— Я просто называю явление, сын. Это способ справиться со страхом...— Я не боюсь!— Тогда ты храбрее меня. Если мы назвали причину страха, то теперь не можем сделать вид, будто его не существует.Джефри продолжал хмуриться, но замолчал.— И что с того, что Медичи не выполнили свой долг? — спросила Гвен. — Мы-то все равно обязаны его выполнить.— Верно, — согласился Род.— Тогда чем быстрее мы за это примемся, тем лучше.— О, так далеко я бы не заходил. Предпочитаю первую встречу организовать при дневном свете.Гвен повернулась к мужу.— Откладывание не поможет, милорд.— Конечно, нет, но я буду себя лучше чувствовать.Гвен нетерпеливо мотнула головой.— Неужели ты так устал в пути, что не выдержишь схватки?— Ну, раз уж ты об этом заговорила — да. Вернее, я бы выдержал, если бы пришлось, но никакой полководец не поведет усталую армию в бой, если у него имеется другой вариант. И к тому же у меня есть еще одна причина.— Какая?— Я боюсь.— Ты трусишь, отец? — завопил Джефри. — Не может быть!— Трушу, — Род отвернулся, подобрал упавшую ветку и принялся выметать участок для разбивки лагеря. — И войду в эти руины только при свете солнца.Джефри ошеломленно смотрел на него, потом повернулся к Гвендайлон:— Мама! Наш папа не мог стать трусом!Гвен покачала головой, не отрывая взгляда от мужа.Какое-то время Джефри недоверчиво смотрел на отца, потом обратился к Фессу и повторил:— Не может быть! Ты, который знаешь его дольше нас всех, который вырастил его с колыбели, скажи мне! Признавался ли хоть раз мой отец в том, что боится?— Часто и регулярно, Джефри, и правильно делал. Только глупец не сознается в том, что боится. Мудрый человек признается в том, что боится, пусть только перед самим собой, но потом побеждает страх.Будущий герой, нахмурившись, задумался.— В твоих словах есть смысл...— Тот, кто отрицает страх, даже перед самим собой, лжет, — заверил его Фесс, — а страх, в котором не признались, может проявиться в решающий момент и обезоружить в битве.Магнус внимательно слушал.— Никогда не бойся признаться, что боишься, Джефри, — продолжал Фесс, — но не позволяй страху удерживать тебя от активных действий.— Но отца он удерживает! Прямо сейчас!— Правда, и это для него нетипично, — согласился робот. — Может быть, ты спросишь родителя, почему он так поступает? Тем более, что он делает это так открыто.Джефри посмотрел на него, потом повернулся к отцу.— Ты лжешь!Магнус тоже повернулся, хотя и не так стремительно.— Нет, — спокойно ответил Род, — я определенно боюсь этого замка.Джефри задрал подбородок.— Но не настолько боишься, чтобы не разбивать лагерь в тени его стен.— Ты заметил это...Джефри поморщился.— Прошу тебя, не будь со мной таким жестоким! Объясни, почему ты колеблешься.Род взглянул на мальчика. Джефри заерзал под взглядом отца, но продолжал держаться гоголем.Магнус негромко сказал:— Имеешь ли ты право услышать, брат, если утратил веру в него?Джефри, казалось, слегка расслабился.— Не утратил. Правда. Я только хочу узнать причину, чтобы сохранить веру.Род продолжал смотреть на усомнившегося в нем сына.Наконец Джефри опустил голову.— Прошу прощения, сэр, в том, что усомнился в тебе.— Ну, конечно, — отозвался Род. — Спрашивай, что хочешь, сын, хотя ответ может тебе не понравиться. Но, пожалуйста, не сомневайся в отце. Я этого не заслужил.— Да, не заслужил, — задумчиво проговорила Гвен. — Но ты мог бы быть более открытым с нами, супруг.— Я сказал бы больше, если бы мог подобрать слова. Но нужно несколько минут, чтобы сформулировать, что меня тревожит. Скажу пока просто: я не люблю сюрпризы.— Ага! — облегченно воскликнул Джефри. — Ты сам нам не раз говорил: не зная броду — не суйся в воду!Род кивнул.— Но мне потребовалось на это несколько минут, потому что перед нами не армия. Поэтому я и сказал, что боюсь. Эмоции — хорошая причина, и если я не могу понять, чего именно опасаюсь, разумно задержаться. Особенно, если есть возможность.— Твои слова мудры, супруг мой, — кивнула Гвен. — Проведем ночь здесь, а утром узнаем, что сможем, — она повернулась к Корделии, которая внимательно слушала и делала в памяти зарубки на будущее. — Пойдем, дочь. Приготовим еду и позаботимся о ночлеге.