.. - На этом Герб и умолкает.
- "Ваши руки берегите - пару центов заплатите", - цитирует Смит
известную телерекламу.
- Реклама есть реклама.
Герб включает кран горячей воды, слегка откручивает кран холодной
воды и начинает мыть тарелки одну за другой.

Их было четверо, не считая того, кто привел Чарли. Двое были одеты
совершенно одинаково - ярко-зеленая перевязь поперек туловища, а на бедрах
что-то короткое, но не юбка. На самом высоком, находившемся прямо перед
Чарли, была хламида огненно-рыжего цвета, напоминающая купальный халат.
Четвертый же щеголял в купальном костюме цвета электрик образца конца
прошлого века.
Чарли переводил удивленный взгляд с одного на другого, а они
приветливо улыбались ему. Все сидели, развалившись, на низких диванчиках и
пуфиках, которые как бы росли из пола. Самый высокий сидел вроде за
столом, но казалось, что этот стол был построен вокруг него после того,
как он (или она?) туда уселся.
Их дружеские улыбки и свободное обращение обнадеживали, и все же
Чарли не мог избавиться от ощущения, что встреча смахивает на ритуальные
действия современного бизнесмена, который готов сделать все для посетителя
перед тем, как облапошить его: "Усаживайтесь поудобней, снимите обувь,
будьте как дома, мы все тут простые люди. Пожалуйста, сигару и прошу не
называть меня "мистер"...
Один из зеленых сказал что-то на своем птичьем языке, указывая на
Чарли, и рассмеялся. Смех звучал непривычно для Чарли. Оранжевый ответил,
и это вызвало всеобщий хохот. Неожиданно спутник Чарли, в своем нелепом
красном халате, присел и начал шлепать ладонями по полу, кося глазами. Он
ползал на коленях, выставив одну руку вперед, как будто нащупывая путь. На
лице его застыла маска комического ужаса.
Тут все буквально взвыли от восторга.
У Чарли начали гореть уши, что всегда служило либо признаком гнева,
либо последствием алкоголя. В данный момент и сомнений быть не могло
относительно причины.
- Что же, давайте посмеемся вместе, - прорычал он.
Все еще смеясь, они ошеломленно смотрели на него, в то время как
красный халат продолжал имитировать, как существо двадцатого века впервые
в жизни взошло на невидимый эскалатор.
Внутри Чарли что-то оборвалось - сегодня его швыряли, тянули, пихали,
роняли, над ним смеялись, издевались, не хватало лишь последнего перышка,
которое, как известно, ломает спину верблюду. Уже не помня себя, Чарли так
наподдал по мягкому месту, обтянутому красным халатом, что это сделало бы
честь любому старшекурснику колледжа. Бедняга так и покатился по полу,
чуть не ткнувшись головой в большой стол, за которым сидел рыжий.
Воцарилось гробовое молчание.
Существо в красном халате очень медленно поднялось с пола и
повернулось к Чарли, растирая себе ушибленный бок.
Чарли спиной прижался к прочно закрытым дверям и ждал, переводя глаза
с одного лица на другое. Никакого гнева он не увидел, да и удивления тоже
- на него смотрели с сожалением, что было, пожалуй, еще хуже для него.
- Черт побери, - обратился Чарли к одетому в красный халат, - вы сами
напросились!
Одно из существ прокурлыкало что-то, а другое ему ответило. Затем
вперед вышел одетый в красный халат и изобразил посредством ряда стонов и
жестов что-то вроде того, что он - свинья, он не хотел обидеть Чарли.
Чарли понял его, но ему хотелось ответить: "Если ты чувствуешь, что
неправ, зачем ты тут кривлялся?"
Существо в рыжем халате медленно поднялось и непонятным образом вышло
из-за стола. Дружелюбно и сочувственно оно произнесло слово из трех слогов
и сделало жест в сторону стены, где появился проем. Послышался общее
бормотание в знак согласия, все начали кивать Чарли и улыбаться, приглашая
последовать за ними.
Чарли Джонс продвинулся вперед, но не более, чем было нужно для того,
чтобы заглянуть в открывшийся проем. Он увидел примерно то, что и ожидал,
незнакомые предметы, расставленные или висящие непонятно на чем, не могли
скрыть основного назначения помещения, где в центре стоял плоский ярко
освещенный стол, в одном конце которого было укреплено что-то вроде шлема,
а по бокам скобы, предназначенные для фиксирования рук и ног. Это была
операционная, и он вовсе не хотел там оказаться.
