— Да, хвала небу. Пошли.Наконец в тусклом свете показались две последние двери.— Должно быть, где-то здесь проходит крепостная стена.Несмотря на освещение, ощущение зла усилилось. Род всмотрелся в решетку на левой двери. Стиснул зубы.— Что ты видишь? — спросил Фесс.— Узнаю несколько предметов, — ответил Род. — Какая-то стойка. И еще я уверен, что похожая на стоячий гроб штука — железная дева.— Комната пыток.— Запрещаю сюда водить детей, особенно Магнуса, — Род отвернулся. — Пошли назад.— Но ты не осмотрел последнее помещение, Род.— И не собираюсь. Во всяком случае до обеда. Я совершенно уверен в том, что в нем найду.— И что же, Род?— Скажем так. Если у тебя есть комната пыток, то материал нужно держать под рукой. И яблоки не единственное, из чего получаются мумии.После обеда семья дружно продолжила уборку. Гвен и дети работали в большом зале, а Род занялся подвалом. Он оказался прав насчет последнего помещения. И хоть останкам исполнилось двести лет, он осторожно закутал их в древнее одеяло и уложил на седло Фесса для последнего пути. На склоне холма под замком выкопал могилу и опустил в нее одеяло. И когда начал забрасывать землей, Фесс сказал:— Наверное, покойник был христианином.— Покойница, как мне кажется.— Какие у тебя доказательства? — Удивился робот. — После стольких лет не осталось ни клочка одежды.— Да, ни клочка, но если скелет принадлежал мужчине, то у него был необычайно широкий таз. А что касается религии, ты, вероятно, прав, и я попрошу отца Бокилву в следующий раз приехать сюда с нами и совершить похоронный обряд.— Я бы хотел, чтобы ты сейчас сказал несколько слов, Род.Род удивленно посмотрел на лошадиную голову.— Странно. Ты так сентиментально относишься к человеку, которого никогда не знал.— Мне это нравится, сентиментально относиться к людям, которых я не знал, — задумчиво произнес конь.Что ж, единственное, чего робот никогда не совершал, так это поступки без причины. Род не стал расспрашивать дальше, просто последовал совету и прочел то, что помнил из двадцать третьего псалма, добавил несколько фраз из Экклезиаста и закончил строчкой из Dies Irae* католическое песнопение, в котором изображается страшный суд
. Наконец попросил вечного успокоения и света для души, обитавшей в жалких останках, и начал закапывать могилу.На обратном пути он спросил:— Существует какие-то особые причины, почему ты этого захотел?— Да, Род. Я хотел, чтобы дух несчастного или несчастной наконец обрел покой.Род нахмурился.— Но ты ведь не считаешь, что дух может явиться к нам ночью?— Я не стал бы объявлять невозможным что либо на Грамарии, — медленно ответил Фесс.Род прошел по мосту, осторожно перешагивая через провалившиеся доски, пересек двор и вошел в крепость.Его ожидал приятный сюрприз. Он не мог поверить, что перед ним тот же самый зал. Нигде ни следа грязи, и Грегори как раз заканчивал сметать последнюю паутину в левом верхнем углу. Он висел в воздухе у самого потолка. Аккуратно свернутые спальные мешки лежали на грудах свежих сосновых веток, а Корделия расставляла чашки и тарелки на скатерти для пикников. Магнус, Джефри и Грегори наносили к очагу кучу дров. А их мать стояла у большого очага и пробовала что-то из котелка. Лицо ее разрумянилось от пламени. Она недовольно наморщила нос, закрыла котелок крышкой и снова сунула его в огонь.— Поразительно! И все это всего за два часа? — но Род тут же сам ответил на свой вопрос. — Нет, конечно, что это со мной? В такой ситуации как раз хорошо пользоваться волшебством, верно?— О, нет, папа. — возразил Грегори, широко раскрыв глаза. — Мы не хотели будить обитающего здесь духа.— Но как же тогда вы это сделали?— Хорошей тяжелой работой, — чуть резковато ответила Гвен, — хотя готова признаться, что быстрей было просто подумать об этом мусоре и заставить его вылететь в окна. Но оставалось еще подмести и вымыть полы, и твои дети хорошо поработали.