Постоял на смотровой площадке - трилистнике дорог, доехав до Мичуринского,
свернул и, сделав поворот, промчался по Университетскому до светофора на
Комсомольский. Проверился последний раз, слегка нарушая, срезал левый
поворот на переключении зеленого на желтый и без паузы пошел на метромост.
Чисто.
На Комсомольском, у Третьей Фрунзенской глянул на часы - было без
двадцати два. Управился, как обещал. Слева выскочил развеселый Никола в
Хамовниках, и он выехал на эстакаду. С горба эстакады он увидел, как на
проезжую часть Остоженки вышел орудовец со светящимся жезлом и указал ему
этим жестом поворот направо, на набережную. Притормозя рядом с орудовцем,
Смирнов недовольно спросил:
- Почему по Остоженке нельзя?
- Остоженка перекрыта на час по распоряжению МУРа. Если тебе на
бульвары, давай прямо по Турчанинову и на набережную. У бассейна
повернешь, - многословно объяснил скучающий, видимо, здесь милиционер.
Непонятные дела. Смирнов по Турчанинову скатился к набережной. Хотел
сделать поворот, как вдруг увидел перед собой черный радиатор большого
"лендровера", на бешеной скорости выскочившего из-за угла. "Лендровер"
ударил его "Ниву" в лоб. Несмотря на ремень, он сильно ушибся о баранку.
Зашлось сердце, помутилось в голове. Последнее, что он неотчетливо
видел: распахнутая дверца, чужое лицо в проеме и опускающаяся короткая
дубинка.

Очнулся он на грязном полу "лендровера", к которому его прижимали две
пары ног. Дернулся слегка - на руках наручники. Смирнов в гневе и бессилии
зарычал, но из-под пластыря, которым был заклеен его рот, донеслось
мычание. Сверху сказали раздраженно:
- Не мычи, падла, нервируешь!
Сидевший слева наклонился и краем смирновской куртки стал чистить
свои ботинки.

