтвердил Смирнов, а Казарян позволил себе объяснить: -
Здесь не пальцем деланные, генерал.
- Уж что, что, а это я знаю! - согласился с ним Ларионов и вдруг
решился: - А что, ребятки, у вас нет желания навестить его в последний
раз?
- Есть, - сказал Алик и добавил: - Тем более что на субботу мы
приглашены.
- А вы сегодня, чего тянуть? - отвечая Алику, генерал обращался к
Смирнову: - И прямо сейчас, пока он надеется еще, а то, как к восьми
машина не придет, он просечет все до конца. Который у нас час?
- Полшестого, - ответил Алик, глянув на кухонную кукушку.
- Прелестно! - обрадовался Ларионов. - Полчаса здесь еще можете
прокантоваться, привести себя в божеский вид, а за час, к семи,
доберетесь. Да, дачка-то в водоохранной зоне, заезжайте туда со стороны
Пирогова, на тамошнем посту будет вам пропуск. А уж к девяти я и сам
постараюсь быть. Договорились?
- Да, - решил Смирнов.
- Тогда я пойду, - генерал с облегчением поднялся. - Мне бы за эту
пару часов Ферапонтова успеть растрепать...
- Ты поспокойнее с ним, Сережа, - посоветовал Смирнов. - Не дави. Что
надо, он и сам тебе скажет, деваться ему некуда. А разозлишь - замолчит,
это тебе не урка рваная.
- Знаю, Саня, все знаю, - быстро заверил его Ларионов и двинул из
кухни. И уже из коридора: - Будьте здоровы!

Помылись, побрились, переоделись и ровно в шесть отправились в
дорогу. Заправились по соседству, через бульвары выехали на Сретенку.
- Господи, опять Ярославка! - зарыдал-таки Казарян.
- На Осташковское свернем, - успокоил его Алик.
Свернули на Осташковское, пронырнули под Кольцевой, проехали верст
пяток: и сюрприз - окружила всепроникающая вонь образцового
свинохозяйства.
Мелькнуло страшное, как лес после атомной бомбардировки, бесчисленное
семейство антенн на растяжках - хозяйство радиоглушителей, дары карьеров,
заполненных водой, появилось и водохранилище с пансионатом на том берегу.
Попрыгали на железнодорожных путях и въехали наконец-то в лесок. Потом
поля, деревня, опять поля, и вновь деревня...
Человек в форме у шлагбаума вежливо поинтересовался:
- Кто из вас товарищ Смирнов?
- Я, - отозвался Смирнов и протянул паспорт.
- Проезжайте.
Вот здесь уже было по-настоящему лесное существование. Холмистая, как
по волнам, дорога шла сквозь райские кущи, не измученные присутствием
человека. Проехали по плотине, сдерживающей чистейшую воду, вновь
ввинтились в ровно посаженный лес, и опять плотина.
Люди на плотинах, получив соответствующую информацию, понимающе брали
под козырек.
- А зачем мы все-таки к нему едем? - запоздало спохватился Казарян. -
Злорадствовать?
- По его приказу убивали. По его приказу пытались убить меня. Я хочу
знать: ради чего? - ответил Смирнов.
- Сорок лет я знаю его. Я сидел с ним за одной партой в школе, я
сдавал за него экзамен на приемных в институте, я помогал ему, и он,
кстати, помогал мне. Я думал, что это - честная товарищеская
взаимовыручка, а оказалось, что я втянут в скверную игру "ты - мне, я -
тебе". Я всю жизнь не мог ему ни в чем отказать, как ни старался, ощущая
скрытую неправедность наших отношений. Сегодня я откажу ему в праве жить,
- сказал Алик.
- И вознесся меч карающий, - резюмировал Казарян.