— Как и их мама, я уверен, — Род подошел и сел у огня. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я не выполнил свою долю.Гвен содрогнулась.— Нет. Я думаю, то, что ты сделал, никто из нас не захотел бы делать. Но если понадобилось бы, я пошла бы с тобой.— Тебе не стоило на это смотреть, — ответил Род, — и мне было достаточно общества Фесса.— Само собой, — Корделия подняла голову. — У него большой опыт в разгадывании сюрпризов подобных замков.— Не в том смысле, в каком ты думаешь, Корделия, — отозвался Фесс. — Однако, как управляющий строительными роботами, которые создавали последовательно все части замка д'Армандов, я приобрел опыт в сооружении и починке замков.— Еще бы! Только подумать, что заставлял тебя делать виконт Рутвен! Но почему у него были такие странные манеры?Фесс промолчал. Пришлось объяснять Роду.— Это называется инбридинг, Корделия, или кровосмешение. И так как подобное обвинение можно рассматривать как оскорбление рода, Фесс вынужден промолчать.— Даже если я задам ему прямой вопрос?— Да. Он просто отошлет тебя ко мне. Считай, что ты уже спросила, — он повернулся к Фессу. — Объясни им, что такое инбридинг.Фесс испустил белый шум — свой аналог вздоха.— Он происходит, когда близкие родственники порождают общего ребенка, Корделия.— Ты говоришь о законе, по которому двоюродные братья и сестры не могут вступать в брак?— Да. Не стоит это делать и троюродным. О, не пойми меня превратно. Такие браки иногда случаются и не обязательно приводят к плохим результатам. Но если двоюродные братья и сестры вступают в брак в течение трех-четырех поколений, скорее всего возникнут проблемы.Корделия спросила:— О каких проблемах ты говоришь?— Все, о чем ты можешь подумать, Корделия.Краем глаза Род видел, что Грегори слушает, широко раскрыв глаза.— Всевозможные врожденные недостатки и пороки развития. Некоторые обнаруживаются только гораздо позже, но возможно все: от отсутствия конечностей или больного сердца до слабой способности к выздоровлению, так называемое увеличение иммунного дефицита. Такой ребенок может быть абсолютно нормальным во всех отношениях, но если он сломает ногу, она никогда не срастется и не будет расти вместе с ним.— Как ужасно!— Но проблемы, о которых мы говорим в связи с вашим предком, это проблемы мышления.Корделия подняла голову, она начала понимать. С ослепительной улыбкой повернулась к Фессу.— Такие, как поведение грубияна?— Ну, и это тоже, — согласился Фесс, — хотя в случае с Рутвеном, боюсь, скорее всего очевидны другие последствия инбридинга.— Он говорит об ослаблении интеллекта, — объяснил Род. — Не всегда это бывает, но когда проявляется, это очень плохо.Заговорил Магнус:— Значит ли это, что потомки наследуют все эти пороки?— О, вы-то, наши дети, в безопасности — благодаря маме.— Да, ради этого я и вышла за тебя замуж.— Ну, конечно, с твоей стороны тоже бывали случаи кровосмешения, — добавил Род, взглянув на свое семейство — собрание эсперов, — но у тебя хватило здравого смысла выйти замуж за меня. Я хочу сказать, что ты выпечена из другого генетического теста, нежели я.— Ты хорошо сформулировал.— Спасибо. Конечно, твой замес гораздо богаче: вас несколько тысяч. А добрые граждане Максимы все происходят от немногих общих предков и старательно заключали взаимные браки в течение пятисот лет.— В таком случае у них у всех должны были проявляться последствия инбридинга, — заявила Корделия.— Действительно, даже если это проявлялось в отдельных случаях уродства. Или не отдельных, когда речь идет о моих соотечественницах, — Род кашлянул в кулак.— Но ведь это не относится ко всем д'Армандам?— К счастью, полностью проявилось только в случае с Рутвеном, — согласился Фесс. — Но его сыновья, как я уже говорил, были в целом нормальны и развивали свои художественные наклонности. Хотя должен признать, что у них был не очень высокий уровень интеллекта,— Это не так уж важно, — Род покачал головой. — Главное — моральные качества. Не всем дано быть гениями, — он увидел, каким задумчивым стал взгляд Грегори, и понял, что слова его попали в цель.