Ему пришлось перебираться через п
оваленные молнией деревья, длиннющие стволы которых, обгорелые и с ободр
анной корой, лежали на толстой подстилке из густого кустарника. Наконец,
он вышел на более или менее приличную дорожку с колеей, заполненной стоя
чей водой. Он узнал дорогу на Грет, которая вела от замка к шоссе и шла мимо
болота до самой лесопилки Пинотонов Ц еще одна семейка проходимцев Ц п
остроенной на холме Лерб-о-Мит прямо при выезде на шоссе Шабозон-Лез-Эгл
ет.
Болото было совсем рядом. Ромуальд почувствовал его цепкий запах прежде
, чем заметил отливающую всеми цветами радуги водную гладь с плавающими
на ней водяными лилиями. Каждый вечер лягушки устраивали здесь концерт в
зарослях аврана, навевая ранний сон на жителей деревни. Ромуальд направ
ился к старому подгнившему подъемному мосту, перекинутому через ров, пре
вращенный в кладбище сломанных велосипедов, разделанных под орех автом
обилей и просто в общественную помоцку. Пока он, осторожно ступая, перехо
дил мост, изъеденный жучками, то спугнул несколько завтракавших на дне р
ва крыс, которые удрали через слуховые окна в замок. С десяток мальчишек и
трое или четверо взрослых, среди которых был и жандарм, держась поодаль, н
аблюдали за Ромуальдом. Преисполненные любопытства и неосознанного по
чтения, они застыли неподвижно на дороге. Ромуальд вступил на широкий дв
ор, поросший высокой травой и чахлыми кустиками кизила, ягоды с которых о
бклевывали дрозды, Ц бывший парадный двор Фальгонкуля. Справа за конюш
нями высилась маленькая часовня, витражи которой давным-давно прибрал к
рукам некий набожный и предусмотрительный коллекционер. Посмотрев нал
ево, фотограф замер, Ц бывший павильон, в котором размещалась охрана зам
ка, ныне ветхая лачуга, по-прежнему стоял на свое месте Ц заколоченный со
всех сторон, безмолвный, как могила. Именно здесь, в этих стенах, покрытых
плесенью, прожил он с бабушкой с двадцать девятого по сороковой год Ц од
иннадцать лет душевных страданий.
Ромуальд очнулся от задумчивости и тут только заметил стадо овец и коз, к
оторое паслось во дворе и объедало траву, его траву. Белокурая девушка си
дела на траве и вязала свитер. Высоко задравшиеся юбки обнажали ее белые,
мясистые, здоровые, просто великолепные ляжки. Молодая особа оторвалась
от вязания и с удивлением остановила взор своих голубых глаз на Ромуальд
е. Фотограф сразу же приметил во взгляде пастушки особый чарующий блеск.
Он почувствовал, как сильно дрогнуло его сердце Ц и слегка шевельнулось
под ширинкой, Ц как только он понял, что девушка хорошо на удивление, оча
ровательно прекрасна той диковатой красотой, которая присуща нашим дер
евенским девушкам.
«Надо же, уж не Ромуальд ли Мюзарден явился? Ц подумала пастушка Ирен. Ц
Чутье мне правильно подсказало пригнать стадо сюда и подождать…»
Она встала, заботливо показав свой зад Ц своенравный, игривый, располаг
ающий к себе и в меру упитанный Ц горожанину, смешавшемуся среди трав Ц
щеки порозовели, смущенный взгляд. Она положила вязание на землю, шугану
ла трех коз и, улыбаясь как звезда телеэкрана Ц еще в совсем юные годы она
умудрилась перенять улыбку у обольстительных парижских красавиц Ц на
правилась, покачивая бедрами, к Мюзардену.
Ц Что вам угодно, мсье? Ц спросила пастушка.
Ц Я, гм, Ц замялся сразу поглупевший Ромуальд, вдыхая здоровый запах по
лей, какого не купишь в Париже, исходивший от божественного создания. Ц Я
, гм, да. Я Рому…, Роро…, Рому…
Ц Ромуальд Мюзарден, держу пари? Ц улыбнулась Ирен, показав свои прекра
сные зубы.
Ц Да, это в самом деле я.
А Париже ему никогда не доводилось видеть ничего более возбуждающего, а
главное, более здорового и аппетитного, абсолютно ничего поддельного не
было в этой редкостной, потрясающей девице, крупной и хорошо сложенной, о
т которой пахло полевыми травами после дождя и свежим конским навозом ещ
е в пятнадцати с гаком шагах, и которая плевать хотела на все институты кр
асоты; настоящая крестьянка из тех, каких больше почти совсем не встрети
шь, а если и встретишь, то в редких, затерянных уголках Франции, в стороне о
т оживленных магистралей, вдали от больших дорог.