В начале крутого спуска к неохватной воде хранилища стояла вилла,
окруженная низким кирпичным бордюром и высокой, хорошо постриженной живой
изгородью - туя, что ли?
- Все, как у больших: плоская крыша в двух уровнях, солярий, вольные
террасы... Калитка была открыта, и дверь на террасе, ведущая в дом, -
распахнута на обе створки.
Господи Иисусе, чудно под Москвой,
В Рузе и Тарусе, в дреме луговой,
- ни с того ни с сего прошептал напамять Алик.
А все же он прав, наверное. Сбегало к редким кущам у воды покатое
поле (вилла была здесь единственной), по утреннему безветрию ртутно
блестела неподвижная, почти твердая на вид, обширная вода, вертляво висела
птичка в вышине, через одинаковые промежутки издавая мирные визги, а в
промежутках тихонько звенел насекомый люд, наполняя этим звоном все
вокруг. Чудно под Москвой.
Постояли недолго и пошли вдоль розовых кустов к террасе, к дверям, к
входу и выходу.

В громадном холле-гостиной с камином и обшитыми темным деревом
стенами, в мягком и глубоком кресле сидел Владлен Греков. Был он бос,
небрит и пьян, но, как всегда, элегантен: свежайшая рубашка от Тиффани
расстегнута с той мерой небрежности, которая определяет привычность ее
ношения, а белейшие брюки, частично, вместе с босыми ногами, покоившиеся
на столе, были неотрывной частью тела их владельца.
Нет, он не был пьян, он просто очень много выпил.
- О, явились! - почти радостно приветствовал их хозяин виллы, не
меняя позы. - Значит, опередил ты меня, Саня; а я здесь сидел, на чудо
надеялся. Выпить хотите?
И неудобно потянулся за бутылкой коньяка.
- Не суетись, - сказал Алик. - Пить с тобой мы не будем.
- Зато я буду, - ответил Греков.
- Ради чего ты, скот, меня убивал? - подал наконец голос Смирнов.
- Ради того, чтобы жить самому, чего ж тут непонятного? - Греков
отхлебнул из стакана порядочно и только тут заметил несообразное. - Да вы
что стоите? Садитесь, в ногах правды нет.
Делать нечего, сели. Смирнов - в кресло, а Казарян с Аликом - на
пуфики.
- Красуешься, подонок, - сказал Казарян. - Перед собой красуешься!
- А что мне остается делать? - Греков отхлебнул еще раз и поставил
стакан на стол. - На колени перед вами валиться, прощения просить? Не
буду. Даже, если бы вы захотели, вы ничем не можете мне помочь. А за так я
на колени ни перед кем не встану.
- А не за так встал бы? - спросил Алик.
- Обязательно и с удовольствием. Ба! - Греков энергично растер
опухшие веки. - Как все хорошо было совсем недавно!
- Даже тогда, когда ты приказал свалить трупы в яму и залить их
бетоном? - тотчас спросил Смирнов. Этому вопросу Греков обрадовался, как
дитя:
- Тогда было совсем хорошо! Концы в воду, и я чист перед народом и
партией! Но одна ошибка, слабинка одна, и все к чертовой бабушке.
- Слабинка-то твоя в чем? - тактично допрашивал Смирнов.
- Глебушку Ферапонтова пожалел, - признался Греков.
- Глеба пожалел? Ты не Глеба пожалел, кого ты вообще-то жалеть
можешь! - ты канал основных своих поступлений пожалел, - презрительно
сказал Смирнов. - Как говаривали мои клиенты, жадность фрайера сгубила.
Греков допил то, что было в стакане, и снова наполнил его, опять
полюбовался цветом, полюбовался, полюбовался, поставил на стол и
признался:
- И, конечно же, фатальная невезуха. Я ведь это местечко, Алька, на
твоем новоселье с балкона присмотрел, так, на всякий случай. А когда
понадобилось, вспомнил. Кто знал, что Смирнов к тебе в гости приедет!
- Послушай, Влад, - начал Алик, - если бы тебе все сошло, ты бы мог
вот так спокойно, комфортно существовать, радуясь жизни, наслаждаясь
жизнью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19