— А их дети? — подталкивала Корделия.— Они были благородными во всех смыслах этого слова, Корделия, — безапелляционно сказал Фесс, — и больше всех других ваших предков заслужили этот почетный титул. Среди ваших предков есть очень умные, есть и простоватые, но большинство просто нормальные. Ваш дед, например, был настоящим джентльменом и просто очень хорошим человеком, умным и чувствительным, к тому же был очень ответственным и глубоко любил жену и детей. Служить ему было для меня честью.— Он и правда был таким совершенством? — Джефри казался удивленным.— Да.— Тогда неудивительно, что наш отец настоящий мужчина, — Магнус с блестящими глазами повернулся к Роду. — Или дело просто в том, что ты вырос в замке?— Я не вырос в замке.Дети удивленно смотрели на него.Потом Грегори откашлялся и сказал:— Мы считали, что ты вырос в замке д'Арманд, о котором нам столько рассказывал.Род с улыбкой покачал головой.— Нет, дети. Ваш дед был вторым сыном тогдашнего графа, а я его второй сын.— Старший сын графа наследует титул, — объяснил Фесс, — а вместе с ним и замок.— Но они были виконты, — поправил Грегори. — Ты сам так говорил, Фесс.— Да, Грегори, но третий лорд д'Арманд настолько превзошел своего деда и оказал такие услуги Максиме во взаимоотношениях с Землей, что был произведен в графы. Поэтому ваш дед смог получить титул виконта и треть семейного поместья.— Так где же ты вырос, папа? — спросила Корделия.— Мы выросли в Гранже, дорогая. Это всего лишь большой дом, но достаточно просторный для моих родителей, моего брата и сестры. И, конечно, для меня.— Ваш отец немного приуменьшает, — утешил Фесс детей. — В доме было двадцать две комнаты, в основном очень просторные.— И все же это не замок, — Корделия была явно разочарована.— О, его вполне хватало для нашего семейства, — Род потянулся. — Более чем хватало — но только потому, что дедушка жил с нами.— Твой отец? — спросил Магнус. — Он не был виконтом?— Нет, мой дед, — подчеркнул Род.— То есть сам граф, — Джефри явно запутался. — А почему он жил в меньшем доме?— Он казался ему более подходящим, — объяснил Род.— Ваш отец опять приуменьшает, — заверил детей Фесс. — Инбридинг и рецессивные гены посчитались сполна с моим хозяином, как только ему исполнилось семьдесят три года...— А также осознание того факта, что ему никогда не уйти с Максимы, — напомнил Род. — Он наконец признался в этом самому себе.— Это всего лишь предположение, Род, граничащее с клеветой, — заявил Фесс.— Это предположение основано на его постоянных советах сбежать из дома, как только я достигну совершеннолетия.— Да, он сожалел о своем решении в юности остаться дома и заняться семейным бизнесом, — признал Фесс, — хотя это только входило в его понятие ответственности перед родом. В конце концов он ведь был наследником.— И как это сожаление отразилось на нем? — спросил Магнус.— Он стал... немного глуповат, — ответил Фесс. Грегори склонил голову набок.— Ты хочешь сказать, что он спятил?— Большинство сказали бы так, — подтвердил Фесс. — Судя по его словам, он не воспринимал окружающее как реальность и ушел в фантастический мир собственного воображения. Часами говорил о благородных королях и прекрасных девах, о колдунах и драконах. Сам он считал себя летописцем при королевском дворе в некоей фантастической стране.— Но с ним было очень забавно, — быстро добавил Род.— Конечно, если только он не принимал тебя за чудовище, — заметил Фесс. Род пожал плечами.— Даже в таком случае он сохранял здравый смысл. В конце концов, герцогиня Мальказская и в самом деле была старой драконшей.— А что он с ней сделал? — спросил Джефри, широко раскрывая глаза.— Да ничего. Он никому не причинял вреда, главным образом потому, что Фесс постоянно находился с ним рядом. Поэтому его наследник и отдал нам Фесса вместе с Гранжем.