Ирен провела рукой по своим длинным белокурым волосам, пряди которых пад
али ей на плечи словно колосья хлеба под ласковым ветерком. Ни грамма кос
метики не было на ее прекрасном лице, словом, она была из числа тех обитате
льниц полей и лесов, которые надевают нижнее белье только с наступлением
январских морозов.
Ц Я приехал, гм, взглянуть на замок своих предков, Ц улыбнулся Ромуальд.
Он произнес «прэ-эдкоф», красиво поведя подбородком, к нему понемногу во
звращалась уверенность в себе. Он оценивающе, но не нагло оглядел плутов
ку:
Ц А что… а вы кто же будете?
Он показал рукой на овец и коз, которые перестали жевать и уставились на н
его.
Ц Эти очаровательные животные ваши?
Ц Да. Я пасу стадо нашего мэра, Габриэля Фроссинета. Меня зовут Ирен. Ирен
де Везуль (она произнесла Взуль, как написано ниже). Де Взуль. Такая вот у ме
ня фамилия, а все потому, что я сирота, и нашли меня вот уже как двадцать оди
н год на вокзале в Везуле. Меня отдали под опеку мсье Фроссинету, вот я и па
су его стадо…
Фроссинет… Фроссинет. Ромуальд порылся у себя в памяти. Ах, да, еще одна св
олочная семейка, богатые фермеры, у них денег куры не клюют, не амбары, а це
лые склады всякого добра, богатеи, а ему завидовали, хотя и был он нищим, ме
чтали о такой же частичке «де» перед фамилией, о голубой крови; люди, котор
ым их собственные свиньи могли бы дать урок чистоплотности: уважаемые лю
ди, перед которыми снимали шляпу на всех собраниях фермеров в районе, но к
оторые по-прежнему устраивали уборные в глубине сада и со шведским през
рением относились к тем немногом ненормальным и округе, кто обзаводился
ванными м туалетами у себя в доме.
Ц Хотите, я пойду вместе о вами осмотреть замок? Ц любезно предложила д
евушка. Ц А то там все полы в дырах. Сплошные ловушки. Там опсоно. Того и гл
яди свалишься куда-нибудь.
Ц С удовольствием, мне…
Она повела рукой словно хотела взять его за руку. Он стоял вплотную к ней.
У него было впечетление, будто он идет где-то в середине июня по цветущему
клеверному полю. Хотелось поскорее очутиться о ней в каком-нибудь укром
ном уголке замка, прижать ее изо всех сил к себе. Мысленно он уже гладил св
омми пылающими руками ее бедра.
Ц Пойдемте туда сразу же, да, срезу же туда… Ц сказал он.
Она уже двинулась к обветшавшему крыльцу замка. Он посмотрел, как она игр
ает бедрами, зад низковат, но не слишком, посмотрел на ее округлые белые ик
ры, на босые ноги в траве. И поспешил вслед за ней, мысленно готовый открыт
ь бал, радостная флейта уже эапела, готовая сыграть все румбы мира.
Мальчишки и мужики так и замерли на мосту, вытаращив глаза и затаив дыхан
ие.
Ц Ну, с этим Ромуальдом дело решенное! Ц расхохотался жандарм. Ц Попал
в лапы Ирен! Лопух! По правде говоря, лучше бы он и не возвращался в Кьефрен.
Во время долгого путешествия по совершенно необитаемому жилищу Ц каза
лось, что обосновавшиеся в его стенах крысы, летучие мыши, змеи, мокрицы, н
очные и дневные пауки и допускать никого туда не желают Ц огромные пуст
ые залы с гибельными сквоэняками, длиннющие темные коридоры, где, так ска
зать, никогда не стихала мало вдохновляющая музыка ветра, комнаты с пров
аливающимися полами, камины, забитые камнями и высохшими трупами сов, ко
е-какая мебель, совершенно распотрошенная, остатки рыцарских доспехов,
несколько продырявленных картин предков (дыры вместо глаз, поскольку эт
о все были портреты), Ц так вот, во время посещения замка Ромуальд раз пят
ь норовил облапить ее, повалить на пол, раз даже чуть было не полетев с лес
тницы в северном донжоне. Плевать я на тебя хотела! Дуреху такое, вроде, не
привлекало. Она мило шлепнула его по щеке, сопроводив пощечину многообещ
ающей улыбкой типа «только после свадьбы».
Закончив осмотр огромного, разваливающегося на куски здания, они остано
вились на подъемном мосту, и она спросила, не подавая вида, что это ее волн
ует, не собирается ли он зайти к нотариусу «потолковать о делах». И тогда о
н хоть и не со всей ясностью, но уловил во взгляде пастушки огонек вожделе
ния и расчета, не имеющих ничего общего с деревенской простотой. Стало бы
ть, никуда не выезжая из своей дыры, девица эта была просвещена в делах не
меньше городских. Вот оно, разлагающее влияние телевизионных дебатов!