Без пяти два в спиридоновскую квартиру явился генерал Ларионов.
Открывший ему дверь Алик сказал, не поздоровавшись:
- Не квартира у меня, а пункт охраны общественного порядка.
- Нехорошо встречаешь давнего приятеля, Алик, нехорошо, - осудил его
Ларионов и, повесив фуражку на вешалку, пригладил волосы, спросил: - Куда
идти?
- Вот сюда, - указал Алик, склоняясь перед ним подчеркнуто
подобострастно. Ларионов вошел в комнату, по порядку фотографируя,
рассмотрел Махова, Дениса, Миню, Казаряна, который, поймав суровый
генеральский взгляд, спросил:
- Пугаешь, что ли?
- Тебя испугаешь, - сказал Ларионов и, не садясь, продолжил: - Через
три минуты истекает смирновский контрольный срок. Махов, Казарян, ваши
предложения.
- Гляди ты, какой бойкий! - восхитился Казарян. - Он уже во главе, он
уже распоряжается! Где ты был, когда Санька все раскручивал?
- Я с тобой препираться не собираюсь. Все. Два часа. Предложений нет?
Ну, тогда начинаю я. Пустите меня к телефону, - обратился Ларионов к Мине
Мосину. Освобождая место у телефона, тот из кресла пересел на диван.
Ларионов устроился поудобнее и набрал номер:
- Дежурный? Ларионов. Сводку происшествий по городу за последний час.
- Когда ты успел все ему выложить? - шепотом спросил Казарян у
Махова.
- Сегодня, в двадцать ноль-ноль, докладывая все обстоятельства дела
по "Привалу странников", - ответил тот, косясь на начальство. А
начальство, слушая трубку, по диалогу передвигало глаза с Казаряна на
Махова. Не отрывая трубки от уха, Ларионов негромко приказал Махову:
- Там у подъезда твои топчутся, позови кого-нибудь.
Махов вышел на балкон, позвал:
- Сырцов! Быстро сюда.
Из кружка оперативников и шоферов вычленилась фигурка и кинулась в
подъезд. Махов пошел открывать Сырцову дверь. Ларионов положил трубку на
аппарат, отодвинул его от себя и сказал Казаряну насмешливо:
- Не нравлюсь я тебе, Рома, да?
- Я хамов в принципе не люблю, - с античной прямотой откликнулся
Казарян.
Махов ввел в комнату Сырцова.
- А, стрелок! - узнал Сырцова генерал. - Срочно садись в машину и на
угол Турчанинова и Кропоткинской набережной. Пять минут назад патруль сто
седьмого отделения обнаружил там пустую и покореженную "Ниву". Алик, номер
твоей машины какой?
- Восемнадцать - тридцать семь, - упавшим голосом доложил тот. - Все.
С Санькой беда.
- Номер запомнил, Сырцов? Тут недалеко, у Крымского моста, на все про
все тебе десять минут.
Сырцов выскочил из квартиры как ошпаренный.
- Можно и не проверять, - сказал Алик. - Это он, его похитили.
- Допустим, что он, допустим, его похитили, - условно согласился с
этой версией Ларионов. - Проиграем ситуацию: почему он ехал на набережную
или с набережной?
- Он не мог ехать по набережной, следовательно, и с набережной тоже,
- впервые косвенно вступил в нормальный диалог с генералом Казарян, - с
набережной ему незачем сворачивать в Турчанинов, с набережной - в наш
переулок, и все дела. Вероятнее всего, что он свернул с Остоженки. По
причинам, уже изложенным, он не мог ехать из центра. Абсурд, бессмыслица,
он спешил успеть к двум и обязательно свернул бы в наш переулок. Он ехал
по Комсомольскому и, въезжая на Остоженку, был вынужден спуститься по
Турчанинову. Какое-то препятствие помешало ему продолжить путь по прямой.
- Может, автомобильная авария? - подал голос Махов.
- Аварии не было, иначе она была бы оговорена в сводке, - не дал ему
договорить решительный генерал. - Если это был Саня, то единственное, что
могло его заставить изменить маршрут, это фальшивый пост ГАИ. Теперь
осталось узнать самую малость: Саня ли это?
- Это Саня, это Саня, это Саня, - повторял Алик.
- Замолчи!!! - заорал Казарян, и Алик замолк.
- У меня к вам вопрос, - обратился к Мине Ларионов. - Михаил
Самойлович, кажется? Так вот, Михаил Самойлович, вы, по моим сведениям, с
гражданином, сидящим рядом с вами, дважды консультировали по вопросам
изобразительного искусства представителей милиции в каком-то помещении.
- Ай да Махов, ну и ловкач! Теперь это называется проверить охрану
"Привала странников"? Ты что, Сереге из автомата звонил? - бесцеремонно
прервал не свое начальство Казарян, требуя ответа от замордованного всеми
Махова, который за спиной генерала на казаряновскую тираду развел руками -
ну, вышло так, куда уж денешься...
- Ты можешь помолчать, Рома? - ласково поинтересовался генерал.
- Теперь могу, - выразил согласие молчать Казарян.
- Что же это за помещение? - продолжил беседу с Миней генерал.
- Обыкновенное милицейское помещение - скамейки, дежурный за
барьером, телефоны, решетки на окнах... - вспоминал Миня.
- И прямо там вы консультировали?
- Нет, нас провели в комнату, скорее в камеру, а не комнату, где на
полу стояли прислоненные к стенкам картины.
- Я не про картины, я про помещение. А снаружи как все это выглядело?
Как все это выглядело снаружи, Миня описать не успел. Раздался
дверной звонок, и через мгновенье в комнате объявился Сырцов со
смирновской палкой в руках.

Смирнова вытащили из "лендровера" и поставили на ноги. С трудом
поворачивая голову, он огляделся: справа, за неряшливым валом пыльного
кустарника, были уходящие вдаль, тускло поблескивающие рельсами
бесчисленные железнодорожные пути, а слева, вдоль путей, тянулись
бесконечные бетонные заборы громадных заводов. Там, где остановился
"лендровер", был разрыв между заборами, в котором притулился неизвестно
как сохранившийся дом купеческий - каменный первый и деревянный второй
этажи.
Один из тех, кто привез сюда Смирнова, делая больно смирновскому рту,
рывком сорвал пластырь и спросил:
- Оклемался, полковник?
- Оклемался, - ответил за Смирнова второй. - Ишь, глазенками зыркает!
- Тогда пошли, - решил первый и сильно лягнул смирновскую задницу,
тем самым давая ему направление к дому с внушающими доверие мило
освещенными окнами.