— Говорилось также о «старомодности» графа в мелочах повседневного быта и учитывалось мнение его жены, что в доме только мебель должна быть старинной, — мрачно добавил Фесс.— Что относилось в такой же степени к тебе, как к дедушке, — быстро сказал Род. — И мне кажется, ты с тех пор сотни раз опроверг слова насчет «старомодности». Как только вы переселились к нам, ты очень успешно начал успокаивать дедушку.— Я всего лишь относился к нему с должным уважением, Род.— Ага, и излагал все на том же архаическом жаргоне, которым пользовался и он, — Род снова повернулся к детям. — Что касается меня, то я считал это интересной игрой. Сколько мне тогда было? Шесть? Поэтому если он говорил, что куст — это людоед, я рад был с ним согласиться.— Значит, тебе нравилось его общество?— О, да, — мягко промурлыкал Род. — Всегда.— А что за фантастическая страна, в которую он играл?— Королевство Гранкларт, — Род вздохнул, вспоминая годы детства, которые стали волшебными благодаря старику. — Я часами сидел рядом с ним и слушал.— Ну, каждый раз не больше получаса, — поправил Фесс, — но в детском восприятии это, конечно, бесконечно долго.— Долго? Да его рассказы никогда не кончались, — Род снова повернулся к детям. — Он сочинял замечательные сказки. После его смерти они стали бестселлерами.— После? — спросила Корделия. — А почему не при жизни?— Он их не печатал, — объяснил Фесс. — В этом отношении он был очень настойчив. Уверяю вас, это вполне совместимо с его манией. Он писал ради величия двора Гранкларта, а не для собственной славы.— Сумасшедший, как Болванщик, — вздохнул Род, — но замечательный старик, — казалось, Верховный Чародей заглядывает в иное пространство, в годы своего детства. — Я часто сидел на полу кабинета, с упоением слушая его рассказы об удивительных приключениях рыцаря Бабраса и его поисках Радужного Кристалла. Потом, став взрослым, я узнал, что когда робот-нянька уводил меня, дед возвращался к своим рассказам и редактировал их. Слушать его было удивительно интересно.— А что это за Радужный Кристалл? — спросил Грегори.— В его сказках это была своего рода универсальная отмычка. Кристалл соединял в себе все типы волшебства, чтобы противостоять злому колдуну Маумейну.Он улыбнулся детям.— Конечно, в реальном мире это была просто большая прозрачная призма в центре люстры моей матери, но мне больше нравилось, как говорил о ней дедушка.— Ух ты, — выдохнула Корделия. — А когда мы сможем прочесть его книги?— Как только отыщу экземпляр, дорогая. К несчастью, я оставил их все в тридцати световых годах отсюда.Фесс молчал, но Грегори задумчиво посмотрел на него.— Ну почему он не дожил до нас? — воскликнула Корделия.— Я уверен, он хотел бы, — вздохнул Род, — но его ждали в другом месте. Надеюсь, после вознесения старик переместился в столь любезный его сердцу Гранкларт. После его смерти граф разрешил нам оставаться в Гранже, но дом без дедушки неожиданно опустел. И к тому же вскоре мне стало ясно, что мой старший брат Ричард унаследует дом после смерти отца.Магнус нахмурился.— А что унаследовал ты?— Ничего, — Род печально улыбнулся. — На мою долю ничего не осталось. Все дома разобрали мои двоюродные братья. Семейные земли тоже — если можно голые скалы назвать землями. Конечно, отец оставил мне денег, много денег: он немало вложил в семейное дело и мудро и предусмотрительно распорядился доходами, так что под конец он нажил значительное собственное состояние. Но это все.— У тебя был выбор, Род, — напомнил Фесс. — Ты мог занять видную должность в «Автоматы д'Арманд, Лимитед» и, несомненно, справился бы с нею.— Да, но все равно оставался бы бедным родственником, как бы искусно это ни маскировалось. — Род скорчил гримасу. — К тому же Максима... стала столь скучна!— Правда? — Магнус оживился. — А чем она была скучна?Род краем глаза глянул на Фесса. Магнус уловил его взгляд и повернулся к роботу.