Ц Я так надеюсь, Ромуальд, что мы с вами еще встретимся, Ц сказала шутниц
а, положив свои пухлые и нежные как сдобные булочки руки на плечи фотогра
фу, потом красивыми пальцами поправила ему узел (увы, только бабочки, а для
нижнего этажа оставались только надежды).
Ц Конечно же, Ирен, мне бы так хотелось познакомиться с вамм поближе… А в
ам здесь не скучно, с вашимм козами и баранами?..
Ц Мне здесь лучше, чем в Париже, скажите, не тек? Не хочу я в Париж, понимает
е?
Ц Нет, нет, что вы… Я вам ничего такого, насколько я понимаю, и не предлагал
…
Ц Это ваш замок, Ромуальд, ваш, только ваш. Ну разве можно так его бросить?
«Нельзя. Но разве поселишься эдесь, получая сто тридцать бумажек в месяц?
» Ц с горечью подумал он.
Он пошел к нотариусу, который жил не другом конце деревни. Самый красивый
дом, уступает только дому Фроссинетов.
По домам, притаившись за оконными занавесками, за ним следили стар и млад.
Возвращение Ромуальда стало принимать серьезный оборот, раз парень соб
ирался говорить о больших деньгах!
В бистро, на площади, в поле, на мостках, в ризнице жители Кьефрана спрашив
али сами себя, строили догадки Ц о том, что чаще всего крутилось у них на я
зыке Ц а есть ли у Ромуальда деньги. В сороковом у него не было ничего, сум
ел ли он нажить себе состояние на стороне? Собирается ли он жить в деревне
, предварительно отстроив, поселиться в своем замке? Не следовало упуска
ть из виду, что этот засранец еще и владелец земель, на которых стоят дома
достопочтенных людей! Будет ли он мстить за все те унижения, через которы
е прошел в детстве?
Сидя на траве в окружении коз и овец и продолжая вязать свитер для хозяин
а, Ирен молилась, чтобы у Ромуальда оказалось много денег. Как долго она жд
ала своего прекрасного принца (с туго набитой мошной, резумеется!). Сирота
Ц никто и ничто, Ц кто только к ней не приставал, но она втемяшила себе в г
олову, что в один прекрасный день хозяин замка Ц а про него говорили, что
он то-ли умер, то-ли разорился, а может, работает где-то не заводе в Париже и
ли в другом каком городе Ц вернется в Кьефрен и первое, что он здесь увиди
т, будет она, его мечта, Ирен, которая вот уже десять лет пасет овец и коз на
заросшем травой дворе замка. Он придет, она соблазнит его, он женится на не
й, она станет богатой и, что самое главное, богатой дамой! Будет носить фам
илию Мюзарден де Фельгонкуль! Она, подкидыш из Везуля, над которой изголя
лась вся эта свора глупых и жестоких деревенских парней! Час возмездия п
ридет! Она возьмет над ними верх, станет хозяйкой в замке, будет держать их
в ежовых рукавицах, смешает с грязью, заставит есть навоз, налипший у них
на башмаках Ц они у нее будут тише воды, ниже травы, эти грязные и пьяные х
ари, измазанные в дерьме. Она им отомстит сполна. Ловко орудуя спицами, она
думала о том, что же происходит у нотариуса. Есть все-теки у Ромуальда ден
ьги или нет?
***
Господин Ферну-Гешьер, толстяк с красноватым лицом знал наверняка, что у
Ромуальда нет ни гроша за душой, что он просто жалкий пролатарий, из пород
ы тех, кто утюжит булыжные мостовые столицы. Нотариус был прекрасно осве
домлен. Разумеется, дорога и лес Грет, болото и замок-развалюха по-прежне
му принадлежали Ромуальду, но все это почти ничего не стоило (нотариус да
же не счел нужным разыскивать его), во всяком случае, начиная с 1940 года не об
ъявилось ни одного серьезного покупателя.
Нотариус даже не предложил своему посетителю сесть. Ромуальд так и остал
ся стоять посреди кебинета, стены которого украшали редкие издания прои
зведений Бальзака.
Ц Время у меня на вес золота, мсье, Ц сухо заявил Ферну-Гешьер.
В нескольких словах он довел до сведения последнего из Мюзерденов, что н
а его скудные эемли и замок пока не нашлось серьезного покупателя.