Чарли быстро отступил назад, но там были трое его спутников. Его
кулак уже не мог ничего изменить. Поднятую руку схватили и крепко держали.
Попытки отбрыкиваться привели к тому, что чья-то мускулистая нога так
сжала его колени, что он не смог освободиться. Существо в оранжевом халате
с извиняющейся улыбкой приложило маленький белый шарик, не больше
целлулоидного, что используются для игры в настольный теннис, к правому
предплечью. Шарик щелкнул и лопнул. Чарли глубоко вздохнул, намереваясь
погромче закричать - впоследствии он так и не смог вспомнить, удалось ли
ему выдавить из себя хоть один звук.

- Видал это? - спрашивает Герб.
Они сидят у Смита в гостиной, Герб лениво листает газету, а Смитти
поит водой дочку, удобно расположившуюся у него на руках.
- Что там?
- Короткие трусы - но для мужчин.
- Ты имеешь в виду белье?
- Да, как бикини, но еще меньше. Вязаные. Черт, они весят не больше
десяти грамм.
- Меньше. Последний писк после вечерних мини.
- Ты купил?
- Черта с два! Сколько?
Герб заглядывает в рекламу.
- Полтора доллара.
- Зайди в "Мистер Доллар" на Пятой улице, купишь пару за два
семьдесят три.
Герб разглядывает картинку.
- Белые, черные, бежевые, голубые и розовые.
- Точно, - Смитти осторожно вытаскивает соску.
Ребенок в последний раз икает и засыпает.

"Ну же, Чарли, проснись! - Мам еще пару минуток - я не опоздаю - я
пришел только в два часа - ты не должна знать, как я набрался. Который час
- мам?"
Чарли... - Прости, прости меня, Лаура... Я хотел, чтобы все было
хорошо. Ни у кого не получается хорошо в первый раз. Ну, иди, иди. Мы это
исправим - просто попробуем еще раз...
"Чарли? Тебя зовут Чарли? Называй меня просто Ред..."
...Когда ему было четырнадцать (он помнил, все помнил), была девушка
по имени Руфь на той вечеринке с игрой в почту: "Кто пришел? - Почтальон.
- Кому письмо?" К почтальону вызывали в коридорчик между двумя
занавешенными двойными дверями в старом доме на Сэнсом Стрит. Весь вечер
Чарли смотрел на Руфь. У нее была смуглая, нежная кожа и иссиня-черные
гладкие волосы, нежный воркующий голос, маленький аккуратный рот и
застенчивые глаза. Она не смотрела ни на кого более секунды, и под
оливковой кожей нельзя было рассмотреть румянца, но вы знали, что он там
есть, и что кожа теплая. И когда все захихикали, бормоча всякую чушь, и
стали указывать на Чарли и Руфь, они должны были пойти в темный коридор и
закрыть за собой дверь, тогда он сказал себе: "Вперед!". Он пропустил Руфь
в дверь, и она, опустив глаза так, что ее длинные темные ресницы лежали на
смуглых щеках, вошла в темноту. Плечи ее были напряженно округлены, руки
крепко сжаты, маленькие ноги переступали маленькими шажками. Сзади
замяукали и зачмокали. Чарли судорожно сглотнул и плотно закрыл дверь...
Руфь молча ждала его внутри, а он всегда вел себя как нахальный маленький
заводила, и крепко взял ее за плечи. Только теперь она широко раскрыла
свои умные застенчивые глаза, и он на долгие, показавшиеся годами секунды,
утонул в их темной глубине. Чарли сказал себе: "Вот, что я хочу от тебя,
Руфь" - и нежно, осторожно поцеловал ее в самую середину гладкого теплого
лба, а потом откинул голову, чтобы вновь заглянуть в эти глаза. "Руфь, -
прошептал он, мне нужно только это". - "Ты понимаешь меня, Чарли, -
выдохнула она, - да, да, Чарли, ты понимаешь меня".
- Ты понимаешь меня, Чарли. Ты действительно меня понимаешь. Он
открыл глаза, и туман исчез. Кто-то склонился над ним, но это была не
мама, не Лора, не рыженькая из Техаса и не Руфь - это было существо в
красном халате, которое вновь повторило:
- Ты понимаешь меня теперь, Чарли.