— Вы слышали, что сказала мама, мальчики, — подхватил Род. — Разбивайте лагерь.Огонь костра под треножником с котлом и запах горячей пищи значительно улучшили настроение семьи. Отблески костра плясали на голове Фесса и на семейной палатке, которая с годами увеличивалась, пока не превратилась в небольшой павильон.— С чего мы начнем разведку этого замка, папа? — спросил Магнус.— Ну, твоя мама и я немного уже знаем о нем, сын.Гвен кивнула.— Он достаточно близко от Раннимеда, и до нас все эти годы доходили слухи.— Но ведь это были сплетни, — возразил Грегори.Гвен снова кивнула.— И потому наверняка ошибочны. Но в любом слухе кроется зерно правды.— И что говорит этот Слух? — спросила Корделия.— Во-первых, — ответил Род, — мы знаем, что замок называется Фокскорт. Мы можем считать это фактом, потому что именно так называл эти руины король Туан, когда даровал мне их.— «Даровал» означает «обременил», папа?Род едва не подавился похлебкой. Вытер рот и глаза и сказал:— Только в данном случае, Делия. Обычно это означает, что король разрешает рыцарю здесь жить и пользоваться доходом с земли. Все равно, что получаешь титул и землю в награду за верную службу короне.— Но земля по-прежнему принадлежит короне? — спросил Магнус.— Теоретически да, но с практической точки зрения она принадлежит рыцарю, которому пожалована, и его наследникам.— Что значит «пожалована»? — поинтересовался Джефри.— Дарована.— Ага, — Джефри озадаченно поморгал.— В нашем языке много слов, которые имеют почти одинаковое значение, — объяснила Гвен. — Хотя в разных случаях употребляется то одно, то другое. Поэтому использование слова в нужном смысле становится искусством. Это искусство носит название риторики.— И не дается тем, кто считает его наукой, — добавил Род. — Итак, нам дарованы замок и десять квадратных миль окружающей территории, теперь это наше владение, хотим мы этого или нет. И если какой-то злобный призрак оспаривает наше право, нам лучше позаботиться о нем раз и навсегда.— И ты хочешь начать с его имени?Род пожал плечами.— Только для затравки. Если мы узнаем, почему замок так назван, возможно, мы кое-что узнаем и о призраке, живущем в нем.— Название замка как будто свидетельствует, что тут можно знатно поохотиться на лис.— Похоже, — согласилась Гвен, — тем более, что прежде здесь проживало знатное семейство.— Но семейство тоже носило фамилию Фокскорт, — возразил Род. — В таком случае им пришлось принять название замка, если его источник — действительно лисья охота.— Но ведь это достаточно обычно? — спросил Магнус. — Полное имя Графа Маршалла — Роберт Артос лорд Маршалл, и хотя его семейное имя Артос, все называют его Маршалл по имени замка.— Верно, но бывает и наоборот. Тюдор — фамилия соседнего графского семейства, и по их фамилии названо и имение.— Значит, семейство баронов, которые жили в этом замке, переняло свое имя у замка?— Они были графы, а не бароны, — поправил первенца Верховный Чародей. — Да, именно таково мое предположение. Но могло быть и наоборот.Корделия покосилась на мрачные стены, которые темным пятном выделялись на фоне неба.— И долго они здесь жили?— Триста лет. Это значит, что замок пустует уже два столетия. Туан сказал, что весь род вымер во время знаменитой квакающей холеры, и Медичи оставили замок гнить, а землю разделили между своими рыцарями и управляющими.Гвен нахмурилась:— Непохоже на это семейство оставлять замок, когда его можно было использовать.— Да и непохоже на покойного герцога Медичи — не воспользоваться крепостью, с помощью которой он усилил бы свою власть над местными крестьянами, — Род кивнул. — Ты права, что-то здесь не так.— Ты можешь сказать, в чем дело? — спросил Грегори.Род покачал головой.— Это все сведения, которые я получил от короля Туана.— А где мы получим новые сведения?— Там, где всегда, — Род повернулся к Гвен. — Похлебка еще осталась?Гвен кивнула.— Почти столько же, сколько сами съели.— Тогда пригласим к обеду гостей. Пак рекомендовал нам обратиться к местным представителям Волшебного Народца, — Род повернулся к деревьям и крикнул: — Вы, эльфы холмов, ручьев, озер и рощ! Не хотите ли отведать похлебки Гвендайлон? Вас приглашает лорд Верховный Чародей. Мы будем рады обществу! А также информации...