Ц Вы же знаете, никто сюда не заглядывает, Ц сказал нотариус, восседая з
а огромным письменным столом и теребя в пухлых ручках очки в золотой опр
аве. Ц Надо бы дать объявления в газетах Везуля, Дижона, Парижа. Да кто, по-
вашему, полезет сюда? Замок Фальгонкуль? Но, мой бедный друг, о нем никто не
знает. К тому же там одного ремонта на сотни миллионов… Все, того и гляди, р
ухнет… Всяк, кому ни взбредет в голову, может забраться в него. Земля даже
не охраняется, ни ограды, ничего! А что до леса… Мой бедный друг, на продажу
здесь идет настояший лес, а не такой сухостой как в Грет. К тому же деревья
там почти полностью сгнили на корню. Земля перенасыщена влагой, эагнивае
т, болото все растет и растет, наступает на лес. Да вы, неверное, и сами могли
в этом убедиться во время вашей прогулки…
С вырежением глубокого презрения и одновременно огорчения на толстом, л
оснящемся лице гурмана он спросил:
Ц А чем вы занимаетесь, там,… в этом… как его… Париже?
Ц Я фотограф. Снимаю для почтовых открыток, Ц страшно стесняясь, призна
лся Ромуальд.
Ц Понятно. И вы хотите… гм… поправить ваши финансовые дела?
Ц Но я вовсе не хочу продавать! Ц вскричал в приступе гнева Ромуальд, ко
торого почти вывел из себя этот раскормленный ублюдок.
Ц Между нами говоря, это было бы гораздо предпочтительнее, Ц сказал нот
ариус. Ц Уж не думаете ли вы в самом деле поселиться в Фальгонкуле? Стоит
еще, правда, тот домишко, где вы жили с бабушкой, но он тоже не пригоден для ж
илья: там нет пола, крыша прогнила, дымоход завален и бог знает, что еще… Вс
е эти старые развалины, а иначе их, мой милый и не назовешь, очень тяжелое б
ремя для коммуны, тяжелее, чем что-либо другое. Даже чтобы снести все это, н
ужны деньги. Ваше… родовое достояние тяжелое бремя. Тяжелое, очень тяжел
ое бремя. Я деже не знаю, что вам и посоветовать. Не говоря уж о том, что брак
оньеры, всякие там бродяги, случается, забредают на ночлег в замок. Об этом
мне как раз говорил в прошлое воскресенье жандармский капитан на банкет
е Товарищества бывших военнослужащих 517-го… Ваш замок (грубая и язвительн
ая усмешка), если можно так выразиться, эти ваши руины очень тяжелое бремя
, очень, очень тяжелое. Вы что-то хотите сказать? Ц Он приподнялся со своег
о кожаного кресла. Ц Нет, ничего? Ц Он вновь уселся, сразу поскучнев, поск
ольку Ромуальд, уязвленный в своей гордости, доведенный до крайности тем
, что им помыкает этот грубиян, бросил ему:
Ц Перед вами, мэтр, Мюзарден де Фальгонкуль!
Ц Понимаю, мой друг, все понимаю, но… что ж вы хотите…
Достав из ящика столь толстый гроссбух, он полистал его:
Ц В 1949 некие жители Тула, будучи здесь проездом по Бог весть какой недобно
оти, спрашивали меня относительно ваших земель и особенно Ц ладно, назо
вем его так для простоты Ц замка. Мы обо всем договорились, но, осмотрев Ф
альгонкуль, они словно испарились, предварительно пообещав Ц классиче
ская фраза, которая все сводит на нет, Ц что они мне напишут. Так или иначе
, но я не знал, где вас разыскать… Далее, в 1956 один американец, турист, справля
лся… Э-э, замок показался ему занятным, особенно из-за его древности Ц я д
ал ему понять, что речь идет о сооружении XIV-го века Ц и возможно он хотел, к
ак это у них принято, резобрать его по камешку и отправить в Штаты. Но и на э
тот раз, дорогой мой, я не смог вас найти! Где вы обитали? Что с вами приключи
лось? После смерти вашей бабушки вы скрылись как воришка.
Ц Вы могли бы спросить у Грезийи де ля Пульпиньер, Ле де Буанантей, Ле Фюл
ьтанзар де Менилькур Ц я думаю, все они еще живут во Франш-Контэ. Это мои р
одственники.
Ц О, очень и очень дальние, дорогой друг, уж поверьте мне. Они вас знать не
энают Ц это я вам говорю, вовсе не желая вас оскорбить. Подумать только, р
азориться Ц и где? Ц в Америке! То, что произошло с господином бароном, пр
оизвело здесь очень дурное впечатление. Поверьте мне, Ц я это говорю вам
как другу Ц семьи, которые вы назвали, не энают, вернее, не желают знать Мю
зарденов де Фальгонкуль. И втемяшилось же в голову вашему папаше отправи
ться в Америку! Уж не виной ли тому солнечный удар в 1912 году в Бельгийском К
онго? Ц осведомился он.