— Расскажи, Фесс.— Мы уже говорили об этом, — строго сказал Фесс. — Я не выдам тайн твоего отца.Род мысленно сделал быструю переоценку. Им с Фессом очень успешно удалось отвлечь детей от мрачной обстановки. Он сравнил достоинства дальнейшего отвлечения своих отпрысков с перспективой того, что их мысли вернутся к замку и к тому, что его населяет, и принял решение.— Ладно, расскажи им! — он расслабленно откинулся на спину. — В конце концов, в моем прошлом нет ничего постыдного. Немного смущает, конечно, но не стыдно.— Как хочешь, Род, — Фесс вздохнул, и Род устроился поудобнее. Однако по мере того, как продолжался рассказ, уши его все больше краснели. Глава восьмая — Послушай, Фесс, называй меня просто Род, когда мы наедине.— Не могу, сэр хозяин босс, — к этому времени Фесс выглядел значительно лучше: он прошел через две замены тела и капитальный ремонт. Корпус робота сверкал металлическим блеском, и руки и ноги у него стали гораздо толще. Они уже не напоминали суставчатые трубы, как те, с которыми он явился на Максиму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
. Наконец попросил вечного успокоения и света для души, обитавшей в жалких останках, и начал закапывать могилу.На обратном пути он спросил:— Существует какие-то особые причины, почему ты этого захотел?— Да, Род. Я хотел, чтобы дух несчастного или несчастной наконец обрел покой.Род нахмурился.— Но ты ведь не считаешь, что дух может явиться к нам ночью?— Я не стал бы объявлять невозможным что либо на Грамарии, — медленно ответил Фесс.Род прошел по мосту, осторожно перешагивая через провалившиеся доски, пересек двор и вошел в крепость.Его ожидал приятный сюрприз. Он не мог поверить, что перед ним тот же самый зал. Нигде ни следа грязи, и Грегори как раз заканчивал сметать последнюю паутину в левом верхнем углу. Он висел в воздухе у самого потолка. Аккуратно свернутые спальные мешки лежали на грудах свежих сосновых веток, а Корделия расставляла чашки и тарелки на скатерти для пикников. Магнус, Джефри и Грегори наносили к очагу кучу дров. А их мать стояла у большого очага и пробовала что-то из котелка. Лицо ее разрумянилось от пламени. Она недовольно наморщила нос, закрыла котелок крышкой и снова сунула его в огонь.— Поразительно! И все это всего за два часа? — но Род тут же сам ответил на свой вопрос. — Нет, конечно, что это со мной? В такой ситуации как раз хорошо пользоваться волшебством, верно?— О, нет, папа. — возразил Грегори, широко раскрыв глаза. — Мы не хотели будить обитающего здесь духа.— Но как же тогда вы это сделали?— Хорошей тяжелой работой, — чуть резковато ответила Гвен, — хотя готова признаться, что быстрей было просто подумать об этом мусоре и заставить его вылететь в окна. Но оставалось еще подмести и вымыть полы, и твои дети хорошо поработали.— Как и их мама, я уверен, — Род подошел и сел у огня. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я не выполнил свою долю.Гвен содрогнулась.— Нет. Я думаю, то, что ты сделал, никто из нас не захотел бы делать. Но если понадобилось бы, я пошла бы с тобой.— Тебе не стоило на это смотреть, — ответил Род, — и мне было достаточно общества Фесса.— Само собой, — Корделия подняла голову. — У него большой опыт в разгадывании сюрпризов подобных замков.— Не в том смысле, в каком ты думаешь, Корделия, — отозвался Фесс. — Однако, как управляющий строительными роботами, которые создавали последовательно все части замка д'Армандов, я приобрел опыт в сооружении и починке замков.— Еще бы! Только подумать, что заставлял тебя делать виконт Рутвен! Но почему у него были такие странные манеры?Фесс промолчал. Пришлось объяснять Роду.— Это называется инбридинг, Корделия, или кровосмешение. И так как подобное обвинение можно рассматривать как оскорбление рода, Фесс вынужден промолчать.— Даже если я задам ему прямой вопрос?— Да. Он просто отошлет тебя ко мне. Считай, что ты уже спросила, — он повернулся к Фессу. — Объясни им, что такое инбридинг.