За деревянным барьером поднялся здоровенный мужик в форме майора
милиции и обрадовался чрезвычайно:
- Словили-таки!
- Словили, - с тихой гордостью подтвердил первый и кинул на стойку
барьера смирновский парабеллум. - Держи, его пугач, из которого он мне два
баллона продырявил.
- Господи, старье какое! - здоровенный майор, с презрением выпятив
здоровенную челюсть, небрежно подбросил пистолет на руке, а потом небрежно
кинул его в ящик стола.
- Ты мне руки освободи и дай это старье, - подал голос Смирнов и
осмотрел присутствующих в помещении - посчитал. Добавил: - Обоймы как раз
хватит.
- А он - шутник! - опять обрадовался майор. - И я - шутник, сейчас
вместе и пошутим.
Он открыл дверь за барьером и махнул головой, показывая, что Смирнова
надо вести туда, за дверь.
Смирнова ввели в большую - метров сорок - камеру, вся меблировка
которой состояла из откидной железной койки, железной скамьи, прибитой к
стене, и железной табуретки, привинченной к полу.
Двое поставили Смирнова посредине камеры, у табуретки, и остались при
нем. Шестеро, как члены секции в спортивном зале, расположились на длинной
скамейке. Майор подошел к Смирнову вплотную и заглянул в глаза.
Сейчас спросит и ударит в солнечное сплетение, они всегда так
начинают. Соберись, не впервой. Точно поймать момент удара и напрячься в
этот момент. Но до чего же челюсть отвратительная!
- У меня к тебе, полковник, один вопрос: где ты спрятал Ферапонтова?
- И тут же ударил. Смирнов на прогнувшихся ногах сделал вялый шаг назад,
майор попытался схватить его за грудки, но Смирнов всем телом кинул голову
вперед, целясь лбом в отвратительный подбородок. Майор рухнул. Маленькое,
но удовольствие!
Его бросили на пол и стали бить ногами.

Миня Мосин направился было к своему "вольво", но Ларионов сказал:
- Поедете со мной, Мосин. Если что, будете указывать дорогу.
Миня покорно влез в ларионовскую черную "Волгу" рядом с шофером.
Махов крикнул Ларионову из отъезжающей оперативной "Волги", в которой в
качестве запасного Сусанина был Денис:
- Мы вас ждем на месте сбора у Крестьянской заставы!
Ларионов открыл дверцу машины, чтобы сесть и ехать, но вдруг увидел,
как в "восьмерке" устраиваются Казарян и Алик.
- Позвольте вас спросить, куда это вы собрались?! - грозно спросил
Ларионов.
- Туда же, куда и вы, - спокойно ответствовал Казарян.
- Как я устал от тебя, Ромка! - Ларионов грузно сел на заднее сиденье
и приказал шоферу: - Поехали.

Ему водицей спрыснули лицо, волоком подтащили к откидной койке и
усадили на нее. Майор к этому времени вроде пришел в себя, но говорил с
трудом:
- Где Ферапонтов, сучий потрох?!
Скажешь, где Ферапонтов - кончат сейчас же. Не скажешь - забьют к
утру. Слабым быть противно, жалким быть противно. После обработки Смирнов
Цицероном тоже не был:
- А не пошел бы ты...
- Володя, готовь прибор, - приказал майор и объяснил Смирнову: -
Сейчас займемся электротерапией.
Хорошенький такой паренек по имени Володя принес из дежурного
помещения моток изолированной проволоки и какую-то хреновину солидного
промышленного вида. Видимо, реостат. Размотал проволоку, одним концом
подсоединил к койке, другой конец - со штепселем - воткнул в розетку и
склонился над прибором. Повертел какие-то переключатели, пожаловался:
- Что-то плохо контачит.
- Это тебе не Таньке титьки крутить, - посочувствовал ему Смирнов.
Володя оторвался от прибора, подошел к Смирнову и дал ему по морде.
- Дело делай, - недовольно сказал майор, и Володя возвратился к
прибору. Майор приказал сидящим на скамейке:
- Свяжите его!
Трое повалили Смирнова на койку, расстегнув наручники, привязали
закинутые за голову руки, прикрутили к краю койки ноги.
- Ну что у тебя, Володя? - майор торопил.
- Порядок, полный порядок, - с профессиональным достоинством
отозвался тот.
- Тогда действуй.
Трое отошли от Смирнова. Володя передвинул рычажок. Закрепленное
ногами и руками тело Смирнова выгнулось тугой дугой.
- Отпусти, - распорядился майор.
Володя вернул рычажок на исходные, смирновское тело опало. Майор
полюбопытствовал:
- Что скажешь, начальник?
- Подонок. Палач. Мразь, - был ответ.
- Володя, - не скомандовал, попросил майор.
На этот раз Смирнова в дуге подержали подольше. Майор присел на край
койки, заглянул в пустые остановившиеся смирновские глаза, подождал, пока
в них появится осмысленность. Со временем появилась. Ненавистью. Майор
потрепал его по щеке и спросил:
- Где Ферапонтов?
- Много у тебя через эту койку народу прошло? - плохо ворочая языком,
вопросом на вопрос ответил Смирнов.
- Много, - подтвердил майор.