Ц Мсье, вы нас оскорбляете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
оваленные молнией деревья, длиннющие стволы которых, обгорелые и с ободр
анной корой, лежали на толстой подстилке из густого кустарника. Наконец,
он вышел на более или менее приличную дорожку с колеей, заполненной стоя
чей водой. Он узнал дорогу на Грет, которая вела от замка к шоссе и шла мимо
болота до самой лесопилки Пинотонов Ц еще одна семейка проходимцев Ц п
остроенной на холме Лерб-о-Мит прямо при выезде на шоссе Шабозон-Лез-Эгл
ет.
Болото было совсем рядом. Ромуальд почувствовал его цепкий запах прежде
, чем заметил отливающую всеми цветами радуги водную гладь с плавающими
на ней водяными лилиями. Каждый вечер лягушки устраивали здесь концерт в
зарослях аврана, навевая ранний сон на жителей деревни. Ромуальд направ
ился к старому подгнившему подъемному мосту, перекинутому через ров, пре
вращенный в кладбище сломанных велосипедов, разделанных под орех автом
обилей и просто в общественную помоцку. Пока он, осторожно ступая, перехо
дил мост, изъеденный жучками, то спугнул несколько завтракавших на дне р
ва крыс, которые удрали через слуховые окна в замок. С десяток мальчишек и
трое или четверо взрослых, среди которых был и жандарм, держась поодаль, н
аблюдали за Ромуальдом. Преисполненные любопытства и неосознанного по
чтения, они застыли неподвижно на дороге. Ромуальд вступил на широкий дв
ор, поросший высокой травой и чахлыми кустиками кизила, ягоды с которых о
бклевывали дрозды, Ц бывший парадный двор Фальгонкуля. Справа за конюш
нями высилась маленькая часовня, витражи которой давным-давно прибрал к
рукам некий набожный и предусмотрительный коллекционер. Посмотрев нал
ево, фотограф замер, Ц бывший павильон, в котором размещалась охрана зам
ка, ныне ветхая лачуга, по-прежнему стоял на свое месте Ц заколоченный со
всех сторон, безмолвный, как могила. Именно здесь, в этих стенах, покрытых
плесенью, прожил он с бабушкой с двадцать девятого по сороковой год Ц од
иннадцать лет душевных страданий.
Ромуальд очнулся от задумчивости и тут только заметил стадо овец и коз, к
оторое паслось во дворе и объедало траву, его траву. Белокурая девушка си
дела на траве и вязала свитер. Высоко задравшиеся юбки обнажали ее белые,
мясистые, здоровые, просто великолепные ляжки. Молодая особа оторвалась
от вязания и с удивлением остановила взор своих голубых глаз на Ромуальд
е. Фотограф сразу же приметил во взгляде пастушки особый чарующий блеск.
Он почувствовал, как сильно дрогнуло его сердце Ц и слегка шевельнулось
под ширинкой, Ц как только он понял, что девушка хорошо на удивление, оча
ровательно прекрасна той диковатой красотой, которая присуща нашим дер
евенским девушкам.
«Надо же, уж не Ромуальд ли Мюзарден явился? Ц подумала пастушка Ирен. Ц
Чутье мне правильно подсказало пригнать стадо сюда и подождать…»
Она встала, заботливо показав свой зад Ц своенравный, игривый, располаг
ающий к себе и в меру упитанный Ц горожанину, смешавшемуся среди трав Ц
щеки порозовели, смущенный взгляд. Она положила вязание на землю, шугану
ла трех коз и, улыбаясь как звезда телеэкрана Ц еще в совсем юные годы она
умудрилась перенять улыбку у обольстительных парижских красавиц Ц на
правилась, покачивая бедрами, к Мюзардену.
Ц Что вам угодно, мсье? Ц спросила пастушка.
Ц Я, гм, Ц замялся сразу поглупевший Ромуальд, вдыхая здоровый запах по
лей, какого не купишь в Париже, исходивший от божественного создания. Ц Я
, гм, да. Я Рому…, Роро…, Рому…
Ц Ромуальд Мюзарден, держу пари? Ц улыбнулась Ирен, показав свои прекра
сные зубы.
Ц Да, это в самом деле я.
А Париже ему никогда не доводилось видеть ничего более возбуждающего, а
главное, более здорового и аппетитного, абсолютно ничего поддельного не
было в этой редкостной, потрясающей девице, крупной и хорошо сложенной, о
т которой пахло полевыми травами после дождя и свежим конским навозом ещ
е в пятнадцати с гаком шагах, и которая плевать хотела на все институты кр
асоты; настоящая крестьянка из тех, каких больше почти совсем не встрети
шь, а если и встретишь, то в редких, затерянных уголках Франции, в стороне о
т оживленных магистралей, вдали от больших дорог.