Фесс испустил белый шум — свой аналог вздоха.— Он происходит, когда близкие родственники порождают общего ребенка, Корделия.— Ты говоришь о законе, по которому двоюродные братья и сестры не могут вступать в брак?— Да. Не стоит это делать и троюродным. О, не пойми меня превратно. Такие браки иногда случаются и не обязательно приводят к плохим результатам. Но если двоюродные братья и сестры вступают в брак в течение трех-четырех поколений, скорее всего возникнут проблемы.Корделия спросила:— О каких проблемах ты говоришь?— Все, о чем ты можешь подумать, Корделия.Краем глаза Род видел, что Грегори слушает, широко раскрыв глаза.— Всевозможные врожденные недостатки и пороки развития. Некоторые обнаруживаются только гораздо позже, но возможно все: от отсутствия конечностей или больного сердца до слабой способности к выздоровлению, так называемое увеличение иммунного дефицита. Такой ребенок может быть абсолютно нормальным во всех отношениях, но если он сломает ногу, она никогда не срастется и не будет расти вместе с ним.— Как ужасно!— Но проблемы, о которых мы говорим в связи с вашим предком, это проблемы мышления.Корделия подняла голову, она начала понимать. С ослепительной улыбкой повернулась к Фессу.— Такие, как поведение грубияна?— Ну, и это тоже, — согласился Фесс, — хотя в случае с Рутвеном, боюсь, скорее всего очевидны другие последствия инбридинга.— Он говорит об ослаблении интеллекта, — объяснил Род. — Не всегда это бывает, но когда проявляется, это очень плохо.Заговорил Магнус:— Значит ли это, что потомки наследуют все эти пороки?— О, вы-то, наши дети, в безопасности — благодаря маме.— Да, ради этого я и вышла за тебя замуж.— Ну, конечно, с твоей стороны тоже бывали случаи кровосмешения, — добавил Род, взглянув на свое семейство — собрание эсперов, — но у тебя хватило здравого смысла выйти замуж за меня. Я хочу сказать, что ты выпечена из другого генетического теста, нежели я.— Ты хорошо сформулировал.— Спасибо. Конечно, твой замес гораздо богаче: вас несколько тысяч. А добрые граждане Максимы все происходят от немногих общих предков и старательно заключали взаимные браки в течение пятисот лет.— В таком случае у них у всех должны были проявляться последствия инбридинга, — заявила Корделия.— Действительно, даже если это проявлялось в отдельных случаях уродства. Или не отдельных, когда речь идет о моих соотечественницах, — Род кашлянул в кулак.— Но ведь это не относится ко всем д'Армандам?— К счастью, полностью проявилось только в случае с Рутвеном, — согласился Фесс. — Но его сыновья, как я уже говорил, были в целом нормальны и развивали свои художественные наклонности. Хотя должен признать, что у них был не очень высокий уровень интеллекта,— Это не так уж важно, — Род покачал головой. — Главное — моральные качества. Не всем дано быть гениями, — он увидел, каким задумчивым стал взгляд Грегори, и понял, что слова его попали в цель.— А их дети? — подталкивала Корделия.— Они были благородными во всех смыслах этого слова, Корделия, — безапелляционно сказал Фесс, — и больше всех других ваших предков заслужили этот почетный титул. Среди ваших предков есть очень умные, есть и простоватые, но большинство просто нормальные. Ваш дед, например, был настоящим джентльменом и просто очень хорошим человеком, умным и чувствительным, к тому же был очень ответственным и глубоко любил жену и детей. Служить ему было для меня честью.— Он и правда был таким совершенством? — Джефри казался удивленным.— Да.— Тогда неудивительно, что наш отец настоящий мужчина, — Магнус с блестящими глазами повернулся к Роду. — Или дело просто в том, что ты вырос в замке?— Я не вырос в замке.Дети удивленно смотрели на него.Потом Грегори откашлялся и сказал:— Мы считали, что ты вырос в замке д'Арманд, о котором нам столько рассказывал.Род с улыбкой покачал головой.