"Волга" Ларионова ехала вдоль железнодорожных путей. Мосин обернулся
с переднего сиденья, предупредил:
- Метров через триста этот дом будет.
- Остановись, - отдал распоряжение шоферу генерал, включил свет в
салоне, достал оперативную карту Москвы, прикинул по ней свое
местонахождение и с удовлетворением отметил: - В общем, рассчитали мы все
правильно. - И в микрофон: - Всем участвующим в операции! Я в трехстах
метрах от объекта. Через три минуты жду на месте. Ровно через три минуты.
За сто метров от объекта всем выключить сирены. Внимание! Засекаю время!
"Волга" продолжала стоять. Миня обернулся и с недоумением спросил:
- А мы когда же?
- Ларионов смотрел на хронометр и считал секунды. Поднял руку,
сказал:
- Пошли!
"Волга", взревев, рванула с места. С трех сторон взвыли нестерпимые
сирены, к купеческому дому подлетали машины, из них выскакивали люди в
штатском и люди в форме, полукольцом обхватывая дом. Подкатила и
"восьмерка" с Аликом и Казаряном.
Ларионов вылез из "Волги", увидал старых дружков, но ничего не
сказал, поправил фуражку и направился к "рафику" с репродуктором. Там
уселся в салоне и взял микрофон:
- Говорит генерал Ларионов, - мощно раздался его механический голос.
- Вы блокированы, ни предложений, ни условий, ни ультиматумов у меня нет.
Если полковник Смирнов жив, выходите по одному. Если нет, через две минуты
открываю огонь на уничтожение.
Те нарушили ларионовское приказание: вышли втроем. Майор и Володя
вели под руки Смирнова, вели, как царя на трон, нежно и почтительно.
Казарян и Алик кинулись к другу, подхватили, повели сами не зная
куда.
- В санитарную, - подсказал им Ларионов через репродуктор и, бросив
микрофон, вышел из "рафика". Подбежали медики, вырвали Смирнова из рук
друзей и потащили в белый с красным микроавтобус.
Алик посмотрел на парочку, безошибочно выбрал майора и весь вложился
в удар, направленный в многострадальную челюсть, - майора отшвырнуло метра
на два. Подошел генерал, тускло посмотрел на лежавшего и приказал тихому
Володе:
- Ну-ка подними его.
Володя суетливо и долго пытался поднять майора, получилось только
тогда, когда майор слегка очухался. Майор встал перед Ларионовым.
- Падаете ни с того ни с сего, - брезгливо констатировал генерал и
вдруг двумя стремительными рывками отодрал от майорской рубашки погоны,
швырнул на землю, в пыль, и старательно, как о половичок, вытер о них
ноги.
А меж тем члены команды выходили по очереди. Их умело хватали, споро
обыскивали и без особой деликатности толкали в "воронок".
- И этих туда же! - крикнул генерал Махову, распоряжавшемуся у
"воронка". Схватили и разжалованного майора с напарником, поместили куда
надо.
Ларионов заглянул в санитарную машину, у задней двери которой уже
мельтешили Алик с Казаряном. Смирнов в окружении медперсонала неудобно
сидел на низких носилках.
- Здорово, генерал! - гаркнул он бодро.
- Медики, что с ним? - спросил Ларионов.
- Тяжелый шок, сильнейшие побои, вроде бы внутренних повреждений нет,
но кто знает... - отвечал бородатый врач. - Рентгенчик бы.
- Саня, двигаться можешь? - поинтересовался генерал.
- Он сейчас по горячке и сплясать может, - ответил за пациента
недовольный врач.
- Медики, отдайте его мне, а? Нужен очень, - униженно попросил
Ларионов.
- Да забирайте вы свое сокровище! - взорвался врач и, хлопнув себя по
затылку, добавил: - Вот он где у меня со своими капризами, уложить никак
не можем! Только за последствия отвечать будете вы!
- Я, я, - согласился Ларионов. Почти по-немецки.
Смирнов же без слов, растопырившись от неуверенности - сможет ли -
вылез из санитарки. При свете фар осмотрел себя, увидел новые свои, до
невозможности замурзанные джинсы, рубаху в непонятных пятнах, пустую
сбрую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19