Ирен провела рукой по своим длинным белокурым волосам, пряди которых пад
али ей на плечи словно колосья хлеба под ласковым ветерком. Ни грамма кос
метики не было на ее прекрасном лице, словом, она была из числа тех обитате
льниц полей и лесов, которые надевают нижнее белье только с наступлением
январских морозов.
Ц Я приехал, гм, взглянуть на замок своих предков, Ц улыбнулся Ромуальд.
Он произнес «прэ-эдкоф», красиво поведя подбородком, к нему понемногу во
звращалась уверенность в себе. Он оценивающе, но не нагло оглядел плутов
ку:
Ц А что… а вы кто же будете?
Он показал рукой на овец и коз, которые перестали жевать и уставились на н
его.
Ц Эти очаровательные животные ваши?
Ц Да. Я пасу стадо нашего мэра, Габриэля Фроссинета. Меня зовут Ирен. Ирен
де Везуль (она произнесла Взуль, как написано ниже). Де Взуль. Такая вот у ме
ня фамилия, а все потому, что я сирота, и нашли меня вот уже как двадцать оди
н год на вокзале в Везуле. Меня отдали под опеку мсье Фроссинету, вот я и па
су его стадо…
Фроссинет… Фроссинет. Ромуальд порылся у себя в памяти. Ах, да, еще одна св
олочная семейка, богатые фермеры, у них денег куры не клюют, не амбары, а це
лые склады всякого добра, богатеи, а ему завидовали, хотя и был он нищим, ме
чтали о такой же частичке «де» перед фамилией, о голубой крови; люди, котор
ым их собственные свиньи могли бы дать урок чистоплотности: уважаемые лю
ди, перед которыми снимали шляпу на всех собраниях фермеров в районе, но к
оторые по-прежнему устраивали уборные в глубине сада и со шведским през
рением относились к тем немногом ненормальным и округе, кто обзаводился
ванными м туалетами у себя в доме.
Ц Хотите, я пойду вместе о вами осмотреть замок? Ц любезно предложила д
евушка. Ц А то там все полы в дырах. Сплошные ловушки. Там опсоно. Того и гл
яди свалишься куда-нибудь.
Ц С удовольствием, мне…
Она повела рукой словно хотела взять его за руку. Он стоял вплотную к ней.
У него было впечетление, будто он идет где-то в середине июня по цветущему
клеверному полю. Хотелось поскорее очутиться о ней в каком-нибудь укром
ном уголке замка, прижать ее изо всех сил к себе. Мысленно он уже гладил св
омми пылающими руками ее бедра.
Ц Пойдемте туда сразу же, да, срезу же туда… Ц сказал он.
Она уже двинулась к обветшавшему крыльцу замка. Он посмотрел, как она игр
ает бедрами, зад низковат, но не слишком, посмотрел на ее округлые белые ик
ры, на босые ноги в траве. И поспешил вслед за ней, мысленно готовый открыт
ь бал, радостная флейта уже эапела, готовая сыграть все румбы мира.
Мальчишки и мужики так и замерли на мосту, вытаращив глаза и затаив дыхан
ие.
Ц Ну, с этим Ромуальдом дело решенное! Ц расхохотался жандарм. Ц Попал
в лапы Ирен! Лопух! По правде говоря, лучше бы он и не возвращался в Кьефрен.
Во время долгого путешествия по совершенно необитаемому жилищу Ц каза
лось, что обосновавшиеся в его стенах крысы, летучие мыши, змеи, мокрицы, н
очные и дневные пауки и допускать никого туда не желают Ц огромные пуст
ые залы с гибельными сквоэняками, длиннющие темные коридоры, где, так ска
зать, никогда не стихала мало вдохновляющая музыка ветра, комнаты с пров
аливающимися полами, камины, забитые камнями и высохшими трупами сов, ко
е-какая мебель, совершенно распотрошенная, остатки рыцарских доспехов,
несколько продырявленных картин предков (дыры вместо глаз, поскольку эт
о все были портреты), Ц так вот, во время посещения замка Ромуальд раз пят
ь норовил облапить ее, повалить на пол, раз даже чуть было не полетев с лес
тницы в северном донжоне. Плевать я на тебя хотела! Дуреху такое, вроде, не
привлекало. Она мило шлепнула его по щеке, сопроводив пощечину многообещ
ающей улыбкой типа «только после свадьбы».
Закончив осмотр огромного, разваливающегося на куски здания, они остано
вились на подъемном мосту, и она спросила, не подавая вида, что это ее волн
ует, не собирается ли он зайти к нотариусу «потолковать о делах». И тогда о
н хоть и не со всей ясностью, но уловил во взгляде пастушки огонек вожделе
ния и расчета, не имеющих ничего общего с деревенской простотой. Стало бы
ть, никуда не выезжая из своей дыры, девица эта была просвещена в делах не
меньше городских. Вот оно, разлагающее влияние телевизионных дебатов!