— Нет, дети. Ваш дед был вторым сыном тогдашнего графа, а я его второй сын.— Старший сын графа наследует титул, — объяснил Фесс, — а вместе с ним и замок.— Но они были виконты, — поправил Грегори. — Ты сам так говорил, Фесс.— Да, Грегори, но третий лорд д'Арманд настолько превзошел своего деда и оказал такие услуги Максиме во взаимоотношениях с Землей, что был произведен в графы. Поэтому ваш дед смог получить титул виконта и треть семейного поместья.— Так где же ты вырос, папа? — спросила Корделия.— Мы выросли в Гранже, дорогая. Это всего лишь большой дом, но достаточно просторный для моих родителей, моего брата и сестры. И, конечно, для меня.— Ваш отец немного приуменьшает, — утешил Фесс детей. — В доме было двадцать две комнаты, в основном очень просторные.— И все же это не замок, — Корделия была явно разочарована.— О, его вполне хватало для нашего семейства, — Род потянулся. — Более чем хватало — но только потому, что дедушка жил с нами.— Твой отец? — спросил Магнус. — Он не был виконтом?— Нет, мой дед, — подчеркнул Род.— То есть сам граф, — Джефри явно запутался. — А почему он жил в меньшем доме?— Он казался ему более подходящим, — объяснил Род.— Ваш отец опять приуменьшает, — заверил детей Фесс. — Инбридинг и рецессивные гены посчитались сполна с моим хозяином, как только ему исполнилось семьдесят три года...— А также осознание того факта, что ему никогда не уйти с Максимы, — напомнил Род. — Он наконец признался в этом самому себе.— Это всего лишь предположение, Род, граничащее с клеветой, — заявил Фесс.— Это предположение основано на его постоянных советах сбежать из дома, как только я достигну совершеннолетия.— Да, он сожалел о своем решении в юности остаться дома и заняться семейным бизнесом, — признал Фесс, — хотя это только входило в его понятие ответственности перед родом. В конце концов он ведь был наследником.— И как это сожаление отразилось на нем? — спросил Магнус.— Он стал... немного глуповат, — ответил Фесс. Грегори склонил голову набок.— Ты хочешь сказать, что он спятил?— Большинство сказали бы так, — подтвердил Фесс. — Судя по его словам, он не воспринимал окружающее как реальность и ушел в фантастический мир собственного воображения. Часами говорил о благородных королях и прекрасных девах, о колдунах и драконах. Сам он считал себя летописцем при королевском дворе в некоей фантастической стране.— Но с ним было очень забавно, — быстро добавил Род.— Конечно, если только он не принимал тебя за чудовище, — заметил Фесс. Род пожал плечами.— Даже в таком случае он сохранял здравый смысл. В конце концов, герцогиня Мальказская и в самом деле была старой драконшей.— А что он с ней сделал? — спросил Джефри, широко раскрывая глаза.— Да ничего. Он никому не причинял вреда, главным образом потому, что Фесс постоянно находился с ним рядом. Поэтому его наследник и отдал нам Фесса вместе с Гранжем.— Говорилось также о «старомодности» графа в мелочах повседневного быта и учитывалось мнение его жены, что в доме только мебель должна быть старинной, — мрачно добавил Фесс.— Что относилось в такой же степени к тебе, как к дедушке, — быстро сказал Род. — И мне кажется, ты с тех пор сотни раз опроверг слова насчет «старомодности». Как только вы переселились к нам, ты очень успешно начал успокаивать дедушку.— Я всего лишь относился к нему с должным уважением, Род.— Ага, и излагал все на том же архаическом жаргоне, которым пользовался и он, — Род снова повернулся к детям. — Что касается меня, то я считал это интересной игрой. Сколько мне тогда было? Шесть? Поэтому если он говорил, что куст — это людоед, я рад был с ним согласиться.— Значит, тебе нравилось его общество?— О, да, — мягко промурлыкал Род. — Всегда.— А что за фантастическая страна, в которую он играл?— Королевство Гранкларт, — Род вздохнул, вспоминая годы детства, которые стали волшебными благодаря старику. — Я часами сидел рядом с ним и слушал.