Слова были не английскими, но он все понимал и даже чувствовал, в чем
состоит отличие - в полноте смысла каждого слова. Например, "Ты"
обозначало, однако, не близкие отношения и не формальное обращение, а
дружбу и уважение говорящего, как, например, обращение к любимому дяде;
"понимаешь" было употреблено скорее в его простом глагольном значении, а
не в эмоциональном или психическом; "меня" - в смысле дружелюбного
помощника, советчика или наставника, а не юридического лица или
вышестоящей персоны. Он полностью ощущал всю полноту именно вложенного в
слова смысла, хотя и впервые столкнулся с такой системой языковой
культуры. Если бы Чарли хотел ответить по-английски, он мог бы сделать
это. Что-то было добавлено к смыслу, но ничего не было утеряно.
Он чувствовал себя... хорошо, вот только вроде как не доспал. Кроме
того, ему было несколько неудобно за свое прежнее негодование, казавшееся
ему теперь столь же бессмысленным, сколь необоснованным его страх. Эти
люди не имели намерения высмеять его и не хотели причинить ему вред.
- Я Сиес, - сказал человек в красном халате. - Ты понимаешь меня?
- Разумеется!
- Пожалуйста, говори по-лидомски.
Чарли узнал это слово - так называли язык, страну и народ. Используя
новый язык, он удивленно произнес:
- Я могу говорить по-лидомски!
Он отметил свой странный акцент, возможно, это объяснялось
отсутствием привычки. Лидомский язык отличался специфическим звучанием и
напоминал галльский - своими взрывными звуками, французский - носовыми
согласными и немецкий - гортанным говором. При этом язык был приятен для
слуха - Чарли вспомнилось его детское удивление и восторг при знакомстве с
пишущей машинкой. Как чудесно выглядели завитушки, как красиво соединялись
буковки! Точно такое же впечатление было от соединения звуков лидомского
языка в единое фонетическое целое. Оно было более благозвучно, чем в
современном английском, скорее вспоминался английский язык времен
Елизаветы с его сонорностью, напоминавшей звучание музыкального
инструмента. По-лидомски невозможно было говорить со сжатыми челюстями и
раздвинутыми губами, как это делали современники Чарли.
- Я могу говорить на нем! - вскричал Чарли Джонс, и все
присутствующие закивали и высказали свою радость по этому поводу.
Чарли впервые с семи лет чувствовал в себе такую внутреннюю радость -
тогда его поздравляли в летнем лагере все ребята, потому что он выиграл в
соревновании по плаванию.
Сиес взял его за руку и помог сесть. Его одели почти так же, как и в
любой больнице, - в халат. Чарли посмотрел на Сиеса (сейчас он вспомнил,
что фразу "Я Сиес" он уже слышал несколько раз с тех пор, как прибыл сюда,
но ранее его ухо не могло отличить одну фонему от другой), и он улыбнулся,
действительно искренне улыбнулся впервые с тех пор, как оказался здесь, в
этом странном мире. Это вызвало еще одно проявление одобрения.
Сиес указал на человека в оранжевой одежде и представил его:
- Милвис.
Милвис вышел вперед и произнес:
- Очень рад, что ты с нами.
- А это Филос.
Одетый в ужасные голубые штаны человек приветливо кивнул Чарли и
улыбнулся. У него были смешные черты лица и быстрый взгляд умных черных
глаз.
- Вот Назив и Гросид, - Сиес завершил процедуру знакомства.
Одетый в зеленое Назив приветливо улыбнулся, а Гросид сказал:
- Ты среди друзей. Мы хотим, чтобы ты это знал всегда.
Самый высокий из всех - Милвис - был окружен, как показалось Чарли
всеобщим уважением. Он добавил:
- Да, пожалуйста, верь нам. И, если ты хочешь чего-нибудь, скажи.
Все одновременно поклонились в подтверждение сказанному.
Чарли провел языком по сухим губам и неуверенно усмехнулся.
- Думаю, что мне больше всего нужна... информация. - Все, что хочешь,
- согласился Сиес. - Все, что ты хочешь знать.
- Ну, тогда прежде всего - где я нахожусь?
Милвис выждал, пока все не обратят взгляд на него, и объяснил:
- В Первом Медицинском блоке.
- Это здание называется Первым Медицинским блоком, - пояснил Сиес. -
Другое здание, откуда мы пришли - Первый Научный блок.
Гросид с уважением добавил:
- Милвис возглавляет (это слово означало "организатор",
"руководитель" и даже нечто вроде "вдохновитель") Первый Медицинский блок.