Ц Я так надеюсь, Ромуальд, что мы с вами еще встретимся, Ц сказала шутниц
а, положив свои пухлые и нежные как сдобные булочки руки на плечи фотогра
фу, потом красивыми пальцами поправила ему узел (увы, только бабочки, а для
нижнего этажа оставались только надежды).
Ц Конечно же, Ирен, мне бы так хотелось познакомиться с вамм поближе… А в
ам здесь не скучно, с вашимм козами и баранами?..
Ц Мне здесь лучше, чем в Париже, скажите, не тек? Не хочу я в Париж, понимает
е?
Ц Нет, нет, что вы… Я вам ничего такого, насколько я понимаю, и не предлагал
…
Ц Это ваш замок, Ромуальд, ваш, только ваш. Ну разве можно так его бросить?
«Нельзя. Но разве поселишься эдесь, получая сто тридцать бумажек в месяц?
» Ц с горечью подумал он.
Он пошел к нотариусу, который жил не другом конце деревни. Самый красивый
дом, уступает только дому Фроссинетов.
По домам, притаившись за оконными занавесками, за ним следили стар и млад.
Возвращение Ромуальда стало принимать серьезный оборот, раз парень соб
ирался говорить о больших деньгах!
В бистро, на площади, в поле, на мостках, в ризнице жители Кьефрана спрашив
али сами себя, строили догадки Ц о том, что чаще всего крутилось у них на я
зыке Ц а есть ли у Ромуальда деньги. В сороковом у него не было ничего, сум
ел ли он нажить себе состояние на стороне? Собирается ли он жить в деревне
, предварительно отстроив, поселиться в своем замке? Не следовало упуска
ть из виду, что этот засранец еще и владелец земель, на которых стоят дома
достопочтенных людей! Будет ли он мстить за все те унижения, через которы
е прошел в детстве?
Сидя на траве в окружении коз и овец и продолжая вязать свитер для хозяин
а, Ирен молилась, чтобы у Ромуальда оказалось много денег. Как долго она жд
ала своего прекрасного принца (с туго набитой мошной, резумеется!). Сирота
Ц никто и ничто, Ц кто только к ней не приставал, но она втемяшила себе в г
олову, что в один прекрасный день хозяин замка Ц а про него говорили, что
он то-ли умер, то-ли разорился, а может, работает где-то не заводе в Париже и
ли в другом каком городе Ц вернется в Кьефрен и первое, что он здесь увиди
т, будет она, его мечта, Ирен, которая вот уже десять лет пасет овец и коз на
заросшем травой дворе замка. Он придет, она соблазнит его, он женится на не
й, она станет богатой и, что самое главное, богатой дамой! Будет носить фам
илию Мюзарден де Фельгонкуль! Она, подкидыш из Везуля, над которой изголя
лась вся эта свора глупых и жестоких деревенских парней! Час возмездия п
ридет! Она возьмет над ними верх, станет хозяйкой в замке, будет держать их
в ежовых рукавицах, смешает с грязью, заставит есть навоз, налипший у них
на башмаках Ц они у нее будут тише воды, ниже травы, эти грязные и пьяные х
ари, измазанные в дерьме. Она им отомстит сполна. Ловко орудуя спицами, она
думала о том, что же происходит у нотариуса. Есть все-теки у Ромуальда ден
ьги или нет?
***
Господин Ферну-Гешьер, толстяк с красноватым лицом знал наверняка, что у
Ромуальда нет ни гроша за душой, что он просто жалкий пролатарий, из пород
ы тех, кто утюжит булыжные мостовые столицы. Нотариус был прекрасно осве
домлен. Разумеется, дорога и лес Грет, болото и замок-развалюха по-прежне
му принадлежали Ромуальду, но все это почти ничего не стоило (нотариус да
же не счел нужным разыскивать его), во всяком случае, начиная с 1940 года не об
ъявилось ни одного серьезного покупателя.
Нотариус даже не предложил своему посетителю сесть. Ромуальд так и остал
ся стоять посреди кебинета, стены которого украшали редкие издания прои
зведений Бальзака.
Ц Время у меня на вес золота, мсье, Ц сухо заявил Ферну-Гешьер.
В нескольких словах он довел до сведения последнего из Мюзерденов, что н
а его скудные эемли и замок пока не нашлось серьезного покупателя.