— Ну, каждый раз не больше получаса, — поправил Фесс, — но в детском восприятии это, конечно, бесконечно долго.— Долго? Да его рассказы никогда не кончались, — Род снова повернулся к детям. — Он сочинял замечательные сказки. После его смерти они стали бестселлерами.— После? — спросила Корделия. — А почему не при жизни?— Он их не печатал, — объяснил Фесс. — В этом отношении он был очень настойчив. Уверяю вас, это вполне совместимо с его манией. Он писал ради величия двора Гранкларта, а не для собственной славы.— Сумасшедший, как Болванщик, — вздохнул Род, — но замечательный старик, — казалось, Верховный Чародей заглядывает в иное пространство, в годы своего детства. — Я часто сидел на полу кабинета, с упоением слушая его рассказы об удивительных приключениях рыцаря Бабраса и его поисках Радужного Кристалла. Потом, став взрослым, я узнал, что когда робот-нянька уводил меня, дед возвращался к своим рассказам и редактировал их. Слушать его было удивительно интересно.— А что это за Радужный Кристалл? — спросил Грегори.— В его сказках это была своего рода универсальная отмычка. Кристалл соединял в себе все типы волшебства, чтобы противостоять злому колдуну Маумейну.Он улыбнулся детям.— Конечно, в реальном мире это была просто большая прозрачная призма в центре люстры моей матери, но мне больше нравилось, как говорил о ней дедушка.— Ух ты, — выдохнула Корделия. — А когда мы сможем прочесть его книги?— Как только отыщу экземпляр, дорогая. К несчастью, я оставил их все в тридцати световых годах отсюда.Фесс молчал, но Грегори задумчиво посмотрел на него.— Ну почему он не дожил до нас? — воскликнула Корделия.— Я уверен, он хотел бы, — вздохнул Род, — но его ждали в другом месте. Надеюсь, после вознесения старик переместился в столь любезный его сердцу Гранкларт. После его смерти граф разрешил нам оставаться в Гранже, но дом без дедушки неожиданно опустел. И к тому же вскоре мне стало ясно, что мой старший брат Ричард унаследует дом после смерти отца.Магнус нахмурился.— А что унаследовал ты?— Ничего, — Род печально улыбнулся. — На мою долю ничего не осталось. Все дома разобрали мои двоюродные братья. Семейные земли тоже — если можно голые скалы назвать землями. Конечно, отец оставил мне денег, много денег: он немало вложил в семейное дело и мудро и предусмотрительно распорядился доходами, так что под конец он нажил значительное собственное состояние. Но это все.— У тебя был выбор, Род, — напомнил Фесс. — Ты мог занять видную должность в «Автоматы д'Арманд, Лимитед» и, несомненно, справился бы с нею.— Да, но все равно оставался бы бедным родственником, как бы искусно это ни маскировалось. — Род скорчил гримасу. — К тому же Максима... стала столь скучна!— Правда? — Магнус оживился. — А чем она была скучна?Род краем глаза глянул на Фесса. Магнус уловил его взгляд и повернулся к роботу.— Расскажи, Фесс.— Мы уже говорили об этом, — строго сказал Фесс. — Я не выдам тайн твоего отца.Род мысленно сделал быструю переоценку. Им с Фессом очень успешно удалось отвлечь детей от мрачной обстановки. Он сравнил достоинства дальнейшего отвлечения своих отпрысков с перспективой того, что их мысли вернутся к замку и к тому, что его населяет, и принял решение.— Ладно, расскажи им! — он расслабленно откинулся на спину. — В конце концов, в моем прошлом нет ничего постыдного. Немного смущает, конечно, но не стыдно.— Как хочешь, Род, — Фесс вздохнул, и Род устроился поудобнее. Однако по мере того, как продолжался рассказ, уши его все больше краснели. Глава восьмая — Послушай, Фесс, называй меня просто Род, когда мы наедине.— Не могу, сэр хозяин босс, — к этому времени Фесс выглядел значительно лучше: он прошел через две замены тела и капитальный ремонт. Корпус робота сверкал металлическим блеском, и руки и ноги у него стали гораздо толще. Они уже не напоминали суставчатые трубы, как те, с которыми он явился на Максиму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30