Глаза Корделии загорелись, она начала что-то говорить, но Гвен прижала палец к губам, и девочка подчинилась. У Грегори глаза стали огромными, как блюдца с голубой каемкой, Джефри заерзал, но сумел остаться на месте. Магнус попытался выглядеть скучающим, но это у него плохо получалось.Зашелестели листья, затем из них показалась голова размером с кулак Рода.— Это правда он?— Кто?— Знаменитый лорд Верховный Чародей?— Да, я, а это моя жена и дети. Мы все почетные эльфы.— Такие же почетные, как все остальные? — эльф не заметил сердитого взгляда Рода, потому что повернулся к Гвен, встал и поклонился. На нем были штаны в обтяжку и коричневая куртка — из коры, как предположил Род, — и кожа на лице почти такая же темная, как одежда. — Ты оказываешь нам честь, леди Гвендайлон. Меня зовут Крушина.Род облегченно передохнул: на мгновение ему показалось, что карлик собирается поговорить о родословной Гвен.Мальчики смотрели на отца, пораженные таким явным отсутствием почтения по отношению к нему, но Род только поднял руку и продолжал смотреть.Гвен улыбнулась и изящно склонила голову.— Нет, это ты оказываешь мне честь, Древний.— Неправда, потому что ты мудра и добра. Ты пришла залечить эту гниющую язву в наших горах?Гвен бросила быстрый взгляд в сторону мужа, потом снова повернулась к эльфу.— Мы обязаны, потому что эта земля отдана под наше управление. Ты можешь рассказать нам о ее прошлом?— Конечно!— Тогда, прошу тебя, сделай это. Но вначале пригласи своих товарищей, чтобы они разделили наш ужин.— С удовольствием, — Крушина повернулся к лесу и испустил призывный свист, похожий на крик ночной птицы. Ему ответило с полдесятка таких же криков, и из кустов нерешительно вышли шестеро карликов, четверо в штанах в обтяжку и двое в юбках. Они полукругом встали за спиной Крушины. — Это мои товарищи, — представил их эльф. — Сначала Лещина и Роза.Жены эльфов присели. Лещина оказалась стройной и коричневой, как древесина ореха, на ней изящно сидело ярко-зеленое лиственное платье.Роза же была пышная и краснощекая, одетая в розовое платье с корсетом.— А это их мужья Излучина и Ручей, — Крушина указал на двоих эльфов. Они выступили вперед и поклонились. Ручей оказался низеньким, не более фута ростом, но шириной не менее шести дюймов, с выпирающими мышцами. А Излучина — высокий и жилистый.— А это холостяки наших холмов — Деревенщина и Горн.Деревенщина — стройный, с мечтательными глазами, а Горн очень толстый, и Род подумал, что по ночам он явно опустошает посевы.— Добро пожаловать к нашему костру. Надеюсь, мы встретим такой же прием в ваших холмах, — Гвен серьезно склонила голову, сознательно не упоминая, кто официально владеет землей, на которой возвышаются эти холмы. — Присоединитесь ли к нашей трапезе?— Да, с радостью, — поблагодарил за всех Горн. Дружная семерка подошла и села, скрестив ноги недалеко от котла.Младшие Гэллоугласы разглядывали их восторженными глазами. Род почувствовал прилив гордости. Дети его и раньше видели эльфов, но никогда не уставали от них.Гвен налила полную миску похлебки, положила рядом большой ломоть хлеба и поставила чашку молока. Эльфы с аппетитом принялись за еду.— Нам говорили, что этой крепостью владел род графов Фокскорт, — начала Гвен. — Они получили свое имя от поместья?— Нет, это они дали свое имя поместью, — ответил Ручей.Гвен обменялась с Родом удивленным взглядом, потом снова повернулась к эльфам.— А что они были за люди?— О, очень плохие люди, леди! — ответила Лещина. — Просто ужасные, начиная со второго графа и до самого последнего. До сих пор рассказывают о том, как они жестоко обращались с крестьянами, какими тяжелыми налогами их облагали, как наслаждались, жестоко наказывая тех, кто не мог заплатить.— Рассказывали и кое-что похуже, — мрачно добавил Излучина. — Я бы не хотел повторять эти рассказы в присутствии детей.— О, мы не хотим тебе помешать, — возразил Магнус.— Не нужно, — Род бросил предупреждающий взгляд на сына. — Я думаю, мы и так догадываемся.— Догадки хуже того, что они делали, — недовольно пробурчал Джефри.— Ты нас не понял, — ответил Крушина. — Подумай самое плохое о Фокскортах, и это окажется правдой.