Ц Вы же знаете, никто сюда не заглядывает, Ц сказал нотариус, восседая з
а огромным письменным столом и теребя в пухлых ручках очки в золотой опр
аве. Ц Надо бы дать объявления в газетах Везуля, Дижона, Парижа. Да кто, по-
вашему, полезет сюда? Замок Фальгонкуль? Но, мой бедный друг, о нем никто не
знает. К тому же там одного ремонта на сотни миллионов… Все, того и гляди, р
ухнет… Всяк, кому ни взбредет в голову, может забраться в него. Земля даже
не охраняется, ни ограды, ничего! А что до леса… Мой бедный друг, на продажу
здесь идет настояший лес, а не такой сухостой как в Грет. К тому же деревья
там почти полностью сгнили на корню. Земля перенасыщена влагой, эагнивае
т, болото все растет и растет, наступает на лес. Да вы, неверное, и сами могли
в этом убедиться во время вашей прогулки…
С вырежением глубокого презрения и одновременно огорчения на толстом, л
оснящемся лице гурмана он спросил:
Ц А чем вы занимаетесь, там,… в этом… как его… Париже?
Ц Я фотограф. Снимаю для почтовых открыток, Ц страшно стесняясь, призна
лся Ромуальд.
Ц Понятно. И вы хотите… гм… поправить ваши финансовые дела?
Ц Но я вовсе не хочу продавать! Ц вскричал в приступе гнева Ромуальд, ко
торого почти вывел из себя этот раскормленный ублюдок.
Ц Между нами говоря, это было бы гораздо предпочтительнее, Ц сказал нот
ариус. Ц Уж не думаете ли вы в самом деле поселиться в Фальгонкуле? Стоит
еще, правда, тот домишко, где вы жили с бабушкой, но он тоже не пригоден для ж
илья: там нет пола, крыша прогнила, дымоход завален и бог знает, что еще… Вс
е эти старые развалины, а иначе их, мой милый и не назовешь, очень тяжелое б
ремя для коммуны, тяжелее, чем что-либо другое. Даже чтобы снести все это, н
ужны деньги. Ваше… родовое достояние тяжелое бремя. Тяжелое, очень тяжел
ое бремя. Я деже не знаю, что вам и посоветовать. Не говоря уж о том, что брак
оньеры, всякие там бродяги, случается, забредают на ночлег в замок. Об этом
мне как раз говорил в прошлое воскресенье жандармский капитан на банкет
е Товарищества бывших военнослужащих 517-го… Ваш замок (грубая и язвительн
ая усмешка), если можно так выразиться, эти ваши руины очень тяжелое бремя
, очень, очень тяжелое. Вы что-то хотите сказать? Ц Он приподнялся со своег
о кожаного кресла. Ц Нет, ничего? Ц Он вновь уселся, сразу поскучнев, поск
ольку Ромуальд, уязвленный в своей гордости, доведенный до крайности тем
, что им помыкает этот грубиян, бросил ему:
Ц Перед вами, мэтр, Мюзарден де Фальгонкуль!
Ц Понимаю, мой друг, все понимаю, но… что ж вы хотите…
Достав из ящика столь толстый гроссбух, он полистал его:
Ц В 1949 некие жители Тула, будучи здесь проездом по Бог весть какой недобно
оти, спрашивали меня относительно ваших земель и особенно Ц ладно, назо
вем его так для простоты Ц замка. Мы обо всем договорились, но, осмотрев Ф
альгонкуль, они словно испарились, предварительно пообещав Ц классиче
ская фраза, которая все сводит на нет, Ц что они мне напишут. Так или иначе
, но я не знал, где вас разыскать… Далее, в 1956 один американец, турист, справля
лся… Э-э, замок показался ему занятным, особенно из-за его древности Ц я д
ал ему понять, что речь идет о сооружении XIV-го века Ц и возможно он хотел, к
ак это у них принято, резобрать его по камешку и отправить в Штаты. Но и на э
тот раз, дорогой мой, я не смог вас найти! Где вы обитали? Что с вами приключи
лось? После смерти вашей бабушки вы скрылись как воришка.
Ц Вы могли бы спросить у Грезийи де ля Пульпиньер, Ле де Буанантей, Ле Фюл
ьтанзар де Менилькур Ц я думаю, все они еще живут во Франш-Контэ. Это мои р
одственники.
Ц О, очень и очень дальние, дорогой друг, уж поверьте мне. Они вас знать не
энают Ц это я вам говорю, вовсе не желая вас оскорбить. Подумать только, р
азориться Ц и где? Ц в Америке! То, что произошло с господином бароном, пр
оизвело здесь очень дурное впечатление. Поверьте мне, Ц я это говорю вам
как другу Ц семьи, которые вы назвали, не энают, вернее, не желают знать Мю
зарденов де Фальгонкуль. И втемяшилось же в голову вашему папаше отправи
ться в Америку! Уж не виной ли тому солнечный удар в 1912 году в Бельгийском К
онго? Ц осведомился он.
Ц Мсье, вы нас оскорбляете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14