Милвис улыбнулся этому замечанию, прозвучавшему как комплимент, и в
свою очередь объяснил:
- Сиес возглавляет Первый Научный блок.
Сиес поджал губы, что тоже выглядело как реакция на комплимент и
заявил, что Гросид и Назив руководят Первым Детским блоком, который Чарли,
наверное, захочет посмотреть.
Оба руководителя с поклоном приняли эту заявление, а Гросид вежливо
пригласил:
- Надеюсь, что ты скоро посетишь нас.
Чарли ошеломленно переводил взгляд с одного на другого.
- Теперь ты видишь, - сказал Сиес, (и "видишь" прозвучало как
"понимаешь, осознаешь", "теперь ты знаешь все"), - что мы все здесь вместе
с тобой.
Точное значение этих слов ускользнуло от Чарли, хотя у него и
создалось впечатление, что они были сказаны, как будто Чарли познакомили
одновременно с королевой, президентом и папой римским. Поэтому он и
произнес единственное, что ему пришло в голову:
- Что же, спасибо...
Ему хотелось сказать что-либо приятное, и он посмотрел на
единственного из присутствовавших, о ком пока ничего не сказали. Это был
Филос, одетый в широкие штаны. К удивлению Чарли, Филос подмигнул ему, а
Милвис вскользь произнес:
- Филос здесь, чтобы обучать тебя.
Фактически, эта фраза была неточна. Человек говорит, к примеру: "Лук
меня не любит", а имеет в виду при этом "Я не люблю лук"... Во всяком
случае, Филос, очевидно, не выслужил высоких должностей и наград, в
отличие от руководителей Первого Медицинского блока, Первого Научного
блока и Первого Детского блока. Может быть, он просто работал там.
Чарли отложил размышления на эту тему до лучших времен и вновь
посмотрел на лица всех присутствующих, которые ответили ему столь же
внимательными взглядами.
Тогда Чарли вновь спросил:
- Да, но все же, где я нахожусь?
Его новые друзья переглянулись, и затем их взгляды снова устремились
на Чарли. Сиес сказал:
- Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь, где ты?
Обращаясь к остальным, Сиес пояснил:
- Он хочет знать, где он находится.
- На Лидоме, - ответил Назив.
- Ну, а где находится Лидом?
Опять все переглянулись, а затем лицо Сиеса озарилось догадкой:
- Он хочет знать, где находится Лидом!
- Послушай, - Чарли заговорил терпеливо, как человек, желающий во
всем разобраться, - давай начнем с самого начала. Какая это планета?
- Земля!
- Хорошо. Значит мы на Земле?
- Да, на Земле.
Чарли покачал головой.
- О такой Земле я никогда не слыхал.
Все посмотрели на Филоса, который пожал плечами и ответил:
- Может быть и так.
- Это какая-то языковая путаница, - рассудил Чарли. - Если это Земля,
то я... - Он не мог представить себя оказавшимся на Земле в таком месте и
с такими спутниками. - Знаю, я знаю! - вдруг снизошло на Чарли. - На той
планете, где я живу, есть слова "земля" обозначает и планету и землю под
ногами. Такое слово есть и в любом языке! На Марсе слово "Марс" означает
"Земля". Для венерианцев "Венера" означает "Земля".
- Замечательно! - воскликнул Филос.
- Тем не менее, - заявил Милвис, - это Земля.
- Третья планета от Солнца?
Все утвердительно закивали.
- Мы с вами говорим об одном и том же солнце?
- Все дело во времени, - пробормотал Филос, - ничто не бывает
одинаковым.
- Не сбивай его, - с нажимом произнес Милвис. - Да, это то же солнце.
- Почему вы мне не объясните всего? - закричал Чарли. Сила
переживания прозвучавшая в голосе, удивила его самого.
- Мы объяснили. Мы и сейчас объясняем, - дружески ответил Сиес. - Как
еще можно объяснить? Это Земля. Твоя планета и - наша. Мы все родились
здесь. Хотя и в различное время, - добавил он.
- Различное время? Ты имеешь в виду... путешествие во времени? Ты
именно это хочешь объяснить мне?
- Во времени? - повторил Милвис.
- Мы все путешествуем во времени, - снова проговорил как бы для себя
Филос.
- Когда я был ребенком, - пояснил Чарли, - я читал много книг,
которые мы называем научной фантастикой. У вас здесь есть что-то подобное?
Они покачали головами.
- Ну, рассказы, главным образом, о будущем, но не обязательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21