— Неужели они были такие плохие? — глаза Корнелии стали еще больше.— Да, плохие, — подтвердил эльф. — Но наконец главой рода стал граф настолько порочный, что отказался даже от своего долга перед собственной фамилией. Он не вступал в брак, хотя пытался навязать свое внимание любой женщине, которая оказывалась в поле его зрения.— Навязать внимание? — Грегори вопросительно взглянул на отца.— Я объясню тебе это попозже, сын. Лет через десять. Значит, у последнего графа не оказалось законных наследников титула?— Не оказалось.— И не было никаких двоюродных братьев, которые могли бы принять наследство? — спросила Гвен.— Да, вы правы, существовали две боковые линии рода, — согласился Горн, — но все они переселились в другие герцогства, поступили на службу к местным лордам и сохранили права рыцарства. Они преодолели пороки предков и своих родичей из Фокскорта.— Конечно, не сразу, уверяю вас, — добавил Излучина. — Первый рыцарь, как нам рассказывали соседние эльфы, хранил верность своему лорду, храбро сражался в битвах и справедливо, хотя и строго обращался со своими крестьянами. Его сыновья перестали напиваться элем и охотиться за юбками, а внуки были уже не хуже всех других рыцарей. А может, и лучше.Крушина кивнул, продолжая жевать.— Крестьяне их даже полюбили.— Весьма впечатляюще, — кивнул Род. — Так что же случилось, когда они приняли имение под свое крыло?— Ничего не случилось, потому что они его не приняли, — сказал Крушина.Род присвистнул.— Настолько все плохо? Оба семейства отказались от возможности получить знатный титул и имение только из-за скверной репутации замка?Излучина серьезно кивнул.— Какой же скелет в шкафу может заставить отказаться от семейного титула?— Любой, — Магнус презрительно сморщился. — Разве достаточно призраков, чтобы отказаться от наследства?— Обычно нет. Я знаю немало семейств, которые превосходно уживаются с призраками или, по крайней мере, не обращают на них внимание. Фамильный замок для них так ценен, что они согласны разделять его с предками, которые не желают его покидать и после смерти. Бывали даже времена, когда нувориши пытались купить семейных призраков, чтобы такими авторитетами подкрепить свои новоприобретенные гербы. У меня дома такое бывало лет четыреста назад. Один из моих предков даже создал себе голограмму призрака.Магнус посмотрел на Фесса, но робот старательно отводил взгляд.— Поэтому сами по себе семейные призраки — не причина, чтобы отвергать права на имение, — закончил Род.— Конечно, если эти призраки не воплощение конкретного зла, — отметила Гвен.Род кивнул.— Должно быть, последний граф Фокскорт отличился чем-то действительно ужасным.— Уверяю тебя, так и было, — заверила Лещина. — Назови любой порок или злодейство, и он обязательно будет в нем повинен.— Но все равно это... — Род замолчал, вспомнив, что ему приходилось слышать о садистах. — Нет, забудьте. Я могу представить себе грехи, которые придадут замку такую плохую репутацию, что его не захочет принять никто, даже вместе с титулом.— Совершенно верно, — согласилась Роза.— И никто не захотел принять это имя, — Род нахмурился. — Нас это удивило. Я хочу сказать, что фамилия «Фокскорт» не очень обычна. Это место было прославлено хорошей охотой на лис?— Нет, — ответил Крушина. — Конечно, здесь можно было поохотиться, но не лучше, чем в других местах. И к тому же рыцари обычно охотились на кабанов, а не на лис.— Или крестьян, — мрачно добавил Ручей. Корделия задрожала, Грегори отвернулся, а Магнус и Джефри посерьезнели.Род постарался замять это упоминание.— Значит, не в этом источник названия замка.— Это так, — подтвердил Крушина. — От первых эльфов, которые жили в этой местности, до нас дошло, что вначале это название произносилось по-другому, более сложно.— Да, и с высокомерным акцентом, — подхватил Излучина, — и поэтому и мы, и крестьяне приземлили его и стали произносить, как сейчас, Фокскорт.Все эльфы закивали, а Роза добавила:— Третье поколение семейства само стало так произносить свою фамилию, а пятое вообще забыло о первоисточнике.— Гм, — Род нахмурился. — Наверное, трудно будет восстановить оригинальное произношение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30